Глава 9.
Собраться на обряд — дело несложное. Я зашёл в гильдию, получил свою собственную фотокамеру, монокуляр с ночным видением и напутствие. Затем на квартиру к Фантому, рюкзак, оружие, и всё, я готов.
Падальщики были замечены километрах в пятидесяти от города. Недалеко от деревни Бочкари. Деревню назвали в честь мастеров, которые делали бочки. Всё просто и понятно, нашёл, убрал, сфотографировал. Дорога простая, занимает всего два дня, и даже ночёвка будет не в лесу, а в посёлке, который расположен практически на середине пути. Что-то слишком всё легко, где-то же должен быть подвох? Или так проходят все посвящения? Ладно, поживём увидим.
До Бочкарей я добрался, как и планировал, за два дня. Дальше мой путь лежал в сельсовет, к председателю. Тот уже был оповещён о моём скором прибытии, и вся процедура заняла буквально пять минут. Мне оплатили гостиницу, указали рукой направление, мол, вон там видели. Так как появился в Бочкарях я уже на закате, пришлось вначале заночевать.
На утро я выдвинулся в указанную сторону, искать этих самых падальщиков. Двигаться пришлось осторожно, так, как учил Фантом, чтоб не наступать на ветки и без лишнего шума. Ещё в начале тренировок это давалось тяжело. Шутка ли, продираться сквозь лес и смотреть не только перед собой, но и на каждый пятачок, куда приходилось ставить ногу. Двигались таким темпом, что даже улитка нас обгоняла. Но со временем это начало доводиться до автоматизма, и уже сейчас я мог спокойно контролировать округу и то, что творилось вокруг. Падальщики, как правило, не сидят на месте, но мне достаточно отыскать их предыдущее место стоянки. Дальше будет более понятно, в какую сторону двигаться. То, что я сразу же выйду на них, вызывало сильные сомнения. Ну не совсем же они идиоты, чтоб засветиться и сидеть в ожидании охотников.
На первое костровище я вышел около полудня. Покрутившись на месте, высмотрел первые следы и пошёл в сторону их направления. Само место их дислокации удалось обнаружить только на второй день поиска.
Обнаружить их стоянку оказалось несложно. Да и не сказать, что они прямо сильно затаились. Хохот и голоса раздавались далеко, и услышал я их задолго до того, как увидел. Последние метры преодолевал чуть ли не ползком. И вот моему взору открылись старые руины не то фермерского хозяйства, не то бывших заводских цехов. В них-то и расположились мои подопечные. А вот и подвох, даже на первый взгляд падальщиков оказалось не шестеро. То, что их больше, было очевидным, но как учил Фантом, противников нужно вычислить всех. Дело близилось к закату, и вся дружная компания собралась у костра на ужин.
— Интересно, я когда-нибудь привыкну к виду их пищи? — пробормотал я себе под нос, увидев, чем же они собираются потчевать. К горлу сразу же кинулся комок и меня замутило. — Вот неужели нельзя тушёнки поесть или зайчика поймать?
Несмотря на подступающую тошноту, я продолжал наблюдать, как бомжеватого вида мужики раскладывали над углями чьи-то две руки и ногу. Я насчитал двенадцать человек. Двое подошли ближе к концу приготовления ужина, так что теперь я знал, где они расположили часовых. Видимо, ужин они пропустить не могут. Под хохот и громкие разговоры они приступили к трапезе. Вот этого я уже стерпеть не смог. Хорошо, что я находился на достаточном отдалении и падальщики не услышали, как мой желудок освобождался от недавних бутербродов с салом. Надо бы сделать себе зарубку на будущее, не ужинать перед охотой на этих уродов.
— Так, с количеством противника всё понятно, — снова пробубнил я себе под нос, я всегда говорю сам с собой, когда волнуюсь. Кстати, об этом я вам уже рассказывал. — Теперь бы определиться с тем, как вас грохнуть, не попав на угли в виде завтрака.
Я пронаблюдал за ними всю ночь. Лишь под утро у меня начал созревать более или менее дельный план. Засветив свои секреты с часовыми, они сами мне его подкинули. В предрассветных сумерках я заметил, как оба наблюдателя спали безмятежным сладким сном. Неплохая возможность убрать обоих. Я крался, как кошка, замирая при каждом шорохе. Подкравшись к первому из часовых, я замер и старался смотреть на него периферийным зрением. Ведь не зря говорят, что от прямого взгляда человек может проснуться. Осторожно вытянув нож, я подошёл вплотную и, зажав рот, быстрым движением полоснул по горлу. Часовой, вылупив глаза, захрипел и затрясся, он дёргал ногами и извивался, заливая всё вокруг кровью и меня заодно. У меня еле получалось удержать агонизирующее тело. Наконец он затих. Затаившись возле трупа, на несколько минут, я наблюдал за округой и за вторым часовым. Лагерь тихо спал, не подозревая, что его уже начали уменьшать в поголовье. Крадучись, я начал продвигаться в сторону второго наблюдателя. Стараясь не шуметь и не смотреть прямо на него. Получилось точно так же, как и с первым. Зажав рот, я перерезал ему глотку с такой силой, что нож чиркнул по позвонкам. Мои руки затряслись, в крови бушевало огромное количество адреналина. Весь в крови я скользнул в тень кустарника. Теперь бы отмыться и переодеться. Иначе я просто сам себя выдам. Прокравшись около километра от стоянки людоедов, я услышал тихое журчание, пройдя пару шагов на звук, уже увидел маленький ручеёк, питаемый родником. Вот за что люблю наш лес, так это за изобилие разных ключей и ручейков. Уж чего-чего, а от жажды умереть не даст. Наскоро помывшись, я переоделся в чистый камуфляж из рюкзака. На всякий случай попетлял по лесу и взял курс на лагерь падальщиков. Нужно знать, что они будут предпринимать.
Подкрадываться так близко уже не было смысла, заметят, они сейчас настороже. Забрался на сосну, вынул из кармана монокль и принялся наблюдать. Паника в лагере царила неслабая. Главарь раздавал пинки и подзатыльники налево и направо. Двое принялись читать следы моего отхода и подозвали главного. Посмотрев на то, куда тыкали пальцем эти двое, он отошёл и что-то начал объяснять ещё одному типу, периодически тыкая пальцами ему в лоб. Тот молча сносил истерику главаря, затем кивнул, подозвал ещё троих, и вместе с первыми двумя следопытами они двинулись по моему следу вглубь леса. В лагере осталось четверо, включая главного. Если я всё правильно рассчитал, то вскоре их станет на четыре урода меньше. Нужно только выждать момент. Наконец командир успокоился и стал указывать оставшимся на трупы товарищей. Те, подхватив топор, пошли расчленять бывших друзей. Правильно, чего еде пропадать. Пока они были заняты делом, я спустился с сосны и начал подкрадываться к будущим покойникам. В руке на этот раз я сжимал Стечкина с навинченным на ствол глушителем. Пробравшись на свою первую позицию в кустах, взял на прицел главного, который сидел в отдалении от троих мясников. Наблюдая за движением топора, я выжал свободный ход курка пистолета, затаил дыхание и, как только топор коснулся ноги уже второго покойника, надавил на спуск. Раздался щелчок механизма пистолета и звук выстрела, который был не громче хлопка духовой винтовки. Главарь уткнулся лицом в колени и начал заваливаться набок, светя развороченным затылком. Троица мясников, занятая своим грязным делом, даже не обернулась. Я взял на прицел второго и придавил спуск. Снова лязг механизма, приглушенный хлопок, и падальщик валится на землю в обнимку с отрубленной ногой мёртвого товарища. Вот тут оставшиеся двое уже поняли, что-то не так. Пока один с топором начал озираться, второй рыбкой нырнул в кусты. Владельца топора я подстрелил, уже поднимаясь из кустов. Выстрел оказался смазанным, и пуля угодила ему в грудь. Крик взбудоражил округу. Пришлось в спешном темпе добить кричащего и оставить затею с гонкой за скрывшемся в кустах людоедом. Теперь нужно сваливать, наверняка группа преследователей сейчас повернула назад в лагерь. Да и оставшийся в живых падальщик скорее всего присоединится к ним. Я достал фотоаппарат и сделал пару снимков лагеря, залитого кровью и усыпанного трупами. Осталось семь. И теперь уже я в роли преследуемого. Треск сзади я услышал спустя полчаса. Всё, меня вычислили! Что делать? Как оторваться? Мысли начали метаться в голове. Адреналин попал в кровь, и я, уже не таясь, ломанулся по лесу. Сзади послышались первые выстрелы, пули свистнули в опасной близости и защёлкали по деревьям. Пришлось петлять, как заец. Впереди замаячила поляна. Я припустил в обход, на открытое пространство бежать себе дороже. Вдруг пришло понимание, что преследователи перестали бежать следом и даже не стреляют. Вот сейчас не понял, что не так? Я притормозил и присел за дерево, прислонившись к нему спиной. Осторожно выглянув, увидел своих преследователей. Они, сбившись в кучу и осторожно озираясь, пятились прочь от поляны. Присмотревшись к ней повнимательнее, я заметил слабое марево. Так, с поляной всё понятно, там кислота. Но почему они так испуганы? Почему прекратили преследовать? Ведь я не стал на неё выбегать. Мысли пролетели в голове за долю секунды, а я уже навёл прицел Стечкина на одного из преследователей. Щёлкнул механизм затвора, и он сложился пополам. Пуля угодила в живот. Жить будет, но ранение очень болезненное.
— А-а-а, — заорал раненый, — сука, он меня подстрелил!
И в этот момент до меня дошло, почему падальщики так себя вели. Со стороны поляны в сторону орущего метнулись две смазанные тени. Визг умирающего мгновенно разнёсся по округе. Остальные бросились врассыпную и начали пальбу из всех стволов. Пули и картечь рвали кустарник и стволы деревьев, а две тени метались среди стрелявших людоедов. Жертвы начали падать, как подкошенные.
— Вот это скорость, — восхитился я в голос, — да что же это такое?!
В этот момент последний из стрелявших почти в упор всадил заряд картечи в одну из теней. В воздух разлетелись брызги чего-то тёмного, и стрелявшего обдало с головы до ног. Туша по инерции снесла его на спину, и он заверещал. Не закричал, а именно заверещал и забился в агонии под тёмной тушей. И тут я увидел, как от него поднимается тёмно-красный дым, а сам он тает, как кусок снега.
— Твою мать, — выругался я — да что за херня тут творится?!
На лес опустилась тишина. Я начал озираться, где вторая тень? Осторожно поднявшись я решил взобраться на дерево и едва успел вскарабкаться на пару метров. Автомат, закинутый за спину, зацепился за обломанную ветку. Я опустил взгляд, чтоб отцепиться, и увидел это.
Красные глаза, горб загривка, чёрная щетина шерсти и огромные бивни. Это кабан? Самый обычный кабан? Никаких видимых мутаций нет, хотя… От туши поднималось слабое марево, как от кислотной поляны. Кабан, уставившись на меня, открыл пасть, в которой я разглядел извивающийся язык. Внезапно он замер, и из него в мою сторону вылетела прозрачная струя, которая, попав в ствол дерева рядом со мной, брызгами попала мне в бок. Куртка мгновенно задымилась, и я почувствовал сильную боль. Казалось, что в меня плеснули раскалённым металлом. Который почему-то не хотел остывать, а жёгся всё сильнее и сильнее. А закричал от боли и едва не сорвался вниз. Едва успел скинуть автомат и перевалился на мощную ветку. Выхватив из бокового кармана рюкзака флягу с водой, я начал поливать дымящуюся рану. Боль отступила. Недолго думая, я закинул ногу на ветку и влез на неё верхом. Быстро скинул рюкзак, СВД бросил поверх него и, придерживая всё это одной рукой и отрывая пуговицы, стал скидывать с себя куртку. Та продолжала дымиться, и жгучая боль уже начала возвращаться.
С момента первого плевка прошло едва полминуты, а кабан уже опять открыл пасть и выцеливал меня своим змееобразным языком. Бросив ему в пасть снятую куртку, я заёрзал по стволу ветки, задом пытаясь отползти под защиту густой хвои. Плевок кабана завяз в брошенной куртке. А у меня появилось ещё тридцать секунд. Я решил, что нужно использовать шанс, морщась от боли в боку, я отпустил рюкзак в свободный полёт и схватил СВД. Навёл ствол в сторону мутанта и надавил на спуск. Выпущенная практически в упор пуля калибром "7,62" попала кабану в раскрытую пасть. Голова монстра дёрнулась, он замер и, постояв так несколько секунд, завалился набок. Земля вокруг него намокла и начала дымиться.
— Чужой, мать его, — прошипел я, корчась от боли.
И едва успел закончить фразу, как с треском свалился на землю, больно приложившись копчиком об ствол ветки, на которой сидел. Кислота, попавшая на ствол, сделала своё дело и проела ветку толщиной с две моих ноги всего за минуту.
Корчась от боли, я начал поливать жгущую рану на своём боку. Через дыру, которую проело кислотой, виднелись рёбра. Подобрав рюкзак, я достал из него старую военную аптечку и вколол себе обезболивающее. Прямо рядом со страшной раной. Бочина вмиг онемела, и острая боль начала отпускать. Приложив к ране перевязочный пакет, я примотал его к себе бинтом. Быстро сфотографировал всё, что осталось от побоища на поляне, подобрал оружие и, насколько было возможно, быстро пошёл в сторону Бочкарей.
На окраину деревни я вышел глубоко за полночь. Еле передвигая ногами, подошёл к первому попавшемуся дому и заколотил в дверь. Как эта дверь открылась и всё, что было потом, я уже не видел. Организм почувствовал, что можно расслабиться, и отключился.
Боль! Ноющая, тянущая боль! Хочется пить. Что происходит? Что за голоса вокруг?
Я попытался открыть глаза. Тяжело. Ну их, лучше так.
— Дайте воды кто-нибудь, — попросил я, но не услышал своего голоса, хотя уверен, что говорю, — эй, кто-нибудь, дайте попить.
— Кажется, он пришёл в себя, — раздался чей-то голос в голове, — точно, смотрите, он губами шевелит. Может ему водички дать?
Ну наконец-то здравая мысль посетила чью-то голову. Ко рту поднесли что-то мокрое и холодное. Я попытался сделать глоток и закашлял. Немного отдышавшись, я отхлебнул ещё и опять поперхнулся. Да, лёжа пить, то ещё удовольствие. Ещё одна попытка открыть глаза. Вроде бы удачно, только вот перед глазами всё плывёт. Вроде чьё-то лицо надо мной.
— Ты кто? — прошипел я. — Где я?
— Тихо, успокойся, ты в Бочкарях, — ответило пятно.
Я закрыл глаза и опять провалился в темноту.
Боль! Опять эта боль! Я застонал.
— Вон, живой он, — опять этот голос. — Я же вам говорил, что живой он!
— А ну отойди, — прозвучал знакомый голос. — Сумрак, ты слышишь меня? Сумрак?!
Кто-то со знакомым голосом склонился надо мной, и я почувствовал на себе пристальный взгляд. С трудом разлепив глаза, я пытаюсь сфокусировать зрение.
— Фантом, — прошипел я, — дай попить, друг.
— Сейчас, сейчас, потерпи, — засуетился тот. — Эй, как тебя, дай воды, человек пить хочет.
Ко рту поднесли кружку. Фантом приподнял мою голову, и я наконец смог сделать нормальный глоток. Вода прохладной струёй провалилась по пищеводу. Наконец я смог допить бездонную кружку. Хорошо, что она такая большая. Хорошо-о-о.
— Ну ты как же так-то? — спросил Фантом. — Как ты умудрился-то так попасть?
— Их было двенадцать, — прошипел я, немного начиная приходить в себя, — двенадцать, слышишь. Я положил их всех.
— Положил он, — передразнил меня дядя Женя. — Ты за каким хером в кабанье логово полез?! Я вообще удивлён, что ты жив остался.
— Я не знал, я убрал половину, они за мной бежали, я не знал.
— Не спеши, герой, — остановил меня Фантом, — тихо, отдыхай, потом расскажешь.
Что-то небольно укололо в плечо, и я провалился в темноту.
На этот раз очнулся я не от боли, хотя она ещё присутствовала, но уже не была настолько сильной. Я открыл глаза, попробовал оглядеться. Голова кружилась, сразу же начало мутить. Ладно, потом посмотрю.
— Эй, есть кто живой? — позвал я, на этот раз голос хоть и слабый, но уже голос.
Скрипнула дверь, внутрь кто-то вошёл. Подойдя ко мне, положил руку на лоб. Рука мягкая, такая не может принадлежать мужчине.
— Дайте воды, — сказал я, — и пожевать чего-нибудь.
Кто-то ойкнул и выбежал за дверь. Спустя некоторое время вновь скрипнула дверь. Я открыл глаза и попытался повернуть голову. Вроде получилось. Ко мне шёл Фантом, неся в руках какую-то миску.
— Фантом, ты, — сказал я, — значит, не приснилось?
— Не приснилось, — буркнул он, — лежи молча, сейчас кормить тебя буду.
— Кормить, это хорошо, — попытался я улыбнуться.
Фантом приблизился, приподнял мне голову и вставил туда ещё одну подушку. Затем сел рядом и принялся поить меня каким-то бульоном. Кое-как осилив половину миски, я почувствовал, что наелся, и начал отворачивать голову от настойчивого Фантома.
— Чего морду воротишь, — спросил он, — или сыт уже?
— Угу, — буркнул я.
— Рассказывай, — строго спросил он, — только не части.
— Я делал всё правильно, Фантом, — начал я, — убрал половину падальщиков, но последний поднял крик. Я начал уходить, но они крепко сели на хвост. Шли прямо по пятам, потом заметили меня. Я не знал, что в кислоте бывает жизнь. Сначала даже не понял, что случилось, они вдруг перестали преследовать и стрелять прекратили. Я спрятался и подстрелил одного, он закричал. И тогда появились эти. Они разорвали семерых за минуту. Одного успели завалить, а от второго я забрался на дерево. Лазить они не умеют, но он в меня плюнул. Я убил его, я успел его убить, когда он хотел плюнуть ещё раз. Попал прямо в пасть.
— Это тебя и спасло. — усмехнулся Фантом, — их шкура так сильно пропитана кислотой, что пулю растворяет прежде, чем она достигнет жизненно важных органов. Пасть — это самое слабое место. Видимо, один из падальщиков тоже попал в пасть, иначе его не свалить.
— Да я везунчик, — улыбнулся я.
— Ты даже не представляешь насколько. На кабанов ходят минимум четверо. И ещё ни разу все четверо не возвращались обратно. То, что сделал ты — невозможно.
— Медаль дадут?
— Шутишь — это хорошо. Значит, на поправку пошёл.
— Ты чего такой хмурый-то?! — наконец понял я, что было не так. — Я же жив, всё нормально.
— Не нормально, — сказал Фантом и отвернулся. Помолчав немного, он продолжил. — Как только ты ушёл на охоту, ко мне пришли. Искали тебя. Нашли мёртвую Валю.
— Как?! — я подскочил и застонал от боли, которая тут же скрутила меня, словно огненный жгут. — Суки! Кто?!
— Не знаю, Сумрак, — тихо ответил Фантом, — пришли за тобой. Гела дал показания, что ты ушёл вместе с ней. А утром нашли её мёртвой. Умирала она долго, Сумрак, её пытали.
— Я знаю, кто это, — сквозь зубы прошипел я. — Убью гниду.
Услышав, как спокойно я произнёс последнюю фразу, Фантом вздрогнул.
— Мы найдём его, Сумрак, обещаю, — глядя в глаза, пообещал дядя Женя. — Тебе спать надо, поправляться.
— Как мне теперь спать?
— Я тебе укол сделаю, хочешь?
— Хочу.
Фантом достал шприц с уже набранной жидкостью. Наверняка из старых запасов. Это была последняя мысль перед отключкой.
Восстановление длилось долго. За это время Фантом дважды перевозил меня в другие деревни. Видимо, ищейки выходили на мой след. Рана, полученная от кислоты, никак не хотела заживать. Постоянно мокла и гноилась. Фантом перевёл на меня около десятка аптечек. Точнее, антибиотиков из неё. Но в итоге рана начала затягиваться. Шрам, конечно, останется тот ещё. Ну да и пёс с ним. Будет украшать мужчину, то есть меня. Садиться без посторонней помощи я начал только через месяц. Через две недели я уже мог самостоятельно доковылять до туалета. Фантом периодически пропадал. Появлялся каждый раз мрачнее тучи и отрицательно мотал головой.
Прошло, наверное, месяца четыре, когда я самостоятельно и уверенно начал двигаться. И постепенно стал нагружать себя и возобновлять тренировки. Вот в один из таких дней вновь объявился Фантом и застал меня за тренировкой. Дождавшись окончания упражнения, он одобрительно кивнул.
— Молодец, — сказал он, — скоро будешь в форме. Собирайся, с тебя сняли обвинения. Ивана Васильевича сейчас ищет каждый охотник.
— Наконец-то, — я мрачно кивнул. — Пора и нам за дело приниматься. Ты выяснил, кто ему помогает?
— Нет, Сумрак, — помотал головой он. — Как только я цепляюсь за ниточку, её сразу кто-то обрезает.
— Ты с кем-то говоришь на эту тему? — спросил я. — Такое чувство, что этот кто-то знает твои шаги наперёд.
— Ты изменился, — как-то иначе посмотрел на меня мой учитель, — теперь уже мне нужно брать у тебя уроки.
— Шутишь, Фантом?
— Нисколько. Даже я не подумал, что меня кто-то сдаёт.
— Видимо, тебя не так часто предавали, как меня.
— Возможно. Ты едешь в город?
— Да!
— Тогда собирайся.
Я зашёл в дом, взял давно собранный рюкзак. Навесил на себя СВД, Калашников, вставил в кобуру Стечкин и вышел на улицу. Фантом кивнул, и мы сели в сани и поехали в город. Теперь нас двое, плюс моё упорство. Результат точно будет.
Кстати, в мир пришла зима. О, зима здесь — это отдельная история. В мире, где отсутствует снегоуборочная техника, зима заявляет свои права на всю катушку. Дорог нет от слова совсем. Сугробы наметает такие, что в них можно спрятать целый дом. Вообще, весь этот мир преобразился из-за отсутствия транспорта и заводов. Да, появились радиоактивные пустоши, появились ямы, заполненные кислотой, мутанты и прочие деяния рук человека разумного. Но сама природа, воздух и вся экология, это было похоже на сказку. Может быть именно по этой причине я стал более выносливым. А может все реалии это новой жизни закалили меня. Но всё же, какая здесь зима! Кипельно белый снег, от которого слезятся глаза. Настоящие морозы, крепкие, трескучие. Отсутствие центрального отопления совсем не омрачает, даже наоборот. Лёгкий запах дыма в доме придаёт какую-то особенную изюминку в атмосфере. А тренировки на морозе — это как песня, которую хочется петь и петь. Вместо разминки достаточно расчистить двор от сугробов, и тело уже горячее и готово к тренировочным нагрузкам. Животный мир замирает, и для охотников почти не остаётся работы, за исключением особых случаев. В общем, зима здесь сказочная, такая, как в детстве.
Город встретил будничной суетой, всем этим людям всё равно, что происходит за границей их порядка. Их не волнуют охотники, их не волнует наша с Фантомом цель. Они просто хотят жить. Жить в покое и в неведении. У каждого свои проблемы и заботы, и чаще всего они сами себе их придумывают. Просто потому, что так удобней, так привычней.
Фантом свернул на постоялый двор. Мы спрыгнули с телеги и вернули лошадь с упряжью владельцу заведения. Дядя Женя отсчитал ему пять медных пластинок. Дальше мы двинулись домой. Нужно обдумать дальнейшие действия. Нужно поговорить вдвоём.
Зайдя в квартиру, мы скинули вещи. Фантом отправился на кухню разводить огонь, а я, взяв вёдра, пошёл во двор за водой. Когда все дела были завершены, мы сели за стол. Фантом выудил с полки литровую бутылку самогона. Чокнулись, выпили и приступили к обеду. Разговор начал завязываться только после четвёртой стопки.
— Что думаешь делать дальше? — спросил я.
— Для начала нужно поймать того, кто сдаёт информацию, — подумав, ответил Фантом.
— Дело нужное, — кивнул я, — может быть через него получится выйти на главного.
— Может получиться, — подумав, ответил он, — только как нам его достать?
— Есть идея, старая, как мир, — почесал я в затылке, — нужно найти хоть что-то. И всем тем, с кем ты общаешься, дать разную информацию. Желательно раскидать её по времени.
— Я понял, — Фантом наполнил стопки, — мы делали так в армии, чтоб найти стукача. Нужно подумать, какую утку закинуть. Можно подключить к этому Валеру.
— Стоп, — я воткнул взгляд в Фантома, — если проверять, то всех. Часто бывает так, что предают самые…
Договорить я не успел, кулак Фантома впечатался мне в челюсть, и я слетел со стула. Учитель же стоял, уперев кулаки в стол, и прожигал меня гневным взглядом.
— Что, Фантом, не понравилось, что я сказал о твоём друге? — я сплюнул кровь из разбитой губы. — А ты пораскинь мозгами, подумай.
— Ещё одно слово… — взревел дядя Женя. — И я…
— Что я? — я смотрел на него, не отводя взгляда. — Кому мы отдали флешку? Откуда этот боров узнал, что она у нас? С кем ты чаще всего обсуждаешь полученную информацию?!
Фантом сел, крякнул и прямо из горлышка сделал добрый глоток самогона.
— Если это он, — вытерев рот, медленно произнёс дядя Женя, — я лично убью его, — он поднял взгляд и посмотрел мне в глаза. — Ты понял, Сумрак, он мой!
— Понял, Фантом, — я поднялся с пола, подошёл и хлопнул ладонью ему по плечу. — Не загоняйся раньше времени, может быть я не прав. Просто всё указывает именно в его сторону. Даже тот факт, что правопорядок в городе тоже находится под главой гильдии. Почему они начали охоту на меня сразу, даже не разобравшись. Да и ты, узнав об этом, сразу же сорвался с места и уехал. Нас просто убрали из Новой Жизни, чтобы подчистить следы.
— Ладно, — мрачно кивнул тот и наполнил стопки ещё раз, — будем посмотреть, как говорится. Завтра я начну закидывать утку всем, кто помогает мне в этом деле.
— Хорошо! Значит, завтра, — кивнул я и опрокинул рюмку в рот.