Иногда лучший способ избежать капкана —
это притвориться, что ты в него попал.
— Вставайте, мелкие ублюдки! — сквозь беспокойный сон услышал я крик надзирателя.
Я тут же встал и, с трудом продирая глаза, посмотрел вокруг. Медленно сознание втекало в мой онемевший разум, словно после сумасшедшей попойки с парой драк и жёстким сексом в подворотне. Этой ночью много чего произошло, и теперь всё это казалось сном. Но место Ронта пустовало. А я задумался: как быстро они вызовут меня?
Ко мне тут же подбежали заспанные Фирс и Алем. Фирс внимательно меня осмотрел взглядом с примесью отвращения. А Алем спросил прямо:
— Она… сделала это?
Он, похоже, знал, что происходило в той кузнеце, как, похоже, и Фирс. Значит, многие в курсе либо догадывались, это очень хорошо. Свидетели.
— Нет, я даже зайти внутрь не успел. Ронт с кем-то там, мягко говоря, повздорил. А потом отправил меня восвояси, а дорогу-то не помню, заплутал между этих гребаных бараков. Только под утро дошёл, — бегло рассказывал я, стараясь при этом держать сердце в узде.
Алён облегчённо выдохнул, словно его мысли совпали с моими словами. А Фирс сначала одарил недоверчивым взглядом, а потом стиснул длинной ручищей за плечо и затарахтел:
— А я знал, что ты так просто не дашься! Всем говорил! Везучий зайчин сын! И вот ты здесь, а Ронт сквозь землю провалился. Похоже, Тата-толстозада решила вспомнить их ранний пыл, ха-ха-ха! — рассмеялся он, но его тут же передернуло от отвращения. — Бр-р-р! Как представлю! Упаси Наира!
— Хочешь сказать, что он меня повёл… — начал я шокировано. — Пи**ц…
— Вот-вот… пи**ец. — повторил за мной Алем.
Я огляделся и не увидел Литы, и сразу, словно не по своей воле, спросил:
— Где она?
Алем и Фирс сходу поняли, о чём я.
— Ушла работу свою делать, — пожал плечами Фирс. — Алем видел.
— Очень смешно, — ответил слепой Алем. — Лита раньше уходит, до того, как все соберутся на работы. Ей же нужно успеть хоть немного поработать с травмированными.
— Ясно, — ответил я без энтузиазма.
Меня с одной стороны раздражало, что я о ней беспокоюсь, а с другой — я ничего не мог с собой поделать. Но чётко осознавал — эти чувства мне мешают.
Вскоре мы выстроились в несколько шеренг перед бараком. Надзирателей было всего четверо: два тигрида, тот кайотид, его вроде Хорт звали, и странного вида зверлинг. Таких существ я не встречал в прошлой жизни, был в этом уверен. Похож на большого кота, мех густой, глаза хитрые, а на больших ушах словно кисточки. Он внимательно озирался по сторонам, словно выискивая что-то, а затем выкрикнул мягким голосом:
— Где Ронт? Ко мне его!
«Быстро… Черт…»
Несколько надзирателей зашли в барак, затем прошлись меж рядов, и снова. Затем они опросили нескольких зайцидов в стороне, а затем позвали и меня. Стоило признать, они довольно резки в своих поисках. Я ожидал, что его хватятся только к обеду, а того и к вечеру.
«Везение точно баба. Только смеётся и гладит тебя по яйцам, а через секунду изрыгает на тебя проклятья и собирает вещи, — подумал я. — Хотя от того только она привлекательнее. Странные у меня вкусы…»
Неизвестного вида зверлинг, что, видимо, был старшим сегодня, к этому моменту уже находился в бараке, ожидая результатов от своих подчинённых. А я успел узнать, что зовут его Филс Мардик, а большего никто и не знал. Он сейчас сидел на одной из коек, но стоило мне войти, он встал — наверное, чтобы казаться более угрожающим. Хотя ему это удавалось с трудом. В отличие от других видимых мной хищников, чьи тела напоминали мифических атлантов, с узлами тугих мышц. Филс выглядел куда менее опасно, его тело покрывала густая шерсть, а черты лица были довольно приятны, словно у большого котёнка.
— Я так понимаю, это ты, Декс? Не так ли?
Я кивнул, и он продолжил:
— Мне доложили, что ты вчера отправился куда-то в компании моего подопечного Ронта. Не мог бы рассказать об обстоятельствах минувшей ночи? — мягко попросил он, и его слова вовсе не звучали как приказ.
Я рассказал всё как задумывал: о том, что Ронт привёл меня к кузнице, и я долго стоял на улице, пока крики из дома нарастали, превращаясь в жуткую перепалку. А после Ронт приказал мне возвращаться, я запамятовал дорогу и вышел к бараку только через несколько часов, когда уже светало.
— Известно ли тебе, зачем он привёл тебя к кузнице? — спросил Филс.
«Мне кажется, ты и сам знаешь», — подумал я, но ответил, конечно же, иначе.
— Он сказал, что работа есть, а я… Его слово имеет вес, вот и не стал сопротивляться, — объяснялся я, смотря ему в глаза с выражением побитой шавки, шугающейся от каждого чиха.
Он задавал ещё много вопросов, многие были похожи, он играл словами — применял близкие по смыслу, переставлял и всё в таком духе. Видимо, у него был опыт расспросов. Он беспрестанно пытался меня подловить, и мне даже показалось, что его уже не столько интересует цель, сколько сам процесс. И после каждого вопроса я видел, как дрожат его уши — он вслушивался в стук моего сердца, пытался услышать, как оно выдаст правду.
Наивный идиот. Думаешь, я не знаю все эти приёмчики? Ха! А… Я их и вправду знаю?
Но он всё равно может создать проблемы. Я уже жалел, что не замел следы получше. Стоит лишь надеяться, что он не придёт к немыслимому выводу, что такой дохляк, как я, смог завалить и Тату, и Ронта. Да и хотелось бы, чтобы не он расследовал это дело, а какой-нибудь законник, коему до жопы какой-то раб и свинья.
— Ух… — вздохнул он в конце. — Выходи, становись в строй.
Я послушно выполнил приказ и вышел на улицу. Там все зверлинги стояли в несколько шеренг под палящим солнцем, их взгляды, направленные на меня, изображали самый широкий спектр эмоций: злость, отвращение, интерес, жалость и равнодушие. А я предпочёл окинуть их озорным высокомерием, что было на меня не похоже.
Опять проделки Декса.
— Что они хотели? Рассказывай! — потребовал Фирс, стоявший рядом.
— Они Ронта ищут, а он его последним видел, — за меня сказал Алем. — Скоро они наведаются в кузню, а там-то…
Я резко дёрнул головой в сторону Алема. А тот держал свою прямо, совершенно не двигая. Этот слепец… Он что-то заподозрил, не так ли? Я же не мог выдать себя. Ничего такого не мог сказать…
— Декс, чувствуешь запах? — спросил Алем.
Я вздрогнул. До меня дошло. Я наклонил голову и поднёс к ней руку, обоняние у этого тела весьма недурно. И пробравшись сквозь ворох ароматов и зловоний, наполнявших моё грязное тело, я почувствовал запах крови.
Два разных запаха…
Вот, значит, как. Его чувства куда более развитые, чем у любого нормального зайца. У него отняли зрение, и это обернулось вот таким образом. Мне стоит быть с ним осторожнее. Он знает. И что же мне теперь делать? Убить его?
Я тут же резко согнулся от чудовищной боли в висках, словно их сдавливала неведомая сила, будто череп запихнули в тиски. Голова трещала, я слышал пульсирующий бой сердца и шум потоков крови по венам.
— Эй! Чего там?! — рявкнул надзиратель.
Я постарался стать прямо, а он одарил меня раздраженным взглядом. Но раскачивать лодку не стал. Плюнул под ноги и пошёл вдоль рядов.
А я стиснул зубы, борясь с подступающей тошнотой. Этот чертов ублюдок! Декс! Он опять мне мешает! Как ты не понимаешь?! Мы так помрём! Твои чувства мешают! Ты мешаешь! Друзья? Чушь! Этот слепец предаст тебя, только выдастся удобный случай и достойная награда!
Так было всегда!
А? О чём я? Что значит — всегда?
Я должен сделать всё, чтобы выжить!
Я не могу убить его. Просто не могу.
Ворох из моих и чужих мыслей смешивался, менялся, преобразовывался во что-то странное и непонятное… Это начинало пугать.
«Именно так и сходят с ума, не так ли?» — подумал я.
Из размышлений меня вырвало странное ощущение, пугающее. Я медленно повернул голову в сторону и увидел вдалеке два тёмных силуэта. Они приближались, словно братья-близнецы, и чем ближе подходили, тем страшнее казался их вид. Сердце холодело, кровь стыла в жилах, холодный пот стекал по спине.
— Ищейки… — прошептал Фирс.
Тела их закрывали простые серые плащи с капюшонами, рваные подолы стелились по земле. Из-под тени виднелись серебрёные маски, похожие на смесь волка и неведомого демона, ярко-жёлтые зрачки, казалось, светились. Оба были высокими, с широкими плечами, будто копии друг друга, шли они в одну ногу.
Мои же ноги затряслись, колени ослабели. Шерсть встала дыбом, я поёжился. Все вокруг будто начали жаться друг к другу. Каждый чувствовал ту чудовищную силу, исходящую от них. Сейчас я не наслаждался страхом, сейчас он не давал мне сил. Они были на совершенно другом уровне эволюции. Они были поистине высшими…
— Становись! — скомандовал надзиратель, которому, по виду, было тоже далеко не по себе в их присутствии. — За мной! — приказал он.
Мы зашагали будто в полусне-полукошмаре, спотыкаясь и хватаясь друг за друга. Я посмотрел в сторону барака, когда мы переходили бугор. И увидел, что один из законников смотрит прямо на меня, и будто в самую мою суть.
Я спешно отвернулся.
Каждый новый день всё больше раскрывает реалии этого мира.
И всё больше расщепляет мою надежду на свободу.
***
В этот раз нас вели в другую сторону от джунглей, по окраине города, мимо длинных каменных зданий, из труб которых валил тёмный дым. По дороге частенько встречались телеги, запряжённые, естественно, такими же, как мы, зайцами, но иногда встречались и иные зверлинги – буйволы, бараны. Было ли такое расточительство рабочей силы выгодно? Я не знал. Но вот садистские наклонности власть имущих явно удовлетворяло. Лошади, волы, да любая другая тяговая сила вряд ли была бы хуже разумных зверлингов. А вот правили запряжёнными телегами, как правило, не хищники: кабаны, медведи, еноты… Одним словом, всеядные. Видимо, они и составляли вторую касту империи. Действительно, как бы ни была сильна армия, тыл необходим. Мастеровые, ремесленники и другой специализированный персонал. Мне даже довелось увидеть те обшарпанные домишки надзирателей с другой стороны, в одном из которых у меня через четыре дня была назначена роковая встреча с Риханом.
Обогнув половину города, мы вошли в небольшой его отголосок. Тихие пустынные улочки, словно отмершая часть ещё живого тела. А я всё больше распылялся, думая о предстоящей встрече, о турнире, об тех странных воспоминаниях… Об отце.
Нутро сдавило. Мне нужно стать сильнее! Нужно придумать, как победить чертового волка! И первым делом снять кандалы. А для того мне нужно найти чародея, и не просто найти, ещё и заставить меня освободить. Ронт что-то говорил про то, что он приходит к молодняку, к юным зайцам, что ещё не обрели вечный символ рабства. Но там, без сомнений, будет крутиться охрана. Хотя, может, будет шанс проследить за ним… Ещё бы знать, как эти херовы чародеи выглядят.
– Стоять! – скомандовал надзиратель, вырвав меня из хмурых размышлений.
Мы остановились перед высоким красивым зданием. Три этажа, резные рамы окон, черепичная крыша подпиралась множеством блестящих колонн. Впечатление портила лишь огромная дыра в его центре, разнёсшая громадные деревянные двери и кусок метровой толщины стены. Через неё можно было увидеть другую сторону и задний двор с покорёженными качелями. Вокруг валялись запятнанные кровью книги и листы бумаги. Теперь я видел – это была школа или что-то в этом роде.
– Вам нужно разобрать это здание! Времени до заката, а иначе останетесь без ужина! – прорычал тигрид с оборванным ухом и выколотым глазом. – Хорт! – бросил одноглазый, и мелкий койотид подбежал к нему с раболепным выражением на юной морде. – Пойдёшь с ними внутрь, понял?
– Но, сэр, миазмы… – проскулил тот.
Рядом с ним рухнул тяжёлый изогнутый меч, похожий на ятаган, но с более широкой кромкой и самим лезвием. Другой тигрид, как две капли воды похожий на первого, оказался позади.
– Ты слышал моего брата! – прорычал тот с искажённой от гнева мордой.
Койотид весь сник, сжался, и ноги его пошли ходуном. Он сглотнул и вновь сделал попытку договориться:
– Я… понимаете… там же…
Первый тигрид ухватился его ручищей за шею сзади и приблизил свою испещрённую гнилыми клыками пасть к его уху. Что-то сказал, и тут же бедолага будто смирился, принял свою судьбу, а тот ехидно улыбнулся.
– Вперёд! Начинайте с верхних этажей, если не хотите оказаться погребенными! – приказал один из братьев.
Мы побрели за нашим жалким надзирателем, тщедушным койотом, что вчера уже пытался нами помыкать, внутрь. Первым оказался широкий холл с двумя изогнутыми лестницами, ведущими наверх, но одна была разбита, торчали стальные прутья, и всюду были разбросаны куски камня. На сколах было видно странное вещество – тёмное, уже засохшее, – скорее всего, кровь, только странная. Мозг запульсировал, я будто уже видел что-то подобное. Но воспоминания отказывались подчиняться, я даже не мог понять, в каком из миров видел эту кровь.
Вонь стояла страшная, многие заткнули носы и жмурились, глаза щипало. Воняло трупами и чем-то сладко гнилостным, выворачивающим желудок.
– Давайте наверх! Там же прошлая группа оставила инструменты! – пытался командовать мальчишка, но голос его так и сквозил неуверенностью.
Невольники лениво начали подниматься по ступеням. Такие, как мы, очень хорошо чувствуют слабость и не стесняются ею пользоваться. Ведь чтобы не сдохнуть, раб должен хорошо понимать настроение своих хозяев.
Кулаки сжались. Я вперил взгляд в громадный пролом в стене, и через него я видел высокую и широкую башню, не меньше сотни метров. Где-то там сидел наместник – властелин этого города, наш хозяин. Тот турнир, о котором говорил Ронт, он же будет скоро, раз он так рисковал и нервничал. Мне нужно быть готовым к сражениям, но куда лучше, если я сумею убраться отсюда до того.
– Давайте быстрее! Ваши жизни зависят от этого! – визжал койотид, словно капризный ребёнок, неспособный добиться своего, но слова не сильно трогали невольников. – Я… я! Быстрее!
В конце концов мы поднялись на следующий этаж. Два длинных широких коридора раскинулись по обе стороны. Но если один был вполне опрятен, с красивой лепниной, гладким блестящим паркетом и бюстами неизвестных мне зверлингов. В то же время другой был полностью разрушен: паркет превратился в перепаханное поле из досок и щепок, стены полнились проломами, потолок обваливался, покрытый трещинами. И тёмных следов странной крови было всё больше, на брошенных мечах и кинжалах, наконечниках переломанных копий и погнутых щитах. Но трупов уже не было.
– Туда! – приказал койотид, указывая на дальний конец разрушенного коридора.
Но зверлинги хмурились и не двигались, они знали, что это за чёрная кровь, и совсем не хотели к ней приближаться. А глаза жалкого надзирателя наливались кровью, руки дрожали, он истерично завопил:
– Вперёд! Вы… вы… – он, казалось, сделал невероятное усилие ради следующих слов, – все е***ий скот! Я перережу каждую глотку, если не задвигаетесь! – он выдернул короткий клинок из ножен.
Взгляды невольников стали вмиг жестокими, хищными. Тела их напряглись, вырисовывая пучки закалённых тяжёлым трудом мышц, кто-то зазвенел цепями, но вовсе не стремясь выполнить приказ, а обступая кайотида. Он был один и не понимал, что рабы понимают лишь язык силы. А если ты слаб – ты мёртв.
– Так веди нас, командир! – послышался ехидный голос из толпы.
– Кто это сказал?! – бросил он, ощетинившись.
Я медленно вышел вперёд, остановился перед толпой лицом к нему. Он поглядел на меня и сглотнул. Он что-то почувствовал и отступил на шаг.
– Подай нам пример, уважаемый надзиратель! – голос мой был сладок и наполнен желчью.
– Как ты смеешь мне указывать?! – рявкнул он и сделал шаг навстречу, выставив меч перед собой.
Я медленно сделал несколько шагов, подстрекаемый звоном кандалов и клокочущей кровью. Моя грудь почти коснулась острия меча, я уверенно стоял перед ним. Жестокая, по-юношески уверенная улыбка забралась на мою морду. Я заговорил мерно, растягивая слова:
– Го-спо-дин, я не смел вам ука-зыва-ть. Это ли-шь жа-а-лкая мольба.
Позади послышались смешки.
– Мы невольники. Мы трусливый скот, не так ли? У нас нет ни достоинства, ни смелости, чтобы ступить вперёд. Но если нас проведёте вы, мы не посмеем перечить, – с лёгкой улыбкой сказал я и поклонился, одновременно подвигая пальцем клинок в сторону.
Взгляда же я не отрывал, смотрел ему прямо в глаза. А в них я видел плескающийся страх: перед другими надзирателями, перед зверлингами за моей спиной, перед самим коридором. И его мозг с невероятной скоростью взвешивал и обдумывал дальнейшие слова. В это время толпа позади начала давить, приближаться.
– Хорошо! Я поведу вас! – с трудом сказал он, обливаясь холодным потом.
Клинка он не убрал, но развернулся к коридору. Я бы с лёгкостью мог бы сейчас переломить его шею. Может даже с другими нам удастся разобраться с оставшимися двумя надзирателями. Есть шанс пробраться в лагерь и поднять восстание. Но это было желание Декса, я же осознавал наши реальные шансы.
Трусливый койотид медленно пробирался сквозь разбросанные деревяшки и груды камней, он старательно избегал прикосновений к тёмной засохшей крови. А мы следовали за ним. Я шёл сразу позади, а все остальные за мной.
Похоже, я недооценивал Декса, как бы не печально было признавать, но часть слов, сказанных ранее, были под его влиянием, и из него может выйти толк. Он способен вести за собой, воодушевлять. А это стоит много, особенно если использовать умело. С этим я бы справился.
Спустя десяток минут мы преодолели чертов коридор, и невольники медленно приступили к работе. Кто-то забрался выше и принялся разбирать крышу, другие же разбирали завалы в коридоре, открывая себе доступ к предстоящему разрушению и избавляясь от хлама, изгвазданного в крови. Многие замотали лапы найденными тряпками, бывшими дорогими накидками, хорошей детской одёжей и невесть чем ещё.
А я пробрался в один из классов рядом, окна которого выходили на дорогу. И увидел, как внизу развалились те тигриды. С этими ушами грех не пошпионить. Делая вид, будто чем-то занят, я внимательно внимал разговорам двух братьев:
– Ха-ха! Он же чуть не обоссался! – говорил порывистый голос, принадлежавший, похоже, тому, что был с ятаганом.
– Тебе стоит быть более сдержанным. Нам не стоило его так опускать на глазах у этого скота. – говорил другой, уверенный, волевой.
– Да он сам нас уговорил своими вы***нами. Пошёл бы сразу – проблем бы не было. Даже пробуждение не прошёл, а пытается что-то сказать, мудак.
– Нам всё равно перед командиром отвечать, если зайчики с ним что-то сделают.
– Да нашему командиру похер на этого мелкого ублюдка, его явно к нам привязали не без причины, – ехидно и порывисто отвечал он. – За какие это делишки непробужденного отправляют в надзиратели?
Непробужденного? Что это значит?
– Что-то серьёзное. Но по его манере – он из родовитых. Так что, скорее всего, долги. Если уж денег не хватило на парочку рабов для корма, – без особого желания ответил другой. – Если с ним покончат невольники, то он и так был не жилец. Такой слабак вряд ли сможет кого прикончить, разве только одного из зайчиков, – он слегка усмехнулся, но продолжил серьёзно: – Закончили, нам нельзя об этом говорить.
Эти болтуны тоже не бесполезны. Всё это имеет смысл. Пробуждение. Убийства. Корм. Я уверен, что та энергия, что я поглотил, убив Тату, и есть так называемый корм. Похоже, в этом мире силу действительно можно забрать после смерти противника. Да не так, как проповедовали дикие аборигены, а по-настоящему.
«Жаль, я уж подумал, что особенный, – отметил я. – Хотя это было бы не слишком честно».
И к тому же им запрещено говорить об этом. А это ещё интереснее. Есть пара мыслей, и одна хуже другой. Но этот мир способен на любую жестокость. Хотя не думаю, что мой родной был лучше. Те же яйца, только в профиль.
– Вот и я говорю. – ответил тигрид. – Кстати, тебе не кажется, что это дерьмо начало происходить слишком часто, да ещё чтобы они забрались так глубоко? Ну, я про набеги тварей.
– Уже не кажется. Все об этом шепчутся. Твари всё чаще нападают внутри города. Да ещё и стремятся сожрать молодняк. На школу вон нацелились.
– Избавляются от будущих конкурентов, хах! Они, возможно, не так глупы, – с лёгкой взволнованностью ответил порывистый голос.
– Закрой-ка пасть, братец. – бросил другой. – Наместник сейчас явно не в духе, так что не стоит плеваться тем, из-за чего тебя могут повесить.
– Но ты должен согласиться – всё это дерьмо как раз из-за наместника. Это он нещадно рубит джунгли. А твари, словно ревностные сучки, за своё будут рвать.
– Заткнись! Он наш господин, и яйца у него куда больше твоих! – сорвался уверенный голос и дрогнул в конце.
– Да ещё и эта чёртова обезьяна, меня от неё в дрожь бросает. Ты видел, на каждом празднестве, параде эта иноморская скотина рядом с твоим дорогим наместником, – он пригнулся и немного приблизился к брату. – Ты знаешь, какие слухи о ней ходят? У меня товарищ к ней в особняк завозит целые телеги с белыми персиками. А однажды по уезду видел, как оттуда вывозили несколько десятков заколоченных ящиков размером с зверлинга, – он придвинулся ещё ближе. – А земля вокруг? Там сплошь гниль и пустошь, всё там вымерло.
Значит, обезьяна… Тот сон… Это не может быть совпадением.
– Всё равно захлопнись! Это не нашего ума дело! – злобно огрызнулся брат. – Мы уже и так на самом дне из-за дерьма, вываливающегося из твоего рта!
– Из-за меня?! Да я…
Его прервал истошный крик из здания. Я резко обернулся. В комнату влетел койотид, а за ним в дверном проёме появился окровавленный заяц, его голова тут же была оторвана громадными тёмными хелицерами, торчащими из плеч младенца. Тело зверлинга его опало. Я отпрянул к подоконнику.
– В окно! Прыгай! – прокричал койотид, несясь ко мне. – Тварь идёт!
Но я мог лишь смотреть на входившего в класс громадного паука с торчащим детским туловищем вместо головы. Его маленькая головка покачивалась в такт восьми лап. Шесть голубых глаз смотрели на меня, а детские губки изгибались в весёлой игривой улыбке.
В какой-то момент в комнате стало до странного темно. Звук словно исчез, а всё вокруг застелила тьма. А в следующее мгновение перед мной раскинулось небо, такое же, как в тот день, когда я умер.
Я почувствовал удар о землю. Мозги сотряслись, тело взвыло. На мне оказался тот трусливый койотид. А за ним спускался паук с тельцем ребёнка.
Снова взглянул на небо. Оно действительно точно такое же, как тогда…