«Декс!!! Отдай мне тело! Тебе его не победить!» — мысленно кричал я, пока он пытался подняться с пола.
Тело вело, голова кружилась, озаряя окружение вспышками света, подступала тошнота! Но Декс стиснул зубы и встал, подняв руки в стойку!
«Сука! Сейчас тебе следует принять решение — либо ты отдашь мне тело и победишь, либо сдохнешь!»
— Я справлюсь, — прошипел Декс.
«Нет! Не справишься! Ты вымотан! Силы на исходе! Засунь в зад свою гордыню и дай мне разобраться!» — истошно вопил я. Уже было не до шуток!
— Фуф! — вздохнул Декс и бросился на противника.
Он вновь танцевал из стороны в сторону, мешая предугадать, откуда отправит удар. Волкид тоже пригнулся всем телом и, не дожидаясь, когда заяц приблизится, отправил ногу по дуге, рассекая воздух! Декс подпрыгнул, как делал до этого. Но только нога противника коснулась пола, как с невообразимой скоростью тот повернул тело и ударил другой с разворота!
— Ахр!!!
Декс успел заблокировать удар руками, но без упора отлетел и кубарем прокатился по арене, вылетел за её пределы прямо в толпу!
— Сбежать не получится, заяц! — услышал я чьё-то глухое мычание и почувствовал, как тело подняли и забросили на арену.
«Он не тот, кем был! Сильнее, быстрее! Он исследовал тебя весь бой, знает каждый твой приём, что ты щедро на нём отрабатывал! Декс, я… прошу… отдай тело, иначе ты погубишь и себя, и меня, и Литу, и тех всех, кого мог бы спасти» — пытался я сыграть на его чувствах! Но то ли азарт, то ли гордость затмили его разум, и он вытер кровь с подбородка и кинулся вновь!
Волкид вновь пригнулся, и Декс приготовился к удару ногой, собираясь ударить навстречу, метя в колено. Разумным такой удар не назвать, но даже если он попадёт по кости — у него они куда мощнее. Но соперник улыбнулся в тот момент, когда Декс ожидал удара, он пригнулся ещё ниже и сделал рывок, прижав колено к полу и опустив плечи с выставленными руками.
«Это захват! Выбрасывай колено!» — взревел я, но было поздно.
Волкид обхватил Декса вокруг поясницы и дёрнул вверх! Он взлетел, словно навесной снаряд, и с треском костей врезался черепом в каменный пол!
Он же так и впрямь сдохнет!
Декс обмяк, но противник не собирался останавливаться и давать ему шанс подняться. Он перевалил тело на спину, словно мешок с дерьмом, жилистые руки раскинулись в стороны. Волкид сел сверху…
«Тварь! Приди в себя, грёбаный идиот! Вставай!» — кричал я.
БАМ! Я почувствовал зубодробительный удар, скулу тут же рассекло, и кровь потекла по морде!
«Он же тебя убьёт! Приди в себя, встань и сражайся как мужик! — ревел я, наблюдая, как волк вскидывает руку для следующего удара, он не спешил, давал насытиться и себе, и толпе. — Я поверил в тебя! Ты обещал справиться! А теперь лежишь и подыхаешь, словно какая-то шваль?!» — от обиды всё внутри сдавило.
БАМ! БАМ! Он ударил, дважды размозжив Дексу нос и разбив бровь над правым глазом, тот тут же начал заплывать!
Нет… он не придёт, не победит.
БАМ! БАМ! Продолжал бить волкид, и каждый его удар нёс за собой рассечения и разрывы, кровь покрывала лицо, истекая на пол.
Я же… я правда тебе поверил! Решил, что у тебя достаточно сил, чтобы честно одержать победу, чтобы… доказать мне, что я не прав.
Волкид встал с жестокой ухмылкой и ударом ноги по животу отправил тело Декса в полёт по арене! Он прокатился по жёсткому полу, мотыляя конечностями, словно тряпичная кукла!
Я чувствовал всю боль, что и тело! Но сейчас моё сердце щемило разочарование, и это казалось куда более болезненным!
Я чувствовал себя преданным и обманутым.
«Выходит, я был прав с самого начала: доброта — это слабость. В мире, наполненном жестокостью и несправедливостью…»
Волкид пошёл к бессознательному телу соперника.
«Нет места доверию и истинной чести, слепой вере в достоинство и чистую волю…»
Волкид схватил Декса за длинные, смятые от ударов уши, бугрившиеся переломами, и поднял высоко, оторвав от земли.
«Таким, как Декс, просто не выжить. Он не способен стать хищником, изменить своё естество…»
Декс не шевелился. Он больше не мог.
«Но… я не он, — я потянулся сознанием к нервам, ощутил потоки энергии, вспышки мельчайших молний, расходившихся от мозга по конечностям, — Я никогда не буду жертвой, — ощутил сокращение мышц и пульсирующее кровообращение. Слышал, как воздух втягивается в лёгкие, заставляя те сокращаться, — В этом мире зверей я совсем забыл, кто я есть, — я ощутил порывистое течение, подобное эфиру в прошлом мире, но этот поток не спокоен, вихрист — словно ветер, будто тот почти невидимый поток, вытекавший из моих жертв. Я прикоснулся к нему, потянул нити к мышцам и костям, к нервам и жилам, — Я величайший хищник на свете, — пальцы рук дрогнули, смутно, а перед глазами рассеивалась тьма, а в ноздри ударила вонь сотни потных животин, — Я — ЧЕЛОВЕК!»
— Прощай, заяц по имени Декс. Ты неплохо меня развлёк, — сказал волкид с лёгким предвкушением, — Я запомню твоё имя, — он начал проходить по кругу арены, неся тело Декса, словно охотничий трофей.
«Декс. Ты ведь слышишь меня, я знаю. Знаешь, ты… на самом деле лишь жалкая скотина, не способная ни на что, кроме бравады и лживых обещаний. Разочарование и трус… вот ты кто» — подумал я, зная, что он спрятался где-то в темноте этого мира подсознания.
«Нет! Ты не прав! Я хотел победить! Хотел всех спасти!» — послышалось глухое эхо из темноты.
«Хотел? И ЧТО?! Думаешь, одного лишь желания достаточно?!» — прогремел в тёмном мире мой голос.
«Я пытался… я правда пытался!» — проскулил он.
«А вместо этого ты сейчас умрёшь. И я умру. Лита, Фиро и Алем. Они все умрут из-за тебя».
Он не ответил. Стыд, отчаяние и бессилие поработили его волю. Он принял свою сущность раба и жертвы. Признал её. Он оказался таким же, как все, лишь заяц.
«Отдай это тело. У меня есть силы победить. Только я на это способен» — сказал я, стараясь сдерживать печаль, — «У тебя нет выбора».
Волкид занёс кулачище для последнего удара. Он источал бесконечную жажду убийства, безграничную и животную, как ему и подобало.
«Ты спасешь их?» — спросил Декс.
«Спасу. Обещаю» — искренне ответил я.
Миг. Всего лишь доли секунды для окружающих, но именно в этот момент я пустил энергию по тысяче каналов, связанных с каждой частицей в теле. И на крохотное мгновение я ощутил себя сильнейшим в мире. И этой доли секунды мне хватило.
— АААААА! — взревел волк-ид и отскочил, отпустив меня, — ГЛА-ААЗ!!! МОЙ ГЛАЗ!!!
Он схватился за правую глазницу, из неё хлынула кровь, заливая морду! Я встал на ноги, тут же отсоединив большинство энергетических нитей. БАМ! Я упал на колени и схватился за сердце! Больно, чертовски! Грохот такой, что кажется, будто оно скоро разорвется, неспособное выдержать такой нагрузки!
«Терпи, ублюдок, терпи!» — приказал я себе и, стиснув зубы, встал.
А волкид перестал метаться по арене и смотрел на меня, хрипло дыша, не понимая, что произошло. Я же через боль улыбнулся, обнажил розовые зубы в крови и легонько подкинул нечто мягкое в руке. Оно пролетело по воздуху, брякнулось об пол и подкатилось к ногам соперника.
— Это… — прошипел он, широко раскрыв целый глаз.
— Очко. — сказал я, — Тебе следовало смотреть в оба.
— Ха-ааа… ХАА-АААА… — хрипел он, словно воздух в зале почти закончился, — Мой глаз, это мой глаз!
Я не стал отвечать. Сердце приходило в порядок, кости были целы. Внутренние органы тоже. Кровь из рассечений мгновенно запеклась под влиянием энергии души, только раны во рту продолжали кровоточить.
«Это тело до безумия крепкое. Декс неплохо его закалил в боях до этого. А может, дело и в моём сопернике, что решил растянуть удовольствие. Очень хорошо. Теперь я распоряжусь им на славу!» — ухмыльнулся я, чем вызвал вспышку гнева волкида.
Он сместил корпус ниже, а руки развёл немного в стороны, выпустив словно специально заточенные когти. Я же стал в привычную стойку кулачного бойца, только, наверное, сильнее обычного расслабив руки, так, что они покачивались из стороны в сторону не сжатые в кулак. Противник запыхтел, подумав, что я над ним насмехаюсь, хотя, может, только немного.
— Аааарх!!! — проревел он, кидаясь на меня.
Толпа ему вторила, неожиданно открыв для себя невероятный бой, который всё не кончался, возбуждая толпу всё больше! Казалось, большинство даже забыли про свои ставки, про еду и выпивку, впившись взглядами на двух бойцов!
Он приблизился, но немного замедлился перед ударом, не решаясь действовать опрометчиво после потерянного правого глаза. Рассек когтями пространство справа, подгоняя меня под левую руку, в поле его обзора. Я же послушно уклонился, и только он швырнул по дуге левую лапу, как я приблизился вплотную и выкинул удар справа. Кулак угодил в подмышку, туда, где мышц почти не было, и хирургически точно нашёл нужный нерв.
Волкид отскочил, взвизгнув, его левая рука обвисла, словно мокрый канат, а морду исказила гримаса боли!
Но мне этого было недостаточно!
Я сорвался, словно демон, и следующим ударом отправил ногу к его колену, подпитав её энергией! Со свистом рассекая воздух, он почти угодил ему в колено, но он убрал ногу и выкинул молотом правую руку.
БАМ!!! Его кулачища задела моё плечо, и удар был такой силы, что даже касания хватило, чтобы меня перекрутило, и я рухнул на пол!
— Сдохни наконец! — проорал он, поднимая ногу.
Я не пытался прикрыться, этим ударом он бы меня убил! Он обрушил лапищу, а я повернул корпус, и моя рука разминулась с ногой волка, словно два караванщика, спешивших в разные стороны по одной дороге. Только его удар встретился с полом, а мой — с его мошонкой!
— У-у-у-и-и-и! — взвизгнув, он отскочил назад, словно девка от пьяного наёмника в подворотне.
Он согнулся, будто вопросительный знак, держась за промежность, глаз его налился кровью и едва не вываливался из орбиты, а на губах пузырились слюни.
Толпа улюлюкала, смеялась и свистела! Я же тут же бросился вновь. Теперь он здесь жертва!
Я выкинул обманку справа, он прикрыл голову, плотно прижав не до конца вернувшую чувствительность руку. И тогда я влил энергию в левую руку — резкий и чёткий боковой, стремившийся к виску и основанию челюсти! Он резко откинулся, отвёл голову назад, словно ведомый мистическим звериным чутьём! Но, к его сожалению, я был тем, кто умеет управлять инстинктами! Правая рука уже вернулась назад, чтобы тут же вылететь стрелой в основание шеи!
Звяк! Я тут же отпрыгнул, а он захрипел от боли и нехватки воздуха! Я поразил трахею, а теперь…!
Мышцы ног заплясали под шкурой, подстёгиваемые остатками энергии души, влитой через каналы. Волк держался за шею, хватая воздух ртом и откинув голову назад.
Идеальный момент!
«Вот, значит, каков мой стиль, — подумал я, окончательно осознав своё место в мире слабых и единственно верный способ справиться с рождёнными убивать, — Слабости есть у каждого. Даже если у тебя тело хищника — это не значит, что оно непреступно, есть вещи, от которых не защититься. И я вижу их все!»
Ноги сорвались, моё тело помчалось через арену, и совсем рядом с волком я отправил всю энергию из каждой мышцы, словно по цепи от одной к другой, и так до кончика кулака, летевшего чуть ниже центра груди волка! БАМ! Удар угодил куда надо, послышался резкий хлопок одновременно с хрустом рёбер!
Я свалился на пол, истратил весь свой ресурс и надеялся, что всё сработало.
А волкид от удара отлетел и опрокинулся на спину, он пытался встать, но вместо этого перевернулся и захаркал кровью в бесконечном кашле! Он вырвал когти, царапая каменный пол от нестерпимой боли, в поисках живительного воздуха! Но он больше не вздохнёт. На моём лице повисла радостная улыбка.
«Твоя диафрагма разрушена, рёбра сломаны, и, похоже, проткнули лёгкие. Органы один за другим лезут в грудную клетку. А сам ты медленно умираешь в жуткой муке», — с улыбкой подумал я, и мне показалось, что я что-то такое уже видел.
Не то чтобы мне нравилось, когда кто-то страдал. Но мне нравилось жить! И видя, как корчится мой соперник, я понимал, что вполне мог быть на его месте!
И только сейчас заметил, что зал покрыт гробовой тишиной, все уставились на волка, распластавшегося на каменном полу. Тот бился в конвульсиях, словно эпилептик, дрыгая своими громадными конечностями, ударяя затылком о пол! Они просто не верили в то, что происходило перед их глазами. Такого просто не могло быть! А хер вам!
Я медленно поднялся на ноги, слегка пошатываясь. Сейчас боль от травм медленно поступала, но я всё же обвел взглядом зал и осклабился кровавой улыбкой. Сбоку мелькнула тень! Я дёрнул головой, но было поздно. Чья-то лапа сдавила мне шею словно тисками! И сквозь зажмуренные веки я разглядел взбешённого Рихана.
— Ублюдок…! — прошипел он.
— Не… — выдавил я, — оригинально…
— Отпусти его, — сказал Хавир за спиной, его голос звучал предельно угрожающе, в этот раз было не до шуток.
Рихан скривился, дёрнул щекой и… отпустил меня. Я упал на колени, но головы не опустил. Смотрел на него победоносным взглядом, а его глаза источали ненависть и смятение.
— Право сильного, — сказал Хавир, — Мой боец оказался сильнее, и всё тут! — он подошёл и стал рядом, — И плевать, кто он — хищник или кто ещё! Закон не приложен! Ты проиграл и исполнишь своё обещание, как и подобает достойному сыну Дигора, не так ли?
Рихан молчал, его взгляд пронзал тигрида, но тот не думал отступать. Я знал, что Хавир сильнее, и они оба это знали. Но волчья гордыня, маниакальная жажда преследования, словно извечный инстинкт, даже сейчас не позволяли ему так легко отступить.
Я почувствовал странные вибрации сбоку. Рихан выходил из себя, воздух вокруг него становился всё горячее, а мышцы начали подергиваться. Невероятная энергия!
Рихан сглотнул и, прикусив губу, крикнул:
— Вина!
Тут же сбоку от него оказался худой волкид с кубком, и вложил его в трясущуюся лапу Рихана.
— Так выпьем же за твой триумф! Ты победил! А я отступлю… — сказал он и протянул кубок.
— Хм, — довольно хмыкнул Хавир. Взял первый протянутый из толпы кубок и с силой ударил об кубок Рихана, так, что вино расплескалось по камню, — Удачи в следующий раз, — спокойно сказал он, и они жадно выпили вина.
Рихан развернулся и пошёл к выходу. Я смотрел ему в спину и думал: «Такие, как он, никогда так просто не сдаются. Если я поскорее не сбегу — он без сомнений убьёт меня, и Хавир нечего не сможет поделать». Он скрылся в тёмном проёме, а я вновь поднялся на ноги.
Мой противник уже почти не дёргался, испуская дух. И Хавир, казалось бы, заметил, куда я смотрю.
— Эй, чародей! — бросил он Кнуту, едва ли уже способному стоять на ногах от хмеля, — Он скоро сдохнет, займись!
— Он выживет? — спросил я, рассчитывая на отрицательный ответ, лишняя сила мне не помешает.
— Выживет, не волнуйся. Белые персики творят чудеса, — сказал он и схватил меня за запястья и потянул к краю арены, — Ну и чего заткнулись?! — спросил он у толпы, — Мой заяц победил! И я выиграл столько, что будет кощунственно не угостить вас всех!
Толпа одобрительно закричала! Застучала лапами о пол! В один миг они словно отошли от сна и вернулись в своё хмельное неистовство азарта! Кто-то начал выкрикивать поздравления, кто-то проклятья, некоторые скупо молчали, подсчитывая в уме, сколько они проиграли! Хавир поднял мою руку, обозначая несомненную победу! Затем провел через толпу к стене, и каждый пытался притронуться ко мне, словно я был кроличьей лапкой.
Я облокотился спиной о прохладный камень, а Хавир пошёл обратно в толпу продолжать пить и веселиться, пропивая свой выигрыш, только сказал напоследок:
«Приди в себя, через минут сорок тебя отведут в барак. Ты сегодня был хорош! Это тебе на всякий случай, — он положил рядом небольшой сверток, и я знал, что там мякоть белого персика, — Можешь о Рихане теперь не беспокоится, я с ним разберусь. Ни тебя, ни зайчиху он не тронет! Бывай!»
Я положил кусочек в рот, несколько кусков персика, и принялся жевать сквозь боль. Раны во рту, рассечения, начали затягиваться, как и некоторые внутренние повреждения. Я откинулся на спину, закрыв уши из-за окружающей какофонии звуков, и прислушался… Ничего. Декс молчал.
На арену вышли новые бойцы, но я не хотел смотреть на их бой, на сегодня достаточно. Я сполз по стене и лёг, отвернувшись лицом к стене. На меня тут же навалилась копившаяся днями усталость. Казалось, что сегодня я сбросил жутко давящий груз. По сути, для меня мало что изменилось, я всё так же в дерьме, и вонь его не слабеет. Но теперь, кажется, где-то вдалеке виднеется речушка, в которой я сумею отмыться, хотя, скорее всего, это сточная канава, но движение в одну из сторон — всё же какой-то прогресс.
Мысли ворочались лениво, стало быть, стоило продумать дальнейший план, но я не мог придать ему более явные черты, чем: «мы заваливаемся к чародею, он снимает кандалы, и мы даём стрекоча достойного нашего вида». А что я ещё мог? Действие персика отличались от того, когда я был просто уставший, теперь меня безумно клонило в сон, и в то же время безостановочная работа над восстановлением повреждений не давала мне сомкнуть глаза.
Я смотрел на стену, изрисованную высеченными сюжетами то ли обрядов, то ли празднеств. Хотя для всех язычников одно было всегда неотделимо от другого. На корявых, словно нарисованных рукой ребёнка, картинках изображались совсем не детские сцены: оргии, жертвоприношение животных и подобных им зверлингов, кровавые казни и великие пиры, что трудно было отличить от тех же оргий. Похоже, они умели развлекаться.
Веки медленно сходились, блуждая по рисункам, одновременно с истекающим действием персика. Один из рисунков до странного привлёк моё внимание. Россыпь звезд и луна, облака и комета. Без сомнений, они придавали таким явлениям сакральное значение, объясняя всё выходящее за рамки понимания как божественное вмешательство. Но в этот раз я испытывал нечто странное, смотря на выбитую каплю, похожую на слезу, идеально ровную, как её изображают на витражах. Цвета не было, но я отчего-то знал, что она ярко-синяя, как сапфир, но чище, кристально невинна. Чуждая среде бесконечного порока и грязи, изображенной ниже, она, казалось, возвышалась над всем и в то же время была началом всего этого.
«Меня… не отпускает ощущение, что я её уже видел… Только где? — подумал я, — Да хер с ней».
Обычно меня не тянуло на такие раздумья. Мир для меня прост — убей или умри. Смерть следует за каждым живым существом, и её стоит принять как данность, тогда проще и жить, и забрать жизнь.
«Тогда почему я так хочу жить? — подумал я, и веки окончательно сомкнулись».
Снов не было. Но было нечто иное. Беспросветная тьма и голубой отблеск вдалеке. В этом мире нечего не могло блестеть, тут не было огня или солнца, не было ничего светлого. Но оно блестело, безостановочно переливалось, я не пытался идти к этому блеску. Я знал, что не смогу дойти до него так же, как человек не способен достигнуть звёзд. Но и оторвать взгляда не мог. Точно… как от того рисунка.
Сквозь тишину я услышал отвратительный голос, наводящий ужас и щемящий сердце до боли.
«Убей или умри. Убей или умри. Убей или умри», — безостановочно повторял он, и с каждым словом сердце билось чаще, и боль становилась ярче, пока не стала бесконечным гулом, растворившимся в бесконечности.
Голос принадлежал отцу.
И мне одновременно.
Отвратительный голос.