Проснулся я уже в бараке, видимо, повреждения оказались не так уж малы. А может, дело было в использованной энергии души, это тело всё же ещё не было адаптировано, и такая резкая эксплуатация резервов вполне могла подкосить.
«Чёрт, я за своими мыслями не поспеваю…» — подумал я.
Во рту стоял мерзкий клейкий смрад, глаза с трудом разлепились на отёкшем лице. Но по ощущениям я не насмерть вчера сражался, а так, повздорил в таверне. Я повертел затекшей шеей и огляделся, в бараке было ещё темно, все спали. А рядом, почти касаясь, лежала Лита, по её подбородку стекала слюна, а сама она беспокойно сопела.
«Похоже, твой возлюбленный вновь исчез, зайка, — подумал я. Мне, может, даже стало немного её жаль, он хоть и дурак и слабак, но готов отдать за неё свою жизнь. А это чего-то да стоит. Но мне нужно это тело, и возвращать я его больше не намереваюсь, — Но ты можешь не беспокоиться, я тебя спасу — обещал же», — подумал я, глядя на неё, и невольно провёл пальцами по её щеке.
Она заерзала и немного повернула тело, так, что ворот её халата немного откинулся. Было темно, но от вида у меня засвербело в паху, кровь прильнула. Я с трудом отвернулся, отгоняя себя от желания приблизиться и всё рассмотреть. Вздохнул и, разгорячённый, тихонько пошёл на улицу. По пути несколько раз споткнулся об развалившихся собратьев и под недовольное мычание всё же добрался до двери.
На улице было свежо и прохладно. Я сумел вздохнуть полной грудью и тут же разошёлся хриплым кашлем. Да так, что согнулся, обхватив рёбра. Всё же это была не таверна, а настоящий бой.
— Ну и как ты? — услышал я сбоку голос и дёрнул головой, увидев Алема.
«Опять он! И зачем же он тут стоит в такое время? Вынюхивает, караулит?» — задумался я.
— Поздравляю тебя, Декс, — повернув голову, сказал он и протянул руку.
— Благодарю, — ответил я и пожал его ладонь.
— Интересное слово, да? Его редко услышишь в бараке и тем более в среде надзирателей.
Я промолчал и пересел на корточки рядом, облокотившись об стену спиной, но затем решил всё же спросить:
— Что ты тут делаешь? Время раннее, а тебе стоит выспаться перед делом.
— Тебя вчера притащили в бреду, в горячке. Сказали, что ты победил, и что твоим противником был воин Рихана, — ответил он и тоже прислонился к стене и медленно сполз по ней, — Ты ведь знаешь этого волка, он не из тех, кто прощает подобные вещи.
«В этом я с тобой согласен. Только у тебя вряд ли есть достаточно сил, чтобы дать отпор, если бы за мной пришли», — подумал я с подозрением.
— Я слеп уже много лет, и ты можешь удивиться, но к этому быстро привыкаешь, — начал он.
Я перебил:
— К чему ты это?
— Мы слабее любого из хищников, это очевидно. Их сила с рождения выше, они растут в отличных условиях, тренируются и хорошо питаются.
«Ты прав, условия нашей жизни не дают нам стать хоть сколько-то способными с ними совладать», — понял я, о чём он.
— Но ты победил, — он повернул ко мне голову с повязкой, прикрывающей пустые глазницы, и я словно ощутил его взгляд, уважающий и подозрительный, — Ты совершил то, на что никто не был способен. На что ты не был способен.
Я пожал плечами и ответил:
— Повезло.
Он помолчал секунду.
— Может быть, может быть.
— Но ты так и не ответил.
— Даже если мы не так сильны, как хищники, это не значит, что у нас нет своих преимуществ, — продолжил Алем, — Ты ведь и сам всё понимаешь.
И я, конечно же, понимал. Взгляд сам окинул несуразные, неправильные по человеческим меркам ноги. Крупные вены сеткой обхватывали ляжки, утекая вниз к рельефным голеням и крепким жилам.
— Только какой от них толк, если ты в кандалах! — ехидно заметил я.
Тут к Алему подлетел тропический комар, что вечно голоден по утру, и тот без промедления, не поворачивая головы, одним движением словил его в лапу.
— Наша истинная сила совсем не в ногах, — он растёр в пальцах насекомое, и те окрасились кровью предыдущей жертвы.
«А вот это было эффектно, признаю, — подумал я, — Но сомневаюсь, что такого чувства пространства возможно добиться так легко. Он достиг этого лишь из-за безысходности. Любой зрячий всегда будет пренебрегать всеми остальными чувствами. Так уж мы устроены с рождения, наш разум слишком ленив, чтобы напрягаться из-за такой бесполезной способности».
— Сейчас ноги нам помогут куда больше твоих ушей. А дальше куда полезнее будет хороший клинок и немного удачи, без обид, — сказал я искренне.
Я уже понимал, кем был в прошлой жизни, и что помогало мне жить и убивать. Когда-то я уже отточил каждое своё чувство, каждую мембрану барабанных перепонок и тысячу нервных окончаний по всему телу. Но всё же оказался повержен, пусть я и не помню как. Но факт остаётся фактом.
— Какие обиды, я и не думал, что ты поймёшь.
— Не беспокойся, Лита тоже считает меня весьма тупым, — пошутил я, вспомнив нашу первую встречу.
— Ты имеешь в виду Декса?
Всё внутри меня замерло, и тут же каждая мышца напряглась до предела. Я выбросил левую руку вместе с телом и схватил его за шею, перекинув через него ногу, а когтями правой руки надавил на сонную артерию. Всего одно движение, и он истечёт кровью за несколько минут.
— Что ещё ты знаешь? — прорычал я, словно демон, кровь резко ударила в голову.
Я знал, что он не так прост! Осознавал, что он что-то знает!
— Ты слишком нервный, достаточно было бы притвориться идиотом, — спокойно сказал он без тени страха.
— Я сейчас прикончу тебя, если не расскажешь всё!
— Нет, не прикончишь. И тебе пора бы прекратить этот спектакль, и я закончу со своим.
«Вот сука. Он умен, даже слишком. И к тому же прав. Не считая своего обещания, он мне ещё нужен, чтобы избежать патрулей по пути в джунгли, да и в них самих его уши сослужат приличную службу», — понимал я.
— Твоё сердце едва ли забилось быстрее, лишь немного и из-за того, что ты разом погнал кровь по телу. Твои мышцы напряжены, но сухожилия на пальцах расслабленны. И ты чертовски хочешь узнать, как я узнал, что ты не тот, за кого себя выдаёшь, — проговорил он с лукавой улыбкой, словно впервые сбросил маску.
— И ты, значит, так просто расскажешь? Что гарантирует, что ты не сучка надзирателей?
— Не глупи! Ты понимаешь, что в моих интересах выжить и не дать погибнуть моим друзьям. И даже если ты не Декс, это его тело, и его разрушение без сомнений убьёт и его. А ведь то, что он способен его вернуть, я знаю точно, ведь он вновь ушёл лишь вчера.
«Он знает куда больше, чем я мог предположить. Я хочу знать, чертовски хочу знать!» — мысленно взвыл я.
Я надавил когтями, надеясь наконец вызвать в нём страх смерти, но он хлопнул меня по руке, и я на мгновение даже опешил от такой наглости.
Интересно, очень.
Я легонько улыбнулся и отпустил шею.
— Тогда давай поговорим, — предложил я.
— После такого я считаю, что в полном праве первый задать вопрос, — сказал Алем.
— Неожиданно слышать о правах от раба. Но хорошо, задавай.
— Ты намереваешься помочь нам или с нашей помощью спасти свою шкуру?
А это хороший вопрос. И я не сомневался, что с его слухом он точно сразу раскроет ложь, и, если бы он задал его несколько дней назад, я бы чертовски налажал. Но теперь я искренне сказал:
— Я помогу вам спастись и спасусь сам.
Он, казалось, на мгновение замер, словно прислушиваясь, и затем черты его лица расслабились. А ведь дело всё было в невероятно удачно данном обещании. А обещания я не нарушаю.
— А теперь расскажи мне, как ты всё понял.
— О, это было совсем не сложно. Если ты думаешь, что, попав в иное тело, ты перенял все его индивидуальные черты? Вся суть ведь в деталях. Сколько раз ты вздыхаешь за минуту, как твоё тело реагирует на разные слова и события. Мне доступно любое изменение, издающее звук, а звук издаёт любое изменение.
— Ха-ха-ха, невероятно. Просто невероятно! Так просто, — искренне поразился я.
— Теперь я думаю, тебе стоит признать, что мои уши куда полезнее твоих ног.
— Скажешь это, когда за тобой погонятся, — усмехнулся я. — Но ты ведь мог всё узнать обходными путями, задавая вопросы вскользь, не понимаю.
— У нас есть кое-что общее — мы оба чертовски любопытны, — сказал он с улыбкой.
А он, пожалуй, не такой уж мудак, если не лжёт себе и остальным. Неожиданно для себя я впервые с момента, как прибыл в этот мир, расслабился. Может, потому что мне не приходилось играть роль, а может, потому что хоть кому-то стала известна моя тайна.
Мы проговорили ещё несколько часов. Он не спрашивал, кто я такой и как попал в тело Декса, наверное, понимая, что я не отвечу честно, а может, из-за того, что не мог ничего с этим поделать. А я спрашивал его о самых простых вещах, известных местным с рождения.
Наверное, тогда я впервые в этом мире почувствовал нечто похожее на доверие, мимолетное, словно откровенность со случайным спутником, с которым уже никогда не встретишься. Но это чувство рассеялось, стоило услышать, как кто-то в бараке начал вставать.
Этот день должен был стать последним, проведённым в рабских кандалах. И я готов был сделать ради этого всё.
Даже если мне всё же придётся убить Алема, Литу и Фирса. Он решил, что понял меня, что вызвал во мне некое сочувствие, мимолетную связь. Но даже не представлял, чем я готов пожертвовать ради свободы.
Даже собственной честью.
***
В бараке каждый возомнил, будто я обязан доложить ему о событиях вчерашней ночи, но несколько грубых пожеланий их матерям и бабушкам, и они уже совсем не пышут интересом. Выстраивать с ними хоть какие-то отношения мне больше не требовалось, скоро я их больше не увижу, да и большинство из них помрёт до конца месяца. Лита всё ещё спала, видимо, присматривала за мной до поздней ночи. А я лёг рядом, наблюдая за этой дурочкой.
«Тебе пришлось столько пережить, но ты всё ещё не очерствела и не оборвала нити сострадания. Я вот так не смог, и… — думал я, смотря на неё. — Похоже, в этот раз это мои мысли, не внушение Декса. Я понимаю, почему он так хочет защитить тебя».
Надзирателей всё ещё не было. Видимо, вчерашняя попойка не прошла без следа, а может, они с раннего утра уже облюбовали храмы в неистовом почтении. Но нескольких я точно слышал, они проходили туда-сюда позади барака.
— Декс, — шепнул мне Фирс, тоже не желавший разбудить Литу. — Нам нужно поговорить, ну, обсудить план… — Его руки тряслись, глаза нервно бегали.
Он весь как-то мялся и был слишком возбуждён. Недаром сопротивлялся больше всех, сфинктер-то не железный, не осуждаю. И к тому же он был прав. И я уже хотел будить зайчиху, как полог барака откинулся, и в него бесшумно вошёл самый опасный надзиратель из тех, кого я знал.
— Вставайте, мои зайчики! — прокричал он, махнув своей обгорелой рукой, и все тут же, без промедления поднялись со своих мест.
Лита тоже открыла глаза и встретилась взглядом со мной, я просто улыбнулся. А на её глазах выступили слёзы. Она тут же бросилась мне на шею!
— Декс! Декс! Ты в порядке?! Ничего не болит?! — взволнованно спрашивала она, — Ты весь был в бреду, горел. Я лечила и лечила, пока силы не иссякли, но тебе не становилось лучше!
«Разве у меня есть право пользоваться её добротой и любовью? — задал я себе вопрос, — Ну, Декс всё равно отсутствует, так что почему бы и нет!»
Я обнял её сначала за плечи, а потом всё сильнее и крепче. Почувствовал тепло её тела, ощутимое сквозь ткань, ощутил изгибы тела и прикосновение её мягких грудей. Она пахла молоком, и сейчас этот аромат казался мне приятнее любых духов. Мужское начало брало вверх, может, из-за того, что я… подождите-ка… я же ещё не был с женщиной в этом мире…
Я снова девственник?
Я снова девственник!
— Ха-ха-ха! — не сдержался я, и Лита тут же отстранилась, словно мой смех вернул её в реальность, где мы находились посреди барака, а на нас терпеливо взирал Фиро и все невольники.
— Закончили, голубки? — спросил он.
— Простите! — извинилась Лита, опустив голову и заливаясь краской.
Я промолчал, и Фиро подошёл ближе, схватил меня за челюсть обгоревшей рукой и поднял за голову.
— Твоё имя? — спросил он.
И каждый из невольников отпрянул, словно предвкушая, как я тут же окажусь объят пламенем.
— Декс. — ответил я без тени сомнения.
— Декс, значит. Я запомню, — он разжал ладонь, — Ты вчера знатно надрал задницу белобрысому! Жаль ты заяц, а то из вышел бы толк.
Ой, ты тоже не примерный гражданин. Но я, естественно, ответил со всем уважением:
— Благодарю за похвалу.
— Это не похвала, ушастый, а искреннее удивление, — сказал он и развернулся к выходу, — Берите жопы в руки и на выход, пора вас покормить.
Надзиратель, спросивший имя раба, и хищник, признавший силу травоядного, — это что-то новенькое. Он и в правду неординарная личность.
На улице мы стояли всем составом уже через минуту. За едой идти — это не на каторгу, тут никто не хромал, не медлил. В компании с Фиро оказалось ещё два надзирателя из шакалидов, но вид у них был хуже некуда: морды зелёные, словно они каждое мгновение готовы блевануть, глаза красные, как у быков, с сеткой лопнувших капилляров; а походка такая, что, казалось бы, любой ветерок способен их опрокинуть, и они, без сомнений, даже желали этого.
«С охраной они действительно больше не парятся. Хотя что-то мне подсказывает, что одного Фиро было бы и так предостаточно, — подумал я, вспоминая, как он сжёг зайцев по щелчку пальцев».
— Пошлите, — расслабленно, без давления командовал Фиро и пошёл по пыльной дороге у левого края.
А мы за ним. Столовая была не так чтобы близко, минут двадцать топать. Этого времени должно быть достаточно. А так как строй был расхлябанным, словно деревенская шпана, нам с Литой и остальными ничего не помешало занять место в серединке, там, где мы сможем разговаривать друг с другом и не бояться, что нас услышат надзиратели.
— Так… мы же не передумали? — нервно спросил Фирс, теребя пальцы, его привычная прыть и язвительность резко куда-то пропали.
— У нас нет возможности передумать, если не хотим подохнуть, — ответил я предельно жёстко. Мне этот парень нравился куда больше, когда он вёл себя как нахальный осёл, а не целка-невеличка, — Послезавтра всё станет хуже прежнего, большая часть надзирателей до самого турнира будут сосредоточенны на охране наших тушек, чтобы с удовольствием наблюдать, как мы ломаем друг другу хребты на арене. И если… — я на секунду замялся, глянув на идущего впереди Фиро, — делать это… то только сегодня!
Дело было также и в том, что меня не отпускало чувство, будто Рихан совсем не отказался от меня и Литы.
— Поддерживаю, — вклинился Алем, словно ища моего одобрения своей поддержкой, — Что бы там ни обещал тебе Хавир, он не сможет полностью сдержать Рихана, особенно после того, как ты огрел его на хорошие деньги.
Я заметил краем глаза, как вздрогнула Лита при упоминание его имени, и, казалось бы, кровь должна вновь ударить в голову, но этого не произошло. Не было гнева, только холодное желание прикончить его, чтобы он более ей не досаждал. И теперь это действительно было на меня похоже.
Значит, Декс и правда спит где-то глубоко или исчез вовсе.
— Фиро будет с нами только до заката, я уверена, — заговорила Лита, скорее ради того, чтобы сбросить страх, но её голос всё равно дрожал, — Я… Я слышала кое-что в доме одного из надзирателей, — опустив глаза, сказала она.
Сердце невольно кольнуло. Что это? Нет, не может быть. Мне вот этого не надо. Терять голову из-за девчонки — удел тупицы Декса. Я же должен держать яйца в кулаке, а сердце в ледяном море.
Я глубоко вздохнул и встретился с ней взглядом, и понял его без слов — она словно спрашивала позволения рассказать. Хотя надобности в этом не было, все и так всё знали. Так что я кратко кивнул и бросил взгляд на спину зверлинга впереди.
— Они думали, что я без сознания, подсыпали мне какие-то наркотики…, но они на меня не подействовали, — на её лице показалась маска безразличной воли, но я, казалось, видел за ней бесконечную боль, искрение муки.
— Не надо, если тебе тяжело вспоминать, то не надо, — сказал ей Алем с жалостью.
А Фирс положил руку на плечо и покачал головой.
— Продолжай, — сказал я, и все трое посмотрели на меня разом, на лице каждого размазались различные чувства — от неприязни и стыда до согласия и сочувствия, — Та боль, что ты испытала… Её невозможно забыть или простить, — сказал я и взял её за руку, — Но если тебе есть что сказать — говори, ведь я знаю, насколько ты сильна.
«Уж точно сильнее меня», — подумал я.
— Они говорили, что Фиро уходит каждый вечер за город, на старое кладбище. Он делает это каждый день, хотя… Они сказали, что там не может быть похоронен никто из его знакомых, что те могилы старше города, намного старше.
— Да, я знаю о том месте, — подтвердил Фирс, — Один надзиратель водил меня туда, а, не помню, как звали…
— Не важно, — бросил я.
— Мы там могилы раскапывали… Ну, он обирал скелеты. Через несколько дней я услышал, что его нашли всего обгоревшим, чуть ли не до костей.
— Значит, туда нам лучше не соваться, — сказал Алем.
— Если не хочется жареной крольчатины, — пошутил я, но они бросили на меня не самые приятные взгляды, — По крайней мере, мы знаем, что его не будет. Остальные двое точно зальют все глаза, они уже то и дело прикладываются к фляжке.
Я заметил это ещё когда был в бараке, как, скорее всего, и Алем, но он об этом не сказал. Я искоса посмотрел на него и поймал насмешливый взгляд, выражающий одобрение… и словно… что? Довольство? Ах ты ублюдок.
— Значит, выбраться из барака мы сумеем без проблем, но разве нас не сольют тут же надзирателям? — пробежал взглядом по спинам собратьев, прошептал Фирс, — Вся эта затея… У нас же ничего не получится! Нас вздернут сразу же, без шансов! — взвизгнул он, так что Фиро обернулся.
Хлоп! Я мигом привёл его в чувство хлесткой пощёчиной. Не думал, что он окажется таким трусом, но обещание вынуждало возиться даже с ним. Но как только мы окажемся в джунглях, меня уже нечего не будет сдерживать. И только это сейчас держало меня на плаву.
— Ты сам на себя не похож, Фирс, — подхватив его под руку, сказал Алем, а тот вытаращил глаза, схватившись за щёку, — Ты ведь понимаешь всё. Ну не выжить нам, если останемся. Тогда уж точно без шансов.
Но Фирс не ответил, только сверлил меня гневным взглядом. Но хоть пасть закрыл, и на том спасибо.
— Один из тех, кто нам помогает, придёт в барак и выведет нас на глазах у всех. Он в открытую не смог бы этого сделать, так как надзиратели точно бы поинтересовались личностью за маской или попросили именной медальон… — объяснял я и заметил, как Фирс уже собирается задать вопрос, — Все ответы позже, а сейчас слушайте, — пресёк я его попытку, — Так что нам нужно обеспечить, чтобы надзирателей не было в бараке, иначе всё сорвётся.
— А дальше что? Нам нужно снять кандалы и обойти все патрули! — опять начинал Фирс, — А если Фиро вернётся? И кто твои помощники? Может, для них это всё игра, большая шутка?! Ты не думал?
Да что с этим типом! Разве сложно понять, что как бы ни было, у нас совершенно не из чего выбирать!
— Фиро не вернётся до поздней ночи, — сказала Лита, — Говорят, что он на том кладбище часами сидит.
— И даже если он оттуда уйдёт — вряд ли его нужно ждать в бараке. У хищников праздник — начинают пить, только вернувшись со своих храмов, и он не исключение, — сказал Алем и тут же продолжил, — А наших благодетелей можно понять, если их личности станут известны, то им не жить. Да и вряд ли они будут играться с такими вещами, ведь им не поверят, что это всё лишь шутка, когда обнаружат в компании беглых рабов.
— И я верю им, — сказал я, вспомнив Хорса, в его глазах виднелись принципы, — По крайней мере одному из них.
— Одному? А… — начал Фирс, но я его сразу же перебил.
— И тебе я доверяю, — сказал я, и он опешил, — Мы много дерьма прошли вместе, и этот турнир — самая большая и вонючая куча, из которой нам уже не выбраться. И даже если не он, то Рихан закончит со мной, а потом и с Литой, — давил я на жалость, — А как турнир начнётся, уж поверь, большинство помрёт не на арене, а с перерезанными глотками, во сне — и первыми будут сильнейшие, ты и Алем. Так что это… — с нажимом сказал я, — единственный шанс.
Естественно, я ему ни разу не доверял, но сейчас не было времени его проверять. Так что осталось давить на чувства, и, судя по всему, работало.
— Я понял, урод, так и быть, помогу твоей пушистой заднице! — бросил он, дёрнув уголком губ.
— Другое дело, — усмехнулся я, — Нам главное выбраться из барака, а там в дело вступят доброжелатели. Нас переоденут в одежды и маски хищников, в городе все сейчас в таком. А дальше проведут к жилищу чародея, он снимет кандалы.
— Так уж просто и снимет? Я не думал, что они занимаются благотворительностью, — сказал Фирс.
— Ну, с этим нам поможет… — я запнулся и подумал, что не стоит раскрывать все карты, вряд ли в городе есть много зверлингов с даром, как у Миналы, — В общем, он снимет кандалы, гарантирую, — уверенно сказал я, вспомнив, как она приложилась к моему мозгу.
— И нам нужно будет пройти тот же путь обратно, но уже через улицы, наполненные пьяными вдрызг и агрессивными хищниками? — спросил Алем, хотя и так знал ответ.
— Да, — просто ответил я, — Нам останется только надеяться, что не дойдёт до стычек, а если и дойдёт — придётся победить или сдохнуть.
— Каков план! Прям ни одной загвоздки! Ровный, как мой член! — нервно бросил Фирс.
— А… патрули? — спросила Лита, — Их у джунглей очень много, а во время празднований — ещё больше.
Это, видимо, она тоже слышала от надзирателей. Сердце вновь защемило, но я быстро привёл его в порядок и запихнул чувства подальше, за стыд и гордость.
— А с этим, пожалуй, помогу я, не так ли? — спросил Алем.
— Ты ведь справишься?
— Как ты и сказал, выбора у нас нет, так что — да.
«Или заведешь в западню, — подумал я и осознал, что эта мысль кажется мне куда менее правдоподобной, чем раньше, — Как бы то ни было, кандалов у меня на ногах не будет, и, если всё пойдёт по одному месту, я всегда смогу слинять. Главное — подобраться поближе к джунглям. А если он решит вести нас не так, как надо, боюсь, мне придётся распрощаться с ростками проклёвывающегося доверия и перерезать глотку бедному слепцу».
— А джунгли? Ловушки? — спросил Фирс.
— Что ловушки? — переспросил я, ведь и вправду не имел понятия, о чем он, но уже догадывался, и брови мои стремительно опускались к переносице.
— Окраина леса вся ими утыкана. Там не пройти и метра, если не знаешь, где они.
Блять! Если до этого всё казалось просто очень херовой затеей, то теперь это абсолютно и бесповоротное дерьмо!
Я задумался, уже виднелась деревянная крыша столовой, идти оставалось не больше пяти минут. А друзья ожидали, что я расскажу им решение новой задачи, как каждой до этого.
«Если бы это было в прошлом мире, я бы разобрался, если бы был один, — понимал я, чётко осознавая, что где-то в подкорке имелся опыт обращения и обхода всяких калечащих устройств, — Но вот с ними вряд ли я смогу пройти, и бросить их там тоже будет нехорошо… Если не останется выбора… И тут меня словно молнией сразила блестящая и очевидная идея, — Вик! Он же разведывает джунгли!»
— С ловушками я знаю, как разобраться, точнее, знаю того, кто знает. — сказал я, и Алем странно хихикнул.
— Я знаю того, кто знает, когда придёт тот, кто знает, кто тебе нужен, — сказал он, и эта фраза показалась мне до боли знакомой. Но я отбросил эту дурацкую мысль.
— Но ты всё ещё не сказал, кто эти самые «благодетели», — сказал Фирс.
Я вздохнул. Видимо, устал, не до конца восстановился, но мне чертовски не хотелось играть в эту идиотскую игру в друзей, разжевывать этому тупице каждое слово, словно хлебную корку беззубому. До его крохотного мозга не доходило, что я не доверял ему, а может, он просто не мог натянуть эту мысль на ствол из-за наивности бывшего владельца тушки. Но теперь я расставлю все точки, чтобы впредь он понимал, что перед ним не совсем тот же Декс.
— Фирс, ты сильно боишься? — спросил я.
Алем обдал меня подозрительным взглядом, словно ему нравились мои страдания и он не хотел, чтобы они прекращались, ведь всегда приятнее наблюдать за неудачниками, трусами и теми, кого считаешь глупее себя. И, к сожалению, цирк закрылся, и клоуны уехали.
— А? Я… А что ты именно…
— Да ответь ты просто на вопрос! — бросил я и, к удивлению, почувствовал, как закипаю, и тут же Лита сжала мою руку сильнее, а ведь я уже и позабыл, что держал её.
— Не боюсь я! Просто это всё просто… не получится! Я драться умею, а вот то, что ты собираешься провернуть — нет! — честно признался он, хотя мне показалось, что что-то тут не так.
— Не боишься, хорошо. Тогда скажи, ты тупой?
Он тут же сконфузился, морда побагровела. Алем отгородил меня плечом, ожидая вспышки гнева.
— Мне надоело подтирать тебе дерьмо и сопли! Я долго терпел, но теперь сообщаю — мозг можно использовать не только для чванливостей и сальностей!
— Да пошёл ты на хер! — бросил он и потянулся ко мне.
— Без проблем, только отныне не открывай пасть, если не собираешься спрашивать хоть что-то разумное! Подумай башкой своей пеньковой прежде, чем вопрос задать! — почти кричал я, эмоции захватили.
— Декс, хватит! — вмешался Алем.
— Ты на себя не похож! Победил в бою и теперь мнишь себя таким же, как они — Хищником?! Думаешь, я буду слушать тебя без сомнений, а ты только брызгать слюной, раздавая приказы и говоря, что делать?!
— Если я этого не сделаю, ты сдохнешь, как вшивая псина!
— Лучше я сдохну, как псина, чем буду, как чертов слуга, подчиняться тому, кого вчера звал другом!
Эта фраза прозвучала словно гром в безоблачное утро. Неужели… Ха! Вот, значит, как. Значит, у зайчика есть задатки гордости. Тут тогда нахрапом не пойдёшь… Тут надо действовать, нет, не как Декс, но похоже.
— Я… Прости меня, Фирс… — опустив глаза, сказал я, хотя кровь продолжала клокотать, выдавая мой гнев, но я уже активно принялся её успокаивать.
— Ты перешёл черту, Декс! — строго сказал Алем, и я единственный, кто слышал в его фразе едкое ехидство.
Я поднял взгляд и посмотрел на Фирса. Вся его морда была облеплена шрамами от побоев, одно ухо, сломанное в середине, свисало.
— Они попросили меня не говорить их имён. И я тоже боюсь… Поэтому весь на нервах. Мы — единственное, что есть у друг друга… — сказал я, совершенно не испытывая к этим зверлингам каких-либо действительно весомых чувств, но на лице у меня весела маска бесконечной преданности.
— Ладно, забудем, — сказал Фирс, махнув рукой.
«Вот и хорошо. А теперь будь добр и делай, что я скажу. Но можешь думать, будто у тебя есть собственный выбор», — подумал я.
— В общем, назвать тех, кто нам помогает, я не могу. Да и веских оснований доверять им у нас нет. Так что в случае, если они решат сделать что-то не то, придётся с ними разобраться, — сурово закончил я, каждый из них понимал, о чём я.
— Строится в три колонны! — приказал Фиро, и я только заметил, что мы подошли к столовой.
— Всё, вечером будьте готовы. Нужно выйти до того, как закончится их богослужение, пока улицы не так набиты.
Они кивнули и заняли каждый своё место в колонне.
Сегодня всё должно закончиться и начаться вновь. Скорее всего, это единственный реальный шанс сбежать, и, если не получится… Нет! Ебушки! Всё получится! Иначе не может быть!
Но руки-то у меня дрожали.