Прежде чем попасть обратно в барак, нас действительно накормили. Местная столовая не сильно отличалась от нашего жалкого жилища, только тут всё пространство было заполнено высокими столами, стульев не было, ели мы стоя. И это было не так дерьмово, как я себе представлял. И даже сытно, прям очень, с большим количеством хлеба и сладкой воды. Наши «работодатели» понимали, что без должного питания мы вряд ли сумеем работать. Только одного раза в день было мало, чтобы наши тела становились сильнее, мышцам просто не давали расти.
И я был бы согласен с их решением, если бы находился по другую сторону баррикад. Здесь же, в кандалах и в вонючем тряпье, я с сожалением признал, что возможностей для развития тела ещё меньше, чем я представлял. Если бы у меня был доступ к тем персикам… Но это тоже исключено. По дороге к бараку мне объяснили, что каждую группу водят на сбор не чаще одного раза в неделю, а в остальное время они занимаются разной работой, от стройки всё новых бараков — до очистки выгребных ям.
Сбор персиков, похоже, действительно был привилегией, потому что я уже хотел вновь вспорхнуть вверх, ощущать скорость и свободу. Но звенящие оковы стремительно вырывали из мира грёз.
«Какая насмешка судьбы. Рождённый рассекать просторы должен влачить долю черепахи…» — думал я.
Мечты — удел идиотов. А мне бы дожить до следующей недели, и уже неплохо. Даже хорошо! И первым делом нужно заточить то ребро и придумать какой-нибудь способ одолеть еб***го волчару. Я не сомневался, что рано или поздно он покончит со мной, пусть его один раз остановил Рихан, такие, как он, всегда найдут способ. Но я до сих пор даже не знаю, насколько он силён, и есть ли у меня хоть шанс? Хотя толку от этого, я в любом случае собираюсь убить его. За себя… За Литу.
«Эй! Мужик! Прекращай уже с этой хернёй! Она тебе никто! — думал я сам собой. — Считаешь себя рыцарем?! Очнись! Ты даже со своим дерьмом разобраться не можешь, и ещё пытаешься думать о ком-то ещё? Хватит себя обманывать, — как бы странно это ни выглядело, но я решил прислужиться к самому себе. Слова-то дельные. А эти чувства… Не более чем наваждение, какой-то морок, доставшийся вместе с телом!»
И эти зайцы — Алем и Фирс… Могу ли я им доверять? Какая-то часть меня отвечала уверенным согласием — стало быть, часть, что осталась от Декса. А вот другая… Вопила, поливала даже мысль о доверии сточными помоями. Вот оно как — это, похоже, моё.
«Как же интересно каждый день узнавать о себе что-то новое. К старческому маразму, считай, готов!» — усмехнулся я.
А мы как раз остановились напротив барака, солнце почти скрылось за горизонтом. И надзиратели решили даже не церемониться, большинство тут же пошло в сторону города, только нервный койот задержался немного и сообщил:
— В-в-все в барак! — попытался он крикнуть, но запнулся под тяжёлыми взглядами невольников. Теперь, когда остальные надзиратели ушли, этот пацан стал никем в одно мгновение. — Б-ыстро!
Но никто не шевельнулся. Я понимал, что каждый из них хотел тут же завалиться на свои провонявшие сальные шконки, но специально стоял, высмеивая этого беднягу. Им хотелось хоть немного возвыситься за его счёт, почувствовать мнимое ощущение силы и непокорности, хотя бы на мгновение.
— В-вы! Я вам п-приказал!
«Как он жалок, хотя и не виновен в этом. У него тоже своя судьба, своё место в этом мире сильных, — подумал я. — Но пора заканчивать с этой хернёй».
Я ухватился за плечи впереди стоящих зайцев и раздвинул их, уверенно вышел из строя и прошёл мимо койота. За мной последовали Алем и Фирс, а там и остальные.
«Что люди, что зверлинги — стадное чувство никто не отменял. Как и извечное стремление следовать примеру более сильного самца. А самый сильный — самый решительный, — подумал я, и эти слова в голове звучали не моим голосом, куда более поучительным, строгим… — Мне нужен авторитет. По крайней мере, чтобы не быть зарезанным во сне. Первые шаги я сделал».
Она оказалась на том же месте, лежала так же, как когда я уходил, словно и не двигалась вовсе. Сердце кольнуло, лицо обожгло, я бросился к ней проверить. Но тяжёлая рука Фиро легла мне на плечо, лицо у него было серьёзное:
— Декс… Тебя Ронт зовёт, он на улице. Не сорвись, прошу. Этот дерьмоглот близок с надзирателями, а для тебя следующая ошибка будет последней, — с беспокойством сообщил он.
Я ещё раз взглянул на Литу, а затем на друга, пусть и формального.
— Это важно, Декс. — сказал он и махнул головой.
— Чего мне ждать?
— Декс… Как же ты не вовремя всё забыл… — запнулся он. — Ничего хорошего. Этот сытый ублюдок часто кого-то уводит по ночам, обычно тех, на кого может надавить. Они возвращаются… Я не знаю, что с ними делают, но они всячески отказываются об этом говорить, — он приблизил морду и прошептал. — Однажды один не вернулся, хилый новенький.
— И никому, значит, ничего не известно?
— Только если надзирателям, а с ними у нас мало кто в ладах. Ронт… И ты, кстати, — сказал он без осуждения. — С Хавиром ты часто уходил.
— Хочешь сказать, крыса? — спросил я без агрессии, мне что-то в это сложно было поверить.
— При чём тут крысы? — удивился он.
— ЭЙ! ГДЕ ОН! — с улицы послышался глубокий бас.
— Иди давай, потом говна не оберёмся! — сказал он и принялся выталкивать меня из барака.
— Подожди, Фирс!
Я вырвал руку и метнулся к той лежанке, рядом с которой припрятал ребро под половицей. Я его успел прикрыть кучей тряпья, и ловко, будто фокусник, вытащил кость и быстро спрятал под балахоном.
— Вот теперь можно идти, — сказал я.
— Что там? — спросил Фирс, поглядывая на мой балахон.
— Громадный член, о котором тебе остаётся лишь мечтать во влажных снах! — ответил я и прошёл мимо него.
«Если тебе доверяет Декс — это не значит, что и я должен», — подумал я, задёргивая за собой полах.
На улице, у угла барака, я увидел того самого громадного зайца в чистой одежде, щекастый и с сытой мордой. Именно так и выглядят крысы…
— У тебя сегодня есть дела поважнее сна, — бросил он и приказал, будто подражая хищникам: — Пошли!
Но я не двинулся, стоял и смотрел на него недоумённо. И чем же он собирается давить? Думает, раз жрёт больше меня, то у меня яйца меньше? Мне кажется, в моей прежней жизни было выражение: «Чем больше шифоньер — тем я сильнее надеру его огромную задницу!» Ну или что-то в этом роде, главное — суть ясна.
— А что, если я откажусь? Ты меня убьёшь? Смерть, если ты не заметил, в последнее время обходит меня стороной. — саркастично заметил я.
— Ты серьёзно? Я не думал, что ты такой идиот. Мне крайне фиолетово на тебя и твою жизнь. Но если ты не будешь выполнять мои приказы, я сделаю тебе плохо куда более креативным способом.
«Ух, какие слова мы знаем!» — подумал я и сделал шаг навстречу.
— Думаешь, эти мышцы тебе помогут?
— Я с тобой вроде одного вида, но, видимо, глупость разделилась не поровну. Думаешь, что сила — единственный выход? — странная улыбка появилась на его морде, он облизнул губы. — Лучше я ту лекарку отправлю в общий дом надзирателей, пусть она их осмотрит. Там как раз находятся редчайшие отбросы мира хищников, те, кого сослали в самую жопу, даже без денег на собственную лачугу. У многих из них даже на шлюху не хватает, понимаешь? А раз уж Лита уже… Ты знаешь, а слухи у них быстро расходятся.
«Ах ты сучара…» — подумал я, но сдержал гнев, сердце намеревалось пуститься в бой, но теперь: «Я не позволю тебе управлять этим телом, Декс! Ты его по своей глупости освободил — а я занял. Так что иди как на х*й!» — я вздохнул, медленно, спокойно.
Он махнул головой и пошёл. А я следом за ним, с хитрой улыбкой. Посмотрим, куда ты водишь бедных зайчат, может, чего полезного узнаем. Думал, тебе удаться управлять мной? А ведь ты даже не представляешь, что уже сам под моим контролем, высокомерная крыска.
Гнев заклокотал в груди, начал давить, кровь забила в висках. Что? Не нравится, Декс? Ты меня слышишь, чувствуешь то же, что и я… Хе-хе… Гнев — твой порок, и теперь — моя проблема. Ведь чего толку от пыла без силы? Не думал? Слабость вновь заставляет меня проглатывать слова и шагать, опустив голову, и ждать лучшего момента — и это уже перестаёт быть слабостью. Ногти впивались в ладони, я чувствовал боль, но не собирался поддаваться эмоциям.
Ронт кивнул нескольким караульным надзирателям рядом с бараком, и мы спокойно прошли. И шли мы долго, в молчании, сразу поняли, что разговоры не для нас. Мы преодолели изрядное количество бараков, всяких сараев и несколько патрулей, которые нам приходилось пережидать. Остановились мы перед каменным зданием, чуждо смотревшимся среди деревянных халуп. Из широкой трубы густо валил тёмный дым, я чувствовал жар даже через стены. Кузня или плавильня, что-то в этом роде. До меня вскоре донеслись новые запахи: горелой железной стружки, угля и кожи.
— Стой тут, и даже не думай двигаться! — приказал Ронт и скрылся за толстой деревянной дверью, обитой тонкими металлическими пластинами.
«Может двинуться? — подумал я. — Эй, ты ведь тоже тот ещё шутник, Декс, не слышу смеха из глу-би-ны, хе-хе!» Наверное, мне не стоило издеваться над тем, кто сидит у меня в башке, но очень хотелось. «Ладно, посмотрим, чем он там занимается».
Я низко пригнулся, одной рукой приподнял цепь, чтоб та не шумела, и принялся пробраться вдоль здания. Оно было не слишком длинным: сначала длинная деревянная пристройка, наверное, служившая складским помещением и прихожей, затем уже округлый каменный дом с щербатыми стенами. Пробравшись вдоль стены, обогнув немного здание, я увидел незакрытое окошко с незакрытыми створками. Я прислушался, благо с такими ушами мне не приходилось напрягаться.
Сначала заговорил незнакомый голос, высокий и шершавый — смутно напоминавший женский, обильно курившей и явно обладающей скверным характером:
— Ты привёл?
— Естественно. Как ты и хотела — тело сильное, шкура упругая. Он немного своеволен, но я думаю, ты разберёшься, — холодно отвечал ей Ронт.
— Проблем-то не будет? А то в прошлый раз сколько расхлёбывать пришлось! Ты же не хочешь вновь оказаться ночью в джунглях? Я надеюсь, этот зайчик более рассудительный, чем тот мерзкий…
— Его звали Гэнс! И это ты придушила его! — с гневом и обидой в голосе сказал Ронт, — А этот хоть и дерзок, но у него есть одна слабость. Ради неё он сделает всё, что нужно. А ещё он гордый, насколько это возможно для такого ничтожества, так что вряд ли кому расскажет о том, что ты с ним… — на последних словах Ронт запнулся.
«Слабость, значит… Это он об Лите. Вот как, малая слабина, а ей уже норовят воспользоваться, — с раздражением подумал я, — Ради неё Декс на всё готов, похоже. Только вот я не Декс».
— Ой, ты стесняешься. Столько своих братиков привёл, а всё не привыкнешь, — ехидно проговорила она, — А ведь когда-то ты и сам…
— Отойди, жирная сука! Ещё раз заикнешься об этом, и я отрежу твой язык!
— Хорошо, хорошо, чего так всполошился, — с улыбкой в голосе сказала она, — Не забывай, скоро турнир, и тебе там точно не победить. Так что без меня ты сгинешь, как и сотни твоих собратьев.
«Турнир! Значит, это не слухи или воображение бедолаги Алема. Я просто обязан узнать больше!»
— Если ты нарушишь своё слово, — взволнованно, с нажимом сказал Ронт, — клянусь — я убью тебя! Я уж об этом позабочусь! — с ненавистью проговорил он, — И не забудь занести в смету, что я сегодня отрабатывал в кузне с помощником. Запиши как — Декс. И не забудь отчитаться!
— Ладно, ладно. Мне тоже не нужны неприятности, ха-ха! Какой ты милый, когда злишься. Ну веди же его! Ночь коротка!
Я услышал шаги и тихо вернулся на своё место. Теперь мне было ясно, чем промышляет этот разъевшийся заяц. Похоже, за свою свободу он готов был на всё, даже предать свой же народ. Я его не осуждаю, каждый выживает как может. Как и я…
Главное, что я теперь знал — он не волю надзирателей исполняет, а если не так, то значит, он не под их защитой. И, судя по всему, отчитываются о работе они постфактум, так что никто и не знает, что я тут.
Кровь резко разгорячилась, мышцы напряглись! Этой ночью я убью этих ублюдков! Спокойно! Что за дерьмо, Декс?! Меньше агрессии! Спокойно, малыш… спокойно… Бить нужно в самый неожиданный и благоприятный момент. Можем с этой любительницей зайчиков даже немного поиграть… может, что узнаем.
Скрипнула тяжёлая дверь, на пороге показался Ронт, взгляд его был холоден и равнодушен, без тени жалости или сопереживания. За его спиной я увидел огромную кабаниху. «А вот и наша принцесса…» — подумал я, немного сглотнув. Она едва ли свободно проходила через дверной проём! Даже крупный Ронт был малявкой на её фоне! Бесконечные складки жира свисали по бокам неприкрытым кожаным фартуком, бугрившимся двумя громадными грудями, дающими фору любому арбузу. Шерсть на громадных ручищах была опалена. Из вытянутой челюсти с круглым пятаком торчали четыре жёлтых клыка. Вся морда была оплывшей, морщинистой, покрытой множеством бородавок и наростов.
— Вытяни руки! — приказал Ронт.
Я послушался, и вскоре он защёлкнул стальные наручники на моих запястьях. Ещё одна проблема. Но нечего, по ходу дела разберёмся. У меня просто нет другого выхода. Как всегда.
— Вот, значит, кто у меня в гостях! — заговорила она. — Меня зовут Татана Файнетхут, можешь звать просто — Тата! Сегодня я твоя начальница, но прошу, не воспринимай меня как надзирателя! У нас куда больше общего с вами, чем с этими грубыми хищниками. И я постараюсь, чтобы тебе было комфортно в моей компании! — сказал она, облизнув тёмные обветренные от постоянного жара губы. Её маленькие влажные глазки без остановки рассматривали моё тело, пожирали его, раздевали… У меня непроизвольно всё сжалось внутри.
«А вот, значит, как себя чувствуют девицы… Действительно не очень», — подумал я.
— Я приду утром, — сказал мне Ронт. — До того ты во власти Татаны, — он кивнул ей, но она даже не посмотрела. — Не забудь, что на кону, и веди себя хорошо! — напоследок сказал он.
— Заходи, заходи! У нас столько дел! — замурлыкала кабаниха, помахивая ладонью с мою голову.
Внутри первые комнаты были заставлены стеллажами, наполненными инструментами и железными заготовками, среди которых виднелись и части кандалов, подобных тем, что были на моих лапах. Потолок был довольно высоким, с толстыми балками и толстым налётом сажи. Запах гари и угля резко бил в нос, я слышал шум потрескивающего горнила.
Попутно Тата без остановки, радостно похрюкивая, с гордостью рассказывала мне о своих владениях и о себе:
— Считай, всё, чем в Тирсе-од-Зейне пользуются, через мою кузню прошло. Да даже твои побрякушки на ногах я небось сделала, ха! Меня бы не было — всё встало бы! Вот такая я, уважаемая дочь Ивара Всеядного! — говорила она, махая жирными руками. — Раньше в столице даже сталь била! Но там баб за кузнецов не считали, вот и перебралась сюда. Наместник тут широко мыслит, очень далеко смотрит. Но там я для армии вещицы делала! С одной стороны, путное время было, ха-ха!
— Невероятно! — подобострастно начал я, примеряя на себя маску впечатлённого зайчика. — Для армии, госпожа Тата? Мечи, как у хищников? Это, наверное, очень уважаемо!
«Надеюсь, я не похож на слабоумного… Надо бы не переигрывать», — подумал я.
— Ещё как! Ты, милый, даже и не представляешь! У меня с тех дней много дорогих друзей осталось! Да и тут ко мне один за другим наведываются. Да даже из центра приходят! Столько власти, сколько у меня, ни у одного надзирателя нет! Ха-ха! Ко мне даже наместник обращался, сам молодой тигрид Арис Крим из дома Чёрного когтя, представляешь!
«Наместник? Правитель города и здешних земель, значит. Арис Крим — запомним».
— А кандалы, госпожа Тата? Они же сами собой расширяются и сужаются, не уж то и это в этой кузнице делается? — с обожаемыми глазами спросил я, с трудом сдерживая рвотные позывы от кислой вони пота.
— Ну нет. Кую-то я их тут, а вот чары… — она замолкла, и маленькие глазки на мгновение кинули на меня подозрительный взгляд. — Ты, эта, узнаешь ещё много чего, если помощником хорошим будешь. Я ведь весьма добра к тем, кто хорошо работает, — сладко произнесла они, и глаза её скользнули по моему телу. — И кажется мне — язык у тебя будь здоров, раз ты так любишь разговаривать.
С трудом сдержав рвотные позывы, я сделал самое приветливое из всех возможных лиц и сказал, смягчив свой голос до смертельной приторности:
— Я постараюсь хорошо работать, — и прошептал: — Очень… постараюсь.
Её тут же бросило в жар, она развернулась, пряча лицо.
— Прекрасно, вот сегодня и начнём! — пылко ответила она.
Надо быть осторожнее, слишком спешу. Но зато я узнал, что это она куёт кандалы, но не накладывает эти… чары. И о том, что ей не стоит об этом много говорить. Надо постараться выудить из неё столько информации, сколько возможно. Пока я её не убил… Или она меня.
«А ещё, по-видимому, в этой стране есть аристократия, хотя не уверен, что она является основой государства. Всё-таки они говорят об „империи“, значит, всё должно быть немного сложнее. Впрочем, рода и кланы вполне логичны в мире, где сила во многом определяется с рождения, — размышлял я, смотря на голую спину кабанихи, покрытую короткой шерстью».
— А Чёрный коготь — это сильный дом? — задал я очевидно тупой вопрос, и хряк посмотрел на меня соответственно.
— У вас там в бараках вообще ничего не знают? Ужас! Так просто не должно быть! Дом Чёрного когтя — первый дом Тирса! И пусть наш город находится далеко от столицы, но о нашем наместнике слышно даже там! Его называют следующим избранником Дигора первого Хищника! Пророчат… — она подошла ближе и ухватила меня под локоть своими влажными руками с короткими толстыми пальцами, оканчивавшимися тёмными когтями, будто небольшими копытами, — титул следующего Святого Императора. Тирс-од-Зейн был маленькой деревушкой, неспособной разрастись из-за Тварей, устраивавших свои набеги, но только до того, как Арис стал во главе дома, будь спокойна душа его брата — Линдоса. К восемнадцати он уже сумел расчистить прилегающие районы, изгнать Тварей из первого круга и наладить добычу древесины и белых персиков на юге от Тирса, и разработать несколько хороших месторождений на севере, — с глубочайшим почтением рассказывала она, то и дело прижимая меня ближе к себе. — Сейчас ему тридцать три, и он является одним из богатейших зверлингов Святой Империи Дигор, да и с каждым годом его позиции всё крепчают. Десятки его посадников на севере платят ему, пополняя казну. Его птицлинги на службе чуть ли не у каждого Рода южной части континента.
— Значит, он правит в этих землях? Так быстро из деревушки к такому городу… Он, наверное, невероятный зверлинг, — поддакивал я.
Мы переступили порог следующей комнаты. Я слышал, как свинота пыхтела от натуги, она шла безумно медленно, и каждый раз я с опаской краем глаза следил, чтобы она не опрокинулась на меня и не раздавила, будто декоративную собачонку.
— Конечно! И дело не только в его разумности и дальновидности. Он невероятно силён. А его сражения отличаются изящностью и невероятной грацией… — Я почувствовал, как она задышала тяжелее, — И он изменился очень быстро, я слышала, что раньше он не выделялся особыми способностями. Без сомнения, он был поцелован Дигором. Двойной… Не важно, — она, похоже, опять чуть не сболтнула лишнего.
«Много же секретов у наших хозяев от своих глупых рабов. Такая осторожность впечатляет», — подумал я.
В следующей комнате виднелись запасы каменного угля в сбитых из досок коробах и стройно уложенные ряды поленьев. А затем, в следующей — самой большой, сама кузня: массивная печь располагалась в самом центре, в ней тлел уголь, сбоку стояли большие меха и рядом же несколько чанов с водой и наковальня. Рядом стояла стойка с молотками и щипцами, в жаре утопала раскалённая кочерга.
Сбоку, у одной стены, располагались шкафчики и стол, на котором, помимо мелких инструментов, виднелись полусгнившие объедки и обмусоленные косточки. Около дальней, за печью, я увидел стойку с только изготовленными инструментами: пилы и серпы, короткие ножи и различная стальная утварь. Оружия, естественно, не было.
Хотя на что я надеялся…
У правой стены стояла громадная стальная кровать с засаленным тряпьём сверху, целой грудой тряпья, несколько скрученных одеял заменяли подушки. Около кровати стоял деревянный стол из необработанной древесины, весь покрытый пятнами и сколами. На нём стояла мутная бутылка и два железных стакана, покрытые окисленными серыми разводами и рыжей рябью. Туда меня и повела Тата. Она сразу рухнула на кровать и ладошкой похлопала рядом, призывая меня присесть. Я сделал, что велено.
— Ты когда-нибудь пробовал вино? — спросила она, но ответила сама, не дожидаясь, словно в отработанной схеме, — Конечно же нет. Поверь, это дивный напиток. Он наполнен достоинством и… страстью, — томно проговорила свинья, пока разливала вино.
Я взял предложенный помятый стакан и принюхался — ничего подозрительного: аромат кислый и немного терпкий, довольно молодое вино и точно не дорогое. Но пить я не стал, только сделал вид — нужен трезвый рассудок.
— Так вот, каждый удар должен быть как один, понимаешь? Это действительно непросто, нужно чувствовать металл. А если чуть не то, то… — Мне это всё изрядно надоело, я сделал плавное движение кистью, и она замолкла.
— Госпожа, позвольте, я сделаю вам массаж. — уверенно сказал я, стараясь не кривиться от отвращения, — Откровенно говоря, я хочу вам угодить. Вы мне приятны… — После этих безусловно лживых, пропитанных лестью слов она совсем растерялась.
«Неожиданный поворот, да? — усмехнулся я про себя, видя шок в её глазах, — Ты даже не представляешь, чем кончится этот вечер».
— А! Я… — Пыталась она что-то выдавить, пока я забирался на кровать, заходя ей за спину.
Медленно развязал завязки кожаного передника — сначала наверху, затем внизу. Удивительно, но складки жира были даже на спине. Покрытая воспалёнными прыщами и старыми мерзкими рубцами, словно от какой-то нарывной болезни. Я приметил бутылку с маслом среди косточек и без разрешения прошёлся по комнате. Я чувствовал её горячий взгляд и не хотел продолжать, просто прикончить и всё! Но это опять Декс, я так не действую. Нужно увеличить шансы, коль решил идти ва-банк.
Я вернулся с небольшой бутылочкой из тусклого стекла, а она сидела всё так же, словно изваяние — произведение извращённого и крайне неумелого скульптора. Медленно я начал намазывать ей спину, шерсть там была короткая и редкая, либо вообще отсутствовала, оставляя проплешины. Затем я принялся наминать толстую шкуру снизу вверх. Особое внимание уделил плечам, затем шее, переходя на голову.
Я чувствовал, как она расслаблялась, как таяла в блаженстве. Вряд ли кто-то по своей воле делал когда-нибудь для этой свиноты подобное. Оттого всё оказалось так просто.
В какой-то момент я просто поднял руки над её головой и резким рывком накинул цепь наручников на шею! Потянул к себе, давя со всей силы, коленями обхватив её желейные бока. Она тут же принялась барахтаться, не понимая, что происходит. «Нет, сука, это не прелюдия!» Я впился челюстями сбоку в её ухо, дабы она не могла приложиться по мне своей черепушкой! Толстые руки беспомощно пытались достать, схватить меня за уши — но я их прижал, будто кот на охоте.
Ну что, повеселилась?!
Сдохни!
Внезапно я почувствовал, как её тело зашевелилось, нет… скорее, будто мясо под кожей начало бурлить, словно сбегающая каша. Я почувствовал, как напрягается тело, шея твердеет и пульсирует. Она оттолкнулась ногами! Мы вписались в стену с такой силой, что дом сотрясся, угрожая развалиться, словно карточный домик! Сука! Сильный удар! Но хрена тебе, жирная тварь! Я всё ещё цеплялся за неё, а она хрипела, словно харкающий кошка! Затем вновь ударила спиной в стену — я удержался, затем ещё, и тут уже я на мгновение отпустил коленями, и тут же, словно механическим рывком, она согнула торс вперёд!
Меня выбросило вперёд! Несколько кувырков по грязном полу, сбил стойку с заготовками, но тут же вскочил на лапы! А Тата неистово откашливалась, ухватившись за шею, затем бычьими, налитыми кровью и яростью глазками уставилась на меня. Я смотрел на неё спокойно, словно барс на соперника, но чем дольше — тем сильнее перетягивал на себя одеяло Декс. Желваки скребли от напряжения, кулаки сжимались и разжимались с такой силой, будто это могло бы как-то помочь! Рука скользнула под халат, и я уже держал белёное ребро, отложенное для Рихана.
А свинья изменялась: тело начало вытягиваться, спина выпрямилась, и жир уже не свисал мерзкими грудами, вместо этого шкура натянулась, показались правильные силуэты мышц, заплывших прослойкой сала. Только громадные сиськи висели, как две груши. Теперь она куда больше напоминала своего изначального предка — кабана: огромные широкие плечи, рельефные лапы с выпирающими мышцами. Даже клыки, до этого короткие, не представляющие существенной угрозы, выросли, напоминая теперь четыре небольших бивня.
— Лживый ублюдок! Решил, значит, поиграть?! А я была к тебе так добра! — заревела она, от высокого голоса не осталось и следа. — Ты не вернёшься в барак! Я сохраню на память твой сломанный таз!
— Иди на хер! — бросил я, одновременно с тем швырнув в неё угловатую заготовку для лопаты и дёрнувшись в сторону печи.
Она пригнулась, оперившись передними лапами о пол, совсем как дикая, и рванула на меня с свирепой яростью. Окружение будто сжалось, так огромна она была, я ощутил, будто на меня несётся смертельная, неукротимая лавина. Но страха не было, его сожрала жажда битвы Декса и хладнокровие Марка, словно две противоборствующие стихии воплотились во мне, оставив лучшее.
Мир замедлился, как тогда на дереве, я видел всё и вся, глаза перебегали с предмета на предмет в поисках спасения от нёсшейся горы. Я кинулся к печи, мышцы взревели! В руках мелькнул огонь — даже не почувствовал жар рукояти кочерги, красная полоса света прочертила воздух, подбрасывая светящиеся угли вверх. Тата зажмурилась, а я взревел:
— Да сдохни наконец!!!
Кочерга, раскалённая добела в конце, мягко, словно в масло, вошла в глаз Таты, а следом другая рука дёрнулась, и ребро вонзилось прямо в свиную ушную раковину с мерзким чваканьем. Но на том путь её не окончился, сила, с которой она летела на меня, продолжила нестись вперёд, даже после того, как мозг умер. Я выпустил железо и кость и обхватил её голову, стальная цепь впилась в её застывшую морду. Трещащие от потуги мышцы готовы были взорваться, лопнуть, будто плавательный пузырь, обжаренный на костре! Но я не упал, не оказался погребённым под этой тушей! Когти на ногах оставляли глубокие царапины на деревянном полу, вырывали дощечки, пока наконец движение не прекратилось.
Я отпрыгнул, тяжело дыша, а громадный труп рухнул с грохотом, поднимая пыль.
— Она явно не этого ожидала от сегодняшней ночи. Печально, — сказал я, присаживаясь, давая отдых ногам, — а ведь ей просто хотелось тра****ся.
А ведь мне явно не должно было хватить сил, чтобы остановить эту махину, как ни посмотри. Да и тот момент, когда время словно бы замедлилось… Уже второй раз.
— Да и силища эта? — я взглянул на свои тонкие дрожащие ручонки, — Как я сумел противостоять этой горе?
Неожиданно какое-то шуршание, исходящее от мёртвой горы, привлекло моё внимание. Голова её была повернута, и из рта с вываленным языком вихреватой струйкой вырвался поток, словно летящая река, сотканная из ветра. Она быстро бросилась ко мне, я было дёрнулся в сторону, но она оказалась быстрее — врезалась в мою грудь, кожа задрожала, мышцы во всём теле принялись сокращаться, я забился в конвульсиях. Но вскоре на смену жуткой дрожи пришло тепло и расслабление. Весь мир озарился, просветлел, и даже жирный труп у моих ног показался не таким уж отталкивающим. Но следом из трупа Таты вырвался другой поток, не похожий на первый. Словно плотная полоса чёрного тумана или дыма, не вихрившаяся, а будто втягивающая в себя свет, пожирая его.
— Нет! НЕТ! — непроизвольно вырвалось у меня, словно потревожил нечто забытое.
Он хлыстом впился в мою кожу и медленно впитался, принося с собой боль и жуткие сожаления, заставляя вспомнить обо всём плохом в обеих жизнях. И вскоре мир потемнел, пелена тьмы постелилась перед глазами. Сознание начало меркнуть…
— Нет… не сейчас. — лишь сумел сказать я напоследок.
Сознание втекало тонкой струйкой, я не мог двинуться. Наконец, разлепив веки, я увидел странную комнату, залитую голубым светом кристаллов на стенах. Окон не было, влажно, пахло сыростью — наверное, подвал или что-то в этом духе.
Я куда меньше, младше — может, лет шесть. Ручки, ножки скованны железными кольцами, вмонтированными в наклонный стол. Рот тоже связан.
Нет, не я — это малыш Декс. Даже младше, чем в первом воспоминании.
Впереди, передо мной, стояла высокое клетка, словно птичья, темная плотная материя, которой она была укрыта, выдавала очертания прутьев. В такой громадине мог поместиться медведь, не то, что птица. Сбоку, слева, высился блестящий стол с различными подготовленный медицинскими инструментами: стальные шприцы, жгуты, скальпели, зажимы и всё в этом роде.
Бам! Тс-сс…
Послышался удар из клетки и шипение. Странное такое. Не такое, как у змей, скорее, словно пересыпающейся песок.
Бам! БАМ!
Клетка сотрясалась, то, что было внутри, очень хотело выбраться. А моё сердце медленно покрывалось страхом и непониманием. Тревога стальными тросами стягивала мозг.
Где Лита?!
Где Фирс?!
Где Алем?!
Что ОН сделает со мной?!
Скри-ип! Дверь, спрятанная за клеткой, открылась, впуская тёплый свет зажжённых факелов, и тут же закрылась. Тук. Тук. Тук. Звонкие удары твёрдого каблука, кто-то медленно, словно растягивая удовольствие, шёл ко мне.
А я метался, бился, стараясь разорвать оковы, сломить стальные кольца. Но естественно, моё тельце не было на это способно.
— Ты уже пришёл в себя? Прекрасно, а то ты совсем не хотел засыпать, такой упёртый. — сначала я услышал голос, мягкий, нежный, мужской, — Твои друзья были куда покорнее. Но опыты над ними были скучнее. Ты же моя вишенка на торте! — он показался сбоку от клетки, в льняном халате, покрытом запекшейся кровью.
Тогда я не знал, кто передо мной, но теперь, когда словно вновь переживал тот момент вместе с Дексом, я мог сказать, кто был передо мной. Низкий лоб, выпуклая надбровная дуга, словно окружающая небольшие тёмные глаза, большая челюсть с плоским носом.
Шимпанзе — одно из умнейших животных моего прежнего мира, и похоже, в нынешнем его родственники не далеко ушли.
— Прошу прощения за внешний вид, господин требует результатов. Времени, как видишь, нет даже чтобы одеть чистое, — он сделал паузу, словно ожидая ответа, но мой рот был завязан, так что я промолчал, — На самом деле тебе повезло, — он подошёл к столу с инструментами и начал с интересом их рассматривать, — ещё никому не доводилось участвовать в столь дерзком эксперименте, как и проводить его! Ну, кроме богов, или кто там нас говорят создал.
Бам! Бам! БАМ!
Существо в клетке бесновалось, прутья дрожали, а лицо шимпанзида озарилось улыбкой.
— Слышишь, да? Оно нас понимает. Я никогда не сомневался в их разумности, жаль, что поймать больше практически нереально. Мне-то и это обошлось невиданно дорого, — он взял какой-то пузырёк с полки ниже и смочил жидкостью руки. Я почувствовал резкий запах спирта и уксуса. — Жаль, что тебе придётся забыть этот момент, ведь он ознаменует новый вех истории! Или ты умрёшь! Хох! — усмехнулся он и подошёл к клетке. — Но, стало быть, дам тебе увидеть то, что станет частью тебя. Или ты частью чего-то…
Он резким рывком сорвал ткань с клетки…!
Воспоминание начало расплываться, таять, и последнее, что я помню: истошный визг маленького Декса!