Очнулся я всё на том же месте с раскалывающейся башкой и сначала вообще не понял, где нахожусь и что происходит. Но быстро осознал произошедшее: громадная туша Таты бездыханной грудой валялась у печи, а из её головы всё так же торчала железная кочерга и… вот сука! Ребро, что я думал отложить для волка, сломалось!
«Надо пошариться тут, ну не может быть, чтобы в кузнице не было ножа», — подумал я, вставая.
Неожиданно я ощутил, словно моё тело стало легче, ощущалось иначе. Затем я прошёлся, и вес кандалов теперь совсем не чувствовался. Очень занятно… Первое, что пришло мне в голову — те странные потоки. «Один был светлым и полупрозрачным, а другой ровно наоборот — тёмным и дымчатым. И они впитались в меня, и я ощутил… такой прилив энергии! Что это вообще значит? — почёсывая отбитую голову, раздумывал я. — Да ещё и те воспоминания… Что та херова обезьяна сделала с этим телом?! Сука, в самый интересный момент! Так всегда, каждый чёртов сон норовит закончиться в самый интересный момент!» Тише! Тише. Это Декс беснуется, а мне стоит взять себя в руки.
И в первую очередь нужно отыскать что-нибудь похожее на оружие… хотя бы…
Я принялся изучать кузницу: тут оказалось мало интересного, найденные мной книги и стопки исписанных пергаментов прочесть возможности не было, я просто-напросто не знал этого языка, точнее Декс не знал. Очевидно — рабам образование ни к чему. Были наручники, как и мои, цепи, замки. Но среди окружающего хлама и бесполезных заготовок я наткнулся на что-то интересное: потертая, старая часть кандалов, подобно тем, что были на моих лапах. Только у этого была разбита цепь. Нет, скорее даже срезана где-то посередине. Ровный, чёткий срез — невероятное мастерство.
— А это что такое? — спросил я у безмолвного куска стали.
На внутренней стороне, той, что обычно соприкасается с голенью, виднелись неизвестные надписи. Они были буквально выплавлены в стали, словно огненный отпечаток. Буквы, очевидно, сильно отличались от тех, что я видел в книгах и записях. Куда более изящные и завихренные, плавные и текучие, словно река. Видимо, именно они и были источником чар, судя по тому, что на свежих заготовках, висевших на стойке за печью, такого не было. А значит, кто-то их делает. И этот кто-то, скорее всего, в городе. И мне нужно его найти. Если я хочу победить Рихана, конечно. А это — без вариантов.
Щеки запылали, желваки напряглись! Сердце ускорило бой! Это плохо! Этот Декс, он слишком вспыльчивый! Черт! Его влияние хреново на меня действует! Разум должен быть холодным!
— Б**ть!
Сейчас некогда было рассуждать о психологических аспектах моей новой жизни, так что вместо этого я занялся более прозаичными делами. Оттащил жирную тушу Таты и опрокинул на кровать, словно бы она вполне счастливо спустилась в царство бога сновидений, если такой у местных имелся. А сам решил устроиться на балочной перекладине прямо рядом со входом.
«Он в любом случае вернётся. Ему нужно увести меня обратно. Вот тогда-то мы с ним поговорим, это явно будет проще, чем с Татой, — я посмотрел на её тело, что вновь расползлось, от той боевой мощи не осталось и следа, — тело этой дамочки изменилось прямо у меня на глазах, словно по щелчку пальцев. Ещё одна напасть. Если на такое способна какая-то свинья, то на что способен волк?»
Время неумолимо текло вперёд. Я не знал, сколько до рассвета, ставни были закрыты, свет совсем не пробивался. Но вот по поводу встречи не волновался, она пройдёт успешно — я уверен.
До моих чутких мягких ушек долетел звук стукнувшей деревянной двери, и шаги привычные — заячьи, пусть и тяжелее обычных, и звон цепи — такой уже родной. Идёт. Приготовься! Я напрягся, пальцы впились в деревянную балку, лапы уперлись так, что мне приходилось поддерживать равновесие. Шаги приближались, а сердце предательски билось всё сильнее, как бы Декс не кинулся раньше времени.
Распахнулась дверь. Ронт вошёл фривольной походкой, ворочая нос от кислой вони мёртвой толстухи. Я же притаился наверху на балке, словно леопард в сухих зарослях.
— Эй! Ты там дрыхнешь что ли?! Давай поднимай свой зад, остался час до рассвета! — прогремел недовольно Ронт, словно у него было право указывать. Да хоть какие-то права.
Я не стал ждать неведомого сигнала, чуть наклонился вперёд: центр тяжести сместился, и сила притяжения потянула меня к полу словно молот, и в момент, как мои лапы почти оторвались от балки, я оттолкнулся что есть мочи! Бряцнула цепь, добыча обернулась с испуганными глазами, но я уже настиг моего испуганного зайчика!
Зацепил бедолагу цепью наручников за горло и потянул за собой, переворачивая в воздухе тело. Коснувшись лапами земли, я дёрнул руки, едва ли не разрывая связки, цепь словно мандолина бросила Ронта через меня, чуть не оторвав глупую головушку! Тот закувыркался, сбил и наковальню, и мехи, раскидал с грохотом железные заготовки и впечатался в каменную печь, едва не угодив в угли!
«Что это? Откуда?» — удивился я.
Невероятно… Похоже, я недооценил свою силу, и это всё после той хрюшки… Её… я думаю, это можно назвать «энергия», неплохо взрастила мой потенциал. Может, шанс на победу не так уж и мал. Хотя не стоит рассчитывать, что взрослый, опытный волкид будет хотя бы немного похож на этого разожравшегося кролика.
А тот попытался встать, по сытой морде стекала кровь. Глазами он то и дело что-то искал впереди. Наверное, меня, но ему это хреново удавалось.
— Ну что, теперь мы поменялись местами. И надеюсь, ты дашь мне некоторые ответы, тогда и смерть твоя будет быстрой, — говорил я, пока вальяжно шёл к бедолаге, он продолжал попытки встать, но всё время подводили колени, — А для начала нужно создать для тебя комфортные условия.
Я взял наручники, такие же, как у меня. И подволок Ронта к одной из стоек для хранения длинных заготовок. Защелкнул браслет на одном запястье и перебросил другой через перекладину, а там защелкнул и его. Теперь заяцид висел словно мешок с дерьмом, ноги распластались на полу, а глаза так и не собирались в кучу.
Хлоп! Я влепил ему пощёчину, призывая наконец прийти в себя и перестать создавать мне трудности. Времени-то мало.
— Слышишь меня? — спросил я, приподнимая его голову, так, чтобы глаза точно меня видели, — Слышишь, мать твою?
Наконец-то осознанный взгляд, он закачал годовой и приоткрыл рот:
— Да-а… — болезненно прошипел он.
— Ты так говоришь, будто я тебе обе руки отнял. Ну отбил голову, бывает, — раздражённо ответил я.
Хлоп! Я отправил ещё одну пощёчину для профилактики!
— Ты-то это, большого зла на меня не держи. Сам-то хорош, хотел меня как шлюху использовать для этой кабанихи. А я такое никак не приемлю, понимаешь? — спросил я и двумя пальцами схватил его за подбородок, вновь приподнимая голову, — Меня это очень сильно обидело, прям оскорбило. Потому у меня внутри неимоверное желание следующий час: засовывать тебе под когти всякие мелкие и острые предметы; отрезать тебе веки, губы, нос, соски; кормить тебя раскалёнными углями, и прочие увлекательные игры. И это я ещё не старался что-то придумать, — с зловещей улыбкой объяснил я.
Я прошёлся по комнате, замедляясь проходя за его спиной, там, где он не видел. Я старался дышать размеренно, ярость и возбуждение так и норовили взять верх над холодным рассудком.
У меня неизвестно сколько времени, а мучить его было бы долго, да и не очень привлекательно, если честно. А вот надежда, она может сработать даже лучше.
Обойдя его вновь, я присел на корточки напротив и заглянул ему в глаза, немного приподняв брови в жалостливой манере:
— Давай так, я дам тебе шанс выменять свою жизнь на информацию. Полезную для меня и правдивую, иначе…
Я ухватился одной рукой за его затылок, а другой резко и точно схватился за его ресницы на левом веке и начал медленно оттягивать. Он пытался сопротивляться, но моя хватка была неимоверно для него сильна. Вскоре я продолжил, тихо и спокойно:
— Я начну с этого века, а затем обработаю всю левую сторону. После вновь задам вопросы, и, если мне опять не понравятся ответы, примусь за правую сторону, — после этих слов, несомненно не на шутку испугав бедолагу Ронта, я убрал руки, — Будешь честен и общителен? — спросил я.
— Д-да… — проскулил он.
— Хорошо. Первый вопрос. Что за турнир? Остальные знают?
— Кто-то знает, кто-то не хочет знать. Пожалуйста, не убивай…
— Отвечай на вопрос! — рявкнул я и с силой ударил Ронта под дых, так, что стойка чуть не опрокинулась.
— Кха! Ха! Турнир! Он… проводится давно, как наместником стал Крим, перед нашим девятнадцатым дождём. Ты же видел, все ровесники, старших зайцев нет просто. — отплевываясь и задыхаясь, ответил он.
«Девятнадцать дождей? Верно, он имеет в виду лет? Хотя тут вряд ли есть разница, наверное, он об сезонах дождей, — понял я, — И значит, потом турнир, на котором нас всех перебивают на потеху публике… Но зачем? Мы отличная рабочая сила, в рассвете сил. Да и демографию контролировать есть более практичные способы».
— Почему именно этот возраст? Как проходит турнир и что достаётся победителям?
— Я не знаю, почему девятнадцать! Правда! Клянусь! — визжал он, — И как проходит, тоже не знаю. Этот жиртрест ничего не рассказывал, только то, что туда допускаются только высокородную публику, и что в награду нам дают свободу.
Свободу, значит, звучит не очень реалистично. Но достаточно, чтобы дать ту самую неимоверно действенную надежду. Ох, не с проста они избрали этот возраст, не с проста. Но он, похоже, не врёт, или… Ладно, посмотрим, что он ещё скажет.
— Что ты знаешь о чарах на наших кандалах? Кто ими занимается? — спросил я мягким и приятным голосом, таким, которому можно было доверять, насколько это сейчас было возможно.
— Я… я не знаю.
— М-да, ты совершенно не умеешь лгать, — сказал я и тут же прошёлся по его рёбрам, без сомнений сломав парочку.
— АААААА! Не надо! Я не знаю почти ничего! Надзиратели гоняли меня по поручениям, требовали рассказывать о том, что происходит в бараке… Пожалуйста… — он заплакал.
А во мне внезапно вспыхнул гнев, и я схватился за валявшийся молот и с размаху ударил ему по ноге, размозжив ту! Он завизжал, а я зажал ему рот рукой!
— Ты что-то знаешь, думай лучше. Или останешься без второй ноги. — с гримасой гнева сказал я.
Опять этот ублюдочный Декс пытается мной управлять! Сука! Он всё усложняет! Если кто-то услышал крики этого нытика, мне будет худо!
— Думай! — я запихнул какую-то тряпку ему в рот и схватился за молот, вновь вознося тот над ногой, — Считаю до трёх! Раз! Два!
— М-н-н! — он быстро закивал головой.
Я вытащил кляп одной рукой, не выпуская молота из другой. Он заговорил, запинаясь от боли и слёз, по его подбородку стекали слюни и сопли:
— В городе, городе! — задыхаясь плевался он, — Чародеями их зовут, однажды я случайно подслушал надзирателей. Они говорили, что те в центре живут, у какой-то… ууу… площади, — я сделал жест, чтобы он продолжал, чувствовал, что у него ещё что-то есть, — Они приходят иногда в сопровождении охраны к баракам, к тем, что на другом краю. Там мелкие живут.
— Мало, конечно, ты мне рассказал… — прошипел я.
— Это всё, что я знаю! Прошу, отпусти! — завывал он.
Ладно, толку от него уже не будет, похоже. Да и мне надо здесь заканчивать. Не знаю, что меня ждёт по возвращению, может, мне уже сегодня шкуру спустят. А может, повезёт. Хотя с везением у меня туго в последнее время.
Я обошёл Ронта, тот пытался не выпускать меня из вида, но совсем обессилел. Медленно и тихо приблизился к нему из-за спины и сказал шёпотом:
— Жалкое ты существо, Ронт. Но я могу понять тебя, на что только не пойдёшь, чтобы выжить. Потому-то никак не могу отпустить тебя.
Мои жилистые руки тут же обвили его шею, словно змеи, я замкнул замок и стал давить. Он пытался вырваться, брыкался, но сил у него было и без пыток мало, а сейчас и подавно. Но мне понадобилось не меньше пяти минут, чтобы наконец он прекратил шевелиться. Пульс не прощупывался, и зрачки ни на что не реагировали.
Неожиданно меня чуть не стошнило. Сердце забилось сильнее, болезненный комок образовался в горле! Что за хрень в этот раз?! Жалость и отвращение вперемешку с сожалением нахлынули на меня, словно лавина!
Грёбаный мягкотелый ублюдок! Декс, чертов нытик! Соберись! У нас ещё куча дел, нет времени на синтименты!
Я и не заметил, как совсем иначе стал относиться к чужой жизни.
И спустя минуту после того, как Ронт издох, я вновь увидел струйку незнакомой вихревастой энергии, простирающейся из его рта и стремящейся ко мне. Она отличалась от той, что была прежде: совсем тусклая и тонкая, куда более… жидкая, наверное. А тёмной речушки, похожей на дым, не было вовсе.
Но она всё же принесла какой-то запас сил, но совсем мизерный. Будто была годна лишь на то, чтобы поправить моё состояние, но совсем не сделала сильнее. По крайней мере я не ощутил этого так отчётливо, как в тот раз.
Порывшись в сундуках свинки, я не нашел ничего особо полезного. Денег не было (да и что бы я с ними делал), а тряпьё и различный хлам были для меня бесполезны. Но, к удивлению, когда обитые кожей сундучки закончились, какой-то чёрт потянул меня проверить под промятой кроватью. И фортуна мне наконец-то улыбнулась! Я выудил небольшой вытянутый свёрток весьма недешёвой ткани и, развернув, обнаружил отличный кинжал: лезвие изогнутое, отполированное, на противоположном конце два изогнутых стальных когтя, у короткой рукояти, выработанной словно канатное переплетение, на начале лезвия стояла весьма грубая подпись мастера, и что-то мне подсказывало, что им была не эта свинота. Я убрал кинжал за пазуху, обмотав грязной старой тряпкой, найденной возле кровати, и мне хотелось верить, что она использовал её не для того, для чего обычно используют прикроватные тряпки.
Следом я отцепил Ронта, выудил ключ от наручников и освободился. Раздел, распластал на полу, измазав одну из его рук золой. Затем перетащил хряка ближе к печи. Кочерга в его голове так и норовила зацепиться за деревяшки пола. Я опрокинул его тело на ноги Ронта, словно это он доблестно завалил развратную Тату. А молот заложил в ладонь свинки, а другую закинул ближе к шее зайца.
«А вот если вытащить ребро, будет совсем подозрительно. Блять! Нехорошо это!» — подумал я, хмурясь. «Эх, тут и так можно найти кучу несостыковок. Но я надеялся, что толковых ищеек нет в этом городке, да и не будут они заниматься кузнецом и рабом».
Выйдя из кузницы, уже виднелись лучи восходящего солнца. Я пробирался быстро и незаметно, старательно избегая встречи с патрулями. Мне было неизвестно, насколько чуткие их чувства: слух, обоняние, зрение. Так что я пытался огибать идущих навстречу по широкой дуге. К моему удивлению, я замечал многих зайцев-невольников, так или иначе бродящих перед рассветом вне своих бараков. Так что, если это и не было повсеместным, то хотя бы не было чем-то невозможным.
Да оно и не было удивительно — бежать, судя по всему, тут было некуда. С одной стороны простирались бескрайние джунгли, таящие в себе жутких тварей. Всё моё естество, то, что принадлежало Дексу, опасливо косилось в ту сторону. А с другой — город, где вряд ли так легко можно было пройти незамеченным. Да и я понимал, там со мной церемониться не станут, прикончат, и дело с концом.
По дороге я также продумывал свою историю — что, как и почему, так сказать. И, как по мне, выходило неплохо: «Ронт забрал меня из барака под предлогом работы в кузницу. А там уже у него возникла какая-то ссора с Татой. Я слышал громкие споры и имя — Генс» — а вот это должно навести их на нужный след, связать пропажу невольника с этими двумя. «Затем я слышал что-то о договоре и обязательствах. А потом на какое-то время всё стихло. Ко мне из кузницы вышел Ронт. Он весь был взлохмачен, и по нему было видно, что взбешен. Он рявкнул на меня, чтобы я проваливал обратно в барак. Мне оставалось послушаться. Вот, собственно, всё, что произошло» — рассказ был с кучей изъянов, но я надеялся на какую-то иллюзорную защиту того тигрида Хавира. Если он уберег меня от смерти в лапах Рихана, то, может, сработает и сейчас. Да и вряд ли кто сможет поверить, что такой дохляк, как я, может быть причастен к смерти гигантской Таты и своего собрата, в несколько раз больше меня. Да и увечий на мне не было. Даже те синяки, что были на мне после того, как мы немного повеселились с хрюшкой, исчезли следом за теми потоками энергии.
У барака я свернул к небольшой длинной низкой постройке, её тут называли «дерьмовый домик», а по факту это был обычный компостер. Нет, он, конечно, был громадным, но его суть от того не менялась, как и жуткая вонь, издаваемая им. К тому же бараки словно специально строили с наиболее наветренной от него стороны. Но сейчас он был для меня настоящей находкой. Я обошёл его и отметил примерно центр, вырыл небольшую ямку и закопал кинжал.
Я похлопал по кучке, заложенной старой листвой, и прошептал: «Не волнуйся, милый друг, твоё время ещё придёт, и ты прольёшь кровь».
В бараке я тут же завалился спать, будто ничего не произошло. До подъёма было немного времени, но даже за тот небольшой промежуток сна я видел лишь кошмары.