Вернувшись с работы, она застает свою мать плачущей в спальне, на втором этаже. Сначала она в нерешительности останавливается в дверях, не зная, стоит ли зайти в комнату. Ее мать много плакала с тех пор, как умер Мартин, и особенно много плакала в последние дни.
— Салли?
— Да, мам. С тобой все нормально? — спрашивает Салли, думая о том, что для ее мамы уже давно ничего не может быть «нормально».
— Нормально. Даже не знаю, что это я так расклеилась.
Когда Салли кладет матери руку на плечо, та сначала вздрагивает, а потом расслабляется. Комната пахнет ароматическими палочками, и от этого немного душно. Она прекрасно знает, почему ее мать в таком состоянии, и мама тоже это знает. Сегодня день рождения Мартина. Она купила своему умершему брату поздравительную открытку, заполнила ее и запрятала в куче белья. Она не уверена, делают ли ее родители то же самое, но она думает, что, если делают, наверное, это не совсем нормально. Конечно, об этом никто никогда не осмелится заговорить. Если они начнут говорить на эту тему, то вольют в свою скорбь еще больше жизни и позволят ей возвыситься над ними и придавить их своей тяжестью. В каком-то смысле она завидует Джо. Она бы тоже хотела быть простой, как он, и не мучиться больше всеми страданиями этого мира; просто перемещаться из пункта А в пункт Б, радовать людей, не вставать у них на пути и жить счастливо.
— Все нормально, мам, — говорит она; вот, опять ей приходиться воспользоваться этим словом. — Думаю, папа с нетерпением предвкушает свой день рождения.
Мать ее кивает, и они начинают обсуждать, как здорово будет всем вместе выбраться поужинать. Для отца, помимо прочего, это станет и настоящим испытанием. За последний год он выходил из дома исключительно для того, чтобы поехать к врачу или на кладбище, и никуда больше. Доберутся ли они до ресторана в четверг вечером — еще под большим вопросом.
Салли открывает окно. Теплый воздух выветривается из спальни, и его сменяет свежий. Хотела бы она, чтобы болезнь ее отца могла бы выветриться так же просто. Если бы она могла, то с радостью приняла бы эту болезнь в собственное тело, чтобы облегчить его страдания. Это было бы самое маленькое, что она могла сделать для него после смерти Мартина.
— Прости, — говорит ее мать, подняв взгляд и выпустив из рук целую охапку влажных салфеток. — Раньше я была покрепче.
Она начинает теребить большим и указательным пальцами серебряное распятие, висящее у нее на шее.
— Все будет нормально, мам, — отвечает Салли, наблюдая, как распятие то появляется, то исчезает между ее пальцами, снова и снова. — Вот увидишь.
Конечно, и мать ее говорила то же самое, говорила много раз с тех пор, как доктор Мартина сообщил им известие, заставившее их задуматься о том, где они похоронят своего сына. Странно, но именно Мартин страдал меньше всего, так как он даже не понял, что умирает. До самого конца он думал, что выживет. Но разве все они не думали то же самое?
Да. Жизнь всегда налаживается.
Им просто надо помнить об этом. Все, что нужно — это верить.
Ее мысли постепенно возвращаются к Джо. Интересно, верит ли он в Бога? Она решает, что верит — он слишком хороший, чтобы не верить. И все-таки надо его об этом спросить, потому что Бог — это, может быть, как раз то, что у них есть общего.