Будет по-моему - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 8

Глава 8

Злата

Сижу в комнате в полной темноте, даже ночник не включила. Я, конечно, уже взрослая девочка и все прекрасно понимаю… кроме того, как позволила Кайсынову зайти так далеко. Макар не приемлет отказов, он просто поставил перед фактом, что мы с ним будем заниматься сексом. Хорошо, что время не обозначил, за какое время я должна смириться с этой мыслью.

— Я здесь только для того, чтобы убирать, — в тот момент я могла гордиться собой, голос не дрогнул, взгляд в сторону не отвела. — С кем и когда мне спать, я буду решать сама.

— С ке-е-ем? — четко обозначились скулы на лице Кайсынова. — Золотинка, если хочешь увидеть, как я кому-то отрываю руки, позволь к себе прикоснуться, — острым лезвием каждое слово проходилось по сознанию. Не запугивает, предупреждает. Не сомневаюсь, он способен быть жестоким. Вот нужно мне было вляпаться в Макара по самую макушку?

— Ты на меня давишь, мне это не нравится, — пытаясь убрать его руку с лица.

— Не давлю, но соскочить не позволю. Идем, я тебя в общежитие отвезу.

— А гардеробная? — растерянно указываю рукой на лестницу.

— До завтра подождет, поздно уже.

— Не нужно отвозить, я сама дойду.

— Не обсуждается, — резко отрезая любой возможный спор. А я и не собиралась, на машине быстрее.

— Хорошо. Завтра уберу твою гардеробную, — не удается скрыть радости. — Мне еще реферат готовить.

— А что ты делала после занятий? — хмурится. Так и хочется подойти и разгладить пальцами морщину между бровями.

— В библиотеке в очереди стояла, — объясняю, что книга одна, а задания на завтра для всего курса. Сделать каждому копии нужных страниц – долгая процедура.

— В следующий раз ты не будешь стоять в очереди. Скидываешь мне название темы и список литературы.

— Зачем? — искренне не понимая.

— У тебя, как у моей девушки, есть кое-какие привилегии, — сдерживая улыбку.

— Напомни, пожалуйста, когда я соглашалась стать твоей девушкой? — почему мне хочется улыбнуться? Наглый ведь, беспринципный, жесткий, но с ним одновременно страшно и волнительно. Я тоже мотылек… понимаю, что Макар вряд ли согреет и сделает счастливой, но все равно лечу к огню.

— Я не спрашивал, Золотинка.

— Потому что мое мнение для тебя не имеет значения? — с вызовом.

— Потому что ты сама не знаешь, чего хочешь. Не будем ждать, когда ты с собой договоришься, я это сделаю за тебя.

«А-а-а! Злит!»

— Ты от самоуверенности не треснешь? — надевая куртку и снимая зонт с вешалки. — Тут нужно протереть.

— Золотинка, иди к машине, я в состоянии вытереть лужу.

— Это входит в мои обязанности, — особо не сопротивляясь, когда он подталкивает меня к двери.

Дождь не прекратился, но Макар будто не замечает холодных струй, ровно и спокойно подходит к машине, открывает мне дверь. Как в нем так тесно уживаются грубый хам и культурный, воспитанный парень? Который из них настоящий? Разрыв всех шаблонов. Одного опасаюсь, к другому тянет.

— Какие на завтра планы? — промелькнула мысль, что не просто так интересуется, но я тут же ее отмела. Он не может знать.

— Никаких, — пожимаю плечами.

У меня действительно нет планов на завтра. Еще несколько дней назад я хотела отметить свой день рождения с Марфой, позвать в гости несколько соседок, устроить посиделки. Теперь это неактуально.

— Понятно. Тогда после занятий заберу.

— Я сама приду, — опускаю взгляд. Не готова афишировать наши отношения, не хочется привлекать дополнительное внимание к своей персоне.

— Я тебя заберу, — выговаривая четко каждое слово. Снова злится. Не спорю, завтра буду действовать по обстоятельствам.

— Ой, здесь останови! — вспоминаю, что хотела купить продукты, только когда на глаза попадается супермаркет.

Продукты я так и не купила. Мы с Макаром разругались. Он не мог остаться и подождать в машине, я ведь просила дать мне пять минут. Я кладу в корзину продукты, которые могу себе позволить, он их вытаскивает и говорит, что это есть невозможно, там отвратительный состав. Складывает все самое лучше: фрукты, овощи, красную рыбу, креветки, свежее мясо, молоко…

— Мне это не надо, — твердо произношу, но разве Макар способен услышать? Кайсынов не понимает, что я не смогу оплатить чек. — У меня нет с собой денег, — у меня на такие покупки вообще нет денег, но это я проговариваю про себя.

— Давай мы не будем привлекать к себе внимание из-за пакета продуктов? — он идет на кассу, я уже знаю, что собирается платить за меня. На кассе небольшая очередь. Выхожу из супермаркета, благо он находится рядом с общежитием, не останавливаясь, прохожу рядом с машиной Кайсынова, направляюсь к себе.

Сегодня дежурит Зоя Петровна. Коменданты в женском общежитии хуже сторожевых псов, посторонних не пропустят. Не нарушат правила, за это можно сразу лишиться работы. А в фойе и на этажах работают камеры.

Увидев меня, Зоя Петровна демонстративно смотрит на большие настенные часы. Двери закрываются в одиннадцать, но еще нет и десяти.

У Марфы в комнате играет музыка. Я захожу к себе, сажусь на кровать, приваливаясь к спинке. Прокручивая события вечера, я отвлекаюсь от сцены в магазине. Стук в дверь заставляет напрячься. Нет… нет!.. Кайсынова бы не пустили…

У Марфы продолжает играть музыка, она не услышит, поэтому к двери иду я. На пороге Зоя Петровна с пакетами.

— Это просили передать тебе. В следующий раз, будь добра – сама таскай свои сумки, я тут не служба доставки, — отталкивает меня, проходит в кухню и ставит их возле холодильника. Замечаю зажатую в руке красно-коричневую купюру. Вот зачем он так?!

Закрываю за комендантом дверь, возвращаюсь в свою спальню, беру телефон. Макар не звонил, не писал.

Я: Не надо так делать. У меня ощущение, что ты пытаешься меня купить. Это очень неприятно.

Отправляю, через минуту приходит ответ.

М: Ты стоишь дороже, чем пара пакетов с продуктами. И я не буду тебя покупать. Я мужчина и имею право о тебе заботиться. Возражения не принимаются. А за твою выходку я поцелую тебя туда, куда сам решу…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Макар

Подъехал в универ к первой паре. Обычно пацаны уже стоят у входа под козырьком или протирают задницей мраморную лестницу, но сегодня не было никого. Я рано сорвался из дома, народ только начал подтягиваться. В такую погоду из постели обычно вылезать не хочется, а я как на адреналине. Златку увидеть хочу. Опять будет делать вид, что мы незнакомы. И это пи…ц как бесит. Любую возьми, просто «привет» бросишь, не отвяжется, будет мельтешить перед глазами, всячески подчеркивать знакомство со мной. Рыжая у меня совсем бесстыжая и гордая сверх меры, даже в сторону мою не смотрит.

Опускаю стекло, достаю сигареты, выбиваю одну из пачки, подкуриваю. Гонимый ветром, в открытое окно бьет мелкий дождь, капли оседают на рубашке. Первая затяжка, вторая…

Рядом паркуется тачка Шаха. Друг садится ко мне, пожимаем руки.

— На выходные Марат приглашает к себе, поедешь? — друг в телефоне кому-то отвечает на сообщение, замечаю, что злится. Захочет, расскажет, я не лезу.

— На выходных здесь останусь, — отрывает взгляд от экрана, смотрит на меня. — В воскресенье с тобой и Демьяном полечу на чемпионат.

— Зря ты отказался от участия, — недовольно мотает головой.

— Мы с тобой это обсуждали, Тим. Нас с Демьяном и так обвиняют, что мы тут дедовщину устроили. Выдвини ректор обе наши кандидатуры, Солонин бы остался за бортом. Ты бы свое место в команде не уступил, я бы его тупую голову по рингу размазал, у отца были бы после этого проблемы.

— А к Марату почему отказываешься ехать? Ками и Лера будут рады, ты же знаешь.

— Знаю, брат, — и тут впервые я не нахожу слов, чтобы объяснить свое решение. — У Златы сегодня день рождения, хочу сделать сюрприз.

— У тебя это серьезно?

— Тим, я с ней неделю знаком.

— Вспомни историю Марата, — усмехается друг.

— Это они нам лайтовую версию рассказывают, а там хрен знает, как оно было на самом деле.

Историю Марата и Леры можно экранизировать. Смог бы я Златку поцеловать при первой встрече? Вот так, как Марат, прилюдно, даже имени не спросив? Он не любит об этом говорить, но Ками как-то пытала его при нас, тогда он сказал, что влюбился в ее маму с первого взгляда. Чушь. Скорее всего, Лера, как моя Златка, посмотрела на него так, что захотелось наказать, подчинить…

— Ками расстроится, что ты не приедешь.

— Заедем к ним все вместе после соревнований, — мне неудобно было отказываться от приглашения. Шаховы – моя вторая семья. Марат и Лера в свое время сделали для нас с Демьяном больше, чем родные люди. Приняли в семью, дали защиту, заботу, любовь.

За год в детском доме мы с Демьяном стали дикими волчатами, злыми, агрессивными, ненавидящими людей. Только так можно было выжить в тех условиях, в которые нас загнала судьба. Шах с улицы к себе забрал после очередного побега из детского дома. Мы оба были избиты, нас чуть не опустили на заброшенной стройке, чудом отбились, под руку попался металлический ржавый болт, который в руке как молоток сидел. Мы тогда кровью залили все вокруг, хорошо, что никто не умер, а то отправили бы нас в спецколонию.

Вспоминать об этом я не любил. Достал из пачки еще одну сигарету, подкурил. Мы ведь тогда не поверили Марату, подозревали в самых гадких преступлениях, сбежать хотели. А потом с Лерой познакомились. Наверное, только благодаря ей я перестал ненавидеть всех женщин. Она не лезла в душу, но своим теплом умела согреть даже на расстоянии. Пекла нам булки сладкие к завтраку, сидела рядом, когда с нами занимались репетиторы, хотя у нее дел было полно, сама обрабатывала все наши раны, прятала слезы, но к врачам не возила, знала, что мы их не любим.

Шаховым с родней не повезло, как и нам, но у них много друзей, там целая банда растет. Тоже так хочу. Чтобы на каждый праздник полный дом близких людей, чтобы любимая женщина всегда рядом и только на меня смотрела, чтобы детей от меня рожала, а утром булки нам к завтраку пекла…

— Златка твоя идет, — кивает Тим в сторону ворот.

— Пойду встречу, — друг улыбается, но пока не комментирует.

Открываю багажник, достаю белого медведя в заплатках, он почти со Златку ростом. Иду к ней. Теперь не будет делать вид, что мы незнакомы. С моей стороны это не просто шаг, это прыжок навстречу. Своим поступком на весь ВУЗ объявляю тебя своей девушкой, Златка…

Злата

С утра меня поздравили родители, скинули деньги, они думают, что я отмечу свой день рождения с подругами, тетка перевела на карту приличную сумму. Все мессенджеры с утра не умолкают: друзья, одноклассники, просто знакомые, видя в соцсетях, что я сегодня именинница, забрасывают поздравительными открытками, стикерами, но больше всего трогают скромно написанные искрение пожелания. Всем хотелось ответить, поблагодарить, чуть на занятия не опоздала. Завтрак приготовить не успевала, заглянув в холодильник, отметила открытые упаковки с продуктами, которые вчера доставили от Макара.

Мне не жалко было еды, ее тут столько, что все равно не осилю. Пусть лучше Марфа съест, чем выкину, но можно ведь было спросить? Не узнаю подругу. Запихав в карман несколько конфет, сорвалась на учебу. Нужно начать питаться нормально, пока не угробила желудок – запихивая в рот шоколад, подумала я.

Наперерез двигался Макар. Его машину я заметила при подходе. Сложно не заметить высокого широкоплечего парня, даже если целенаправленно не смотреть в его сторону. Опускаю пониже зонт, будто это меня защитит от Кайсынова. Во дворе всего несколько студентов, и все они направляются к главному корпусу. Широкие ступени лестницы сегодня пусты, лишь под навесом у самой двери стоят кучками ребята.

— Привет, именинница, — перекрывает дорогу Макар. Вновь без зонта, спортивная куртка расстегнула, на белой рубашке проступают мокрые следы. Он сует мне в руки что-то белое… белого медведя с меня ростом.

— Привет, — оглядываюсь, не хочу, чтобы нас видели вместе, но Макар всегда привлекает к себе внимание, и то, что он в руках держит огромную игрушку, лишь подстегивает интерес толпы.

Я не готова объявлять о знакомстве с Кайсыновым, не хочу вливаться в его круг общения. Меня вполне устраивает тихая роль домработницы. После этой демонстрации, я уверена, появится много ненужных разговоров. Только все стали забывать, что я сидела в столовой у него на коленях.

— Не нравится? — в голосе появляются злые холодные нотки. Я не отвечаю, потому что любой ответ не в его формате сейчас может спровоцировать взрыв, ощущаю его настроение каждой клеткой кожи, каждым взведенным нервом.

— Нравится, — едва слышно, голос проседает.

Вновь осматриваюсь. Ребята на крыльце смотрят в нашу сторону, они наверняка уже в деталях рассмотрели медведя в руках Кайсынова. Мне никогда парни не дарили таких подарков, он же наверняка брендовый, приятный на ощупь, в него будет приятно зарыться лицом… но не могу я протянуть руки и взять, стопорит чужое любопытство, ненужное внимание.

— Не хочешь? Не угодил? — заводится Макар. Он просто невыносим. — Я тебе приятно хотел сделать! Неужели так сложно принять и улыбнуться?

— Пойдут разговоры… — затыкаюсь, не договорив, потому что его взгляд темнеет, зрачок от злости расползается, заполняя радужку. Вижу, как он замахивается рукой, в которой держит медведя, и за секунду до того, как белое пушистое облако с мягкими лапами и трогательными заплатками окажется в клумбе, откинув зонтик, кидаюсь ловить свой подарок. Макар уходит, а мне плакать хочется, как все глупо вышло. Медведь приземлился на плитку, промок немного, но не испачкался. Плитка чистая, будто ее каждый день начищают. Прижимаю к себе свой подарок.

— Ты сумасшедшая, вот как тебя понять?! — хватает за плечи и дергает наверх. Встряхивает меня так, что зубы клацают. На нас льет дождь, мне кажется, я ушибла коленку, но я не думаю об этом, радуюсь, что Кайсынов вернулся. — Какое тебе дело до чужого мнения? — разошелся он.

Теперь точно поползут слухи. Я ценю, что он хотел сделать мне приятно, побеспокоился о подарке. Некрасивая сцена случилась по моей вине. Мне же приятно было его внимание, зачем становилась в позу?

— Макар, сейчас про нас такое придумают, мы даем повод для сплетен, — смаргиваю с ресниц капли дождя, а медведя прячу между нами, чтобы он еще больше не намок. Жалко его, такой белый, красивый, с голубыми глазами, почти как у меня.

— Пусть видят, пусть говорят, пусть что хотят делают, похер на других, мне есть дело только до тебя, — цедит сквозь зубы, впечатывает в свое стальное тело, выбивая стон, когда грудь бьется о его мышцы.

Ему легко не обращать внимание на других, а что станет со мной, когда Макар решит, что достаточно со мной наигрался?

— Спасибо за медведя, он прекрасен, — искренне абсолютно, заглядывая в его глаза, но Макара это не успокаивает. Я публично оттолкнула, не сразу приняла подарок.

— Мне не нужно формальное «спасибо», — прожигает своей энергетикой. Уже прозвенел звонок, но студенты не расходятся. — Поцелуй, сама, — требует, но я чувствую, что если оттолкну второй раз, не простит.

Встаю на носочки, медведь мешает дотянуться до его щеки, целую в подбородок. Нервничаю, как на вступительном собеседовании, чего я так разволновалась?

— Я не буду нас скрывать, тайком целовать, прячась, приводить в свою постель. Пусть все знают, что ты со мной, под моей защитой, — фиксирует мой затылок, впивается в губы. Не щадит, буквально поедает мой рот. — И целую я тебя как свою девушку, поняла, Золотинка? С этого дня мы встречаемся, и только попробуй пойти в отказ. Я хотел все сделать красиво, но ты обладаешь уникальным талантом будить темную сторону моей души! — рычит на меня и вновь впивается в губы. Сопротивляться бесполезно… а может, я не хочу? Мне ведь нравится Кайсынов… по крайней мере светлая его сторона.

Злата

Я сама еще не до конца понимаю, в каких мы с Макаром отношениях, все произошло так внезапно, а за нас уже все решили. Парни в мою сторону смотреть побаиваются, словно у меня бубонная чума, а девчонки с завистью, любопытством и неприязнью поглядывают, за спиной обсуждают. Вот такой вот букет из сплетен и негатива прилагается к предложению Кайсынова быть его девушкой.

Мой мокрый медведь сидит в машине Макара, еле уговорила его не забирать меня с пар. Кайсынову за пропуски ничего не будет, ему их ставить побоятся, а мне нужно учиться и желательно получать стипендию, а то придется действительно найти подработку.

— Что за фигня происходит? — рядом плюхается Славка. Первая пара скоро закончится, но ему можно опаздывать, будущим чемпионам универсиады многое позволяется. Друг на меня не смотрит, чувствую его недовольство. Плечи напряжены, губы поджаты, костяшки на пальцах побелели от того, что он сжимает руки в кулаки. Несложно догадаться, что и до него дошли слухи. Со Славкой мне меньше всего хотелось ссориться.

— Спроси прямо, не нужно вот этого всего, — он единственный, с кем я более-менее открыто общаюсь. Меня даже его похабные шутки перестали цеплять. Я относилась к Сахарову с дружеской симпатией, хотелось бы не потерять его.

— Ты с Кайсыновым? — прямой вопрос, острый взгляд в лицо. На нас стали обращать внимание соседние парты, но Славка резко одернул любопытных: — Лекцию слушаем, препод у кафедры стоит!

— Вроде того, — как грамотно подать информацию, в которой сама до конца не уверена?

— Вроде того? — сквозь сжатые зубы.

— Что ты от меня хочешь услышать? — опуская голос, будто виновата в чем-то.

Он ведь знает, что с Кайсыновым невозможно договориться, тот не спрашивает и не упрашивает. Макар видит цель, не видит препятствий. Я была его целью. Так получилось, что я быстро сдалась, но ругать себя за это не могу. Невозможно не обратить на Кайсынова внимание, невозможно быть к нему равнодушной, он своими словами, поступками выбивает почту из-под ног, держит в тонусе эмоции и чувства, тревожит, возбуждает…

Преподаватель не замечает, что на задней парте происходит напряженный диалог, он не отрывает своего взгляда от интерактивной доски, на которой расположены графики. Звенит звонок, все расходятся, мы остаемся в аудитории. Славка все еще злится, молчит. Я просто чувствую, что не должна сейчас уходить, очень многое зависит от того, как мы поговорим.

— Тебе это нужно? Ты же не тупая курица, как эти, — кивнул он на студенток, покидающих аудиторию, последней выходила Марфа, бросила непонятный взгляд в нашу сторону, прежде чем закрыть дверь с той стороны.

— Слав… — не полным именем назвала, а он не поправил. Значит, не чужая для него, в свой мир впустил. Никому он не позволял имя его сокращать. — Хотя бы ты поддержи.

— Я боюсь, что он тебя сломает, Рыжик, а я сделать ему ничего не смогу, — бьет кулаком по парте.

— Ты можешь остаться моим другом, — беру его руку и разжимаю кулак.

— Если мне не грозит оказаться между твоих красивых ножек, выбора не остается, — возвращается мой похабный товарищ, на лице улыбка, хоть глаза все еще печальные.

— Спасибо, — искренне, потому что Славка действительно клевый. Я Марфу потеряла и не расстроилась почти, а с ним – испугалась, что отвернется.

Сахаров обнимает за плечи, прислоняет мою голову к своей широкой груди. Я не чувствую мужского интереса, обычный дружеский жест. Мне уютно, легко, ничего не напрягает. Славку я чувствую, в какой-то момент он перестал быть раздражающей занозой, стал близким товарищем, на которого я могла положиться.

— Рыжик, я тебя не оставлю в беде, если что-то не так, сразу ко мне обращайся, — серьезно произносит и целует в макушку. И в этом жесте я не чувствую мужского интереса. Он переживает, и мне это приятно.

Вот так нас и застал Кайсынов. Мы не услышали, как открылась дверь, как в аудиторию вошел Макар. Воздух резко становится тяжелым, давящим, пропитанным озоном. Взгляд Макара пугает, топит нас своей опасной энергетикой, прожигает, расчленяет. Желваки на его скулах дергаются. Мне страшно, хочется бежать отсюда, но Славка не тушуется, не отдергивает руку. Поступи он по-другому, мы действительно выглядели бы виноватыми, такое поведение вызвало бы естественное подозрение. За хладнокровие Сахарову респект.

— П***ц мне… — тихо поизносит мой единственный друг, когда Кайсынов начинает двигаться к проходу…