Положив подбородок на подтянутые к груди колени, Меган сидела на высоком кресле у кровати Джастина. На ней была только ночная сорочка из тонкого льна, которая, конечно же, не согревала ее в прохладной спальне графа. Даже огонь в камине не мог обогреть большой комнаты. Чтобы не так мерзнуть, девушка прихватила с собой стеганое одеяло. Накинув его на плечи, Меган ждала.
Она слышала каждый вдох и выдох графа. Он не приходил в себя с тех пор, как свалился с лошади. Meган так страдала от чувства собственной вины, что, казалось, даже испытывала физическую боль. Доктор, посетивший больного еще засветло, заверил Меган, что граф не умрет, но это мало радовало девушку. Граф был тяжело ранен при падении, так сказал доктор. От ушиба он был без сознания, но, ко всему прочему, у него оказалась сломана нога, и он еще не скоро поправится. Доктор сказал Меган, что самым опасным был именно перелом, а остальное, включая ушиб головы и многочисленные синяки, — это, дескать, сущая ерунда. Но, несмотря на слова доктора, Меган чувствовала себя ужасно.
Миссис Донован по настоянию Меган около часа назад отправилась спать. Несмотря на предложение доброй женщины посидеть возле графа (а все сходились во мнении, что его нельзя оставлять на ночь одного), Меган настояла на том, чтобы жена управляющего шла спать, заверив ее, что сама последит за состоянием опекуна. Раз уж она стала виновницей его положения, то теперь постарается как можно лучше ухаживать за ним, чтобы сгладить свою вину. И любое наказание примет как должное.
Огромную спальню графа освещали единственная тусклая свеча да еще огонь в камине. Углы комнаты погрузились во мрак. Испуганно озираясь, Меган подумала, что довольно глупо было украшать резные панели физиономиями ухмыляющихся горгулий и демонов. Уж она бы точно глаз не сомкнула, если бы ее комната была полна таких чудищ.
Погрузившись в раздумья, девушка рассеянно смотрела на лежащее на кровати неподвижное тело. Граф задышал чаще, и она перевела взгляд на его лицо. Джастин зашевелился. Его длинное туловище, казавшееся таким неуклюжим из-за перебинтованной ноги, дернулось. Вскочив со стула, Меган с тревогой склонилась над опекуном. И с удивлением увидела, что его золотистые глаза смотрят на нее.
— Какого черта?.. — пробормотал он, хмурясь. Его взору предстало ее тело, едва прикрытое тонкой тканью ночной сорочки.
Меган с облегчением вздохнула. Она едва не расплакалась от радости.
— Лежите спокойно, милорд, — тихо проговорила она. — Вы ранены.
Джастин еще раз окинул взглядом ее тело, розовеющее под ночной рубашкой в свете отблесков огня.
— Я помню…
Меган удивилась: он говорил, как здоровый человек.
— Мне так жаль, — вздохнула она, беспомощно всплескивая руками.
Джастин шевельнулся, попробовав удобнее устроиться на подушках, но его лицо тут же скривилось от боли. Меган инстинктивно положила руку ему на плечо — обнаженное, как и все его тело. После ухода доктора все решили, что не стоит тревожить больного и натягивать на него рубашку.
Граф покосился на ее руку — такую маленькую, прохладную и белую на фоне его загорелой кожи.
— Знаешь, — заговорил он, — в следующий раз, когда у тебя будет настроение убить кого-нибудь, ты хотя бы предупреждай, чтобы смертник мог подготовиться.
Глаза Меган наполнились слезами. Она испуганно отдернула руку, словно его кожа жгла ее, но он тут же потянулся к ней.
— Я просто поддразнил тебя, — промолвил граф и, превозмогая острую боль, прижал к себе ее руку. — И не беспокойся: я не меньше тебя виноват в случившемся. Подумать только! Я оказался таким плохим наездником.
Меган усмехнулась, но слезы все еще стояли в ее глазах. И тут, толком не осознавая, что он делает, Джа-стин поднес ее руку к своим губам и слегка коснулся ее пальчиков. Он уловил слабый аромат жасмина — мешочек с цветами жасмина всегда лежал в белье девушки. Прикрыв глаза, Джастин вдохнул этот аромат. Но, взяв себя в руки, он открыл глаза и отпустил руку девушки.
— Тут есть вода? — ворчливо спросил он.
Меган смотрела прямо на него, и, казалось, ничто не смогло бы оторвать ее от этого занятия. Нет, подумал он, ни за что она не должна узнать, какие чувства он испытывает к ней. Если только девушка догадается, какое действие оказывает на своего опекуна, их добрым отношениям придет конец.
— Я дам тебе воды. — Девушка направилась к маленькому ночному столику, на котором миссис Донован оставила кувшин с водой и снотворное, принесенное доктором, на случай если больной будет испытывать сильную боль. Дрожащими руками Меган наполнила водой стакан — ей казалось, что ее руки до сих пор чувствуют прикосновение губ Джастина. Ей в жизни еще не доводилось испытывать таких чувств, и она едва сдерживалась, чтобы не поднести пальцы к собственным губам и не погладить их.
Меган повернулась к кровати, держа в руках стакан. Джастин мрачно наблюдал за ней, и девушка решила, что он хмурится из-за сильной боли.
— Позволь мне помочь тебе, — предложила она, когда стало ясно, что граф не сможет пить, лежа на спине.
Джастин отмахнулся от нее.
— Подложи-ка мне под голову еще одну подушку, — буркнул он.
Стараясь угодить опекуну, Меган сделала так, как он просил, и граф с жадностью осушил стакан воды.
— Как ты себя чувствуешь? Тебе очень больно? — заботливо спросила девушка, когда граф вернул ей стакан.
Лицо Джастина исказила гримаса боли, и он устало откинулся на подушки.
— Если не считать моей ноги, которая, судя по этой неудобной штуковине, привязанной к ней, видимо, сломана, головы, до которой невозможно дотронуться — так она болит, и многочисленных ссадин и синяков, я, пожалуй, чувствую себя неплохо.
Его шутка, которую сопровождала кривая улыбка, заставила Меган тоже улыбнуться, но она тут же вновь горестно всхлипнула.
— Мне правда очень жаль, — сказала она. — Учителя всегда говорили мне, что я сначала делаю что-то, а уж потом думаю о том, что совершила. Но поверь, я не хотела сделать ничего плохого. Я просто… Просто не подумала о последствиях своего поступка..
— Что ж, если ты и вправду не намеревалась прикончить меня, то, пожалуй, я должен тебя простить, — сказал Джастин с глубокомысленным видом, но в глазах прыгали чертики. — К тому же можешь даже не говорить о своем неуправляемом темпераменте. Мой ничуть не лучше, и у меня с ним возникает немало проблем.
— Я заметила, — согласилась Меган.
— Да уж, я полагаю, ты должна была это заметить.
— Доктор Райан оставил тебе снотворное — на случай если вдруг боль станет невыносимой. Выпьешь его? — Меган со всей ответственностью решила выполнять обязанности сиделки. Ее лоб прорезала глубокая морщинка, она задумчиво прикусила нижнюю губу.
Джастин был в восторге. «Она очаровательна», — в сотый раз с тех пор, как увидел ее в голубом салоне, подумал он. Личико девушки с круглым подбородком и изящно очерченными скулами имело тот обворожительный цвет, какой можно видеть лишь у изысканных фарфоровых статуэток. На фоне ее гладкой кожи нежного персикового цвета густые ресницы и брови казались неправдоподобно черными. Ее волосы, заплетенные в косу, были переброшены через плечо, а выбившиеся из прически кудряшки темным облаком обрамляли лицо, с которого на Джастина смотрели преданные глаза.
— Разве у тебя нет халата? — спросил Джастин, глядя на ночную рубашку Меган, украшенную многочисленными оборочками, которые, впрочем, не могли скрыть от его жадного взора изящных линий девичьего тела.
— Есть, но он остался в пансионе, — ответила Меган, удивленная неожиданной сменой темы разговора.
Джастин по-прежнему не сводил с нее глаз.
— Боже мой, — воскликнул он, — неужто тебя так ничему и не научили в этих пансионах?! — Похоже, он был очень расстроен, но Меган никак не могла понять почему.
— Милорд, — недоуменно спросила она, глядя на графа, — какое отношение пансион имеет ко всему, что случилось?
Хмуро поглядев на воспитанницу, Джастин увидел столько чистой невинности в ее глазах, что ему осталось только тяжело вздохнуть.
— Это не важно, — коротко бросил он. И еще раз вздохнув, поинтересовался: — Где же миссис Донован?
— Я отправила ее спать, — объяснила Меган. — Она старенькая, поэтому очень устала.
— Стало быть, ты решила побыть моим ангелом-хранителем? — насмешливо улыбаясь, спросил граф. Губы Джастина на мгновение крепко сжались от боли, как мысленно заключила Меган. — Что ж, ты тоже можешь отправляться спать. Не волнуйся, мне хуже не станет, если я останусь один.
— А вдруг тебе что-нибудь захочется? Ты же не сможешь встать, — возразила девушка.
Покосившись на воспитанницу, Джастин увидел, что она дрожит и, чтоб хоть немного согреться, обхватила себя руками.
— Ты мерзнешь. Ступай к себе, — решительно произнес граф.
Губы Меган упрямо сжались — это ее выражение Джастин уже знал.
— На стуле лежит мое одеяло, — заметила она. — Завернусь в него и буду тихонько сидеть. Но учти, никуда не уйду!
Судя по блеску в глазах Меган, уговаривать ее было бесполезно, к тому же Джастин был не в настроении пускаться в спор. Вздохнув, он решил сдаться.
— Ладно уж, черт побери, — пробормотал он, не глядя на воспитанницу. И, закрыв глаза, добавил: — Давай мне твое снотворное!
Когда Джастин проснулся, за окном сиял день, мягкие лучи осеннего солнца заливали комнату золотистым светом. Увы, великолепный ирландский пейзаж, который радовал глаз своими красками, был ему недоступен. С облегчением граф заметил, что кресло, в котором ночью сидела Меган, занято миссис Донован.
Обрадовавшись пробуждению господина, пожилая женщина принялась хлопотать возле него. Собственно, все свелось к тому, что миссис Донован поправила простыни и поставила перед графом поднос с завтраком, главное же — она не смущала покой Джастина.
Поев, граф отослал миссис Донован, велев ей позвать ее супруга, чтобы тот помог ему привести себя в порядок и надеть халат.
Когда Меган появилась в спальне, граф уже был одет и сидел, держа в руках раскрытую книгу. Услышав шум, он строго глянул на воспитанницу. Доктор Райан, осмотрев больного, сказал, что ему придется еще несколько дней пролежать в постели. Нога действительно болела, и Джастину оставалось лишь повиноваться. Да он бы и не смог ходить без костыля, а костыль мог быть готов лишь через три дня. Все это раздражало графа. Но еще больше бесила его миссис Донован, которая, видя, что господин находится в таком беспомощном положении, стала обращаться с ним как с малым ребенком. Больше того, экономка опять называла его «мастер Джастин», чего не делала с тех пор, как он получил титул, а случилось это, когда ему стукнуло шестнадцать лет. Уговаривая графа съесть ложечку супа, добрая женщина сюсюкала, Джастин злился, но, по ее мнению, лишь потому, что утомился, и тогда она принялась уговаривать его соснуть часок-другой. Только потом миссис Донован удалилась.
Происходило это часа за три до появления Меган — время вполне достаточное, чтобы граф соскучился в одиночестве.
Не обратив внимания на хмурый вид опекуна, девушка стремительно влетела в спальню. Юная, одетая в яркое платье, она была так хороша, что Джастин не мог отвести от нее взгляда. Подойдя к кровати, Меган положила руки на резную спинку.
— Мне опять уйти? — улыбаясь, спросила она.
Джастин скорчил смешную гримасу. С темными всклокоченными волосами, мерцающими золотистыми глазами, граф, опиравшийся на гору подушек, казался очень большим и внушительным.
— Это из-за тебя я оказался в таком положении, так хотя бы развлекай меня, — проворчал он.
Не сдерживаясь, Меган рассмеялась:
— Миссис Донован сказала, что ты похож на ежа, который пугает всех своими иголками. Теперь-то я понимаю, что она имела в виду.
— На вашем месте я бы не был так ядовит, мисс, — заявил граф. — Прошу не забывать, что я не на веки прикован к постели. — Несмотря на грозный тон Джастина, губы его дрожали от еле сдерживаемого смеха. «Плутовка», — мелькнуло у него в голове. Потом, все же не желая сдаваться, граф добавил с укором: — Ты, похоже, получаешь огромное наслаждение от всего этого. Пока я лежу тут, прикованный к постели, тебе не надо возвращаться в пансион.
Улыбка исчезла с лица Меган.
— Не стану скрывать, я этому рада, — проговорила она. — Но мне, право, жаль, что с тобой случилась такая беда. Я бы с радостью сделала все, чтобы искупить свою вину, но это, увы, невозможно.
Она была так искренне расстроена, что Джастин не смог больше притворяться. Ему вовсе не хотелось напоминать ей о несчастном случае, и он даже устыдился того, что завел о нем разговор.
— Да нет, отчасти ты можешь искупить вину, — вымолвил он. — Пой или еще как-нибудь развлекай меня, потому что я умираю от тоски.
Девушка нерешительно улыбнулась.
— Милорд, вижу, вы невнимательно читали мои письма из пансиона, а также плохо просматривали сведения о моих успехах в учебе. Дело в том, что пою я из рук вон плохо, даже лягушкам на болоте я бы не смогла составить конкуренцию.
Джастин с сомнением посмотрел на воспитанницу, но та, к его удивлению, была вполне серьезна. А он-то всегда полагал, что все воспитанные молодые девушки умеют замечательно петь.
— Неужто дела и в самом деле так плохи, а? — ухмыляясь, спросил он. — Что ж, слава Богу! Ни хромым, ни глухим тебе меня не сделать. А теперь загляни-ка в шкаф. Там должна быть колода карт. Принеси ее. Если ты не возражаешь, я поучу тебя играть в баккару.
— Совсем не возражаю, милорд, — спокойно отвечала Меган, направляясь за картами.
Следующие два часа они провели, азартно играя в карты, причем Меган умудрилась проиграть своему безжалостному опекуну сумму, равную ее двухгодичному содержанию.
— Подумать только, — нарочито серьезным тоном проговорил Джастин, просматривая долговую расписку Меган. — Никакого мороженого, никаких безделушек, лент и кружев — словом, ничего такого, чем вы, женщины, так любите потешить себя и на что просаживаете уйму денег. Вообще-то, боюсь, тебе придется наняться горничной или найти какую-то другую работу, иначе ты не сможешь мне выплатить долга. В конце концов, — добавил он замогильным голосом, — не станешь же ты ждать, что я оплачу твои векселя. А то, чего доброго, люди станут судачить, что я сам виноват. Скажут еще, что это я приобщил тебя к азартным играм.
— Что ж, — усмехнулась девушка, — тогда мне останется только продать серьги, которые ты прислал на мой день рождения. Иначе я не заплачу тебе долг.
Джастин подмигнул ей:
— Неужто ты это сделаешь? Раз так, боюсь, мне придется забыть о долге. Сплетники не успокоятся, если заподозрят, что ты была вынуждена продавать украшения, чтобы заплатить карточные долги! А все злобные мамаши запретят своим сынкам даже близко подходить к тебе. Так опасно иметь дело с опытным игроком!
Меган сморщила носик.
— Боюсь тебя разочаровать, но в таком случае мы окажемся связанными навеки. Я не стала бы так уж веселиться на твоем месте.
— Такой оборот дела мне и в голову не приходил Кажется, выхода у меня нет, и я вынужден простить тебе долг А то что-то не хочется старому дядьке быть привязанным к дерзкой, непослушной девчонке! Это может до смерти надоесть! — Говоря это, Джастин саркастически улыбался, и Меган вполне поняла истинный смысл его слов.
— Ты такой смешной, — улыбаясь, проговорила она.
— А с чего ты взяла, что я говорю несерьезно?
На мгновение девушка, казалось, задумалась.
— Но… не можешь же ты и вправду… — Она осеклась, вопросительно глядя на опекуна.
Выражение лица Джастина смягчилось.
— Не беспокойся, нет, конечно. — Граф хотел было сказать еще что-то, но его перебил тихий стук в дверь.
Это была миссис Донован.
— Я принесла вам ужин, мастер Джастин, — заговорила она, входя в комнату. — Может, сейчас еще чуть рановато для ужина, но я подумала, что вы, должно быть, голодны, ведь вы так мало съели за ленчем. — При виде Меган, пристроившейся с краешку на кровати графа, выцветшие голубые глазки миссис Донован расширились. Щеки девушки раскраснелись, глаза блестели, да и у Джастина был довольный вид — он просто не был похож сам на себя. Заметив разбросанные по одеялу карты, добрая женщина обо всем догадалась.
— Надеюсь, детка, ты не станешь играть с ним в эти дьявольские игры, — силясь улыбнуться, обратилась экономка к Меган. — Брантам всегда везло в карты, видать, сам сатана им подыгрывал. Да уж, это у них в крови. — Она поставила поднос на столик, стоявший возле кровати.
— А мне-то всегда казалось, миссис Донован, что дьявол сам себе подыгрывает, — проговорила Меган с таким ангельским выражением, что Джастин, не удержавшись, расхохотался.
— Верно, деточка, но старайся не забывать об этом, — произнесла миссис Донован, искоса поглядывая на графа.
Тот все еще усмехался.
— Спасибо за ужин, миссис Донован, — примирительно кивнул граф.
Женщина покачала головой, покосившись на поднос с дымящимися, накрытыми крышками блюдами.
— Чем благодарить, мастер Джастин, вы бы лучше поели как следует, — укоризненно заметила она. — Это хорошая еда, и она полезна вам. Вы должны набираться сил.
Кивнув господину и подмигнув девушке, миссис Донован выплыла из спальни. Как только Джастин снял с одного из блюд крышку, Меган вскочила с кровати и, опустив глаза, стала разглаживать складочки на юбке. Она не забыла предостережение опекуна: Донованы не должны знать, что она ходит в спальню к графу, иначе сплетен не оберешься. Во всяком случае, порядочные девушки не бывают наедине с мужчинами в их комнатах.
— Пожалуй, я оставлю тебя. Ешь, — вымолвила девушка, чувствуя, как краска заливает ее лицо.
Джастин удивленно взглянул на нее. В окно еще проникал серый свет, но комната уже погрузилась в полумрак, так что он не смог разглядеть выражения ее лица. Но что-то помогло ему понять, что Меган чувствует себя не в своей тарелке.
— А почему бы тебе не задернуть шторы, не зажечь свечи и не присоединиться ко мне? — предложил граф, размышляя, что же могло смутить воспитанницу.
Меган медлила с ответом, и опекун еще пристальнее пригляделся к ней.
— В чем дело, Меган? — поинтересовался он. — Надеюсь, дело не в этих дурацких долговых расписках? Поверь, я шутил. Я не собираюсь брать твоих денег.
— Мне это известно, милорд, — тихо ответила девушка.
— Тогда что же тебя тревожит? — нетерпеливо спросил Джастин. — Только не отвечай, что все в порядке. У тебя такой же спокойный вид, как у сороки, над которой парит ястреб.
Меган слегка улыбнулась.
— Дело в том… — сбивчиво начала она. — Помнишь тот самый первый вечер… Я пришла сюда… — Меган замолчала на полуслове, а затем торопливо договорила: — Ты говорил, что Донованы не должны видеть меня здесь. Им в голову может прийти что-нибудь непристойное. Однако и вчера вечером, и сегодня… Похоже, миссис Донован вовсе не против того, чтобы я была здесь. Вот я и думала, в чем же разница.
Джастин усмехнулся:
— Все очень просто, дорогая моя. Когда ты пришла сюда в первый раз, я был в добром здравии. Зато сейчас я совершенно беспомощен — во всех отношениях, и это полностью меняет дело. Ты имеешь полное право навещать больного опекуна в его спальне. По сути дела, все бы сочли невежливым, если бы ты этого не сделала. Слуги решили бы, что ты бессердечная. Если хочешь, объясню проще: я в таком состоянии не могу ничего… сделать с тобой.
Казалось, Меган была удивлена или не совсем поверила графу.
— Ты бы и так ничего не сделал, — пожала она плечами.
Джастин неуверенно поглядел на нее.
— Да уж, не сделал бы. — Если в его голосе и слышалось сомнение, то Меган ничего не заметила.
Убедившись в том, что в ее присутствии здесь, в спальне опекуна, нет ничего предосудительного, девушка с удовольствием приняла его приглашение отужинать вместе. Ела она неаккуратно, громко чавкала и размахивала куриной ножкой при разговоре, что несколько удивило графа. С текущим по подбородку соусом и сверкающими от возбуждения глазами девушка казалась удивительно юной — именно в такой Меган Джастин признал ту перепачканную девчонку с лохматой головкой, какой он увидел ее двенадцать лет назад и которая за эти годы превратилась в очаровательную женщину. Граф с удовольствием слушал свою воспитанницу, когда она высказывала свое мнение решительно обо всем — начиная от образования и кончая политической ситуацией в мире. К его удовольствию и удивлению, ум Меган не уступал ее красоте. Разумеется, суждения ее были в чем-то наивны, что-то она воспринимала слишком серьезно, но в целом очень здраво судила обо всем.
Джастину оставалось лишь дивиться себе: столько лет рядом с ним было такое удивительное — красивое и умное — существо, а он почти ничего не знал о своей воспитаннице. Ему следовало давным-давно поближе познакомиться с девочкой, а не ждать, пока она вырастет. Кроме всего прочего, это помогло бы ему справиться с собой сейчас.
За несколько следующих дней, проведенных в обществе опекуна, Меган по-настоящему расцвела. Граф не скрывал своего восхищения воспитанницей, а в ответ на щеках Меган играл нежный румянец и глаза блестели. Девушка решила, что Джастин — самый лучший из всех когда-либо виденных ею мужчин, правда, не так уж много мужчин она и видела. Пастор, который по воскресеньям проводил в пансионе церковную службу, братья и отцы ее подруг — вот, пожалуй, и все представители сильного пола, с которыми Меган довелось встречаться. Зато в Джастине было все, о чем мечтала девушка: он был добрым и веселым, сильным и ласковым. Мужественная внешность дополняла портрет. Правда, Меган было известно, что он стар — Джастин говорил, что ему тридцать шесть или что-то около того, и, по меркам девушки, это был весьма преклонный возраст. Впрочем, когда граф смеялся или поддразнивал ее, Меган тотчас забывала о разнице в возрасте. Она решила, что иметь такого мужчину опекуном — большое счастье. Будь у нее даже волшебная палочка, она ничего не стала бы менять в этом человеке.
Большую часть дня они проводили вместе — играли в карты или Меган читала Джастину вслух, хотя он мог бы и сам это делать. Он сказал, что ему нравится слушать звук ее голоса. И еще они болтали. Меган вообще не выходила бы из его комнаты, но граф настаивал на том, чтобы она прогуливалась по нескольку часов в день. Джастин твердо заявлял, что он устал, что ему нужен отдых, а ее болтовня утомляет его, поэтому она должна ненадолго оставлять его в покое. Однако Меган подозревала, что опекун лукавит и вовсе не отдыхает, когда ее нет; больше того, казалось, он скучает по ней, потому что, когда она возвращалась, граф очень радовался.
Общество Меган было и развлечением, и своего рода испытанием для Джастина. Ее свежая красота с каждым днем все сильнее притягивала его, поэтому графу все труднее было держать себя в руках и не забывать, что перед ним — его воспитанница. Все в ней нравилось Джастину. То она казалась взбалмошным ребенком, то вдруг превращалась в умудренную опытом женщину. Ему нравилось следить за ходом ее мыслей; Джастин все лучше узнавал свою подопечную — он знал, что на ее щечках появляются милые ямочки, когда она улыбается, а хрипловатый смех всегда звучит по-разному — то бархатисто-низко, то как веселый колокольчик. Джастин понимал, что ступает в опасные воды. Впрочем, он был уверен, что сумеет держать себя в руках и подчинит воле настойчивый зов своей плоти. Но управлять собой полностью он сможет лишь тогда, когда срастется сломанная кость, а пока он вынужден коротать время в обществе воспитанницы. Правда, графу и не хотелось расставаться с ней, хотя он понимал, что, поправившись, вынужден будет уехать — это единственный разумный выход из положения.
Граф уже решил, что, если Меган по-прежнему будет противиться возвращению в пансион, он не станет настаивать, хотя еще не сказал ей о своем решении. Джастин задумал запугать или подкупить тетушку Софронсию, которая вечно нуждалась в деньгах, и поселить Меган у нее. Он решил нанять девушке гувернантку, чтобы та помогла его подопечной восполнить пробелы в образовании. Сам же он будет как можно чаще навещать Меган. Но все это в будущем, потому что болезнь еще держала графа прикованным к постели. Так что же плохого в том. что он несколько недель порадуется обществу приветливой и милой воспитанницы?
Через неделю после несчастного случая доктор Райан привез Джастину костыль. Можно, конечно, было сделать это и раньше, но доктор прекрасно знал графа и догадывался, что тот оставит постель, как только появится возможность передвигаться, а ему пока нужен покой.
Сам же граф был так рад, что наконец может встать, что даже забыл пожурить доктора за то, что тот медлил с доставкой костыля. С помощью доктора Райана Джастин немедленно поднялся с постели и постоял, опираясь на костыль. Когда после получасового визита доктор откланялся, граф уже мог свободно стоять и даже делать несколько шагов по комнате. Райан предупредил непоседливого больного, чтобы тот не вздумал ходить по лестнице — еще одна травма может привести к тому, что граф навсегда останется хромым. Джастин пообещал, что ходить будет лишь по спальне и коридору.
Во время визита доктора Меган совершала верховую прогулку, и опеку над ним взяла миссис Донован. Она потребовала, чтобы граф лег в постель. После того как он раз пятнадцать прошелся по комнате, Джастин действительно устал, хотя и не хотел в этом признаваться. Все же скрепя сердце он согласился отдохнуть, но наотрез отказался ложиться в постель. Поэтому экономке пришлось придвинуть к окну большое кресло, в котором граф мог сидеть, наслаждаясь великолепным видом.
Сделав все, что, по ее мнению, было необходимо, и даже обернув ноги господина одеялом, миссис Донован решилась наконец удалиться, оставив графа наедине с собственными мыслями. Откинувшись на высокую спинку кресла, Джастин стал без особого интереса наблюдать за тем, как гуси, гогоча, суетились на лужайке.
Но вскоре в поле зрения графа появилась Меган. Юбку черного костюма для верховой езды девушка беззаботно перекинула через руку, оставив открытыми пышные нижние юбки и аккуратные черные ботинки.
Улыбнувшись, Джастин невольно приподнялся в кресле, чтобы получше разглядеть воспитанницу. С растрепанными волосами, в костюме, который удачно подчеркивал ее точеные формы, Меган была очаровательна. Граф засмеялся, когда увидел, как гуси заспешили к девушке в надежде получить от нее угощение. Улыбаясь, Меган покачала головой, показывая птицам пустые руки. Похоже, гуси остались недовольны и, погоготав еще немного, стали разбредаться. Тогда девушка, подобрав юбки, побежала в дом.
Едва она исчезла из поля зрения, Джастин, вздохнув, закрыл глаза. Наверняка, решил он, она скоро придет.
Так и оказалось. Меган ворвалась в комнату, едва постучав в дверь.
— И что же сказал доктор Райан? — задыхаясь от быстрого бега, спросила она, глядя на пустую кровать.
Джастин довольно усмехнулся, заметив, какой радостью загорелись ее глаза, когда она увидела его в кресле.
— Он сказал, что, похоже, тебе не удалось искалечить меня, — ухмыльнулся граф.
В ответ девушка показала ему язык.
— Очень смешно, милорд, — бросила она.
Джастин улыбнулся еще шире, когда Меган танцующей походкой приблизилась к нему. Розовощекая, улыбающаяся, она была как ласковый солнечный свет, заставляла его вспомнить дни беззаботной юности. Когда девушка приблизилась к креслу, Джастин, не сдержавшись, решил поддразнить ее. Притворившись, что испугался, он стал обеими руками отмахиваться от нее. Меган удивленно смотрела на него.
— Прежде чем ты снова поднимешь на меня руку, я молю тебя не убивать меня, ведь у тебя нет больше мотивов для этого: я решил не отправлять тебя в пансион.
Джастин довольно заулыбался, увидев, какой радостью засияли глаза воспитанницы.
— Ох, Джастин! — воскликнула она.
Не успел граф возразить против столь фамильярного обращения, как Меган заставила его забыть об этом: выражая свою радость, она закружилась на месте, отчего ее юбки взлетели высоко вверх, и она тут же бросилась в объятия Джастина.
— Осторожнее, — буркнул он, обхватывая руками ее талию.
Граф засмеялся, но смех замер на его устах, когда нежные губы воспитанницы дотронулись до его щеки. Желание опалило его; Джастин подумал: достаточно чуть повернуть голову, чтобы накрыть ее губы своими губами.