- У Генки есть идея по стабилизации башни, он считает, что там наврано что-то. Разберись с ним.
- Хорошо.
Из бокса нас вывозят ночью. Подогнали тележку, погрузили танк и накрыли его брезентом. Брезент зашнуровали и опечатали.
- Слава богу, - говорит стоящий со мной начальник первого отдела, - что непогода будет неделю.
- Чего же здесь хорошего? - удивляюсь я.
- А как же. Со спутников не усекут нашу систему при испытаниях.
- Представлю как будет нам пакостно, на мокром грунте.
- У вас первые пробежки по бетонке.
Бетонка, это двадцать пять километров прямого, как стрела шоссе в глухой местности. Она перекрыта для транспорта и усиленно охраняется хмурыми парнями. Мы стоим в тупике, а на соседней площадке полно легковых машин, возле которых группами слоняются военные и гражданские. Несколько генералов стоят перед нашей машиной и главный объясняет им преимущества нового танка. Как всегда, в танке только мы вдвоем: я и Сергей.
- До чего меня раздражает, этот эффект присутствия вышестоящих, говорит Сергей. - Поверь мне, у нас обязательно при прогонке что-нибудь произойдет.
- Последний раз, мы накололись на "щитоморднике".
- Во-во. Главному все неймется, хочет поразить воображение этих старперов.
- Внимание, - раздалось в наушниках, - Саша, выходите на старт.
- Генка, это ты?
- Конечно, я. Здесь столько народу, что у меня голос от волнения сел.
- Сережка, давай, - командую водителю.
Дикий рез взорвал местность, даже через герметичные наушники, он гремел в перепонках. В машине поднялась дикая вибрация. Все тряслось и дребезжало.
- Сережа, выводи к началу бетонки.
Перед триплексом замелькала местность. Танк выкатился на старт.
- Мальчики, с богом, - пробилось сквозь рев, напутствие Генки.
- Сережа, начали.
Танк качнулся и... рванул. От вибрации у меня стучали зубы и рябило в глазах. Вой совсем заткнул уши. Мы неслись по шоссе, как ненормальные.
- Сережка, сколько?
- 80. Попробуем больше?
- Давай.
Теперь в уши впилился противный тонкий вой.
- Сережа, сбрасывай скорость, сейчас поворот обратно.
- Неужели, мы проскочили 25 километров?
- Да.
Сбрасываем скорость, подходим к концу дороги и разворачиваемся обратно. За нами оказывается кортеж машин. Из передней главный показывает нам в окно сцепленные две руки. Он доволен. Мы дожидаемся, когда освободиться дорога и опять несемся обратно.
Как только двигатель заглох, мы с Сережкой не можем пошевелиться. В ушах стоит звон, тело одеревенело. Кто-то пытается открыть люк. В просвет появляется сияющее лицо Генки. Он что-то говорит, но я его не понимаю. Наконец звон ослабляется и голос проникает до моих ушей.
- Там все в диком восторге. "Эфа" промчалась 25 километров за 15 минут.
- Пусть они идут все в жопу, - раздается голос Сережки, - еще один такой прогон и можно становиться в шеренгу импотентов.
- Ребята, вы как...?
В люке появляется лицо Лены.
- Хреново, - опять отвечает Сергей, - эту сраную машину можно отправлять в помойку. Она вся развалилась. На дне машины полно гаек и лишних деталей. Ни какого вторичного пробега уже сделать нельзя.
- Не может быть, - ахает она.
- А у меня полное смещение прицела и все гнезда для снарядов развались. Как еще Сережке болванка по голове не заехало. "Эфа" полностью потеряла боеспособность.
- Эй, - вопит Сережка, - Гена, помоги мне вылезти, я чего-то не в форме.
Я тоже пытаюсь вылезти через командирский люк и чувствую, что у меня все тело бесчувственное и полностью потеряна устойчивость.
- Как вы себя чувствуете, ребята? - уже серьезно тревожиться Ленка.
- Паршиво, - отвечает Сергей.
С помощью Генки он выползает на бетонку и его мотает как пьяного. Я сам тоже в таком же состоянии.
А на площадке гостей эйфория. Главный лакает шампанское с генералами.
- Вот что, ребята, - говорит Ленка, - вы сейчас поедете домой отлеживаться, а мы: я, Ира и Гена проведем дефектацию машины и опечатаем ее.
Главный потрясен результатами первичных испытаний. Машину срочно отправляют на базу и началась ее нудная доводка. Что только не выдумывали самые умные головы КБ: и прорезиненные пальцы, и резиновые траки, и универсальная контровка и шплинтовка гаек, и спец сварка, все равно машина без конца и края выходила из строя. На основании Иришкиных исследований по колебанию жестких конструкций "Эфы", удалось просчитать на компьютере полную не приспособленность данной машины к дальнейшей работе. Я все собрал и в виде выводов отправил отчет главному и его заму. Через неделю главный вызвал меня к себе.
- Ты это серьезно? - спросил он, тыкая пальцем в мои бумаги.
- Да. Нужно уменьшать вес машины, может даже отказаться от пушки, менять жесткость конструкции, но "Эфа" на сегодня не годна даже для доводки.
- Значит, конец.