Мы одновременно ощущали свободу и ее отсутствие. Такая была наша реальность. Когда мы с Лизой остались вдвоем в пустом зале, усевшись на пол у окна, мы с грустью осознали, что нас снова обманули. Неожиданно вошел Элиот.
— А вот и наш «Брут», — язвительно сказала Лиза, бросив на него сердитый взгляд.
— Да хватит тебе, начиталась Шекспира, — смущенно ответил Элиот. — Ты же знаешь, что я не распоряжаюсь своей жизнь. Не умею.
— Ты хоть пытался? — резко спросила я.
— У меня никого нет, некуда идти. Рада, моя сестра, это все, что у меня есть, — грустно ответил он, присаживаясь рядом.
Я вспомнила истории, которые Адриан рассказывал об этом мире, и внезапно осознала нечто важное. Его восхищение вампирами было связано с тем, что он считал их существование значимым. Они стремились к переменам не из-за какого-то дара, который мог бы их преобразить, как это произошло с жителями мира Вешны, которые с течением времени выбрали путь добродетели. Нет, вампиры сами приняли решение измениться, осознавая свою природу и проклятие. Они ищут альтернативные пути существования. Возможно, их цель — обрести настоящую свободу?
— Все в твоих руках, — неожиданно сказала я. — Посмотри на своих собратьев, они меняются и хотят стать лучше, чем их истинная природа. Они стремятся к человеческим качествам, чтобы обрести их. Разбросанные по мирам, они хотят создать что-то большее, чем просто общество пьющих кровь. Так кем ты хочешь быть в этом мире, Элиот?
Элиот задумчиво смотрел в окно, за которым мерцали огни города, словно искал ответы на свои внутренние вопросы среди этих ярких огней. Возможно, он чувствовал, что в них скрыта какая-то истина, которая могла бы пролить свет на его жизнь. Наконец, он произнес:
— Не знаю. Может, в этом и заключается моя проблема. Я слишком долго жил в тени своей сестры, следуя ее правилам и желаниям. Все, что я делал, сводилось к простому выживанию. Но можно ли это назвать настоящей жизнью?
Лиза, сидевшая рядом, глубоко вздохнула, словно осмысливая тяжесть его слов.
— Это действительно тюрьма, — сказала она с горечью. — Нам нужно найти этот проклятый артефакт. Элиот, — обратилась она к вампиру, — тебе поручили быть нашим проводником к нему?
Элиот утвердительно кивнул.
— Именно так! И чтобы вы случайно его не уничтожили, — ответил он, впервые говоря откровенно и без притворства. В его голосе звучала искренность, которую он долго скрывал.
Лиза, с сарказмом в голосе, добавила:
— Было бы глупо идти туда через канализацию, топтать крыс и в итоге встретить смерть. Это не наш путь.
Элиот, продолжая разговор, с недоверием спросил:
— А если вы решите принести себя в жертву?
— Он не дождется нашей силы, — вмешалась я, чувствуя напряжение, растущее в воздухе. — У него ничего не выйдет. У меня есть ощущение, что он именно этого и ждет.
— Согласна, — Лиза кивнула и добавила: — И это тебя просили внушить нам?
— В общем, да, сказали, что было бы неплохо убедить вас в этом, но после того, как Агата узнала, что Адриан жив, это будет сложно, — ответил Элиот с радостью, словно ребенок.
— Понял, что значит честные отношения и как легко говорить правду? — спросила я его.
— Ну, это просто легко на душе или что там у нас есть! — ответил он, искренне улыбаясь.
— Ваша природа теперь другая, и ваши старейшины хотят, чтобы вы чувствовали себя по-другому. Вы не просто нечисть, вы бывшие люди, которые когда-то приняли тяжелое решение или стали существами по неволе. Вспомни, каким ты был до всего этого.
— О, это уже сложно, — задумчиво ответил он, а потом внезапно встрепенулся и сказал: — Ладно, нам пора. Пока еще день, надо добраться до входа в подземный город.
— Ах, этот хитрый комедиант Михаэль, устраивает спектакли, чтобы мы следовали по его сценарию, — продолжала злиться Лиза, игнорируя нас и вставая с пола.
Когда мы вышли из здание, неожиданно оказались в самом эпицентре праздника или фестиваля. Люди вокруг были в карнавальных костюмах, небо озарялись фейерверками, а в воздухе звучала музыка. Элиот указал на дальний дом, и мы, следуя за ним, нырнули в толпу. Несмотря на первоначальное беспокойство, Лиза и Элиот заверили меня, что днем это безопасно. И правда, проходящие мимо вампиры вовсе не обращали на нас внимания и не казались обезумевшими от запаха живой крови. Они лишь часто шмыгали носом и с интересом смотрели на нас, иногда сморкаясь. Сложилось впечатление, что они сыты или, возможно, действительно стали более человечными. Вероятно, я говорю о них, как дикарка, ведь никогда не встречалась с ними лично, а все мои знания происходили из книг. Теперь к ним добавилась папка «Факты о вампирах от Адриана», и сравнение этих двух источников меня несколько поражало.
Лиза, уже бывавшая здесь раньше, не проявляла никаких эмоций. Позже она объяснила, что безопаснее здесь ходить все же в другом облике и с другим запахом. Многие пьяные или бездомные с радостью нападут на кусок живой плоти, и никто особо не будет их останавливать, разве что сделают выговор. В целом обе группы уживались друг с другом. Тем не менее, злостных нарушителей все-таки изгоняли, как, например, Элиота и его сестру Раду.
Пробираясь сквозь веселую и шумную толпу, я наблюдала за вампирами, которые, казалось, были охвачены каким-то новым настроением. Их поведение и выражения лиц вызывали у меня любопытство, намекая на изменения, способные кардинально изменить мое восприятие этого мира. Вокруг царила атмосфера праздника, но в ней ощущалась и некая скрытая напряженность. Хотя в глубине души я все еще испытывала недоверие к этим существам, мне казалось, что за их враждебностью скрывается что-то человеческое, что-то, что я могла бы понять и принять.
«Может быть, на этот раз Потерянная ведьма отдаст свой дар этому миру?» — мелькнула в моей голове мысль, как искра надежды.
Внезапно меня прервали. В меня врезался неприятный тип, который явно не собирался извиняться. Он намеренно ударил меня плечом, схватил за талию и, не дождавшись моего возражения, закружил в танце. Я почувствовала, как сердце забилось быстрее от неожиданности. С испуганными глазами я посмотрела на этого наглеца, пытаясь понять, что у него на уме. В голове вдруг прозвучал знакомый голос, который, казалось, исходил из этого убогого вампира:
— Будь осторожна, не все вампиры настроены дружелюбно.
Я попыталась вырваться из его хватки, но он лишь крепче сжал меня.
— Привет, красотка, вот и встретились.
— Адриан? — спросила я вслух.
— Как прошло свидание с моим отцом? Надеюсь, сделку с ним не заключала? — поинтересовался он, все так же звуча у меня в голове.
— Я… я… — пыталась сказать я, но вдруг, охваченная эмоциями, схватила его крепко и обняла, едва сдерживая слезы. Недавно я видела его смерть, и это было как маленький разрыв сердца. Боль была настолько сильной, что я едва могла ее вынести, и теперь, когда он стоял передо мной, все эти чувства нахлынули вновь.
Адриан, заметив мое состояние, тихо прошептал:
— Все в порядке, я здесь.
Мы продолжали кружиться в танце, и я оглянулась вокруг, пытаясь удержать слезы. В толпе я заметила Лизу и Элиота у нужного здания. С ними стоял какой-то пухлый клоун, оживленно что-то объяснявший, жестикулируя руками. Моя голова заполнилась вопросами, но я знала, что сейчас главное — это понять, что происходит вокруг и не упустить контроль над ситуацией.
— Адриан, нам нужно поговорить, — сказала я вслух, стараясь успокоиться. — Твое возвращение вызывает у меня много вопросов.
— Глупышка, — ответил он, и в его голосе звучала хрипота, не похожая на его обычный тон. Теперь я поняла, почему он начал разговор телепатически: он хотел убедиться, что я его узнала, прежде чем говорить вслух. — Но я рядом, и мы со всем справимся.
Мы остановились, и я попыталась разглядеть в этом некрасивом и ужасном лице черты Адриана.
— Сходства не найдешь. Даже голос поменяли, — усмехнулся он, и в его улыбке было что-то зловещее. — Мы с Альбусом использовали подсказку от погибшей Подагры, и зелье сработало. У меня есть бутылочка для тебя. Ну что, пора убираться отсюда. Лизу нашли, бежим?
— Все не так просто, — ответила я грустно.
— Нет, все просто! — возмутился Адриан. — Ты не можешь рисковать собой ради этого артефакта. Мой отец не сможет его взять, и он нам тоже не нужен. Неважно, что раньше…
— Я не могу отказаться, я заключила сделку, — перебила я его.
Он посмотрел на меня с печалью в глазах, а затем опустил голову. Обняв меня крепко, он дал мне почувствовать всю свою боль. Мы долго стояли, обнявшись, и мне не хотелось его отпускать даже на мгновение. Но всему есть свое время, и впереди у нас была трудная задача.
— Пойдем, нас ждут, — произнес он с серьезным выражением на лице, крепко сжимая мою руку и направляясь к зданию, где находились Элиот, Лиза и тот самый пухлый человек в карнавальном наряде. Мы молча вошли в дом, и я почувствовала, как в воздухе витает напряжение.
Здание было пустым, но о том, что там было больше, чем пустота, указывала идущая вниз лестница. Элиот жестом показал нам следовать за ним, и мы двинулись по лестнице, которая вела в подвал. По мере того, как мы спускались, обстановка становилась все более мрачной. Подвал выглядел как сцена из старого фильма ужасов: стены были выложены грубыми камнями, а в углах стояли тени, которые казались живыми.
Лиза подошла ко мне и шепотом спросила:
— Ты в порядке?
Я кивнула, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями и сосредоточиться на том, что происходит вокруг.
В центре подвала стояла огромная дверь, выточенная из камня, которая сверкала ярким фиолетовым светом. Она выглядела абсолютно непреступной — ни ручки, ни замка не было видно, только эта массивная каменная глыба, будто бы охраняемая магией. Элиот обратился к Адриану, который сейчас выглядел как истинный вампир, его глаза светились в полумраке.
— Адриан, я так полагаю? — спросил он, и тот лишь молча кивнул, его выражение лица выдавало недовольство и обиду.
Чтобы немного разрядить атмосферу, я попыталась вставить слово:
— Альбус, это ты? Почему ты изменил облик?
На его лице появилось выражение сожаления, когда он начал рассказывать о событиях, случившихся накануне. Он, оказывается, не спал, пока мы беседовали с Подагрой, предпочитая оставаться в палатке, чтобы не мешать. Вскоре появилась армии Михаэля вместе с Фабианом, готовые к атаке. Альбус был начеку и выглянул из укрытия, когда услышал удар и увидел, как я падаю, а солдаты бросаются на меня. В этот момент Фабиан отдал приказ захватить Адриана и, щелкнув пальцем, поверг его на землю. Ситуация стала критической, и Альбус понял, что нужно срочно действовать, прежде чем солдаты схватят и его.
Воспользовавшись своей способностью к телепортации, он мгновенно вырвал Адриана из цепких рук солдат и перенес его в безопасное место. Это напоминало замедленную съемку: время как будто остановилось, давая ему возможность обдумать дальнейшие действия. В этот критический момент его взгляд пересекся с Фабианом, который, как будто зная, что происходит, подмигнул ему, словно это был заранее спланированный ход.
— Не переживай, у тебя был шанс спасти Адриана, ведь солдаты уже схватили меня, — сказала я, заметив, как он мучается от вины за то, что не успел помочь. Я понимала, как важно поддерживать друг друга в такие моменты, когда вокруг царит хаос и неопределенность.
— Теперь мы в розыске, — безэмоционально произнес Адриан, подходя к каменной двери. — Элиот, я правильно понимаю, что из-за сделки вампиры пропустят свой обряд, и мы останемся в этом подземелье одни? — спросил он, стремясь выяснить детали нашего положения. Даже в сложных ситуациях его ум всегда был настроен на стратегию.
— Да, именно так договорился с ними твой отец, — кивнул Элиот, сохраняя серьезный вид.
— Вампиры знают, что девушка, которую они захватили, — Потерянная ведьма? — продолжил Адриан.
Элиот опустил голову, его лицо стало мрачным, и он пробормотал:
— Нет, эту информацию мы тщательно скрываем от них.
— Почему ты об этом спрашиваешь, Адриан? — поинтересовалась я, пытаясь понять его намерения.
— Если бы они знали, что ты та, кого они веками ждали, они бы никогда не стали помогать моему отцу, — ответил он с оттенком злости.
— Почему? — удивилась я.
— Они хотят, чтобы она дала им свое благословение, стремятся получить его через покаяние, а не силой. Они надеются пригласить ее в свой мир, показать, как изменились, и мечтают о продолжении рода, что в силу их природы невозможно.
— Я вижу, как это тебя задевает. Это из-за твоих родственников, которые здесь? — спросила я, волнуясь за Адриана.
— Да, помнишь, я говорил об укушенной сестре? Вся ее семья была обращена в вампиров и переехала сюда, чтобы быть рядом и поддерживать ее. Она так и не оправилась, потому что ее покусали нечестивые и безумные вампиры. Теперь они поклялись не стать такими и вести всех по правильному пути, чтобы не уподобиться животным. Они многое в этом мире преобразили. Среди них мой друг и его жена, которые обратились, но поздно осознали, что никогда не смогут иметь детей. Это их боль. Я жил с ними долго, они стали моей настоящей семьей, и потому их боль передалась мне, — объяснил Адриан.
— Я не знал, — признался Элиот с ноткой вины в голосе.
— Будучи вампирами, они сохранили свою человечность и распространяют это по всему миру. Они помогли ему измениться и дали шанс на светлое будущее, — грустно подытожил Адриан, сильно ударив по каменной двери. После он положил руки на шершавую поверхность камня, и его глаза засветились еще ярче. Внезапно подвал заполнил мягкий гул, и фиолетовый свет вокруг двери стал усиливаться. Тени в углах начали таять, и воздух задрожал от магической энергии.
— Приготовьтесь, — тихо сказал Адриан, и его голос эхом отозвался в каменных стенах.
Дверь вдруг начала открываться, обнажая перед нами длинный, мрачный коридор. За дверью слышался шепот, словно приглашая нас войти.
— Это их надежда, — продолжил Адриан, делая первый шаг внутрь. — Надежда, что однажды они смогут обрести прощение и вырваться из оков своей проклятой природы.
Следуя за ним, Элиот тихо заметил:
— Это впечатляет, что они так стараются. Но все же, кажется, это будет долгий и трудный путь.
— Сказал прогнивший вампир, который вечно следует чужими путями, — огрызнулась Лиза в ответ Элиоту и добавила: — Иди своей дорогой, а не крутись возле ног своей сестры.
Я осторожно шагнула следом, ощущая, как холодные стены коридора усиливают напряжение в воздухе. В каждой тени, в каждом шорохе скрывались истории, которые манили нас заглянуть глубже в мир этих существ.
Адриан обернулся, его взгляд был полон решимости и грусти одновременно.
— Они понимают, — сказал он с негодованием, — что некоторые раны никогда не заживают полностью, но это не останавливает их от борьбы. Они показали мне многое, и я в долгу перед ними за ту теплоту, которой они окружили меня, в отличие от холодного, деспотичного отца.
Дальше мы двигались в полной тишине, каждый погруженный в свои размышления. Впереди замерцал слабый свет, как будто тоннель вел нас к чему-то важному. Через некоторое время мы вошли в просторное помещение — огромный круглый зал с множеством дверей и факелами, которые освещали его.
— За одной из дверей находится артефакт, — тихо сказал Элиот, осторожно осматриваясь.
— Но за каждой дверью путь только для входящего…, — с грустью отметил Адриан.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
— Никто еще не смог добраться до артефакта, — проговорил Элиот с ноткой тревоги в голосе. — Эти двери ведут в разные измерения, и святилище открывает свои дары только избранным. Каждый, независимо от статуса, отправляется туда, чтобы обрести свое истинное «я». Это испытание и сила, которая определяет, кто заслуживает магии. Некоторые получают дары, а другие могут уйти с пустыми руками, даже после множества попыток. Иногда требуются века, чтобы твоя дверь открылась.
Лиза, внимательно изучая двери, кивнула, а потом добавила:
— То есть, если двое войдут в одну и ту же дверь, их пути все равно будут различаться. Каждый из нас обретет что-то уникальное, свое, соответствующее именно ему. Это действительно увлекательно!
Мы стояли в ожидании, обдумывая предстоящие испытания. Вдруг Альбус, с любопытством в голосе, задал вопрос:
— А что там ожидает черта или древнего вампира? Как они смогут пройти через эти двери?
Лиза, с загадочной улыбкой на лице, ответила:
— Каждый найдет свой путь и откроет что-то новое. Вероятно, тебе предложат новые магические способности, а может, просто прогуляешься по лесу и ничего не найдешь. Или, возможно, твоя чистота души приведет тебя к артефакту. Это зависит от твоих намерений и внутреннего состояния.
С этими словами она подошла к своей двери и открыла ее, заглядывая внутрь.
— У меня пещера, — произнесла она, и в ее голосе послышалась нотка удивления.
Альбус тоже приоткрыл свою дверь, заглянул внутрь и сказал:
— У меня густой лес, полный загадок и тайн.
— У меня степь, — добавила я, ощущая, как волнение нарастает внутри.
Адриан, открыв свою дверь, с ужасом произнес:
— У меня адская местность, с лавой и горными пиками, — его глаза были полны страха.
Элиот, глядя в свою дверь, тихо произнес:
— Пустота.
Лиза, посмотрев на него с сочувствием, сказала:
— Значит, ты еще не готов увидеть священное. Но не отчаивайся. Очисти разум от прошлого и доверься себе в настоящем. Попробуй снова.
Элиот, глубоко вдохнув, закрыл дверь, а затем снова открыл ее. Его лицо озарилось радостью, когда он воскликнул:
— У меня океан, я, пожалуй, пойду!
Он с воодушевлением шагнул вперед и исчез за дверью. Мы обменялись взглядами, полными надежды и ожидания, и каждый из нас, не раздумывая, шагнул в свою дверь. Я оказалась перед огромным полем, которое простиралось до самого горизонта. Я шла вперед, погруженная в мысли об артефакте, который мог изменить нашу судьбу. Я чувствовала, как земля под ногами словно пульсирует, передавая мне свою энергию. Вдалеке виднелись очертания древнего дуба, раскинувшего свои могучие ветви в стороны, словно приглашая меня подойти ближе
Когда я наконец добралась до дерева, я увидела, что его корни формируют арку, напоминающую проход. Не раздумывая, я прошла под этот свод, ощутив, как меня окутывают тепло и мягкий свет. В этом пространстве я испытала невероятный покой и уверенность. Внутри меня будто загорелась искра понимания — осознание себя и своего истинного предназначения.
На мгновение я закрыла глаза и, когда открыла их, увидела, как передо мной медленно начала проявляться небольшая полупрозрачная сфера. Внутри нее искрились крошечные огоньки, словно звезды в миниатюре. Я почувствовала, как сфера притягивает меня, предлагая соединиться с энергией, что в ней скрыта.
— Это и есть мой артефакт, — прошептала я, протягивая руку и касаясь теплой поверхности. Сфера тихо засияла, и я ощутила, как сила и мудрость, накопленные ею, начинают переплетаться с моими собственными ощущениями и мыслями. Это был дар, который я должна была обрести здесь. Позади послышался шум листвы, и я обернулась, зная, что пора возвращаться. Вновь пройдя через арку, я оказалась на другой стороне двери, в том самом круглом зале, в котором мы начинали.
Я смотрела на другие двери, ожидая возвращения друзей, чтобы услышать их истории. Примерно через час послышался шум, и одна из дверей открылась. Я обернулась и увидела, как из нее выползает изможденная фигура. Я ахнула, узнав ее.
— Лиза, что произошло? — в страхе бросилась я к ней. Она протянула мне небольшую коробочку и слабо прошептала:
— Мне удалось, у меня получилось, — ее голос был хрупким и едва слышным. Я осторожно взяла артефакт и посмотрела на нее с тревогой и недоумением.
— Прости, но у меня осталось немного времени. Через час или два я стану нечистью. Это цена за обладание артефактом. Михаэль знал об этом, поэтому не осмелился сам забрать его. Слишком много условий: чистота души и тела, светлый эльф, пожертвовавший собой ради жемчужины времени. Отдавший свою душу.
— Ты тоже знала об этом… — вдруг осознала я.
— Да, именно поэтому я отказывалась. Но заключив общий договор с тобой и Михаэлем, у меня появился шанс спасти вас всех. И теперь достав артефакт он обретет для вас спасительное значение.
Острая боль пронзила мое сердце.
— Я его ненавижу, уничтожу его, — закричала я, крепко обнимая Лизу. Слезы текли ручьями, а сердце разрывалось от страдания. Я находилась в аду и ненавидела того, кто его для меня создал.
Мы сидели на полу, погруженные в воспоминания о прошлом, устремив взгляд в пустоту. Времени на скорбь у меня не было; я старалась насладиться последними моментами, которые у нас были. Собравшись с силами, я даже смогла улыбнуться, когда Лиза вспомнила наше первое знакомство. Ее кожа начала бледнеть, появились омертвевшие пятна, губы стали яркими, как кровь, а во взгляде изредка мелькала звериная жестокость. Рыжие волосы стали медно-красными.
Она сказала, что я должна ее связать, иначе она не сможет сдерживать себя, когда превратится в нечисть. Мне было больно даже думать об этом, но я кивнула, не имея другого выбора. Через несколько минут она внезапно замолчала и свирепо посмотрела на меня, пытаясь что-то сказать, но смогла лишь прохрипеть еле понятные звуки. Это был конец — она превратилась в безмозглое и кровожадное существо. Я отстранилась и прошептала:
— Могучие руки, станьте веревками, свяжите ее и вложите свою силу в захват. Дайте мне поводок и скрепите ее.
Веревки, словно копья, вырвались из моих рук и мгновенно обвили ее. Нечисть рухнула на землю, злобно рыча и обнажая свои грязные, гнилые, огромные вампирские зубы. Ее лицо стало неузнаваемым, это был уже не человек, а зверь. Я не смогла сдержать слез, пришло время скорби. Упав на колени, я рыдала и кричала, ощущая, как сердце разрывается. Никто не мог утешить мою боль и ужас, что творились внутри меня.
— Родная, родная, — повторяла я, гладя ее по голове, пытаясь найти в ней хоть что-то человеческое. Но свирепый звериный взгляд и внешность не давали мне покоя.
— Что же ты наделала! Зачем? — вопрошала я, с трудом сдерживая слезы, глядя на нее.
Вдруг я почувствовала чьи-то объятия. Повернувшись, я увидела рядом Адриана. Еле слышно всхлипывая, я прижалась к нему, пытаясь унять свою боль. Он, со слезами на глазах, обнял меня крепко, стараясь взять на себя всю мою скорбь. Но мне не удавалось успокоиться, я отчаянно боролась с болью и потерей. Вскоре к нам присоединились Элиот и Альбус. Мы все сидели и с утратой в глазах и смотрели на существо, которое, словно безумное, пыталось вырваться из пут веревок и вгрызться нам в горло.
— Надо что-то делать? — неожиданно сказал Альбус.
— Она уже умерла, — тихо ответил Адриан, — здесь ничего не исправишь.
— Есть некроманты…, — продолжал Альбус.
— … она уже прошла через процесс. Ты предлагаешь превратить один труп в другой, просто без клыков? — всхлипывая, отозвалась я.
Альбус опустил голову, и ветер унес его вздохи.
— Мои родственники уже многие века пытаются решить эту проблему, — сказал Адриан, закрывая лицо руками.
— Я, я думаю… — начал Элиот, но Адриан его перебил:
— Давайте закроем эту тему, нам пора. Нужно разобраться с оставшимися вопросами.
Он прикоснулся к лбу существа, и оно тут же обмякло, покорно следуя за нами к выходу. Мы медленно двигались прочь от этого места, оставляя позади пережитое горе, но зная, что оно всегда будет с нами в наших сердцах. Каждый шаг, будто отмеренный, отдавался эхом в наших душах, напоминая о том, что прежде казалось немыслимым. Когда мы вышли на свежий воздух, я ощутила, как ветер мягко касается моего лица, словно утешая. Но мы рано выдохнули, на площади нас ожидал сам Михаэль, стоящий во главе своей огромной армии. Сердце забилось быстрее, когда я посмотрела на него. Его армия, раскинувшаяся позади него, была внушительной и грозной.
— Отлично! — довольный сказал он. — Вижу, что все прошло успешно.
Его взгляд был прикован ко мне и особенно к маленькой черной коробке в моих руках. Я крепче сжала ее, внутри нее находилась вещь, от которой зависела наша судьба.
— Я жду свидетелей нашего договора, пусть они явятся, — крикнул он, глядя куда-то в небо.
Ветер внезапно усилился, и небо, словно отражая наше смятение, начало плакать мелким, но настойчивым дождем. В такие моменты природа кажется особенно живой, ее настроение отражает наши внутренние переживания.
Мы стояли перед огромной армией, молча наблюдавшей за нами, и в воздухе витала напряженная тишина. Казалось, каждый из нас ждал момента, который изменит все. Дождь продолжал моросить, капли медленно стекали по моим щекам.
Я чувствовала себя опустошенной, как будто все силы покинули меня. Скорбь и ненависть к произошедшему переполняли меня. Внутри бушевали эмоции, и я, как хищник, готовая к нападению, следила за Михаэлем, ожидая момента, чтобы выплеснуть весь накопившийся гнев. Но внутренний голос шептал: «Терпи, терпи, сейчас не время, нужна сила». Это внутреннее противоречие вызывало еще большее напряжение.
— Я не просил дождя, — недовольно прокричал Михаэль.
Внезапно мы услышали голос, словно с небес: «Договор исполнен! Выполняйте условия сделки. Сначала Михаэль». Этот голос был мощным и уверенным, как будто он исходил от самого времени.
Михаэль, удивленный, воскликнул:
— Ого, даже так? — Его глаза блеснули азартом. — Вы подтверждаете, что в руках у Агаты моя жемчужина? — продолжал он, и в этот момент штормовой ветер хлестнул Михаэля по лицу и растрепал его кудрявую голову, словно сама природа стремилась прервать его самонадеянность.
Не обращая внимания на бурю, Михаэль с укором взглянул в небо, словно искал там ответы на свои вопросы. Затем, обратившись к стражнику, стоявшему неподалеку, он приказал ему подойти с банкой, в которой находилась фея Рыбка.
— Можете уходить, я сам завершу весь процесс, — произнес он, оглядываясь по сторонам, словно ища кого-то. Его голос был спокоен, но в этом спокойствии таилась угроза, словно ледяное острие, пронзающее душу. Он продолжал осматриваться, словно ожидая появления кого-то еще, и это усиливало мое беспокойство. Внутренний голос подсказывал, что происходящее выходит далеко за рамки обычной игры; это был ритуал, чреватый непредсказуемыми последствиями.
Неожиданно, словно в ответ на безмолвный вопрос, раздался голос, который эхом прокатился сквозь шум ветра:
— Тут три договора. Исполняй!
Михаэль усмехнулся, и в его глазах мелькнуло что-то жестокое.
— Три, да, три. Спасибо за напоминание. Я не забыл, — прошипел он, голос его был похож на шуршание змеи.
Напряжение в воздухе стало настолько густым, что его можно было ощутить физически — каждый вздох казался тяжелее предыдущего, каждый удар ветра — предвестником катастрофы.
Освободив фею Рыбку, Михаэль протянул ей руку. Она, словно испуганная птица, резко устремилась ко мне и взлетела на мое плечо, прижимаясь к моей шее в поисках защиты.
— Держись, — прошептала она, ее голос дрожал от страха.
— Агата, передай коробку, — обратился Михаэль ко мне, и на его губах заиграла зловещая ухмылка. Гнев закипал во мне, я была готова броситься на него, но слова Рыбки удержали меня. Нужно было сохранять хладнокровие, хотя это было невероятно трудно.
Не дожидаясь моей реакции, Михаэль швырнул кусок сырого мяса. Существо, в которое превратилась Лиза, вырвалось из веревок и, совершив стремительный прыжок, поймало мясо на лету, проглотив его и обнажив кроваво-красные десны. Теперь оно подчинилось Михаэлю, прильнув к его ногам, как преданный пес.
— Думаю, я сам позабочусь об этой «собачке». Она не выполнила договор, а значит, смерть ей. Но она уже мертва! — воскликнул Михаэль и залился громким смехом, издеваясь над нашим горем. Этот презрительный хохот, наполненный садистским удовольствием, продолжал гудеть в моей голове. Его слова были пропитаны цинизмом и жестокостью, и я поняла, что Михаэль перестал быть человеком, он сам стал зверем за долгие века жизни. Это было не просто выполнение условий договора; под холодным расчетом Михаэля Лиза принесла себя в жертву.
Мое терпение лопнуло. Я была на грани нервного срыва, готова наброситься на Михаэля, когда внезапно между нами возник Фабиан, словно стена, преградив путь моему гневу. Его лицо выражало растерянность и недоумение.
— Почему мне никто не сообщил, что они уже покинули святилище? — удивленно прозвучал его вопрос, наполненный недовольством. Было ясно, что он не осведомлен о происходящих событиях. Его взгляд метался от меня к Адриану, потом от Элиота к Альбусу, а мы опускали головы, не в силах ответить. Он глянул на Михаэля и на существо с красно-медными волосами и лицом зверя, сидящее у его ног, словно пытался собрать разрозненные кусочки мозаики, чтобы понять, что происходит. Наконец, его взор остановился на мне, и он выдохнув, задал мне вопрос, который, казалось, остался висеть в воздухе:
— Где моя дочь?
Его вопрос прозвучал не как забота любящего отца, а как требование, предъявленное человеку, который, по его мнению, обязан знать ответ. Альбус, не скрывая своего презрения, выкрикнул в ответ:
— Не поздновато ли вспомнил о ее существовании, отец?
Его сарказм был острым, как лезвие, режущим и безжалостным. Фабиан, ошеломленный и растерянный, еще раз обвел нас взглядом, но не найдя среди нас Лизу он продолжал смотреть с недоумением в глазах. Он искал ту, ради которой когда-то был готов отдать весь мир, и ту, которую ради себя самого однажды бросил. Его плечи опустились в безнадежном жесте, выражая полное непонимание ситуации. Он выглядел потерянным, словно ребенок, заблудившийся в огромном и враждебном лесу.
Михаэль, наблюдавший за этой сценой, неожиданно указал на злобное существо, сидящее у его ног.
— Хочешь забрать свою «собачку»? — спросил он и разразился опять громким смехом. Его голос звучал с издевкой, а на лице расплылась жестокая усмешка. Он наслаждался чужой болью, издеваясь над отчаянным отцом.
Фабиан, поняв, кто сидит у ног Михаэля, вскрикнул, и его голос сорвался:
— Нет! Нет! Ты обещал, что не убьешь ее, если Агата принесет тебе артефакт и отпустишь ее!
Он рухнул на колени перед Михаэлем, его лицо было мокрым от слез, а голос дрожал от безысходности. Его мольба была пропитана отчаянием и уязвимостью, без намека на гордость, лишь искренняя и всепоглощающая любовь к дочери.
Михаэль, с видом человека, который только что проглотил муху, заявил с напускной уверенностью:
— Я обещал и не убивал ее, пусть высшие силы подтвердят мои слова.
В этот момент начался мелкий дождь. Михаэль, еле сдерживая свой гнев, пробурчал обиженно:
— Можно было и иначе, зачем все время портить мне прическу?
Он злобно взглянул вверх, словно возлагая вину на небеса, и рукой пригладил свои промокшие кудри. Когда дождь утих, его слова прозвучали как неумолимый приговор:
— А теперь и ты мой раб Фабиан, так свидетельствует вселенная. Да?
Внезапно Михаэль достал из-за спины элегантный черный зонтик и укрылся им в ожидании. В этот момент небо озарилось яркой вспышкой молнии, за которой последовал град. Они обрушились на зонт Михаэля, который моментально превратился в дымящиеся обломки. Ветер, бушевавший секунду назад, мгновенно стих. Погода успокоилась так же внезапно, как и началась.
— Почему? — вырвалось у меня, и я не могла сдержать свой вопрос. Хотя до этого момента мне было все равно на Фабиана, но годы, проведенные рядом с ним, оставили свой след в моем сердце. Я начала осознавать, что его судьба мне не безразлична несмотря ни на что.
— Потому что дурак, — ответила его мать, медленно подходя к нам. Ее лицо выражало серьезность, а в глазах читалось недовольство. — Он взял на себя договор дочери, аннулировав его, чтобы она могла не выполнять условия.
— Цена была неравнозначной? Зная тебя, ты не просто перекидываешь обязательства контракта на другого, ты существенно дополняешь их, — недоверчиво спросил Адриан, явно не веря в то, что слышит.
— Своей свободой, — с высокомерием ответил Михаэль, который, казалось, наслаждался этой ситуацией. — И когда у меня будет жемчужина, его расплата придет. Ты знаешь, сынок, я просто так договора не перекидываю, у каждого своя цена. Фабиан пошел по завышенному тарифу: взял на себя обязательства своей дочери и добавил пунктик — мой раб.
Я почувствовала, как холодок пробежал по моему телу. Он говорил о Лизе как о товаре, о чем-то, что можно было просто обменять или продать. Михаэль, словно не замечая нашей реакции, продолжал:
— Я, правда, «забыл» упомянуть ему о том, что наш с Лизонькой кровавый договор содержит лазейку, созданную ею, и он стал бессрочным. Ну память у меня дырявая, старый я. Но, если человек жаждет взять на себя чужие обязательства, я только за, но на моих условиях.
Фабиан, стоявший рядом, выглядел совершенно подавленным. Его горькие слезы, катившиеся по щекам, были свидетельством того, как глубоко он осознал, что Михаэль ловко манипулировал им. Этот человек, словно искусный кукловод, использовал слабости и страхи окружающих ради достижения своих целей, и это было поистине пугающе.
Фабиан, жертвуя своей свободой ради спасения дочери, не понимал, к каким последствиям это приведет. Он вернул Лизу, но она оказалась лишь частью хитроумного плана — живой, но одновременно и мертвой. Это было ужасно: он не знал, что Жемчужина Времени требует жизни от того, кто решает ее забрать. Лиза, искренне полагала, что сделка была освобождением, пожертвовала собой ради нашего спасения и моей силы, не подозревая, что на самом деле уже была свободна от своих обязательств.
Михаэль, казалось, знал все заранее. Он понимал, что только Лиза сможет открыть нужную дверь в святилище, соответствуя критериям искателя. Каждый артефакт имеет свою цену, и ради обладания им необходима жертва. Однако Михаэль не был готов жертвовать собой. Ему было важно заключить с нами еще один выгодный контракт, и он разыграл спектакль, на который мы все попались.
Мы горько ошиблись, ведь могли бы не выполнять его условий, зная о цене, которую нам придётся заплатить. Я вспомнила, как Михаэль нервничал перед подписанием сделки; вероятно, он опасался разоблачения. Если бы тогда Фабиан не струсил и заявил в зале, что выкупил и перенёс договор на себя, мы могли бы избежать этой ловушки. Но страх и неуверенность в итоге сыграли с нами злую шутку. Мы оказались в «рыболовных снастях», которые Михаэль создал, как паук, плетущий свою сеть вокруг ничего не подозревающих жертв.
Теперь мне стало ясно, что игра, в которую нас втянули, была значительно сложнее, чем мы могли себе представить. Михаэль не только использовал наши слабости, но и манипулировал нашими эмоциями, заставляя нас верить, что у нас нет другого выбора. Я вспомнила, как радовалась возвращению Лизы, не подозревая, что это всего лишь часть его коварного плана. Каждый из нас оказался пешкой в его игре, и теперь, когда карты были раскрыты, мы должны были понять, как вырваться из этой ситуации.
— Забери свой артефакт! — крикнула я, бросая в него коробку. Внутри меня бушевала ярость, требующая возмездия. В этот миг артефакт стал символом нашей утраты и предательства. Я не могла позволить Михаэлю продолжать свою игру, манипулируя нашими жизнями и обращаясь с нами как с марионетками в своём сложном спектакле. Пришло время действовать. Моя борьба только начиналась, и я была готова защищать тех, кто мне дорог.
Михаэль едва успел раскрыть рот и протянуть руки, но реликвия проскользнула мимо него, ударившись о землю и разлетевшись на мелкие осколки. Он стоял в шоке, не веря, что его тщательно выстроенный план рухнул и рассыпался в прах. Осколки, сверкающие на земле, стали символом краха его замыслов.