— Я там, на поле, не смогу вам помочь, — сказал он, — вы должны будете справиться сами.
Марта кивнула, что понимает.
И словно бы повернулся тумблер. Сумрачный колдун стал деловым и сосредоточенным. Он обвёл взглядом всех, стоящих перед ним, включая Серафимовича, и сказал:
— Как только я отпущу быков памяти, они станут неуправляемыми. Ваша задача как можно быстрее укротить их и запрячь. Чем дольше вы провозитесь, тем невыносимей будет боль.
Сумрачный колдун помолчал немного.
Все терпеливо ждали.
Спустя неимоверно длинную минуту он продолжил:
— Как только запряжёте быков, вы должны будете подвести их к полю страданий.
— А где это поле? — спросила Марта, оглядываясь по сторонам — ни на лысой вершине, ни по дороге сюда они не видели никаких полей.
— Вы его увидите сразу же, как только я отпущу быков. Потому что память и страдания — они рядом, — ответил Сумрачный колдун.
Марта отметила, как по-деловому прозвучал голос Сумрачного колдуна. А ещё она подумала о том, что да, страдания и память связаны — люди чаще запоминают плохое. Хорошее тоже видят, но воспринимают его, как нечто само собой разумеющееся. А вот плохое выделяют, и более того — накручивают. А потом страдают.
«Но когда проходит время, — успокоила её Анна Юрьевна, — в памяти всплывает хорошее, а плохое уносит, словно это нечто наносное…»
«Не у всех уносит, — развила мысль Анжелика. — Некоторые зацикливаются на плохом до конца жизни»
— Не отвлекайтесь, — Сумрачный колдун прервал их мысленный разговор.
Марта удивилась и подумала: «Неужели он слышит нас?»
Анна Юрьевна тронула Марту за руку и кивнула в сторону Сумрачного колдуна, мол, он прав, слушай внимательно.
Сумрачный колдун, дождавшись внимания, продолжил:
— Когда ступите на поле страданий, что бы ни происходило, держите быков в узде и направляйте их туда, куда вам нужно. Помните, вы должны не просто пройтись по полю! Вы должны его вспахать!
— А чем пахать? Где плуг или соха? — спросил Пётр Ильич.
— Они появятся. У каждого своё, — ответил Сумрачный колдун. — И помните, чем глубже вспашете, тем лучше будет для всходов.
— Для каких всходов? — спросила Полина.
— Вы посеете зёрна будущего, — ответил Сумрачный колдун.
— В прошлый раз такого инструктажа не было, — пряча страх за иронией, заметил Серафимович.
— Это что-то изменило бы? — пристально глядя в глаза декану, спросил Сумрачный колдун, голос его был полон сарказма.
Повисла тишина. Серафимович с Сумрачным колдуном стояли и пожирали друг друга взглядами. И на лице Серафимовича была такая мука, что Марта не выдержала и сказала, чтобы отвлечь, разрушить эту нечеловеческую дуэль:
— А в сказках герои сеют зубы дракона.
Сумрачный колдун отвёл взгляд от Серафимовича, тот сразу же потёр лицо, словно снимая наваждение или убирая со лба пот. Марта видела, что ему не по себе, и видела, что он старается держаться. И ей было жаль Серафимовича. Собственно, поэтому она и ляпнула первое, что пришло в голову — про зубы дракона.
А Сумрачный колдун, глянув испытующе на Марту ответил просто:
— Это они и есть…
Та простота и естественность, с которой были произнесены эти слова, заставили Марту вздрогнуть. По спине у неё пробежали не просто мурашки — мураши!
— Так в сказках говорится, — Марта попыталась взять себя в руки, — что из зубов дракона вырастают воины…
Слова Сумрачного колдуна заставили её сосредоточиться и отбросить все лишние мысли.
Сумрачный колдун ответил:
— Что вырастит, зависит от того, как вы вспашете. Какое поле памяти получится у вас в итоге. То, каким будет будущее, определяется тем, что люди помнят.
Марта, Полина, Анжелика и Анна Юрьевна с Петром Ильичом стояли к плечу плечо. И это давало им силу и некоторую уверенность — пусть не в исходе, но… Да, собственно, почему не в исходе? Именно в исходе! Потому что они чувствовали поддержку друг друга.
Серафимович же стоял один — гордый и несколько обескураженный. Марта понимала, что если бы она не вызвалась, то он пошёл бы на поле страданий умирать. Теперь же всё изменилось. Теперь нужно было бороться, потому что если он быстро погибнет, то Марте и остальным будет намного тяжелее.
Всё это Марта читала на лице у Серафимовича. А может, просто думала, что читает. Но ей хотелось думать, что всё не зря.
— Готовы? — спросил Сумрачный колдун и, дождавшись кивков, провёл рукой, снимая невидимые узы, удерживающие быков памяти.
Прежде чем шагнуть к огромному, дышащему пламенем быку, Марта услышала, как Виолетта Марковна организует хоровод, а Прохор Сиявуш заводит песню, и удивилась, что это песня первой борозды. А ещё до неё донеслись слова заговора, который читал Ива Медлибор — он просил землю проснуться и напитать всходы, дать им силу, дать им жизнь… А ведьма Аглая, Лилит Златановна, Агафья Тихоновна и Февронья Статс вместе со студентками встали в хоровод. И краснощёкая, улыбчивая кухарка Мавруша — тоже. Даже Бард тоже встал в круг…
Лишь Огненная ведьма Блейза стояла за кругом и смотрела на всех широко открытыми глазами. Но вот и она повернулась к круговому костру, и огонь вспыхнул с новой силой.
И Марте стало спокойно. Она поверила, что всё будет хорошо. И потому спокойно шагнула к огнедышащему быку и протянула к нему руку. Вслед за рукой к быку потянулась змея, она с лёгкостью обвила шею этого огромного страшного животного и превратилась в ярмо с двумя деревянными оглоблями по бокам и поперечной тягой сзади. Вся эта упряжь была соединена кожаными ремнями, которые позволяли управлять быком.
Весь остальной мир словно бы перестал существовать. Марта протянула руку и взялась за повод.
Бык был огромным. Он косился на неё, громко выдыхал разгорячённый воздух, рыл копытом землю и норовил развернуться и наставить на Марту рога. Но, видимо, змея сдавливала его, и бык, как спелёнатый, стоял и ждал.
Марта потянула за повод. Поводья обожгли руки, но было вполне терпимо.
Бык нехотя шагнул, Марта за ним.
Мир вокруг неузнаваемо изменился. Ночь сменилась на день. Марта больше была не на Лысой горе, а на краю бескрайнего поля. По мрачному небу плыли рваные, хмурые тучи. Солнце, истощённое, не грело, а иссушало. Воздух был насыщен электричеством и пылью. Дышалось тяжело.
Внезапно рядом появился второй бык. Верхом на нём сидела Анна Юрьевна и управляла скотиной, держась за рога. Бык был связан едва видимым защитным полем, которое могла создавать Анна Юрьевна. Позади быка с поводьями в руках шёл Пётр Ильич. Они тоже остановились на краю поля.
— Ждём остальных? — спросила Анна Юрьевна, и Марта кивнула.
Ждать пришлось недолго. Почти сразу же из сгустившегося рядом воздуха вышагнул третий бык — увитый розами. Управлял им с какой-то отчаянной удалью Серафимович. Здесь на краю поля в своём балахоне, с розой в руках и в подкрученных усах он выглядел нелепо. Хотя, отметила Марта, берцы для поля более удобная обувь, чем её туфли.