ВЛИЯНИЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ
НА ФОРМИРОВАНИЕ КОЛОНИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
Для XVII века характерны коренные изменения в области географических знаний. Система этих знаний, существовавшая со времен античности, была опровергнута новейшими географическими открытиями.
До этого времени Землю представляли себе плоским кругом или горой, плавающей на воде, на ней, как на фундаменте, прочно утвержден в несколько этажей небесный свод. Солнце исчезает ежедневно за вершиной горы, но оно проходит зимой ниже там, где гора шире, и вследствие этого ночи бывают длиннее. Шаровидность земли считали невозможной — иначе пришлось бы допустить, что люди на другой стороне земли, противоположной нам, ходят кверху ногами; такие люди (антиподы) немыслимы. Таково было представление Козьмы Индикоплейста (т. е. плававшего в Индию), писателя VI века. На его карте Земля изображена в виде продолговатого четырехугольника, наподобие скинии Господней: по краям представлена широкая полоса океана; на востоке в райской стране берут начало четыре реки, которые протекают под полосой океана и появляются опять на поверхности земли в виде главных рек мира, Нила, Ефрата и др. На других старинных картах Земля представлена в виде круга, обведенного также полосой океана: круг разрезан на три почти равные правильные куска, Европу, Азию и Африку. Ясно видно, что три четверти двух последних материков совершенно неизвестны, и о их размерах нет понятия; в середине круга приходится Иерусалим или Синайская гора.
В XIII веке через посредничество арабов европейцы познакомились с сочинениями Аристотеля и Птолемея и нашли в них более правильные представления
о виде земли. Альберт Великий и Роджер Бэкон уже учили, что земля шарообразна. Но их взгляды долго казались большинству опасными. Когда в XV веке Восток закрылся для европейцев и они вынуждены были сниматься с западного края материка и искать пути через океан, понятие о шаровидности Земли получило новое, особенное значение; оно наводило на мысль, что восточные страны, к которым европейцы стремились, достижимы и с запада, если держаться направления, противоположного старому, потому что можно обогнуть всю землю и вернуться к месту своего отправления.
Флорентиец Тосканелли составил карту, на которой восточный край Азии был показан против западного края Европы по другую сторону Атлантического океана. Географы делали при этом большую ошибку в счете расстояния: они представляли себе Землю несравненно меньшей действительного размера и думали, что переезд морем к краю Азии в западном направлении гораздо короче, чем расстояние по суше в направлении восточном. О существовании большого материка (Америки) не подозревали. В искании путей на восток были сначала особенно заинтересованы итальянские города, и географическими вопросами более всего занимались в Италии. Но выполнение больших планов и завоевание новых стран было делом не итальянских торговых республик, а тех более крупных государств, которые лежали на крайнем западе Европы у самого выхода в океан, Португалии, Испании и Англии. Однако и в этих странах первыми направителями больших путей были частью итальянцы. Тосканелли послал свою карту и план путешествия португальскому королю: генуэзец Колумб на испанской службе, венецианец Кабот на английской сделали великие открытия.
Первые океанические путешествия были предприняты португальцами. Предприятия эти возникли из борьбы их с мусульманами, которые были изгнаны с Пиренейского полуострова, но составляли еще военную силу на противоположном берегу Африки. Португальцы старались подорвать силы своего врага в Африке; с этой целью они искали также христианского царства сказочного пресвитера Иоанна. Это привело к попыткам обогнуть близлежащую часть Африки морем. Португальский принц Генрих, прозванный Мореплавателем, в течение 45 лет настойчиво преследовал этот план. Он стал во главе ордена Христа, основанного для борьбы с мусульманами, и употребил на морские предприятия все его доходы. На южной оконечности Португалии, обращенной к океану, стоял замок Генриха, и была им устроена школа моряков для подготовки к дальним плаваниям; ежегодно он высылал по два или три корабля на юг. Во второй половине XV века морские предприятия стали главной задачей португальских королей. Иоанн I учредил «хунту (союз) математиков» для того, чтобы усовершенствовать научные основания мореплавания.
Двигаясь вдоль Африки, португальские моряки добрались по крайней западной оконечности и назвали ее Зеленым Мысом в знак того, что и за Сахарой открылась растительность и жизнь. Этим был устранен упорный предрассудок, будто с приближением к экватору солнце сжигает все живое и Сахара служит краем населенного мира. Далее португальцы открыли Гвинею и исследовали весь западный берег Африки. Они поставили себе теперь более широкую цель — отбить у мусульман торговлю на востоке и проникнуть самостоятельно в Индию. В 80-х годах
XV века португальские искатели обогнули южную оконечность Африки (мыс Доброй Надежды); одновременно был открыт с севера, из Красного моря, другой путь, вдоль восточного берега Африки; вся дорога вокруг большого южного материка стала теперь известна. Везде на видных местах берега ставили они каменные столбы с изображением государственного герба Португалии в знак захвата ими земли.
Географические открытия конца XV века положило начало борьбы между Португалией и Испанией за новые земли и за морские пути к ним. Спор между этими государствами Пиренейского полуострова о «праве» на захват всех вновь открываемых областей земного шара был перенесен на суд Римского Папы. В 1439 году папа Александр VI издал подряд несколько булл, которыми устанавливал каждый раз новую линию раздела предполагаемых владений Испании и Португалии с севера на юг по Атлантическому океану. Все пространство к западу от этой линии считалось испанским, к востоку — португальским. В конце концов линия разграничения в области Атлантического океана была установлена Тордесильян-ским трактатом 7-июня 1494 года, подписанным Испанией и Португалией. Эта линия проходила в 370 лигах к западу от островов Зеленого Мыса. Все вновь открытые земли к востоку от этого «Папского меридиана» были объявлены владениями Португалии, а к западу — владениями Испании. Однако первое кругосветное путешествие Магеллана (1519—1522 годов) и захват Испанией Филиппинских островов вновь поставили вопрос о разграничении зон господства Испании и Португалии, но уже в области Тихого океана. Сарагосским трактатом 1529 года была установлена линия по Тихому океану, разделявшая между двумя государствами Пиренейского полуострова зоны господства на земном шаре.
Испания с самого начала нарушила условия раздела, не возвратив Португалии захваченные ею в португальской зоне Филиппинские острова.
Основываясь на этом разделе, санкционированном Римским Папой, Испания и Португалия считали не только сушу, но и воды новооткрытых областей своей запретной зоной. Каждый корабль, вступивший в эту зону без соответствующего разрешения, подлежал конфискации, а его экипаж — казни или обращению в рабство. Доктрина о разделе Папой всего новооткрытого мира между Испанией и Португалией послужила удобным обоснованием отказа допускать к колониальным захватам другие государства. Однако сила такого обоснования сохранялась лишь до тех пор, пока Испания и Португалия господствовали на морях. Крушение этого господства в конце XVI века привело к потере Испанией и Португалией своей монополии в области колониальных захватов.
КОЛОНИАЛЬНАЯ ИМПЕРИЯ ИСПАНИИ
К берегам Америки после открытия Колумбом островов из Испании хлынул поток воинственных идальго, католических миссионеров, искателей легкой добычи и приключений. Остров Эспаньола (Гаити) стал центром колонизации Испании. Население Антильских островов фактически попало в испанскую зависимость. Для всех местных жителей с 15-ти летнего возраста испанский губернатор Овандо ввел систему принудительного труда.
Трагедия Вест-Индских островов, захваченных испанцами, раскрывается в цифрах: по подсчетам современников, на Эспаньоле жило около 250 тысяч индейцев, на Ямайке — 300 тысяч, в Поуэрто-Рюсо — 60 тысяч, а на всех Вест-Индских островах около
1 миллиона. Почти игр индийское население было истреблено*за полвека господства испанцев. Пробле-му рабочей Шлы кблонйзатЭрЕграэрешили путем массового ввоза негров — рабов из Африки, который научался на Вест-Индские острова С 1501 года. К 1518 году работорговля стала одним из наиболее прибыльных колониальных промыслов.
Испанцы использовали Ве,ст-Индские острова в качестве базы для дальнейшей экспансии на материк. В 1519—1521 годах Эрнандо Кортес с отрядом испанцев завоевал Мексику. При завоевании Мексики Эрнандо Кортес использовал борьбу которая велась между местными племенами. В Мексике испанцы разграбили и разрушили великолепную столицу — Теночтитлан, подвергли уничтожению сомобытную и высоко развитую культуру ацтеков. В 1531—1533 годах испанцы уничтожили другой очаг древней культуры Америки — культуры инков.
Испанцы проникли в Чили в 30-х годах XVI века, где в борьбе с местными индейскими племенами захватили обширную территорию. Завоеватели создали систему репартимиенто — превратили массы местного населения в рабов и разделили между собой всю землю. Королевская власть в 1542 и 1545 годах ввела систему инкомиенда, согласно которой индейцы объявлялись вассалами короля, но отдавались под опеку (инкомиенда), испанских колонистов на которых должны были работать. Католическая церковь также имела громадные земельные владения. Эти владения были так велики, что образовывали целые церковные государства.
Индейцы поднимали многочисленные восстания, которые подавлялись соединенными силами испанского правительства, колонистов и католической церковью.
Испания к середине 30-х годов XVI века овладела в Южной и Северной Америке обширнымнГтерриториями, из которых образовалась колониальная империя. Со .всех завоеванных земель—к Испанинлго-ступали драгоценные металлы, табак, ценные породы дерева и красители. Из среды феодальной знЦги на^ значалось высшее чиновничество колоний — вице-короли и губернаторы.
Католическая церковь фактически являлась своеобразным колонистом.
Создав собственную колониальную империю, испанская корона не сомневалась в необходимости и там бороться против «еретической скверны» с помощью характерного для нее репрессивного органа — инквизиции.
На первых этапах создания колониальной империи функции инквизиторов выполняли монахи, сопровождавшие в походах захватчиков-конкистадоров, и первые епископы конкисты.
7-января 1519 года генеральный инквизитор Испании Алонсо Манрике официально уполномочил первого испанского епископа в Америке Алонсо Монсо и вице-провинциала доминиканского ордена Педро де Кордобу выполнять по совместительству обязанности
«апостолических инквизиторов во всех городах, селениях и местах островов Моря океана», поручив им назначать нотариусов, приставов, следователей и других чиновников, необходимым для организации «святого дела».
По мере того как расширялись испанские завоевания в Новом Свете и организовались новые административные единицы, а соответственно, и новые епархии, их руководители-епископы и другие церковные иерархи в свою очередь наделялись правами инквизиторов.
Эта эра соответствующая периоду конкисты, завершается в 1569 году, когда создаются в заморских владениях Испании отдельные «священные» трибуналы во главе с особо назначенными короной и церковными властями инквизиторами, уполномоченными творить суд и расправу над еретиками.
Во время конкисты завоеватели и сопровождавшие их церковники — они же по совместительству инквизиторы — столкнулись с совершенно новой, неожиданной для ниЗГ^роблёмои. Довольно^Зыстро они убедились, что открытые Колумбом земли'Вовсе не были Ийдией или 7Псазочни1м-Катасм,~(Ки1 аем), а ин-n, дейцы вовсе не обитатели этих азиатских стран. Если же местные обитатели не были азиатами, то кем тогда они были? Имели ли они вообще «душу»? Следовало ли считать их грешниками или безответственными младенцами? А может быть, они вообще не были людьми, хотя внешне и походили на них? Наконец, “откуда они взялись, как появились на свет?
Одни теологи утверждали, что индейцы происходят от Каина, убившего Авеля, другие, что они потомки Хама, сына пророка Ноя, проклятого отцом за дерзость... Были и такие богословы, которые утверждали, что индейцы вовсе не люди, а животные.
О разнобое, который существовал в этом вопросе, можно судить по следующим двум диаметрально противоположным высказываниям, одно из которых принадлежит хронисту Овиедо-и-Вальдесу, другое — хронисту Бертоломе де Лас-Касасу. Первый писал в своей книге «Всеобщее и естественной истории Индии», изданной в Севилье в 1535 году: «Индейцы по своей природе ленивы и порочны, меланхоличны, трусы и вообще бессовестные лжецы. Их брак лишен
таинства, это святотатство. Они идолопоклонники, развратники и занимаются мужеложством. Их главная забота — жрать, пить, поклоняться своим истуканам и совершать животные бесстыдства. Что можно ожидать от людей, черепа которых столь тверды, что испанцы должны оберегаться в сражениях с ними, не бить их мечами по голове, так как мечи тупеют от этого?»
Приблизительно в то же время Лас-Касас писал: «Бог сотворил этих простых людей без пороков и хитрости. Они очень послушны и преданы собственным господам — христианам, которым служат. Они исключительно послушны, терпеливы, миролюбивы, добродетельны. Они не драчуны, не мстительны, не злопамятны, не мелочны. Кроме того, они более деликатны, чем сама принцесса, быстро умирают от работы или болезней. Несомненно, они были бы самыми благословенными людьми в мире, если бы почитали истинного Бога».
Конец этому спору положил Папа Римский, при^7 знавший формально, в 1537-году индейцев людьми (одухотворенными существами). К тому времени hhzJ дейцы были в большинстве обращены в христианство. Завоевание и порабощение индейцев оправдывалось испанской короной и церковной необходимостью обращения аборигенов в истинную католическую веру.
Церковники (за немногими исключениями) с самого начала конкисты принимали активнейшее участие в казнях непокорных индейцев на том основании, что они отказывались перейти в христианскую веру. Церковники одобрили убийство Монтесумы, Каутемока и других правителей ацтекского государства, Атау-альпы — правителя инков, Хатуэя — вождя кубинских индейцев, не говоря уж об их участии в массовых расправах над рядовыми индейцами.
Испанцы очень быстро убедились, что насильст- ' венное обращение индейцев в католическую религию вовсе не означало отречение от их «языческих» верований. Францисканский монах Херонимо де Мендие-та (1525—1594 года) отмечает в своей «Церковной истории индейцев», что индейцы хранили изображе-" ния Христа среди своих «демонических идолов», и— так как монахи заставляли их возводить кресты на всех перекрестках дорог, у входа в селения на некоторых возвышенностях, то они прятали своих идолов под этими крестами и, поклоняясь кресту, в действительности поклонялись спрятанным изображениям демона.
Церковники поспешили применить к краснокожим «отступникам от веры» репрессивные средства воздействия. Известны некоторые из жертв инквизиции в Америке — это индеец из местности Акольуакан (Мексика), арестованный по обвинению в отступничестве в 1522 году. О постигшей его каре подробностей не сохранилось, как нет данных и о многих жертвах инквизиции, дела которых были утеряны, сожжены в период войны за независимость или же впоследствии уничтожены самими церковниками.
Известно о деятельности первого епископа и по совместительству инквизитора Новой Испании (Мексики) доминиканца Хуана де Сумарраги, действовавшего с 1535 года по 1548 год. Сумаррага был наделен генеральным инквизитором Испании архиепископом Севильским Алонсо Манрике особыми полномочиями преследовать «всех и каждого, будь то мужчина или женщина, живых или мертвых, присутствующих или отсутствующих, любого положения и состояния независимо от занимаемого им поста или значения... постоянных или временных жителей или проживающих на территории мексиканской епархии, виновных, подозреваемых или уличенных в ереси или отступничестве и всех тех, кто им способствовал и помогал».
По указанию Сумарраги вице-король этой колонии Антонио де Мендоса обнародовал указ от имени испанского короля, угрожавший расправой индейцам, повинным в отступничестве от католической веры. Мендоса приказывал объявить индейцам, живущим ка землях Новой Испании, что они обязаны «почитать дтолько одного истинного Бога и должны забыть и забросить идолов, принимавшихся ранее за богов, '-должны перестать поклоняться камням, солнцу и луне или какому-либо другому' существу. Запрещается совершать в их честь жертвоприношения и давать им обещания. Если кто-либо, вопреки данному указу, совершит, будучи христианином, нечто похожее, то в первый раз получит в качестве наказания публично сто ударов плетью и будет пострижен наголо, а во второй раз будет предан суду», что на деле означало аутодафе.
В том же указе Мендоса приказывал индейцев, принявших христианскую веру, а потом отказавшихся от нее и тем самым «подающих плохой пример другим индейцам-христианам или тем из них, кто желает стать таковыми», сечь плетью и остригать, а тех, кто «против нашей христианской веры станет говорить или проповедовать», арестовывать и доставлять суду, заводить на них дело и подвергать жестокому наказанию».
Этот указ-предупреждение дал «юридическую» основу Самарраге чинить суд и расправу над индей-" цами, которым приписывались различного рода отступления от католичества или отречение от него^
Из более ста опубликованных приговоров Сумар-раги по делам таких «отступников» приведем два. Первый касается индейца Такастекле и его дочери Марии, обвиненных в идолопоклонстве. Как сказано в приговоре, суд учел, что обвиняемые проявили на следствии податливость и раскаяние, а также то, что они впервые совершили свое преступление, и поэтому отнесся к ним с милосердием. Милосердие это состояло в том, что обвиняемых приговорили к сравнительно легкому для инквизиции наказанию: обнаженных по пояс и привязанных к мулам, их возили по городку и секли плетьми. На одной из площадей г. Мехико «преступники» прошли через аутодафе, палач остриг их головы под виселицей и сжег их идолов. Там они публично покаялись и были предупреждены, что в случае повторного подобного же преступления им нечего рассчитывать на такое же милосердие, в следующий раз власти отнесутся к ним «со всей строгостью», т. е. им не миновать костра.
О том, что ожидало жертву инквизиции, не проявившую на следствии «податливости» и «раскаяния», рассказывает второй документ — приговор того же Сумарраги по делу индейца Карлоса Ометочтцина, сына одного из ацтекских вождей. Дон Карлос, так он именуется в цитируемом документе, был арестован по приказу инквизитора Сумарраги и обвинен в распространении ереси. Подвергнутый жесточайшим пыткам, индеец отказался сознаться в своем «преступлении» и просить снисхождения, хотя, как сказано в приговоре, «мы (т. е. Сумаррага) предупредили дона Карлоса, что его признание в идолопоклонстве, совершенных ошибках и эксцессах позволит нам отнестись к нему с милосердием». Мнение инквизиции гласило: признать индейца виновным в распространении ереси, имущество конфисковать, а самого отлучить от церкви и передать светским властям для соответствующего физического наказания с просьбой «отнестись к вышеназванному дону Карлосу со снисхождением». Приговор верховного суда (аудиенсии) Новой Испании не замедлил последовать: предать обвиняемого за совершенные им «злодеяния» сожжению на костре, что и было исполнено в г. Мехико в присутствии всего населения — испанцев и индейцев.
Особенно отличился своими зверствами в Юкатане и Гватемале провинциал ордена францисканцев Диэго де Ланда, истребивший в 60-х годах XVI века под (предлогом обвинений в ереси тысячи аборигенов этих (областей. По его приказуТЗбвинешшл в иияушшче-стве индейцев монахи подвергали изощренным пыткам: чтобы вырвать у своих жертв признания, секли их плетью, подвешивали на вывернутых руках, обливали спину кипящим воском, жгли пятки каленым железом. Пытали водой: лили через рог, вставленный в горло пытаемого, горячую воду, затем один из палачей бил по животу пытаемого, пока вода; смешанная с кровью, не выливалась у него изо рта, носа и ушей.
За неполных десять месяцев Ланда, по свидетельству современников, подверг истязаниям 6330 индейцев, мужчин и женщин, из которых 157 умерло от пыток, а большинство других остались калеками на всю жизнь. 12 июля 1562 года Ланда отпраздновал в г. Мани торжественное аутодафе в присутствии испанских властей и индейских касико (вождей). На кострах этого аутодафе погибли еще уцелевшие книги, написанные иероглифическим письмом, статуи, художественные сосуды с изображениями. Многие из схваченных индейцев повесились в тюрьме до аутодафе. Монахи вырыли из могил 70 трупов и бросили их в костер. Пока они горели, оставшиеся в живых жертвы инквизиции, подвергались истязаниям.
Цель этих зверств — внушить индейцам страх и повиновение перед новыми господами-испанцами и их белым «всемогущим Богом». Сам Ланда в своем сочинении «Сообщение о делах в Юкатане» пишет, что испанцы не смогли бы подчинить себе индейцев, если
бы «не внушали им страх ужасными карами». И как бы в оправдание своих действий, он приводит описание усмирения восставших индейцев испанцами в провинциях Кочвах и Чектеаль.
Там, пишет он, испанцы «совершали неслыханные жестокости, отрубая носы, кисти руки и ноги, груди у женщин, бросая их в глубокие лагуны с тыквами, I привязанными к ногам, нанося удары шпагой детям, I которые не шли так же (быстро), как их матери. Если I те, которых вели на шейной цепи, ослабевали и не шли, как другие, им отрубали голову посреди других, чтобы не задерживаться, развязывая их».
Эти суровые расправы, учиненные над индейцами ^ конкистадорами, стали известны в Европе, главным образом благодаря «Кратчайшему сообщению о разрушении Индий» — обличительному памфлету Бартоломе де лас-Касаса, испанская инквизиция запретила его чтение и распространение. В решении по этому вопросу инквизиционного трибунала от 3 июня 1660 года говорится, что знаменитая книга Лас-Каса-са «содержит описание ужасных и диких преступлений, которых нельзя встретить в истории других народов, совершенных, по словам автора, испанскими солдатами, поселенцами и священниками католического короля в Индиях. Советуем запретить это повествование, как оскорбительное для испанского народа, ибо, даже соответствуй оно истине, было бы достаточно сообщить об этом его католическому величеству, а не обнародовать всему миру к удовлетворению еретиков и врагов Испании».
Между тем массовые расправы над непокорными и ненадежными индейцами убедили испанские власти в том, что такое сильное «лекарство» может в конечном итоге привести к полному истреблению новых подданных короля, как это действительно произошло на Антильских островах, где в середине XVI века их осталось всего лишь считанные десятки. Ведь в отступничестве от христианской веры, в несоблюдении церковных обрядов, в поклонении идолам инквизиторы могли обвинить подавляющее большинство туземцев и под этим предлогом уничтожить их. На Антильские острова, где испанцы перебили почти всех индейцев, стали ввозить негров-рабов из Африки. За рабов следовало платить, а индейцев конкистадор
"^получал в «опеку» бесплатно. Терять эту бесплатную рабочую силу в угоду инквизиторам было вовсе не —в его интересах. Исходя из этих соображений, Филипп II декретом от 23 февраля 1576 года лишил инквизицию права привлекать индейцев к суду и ответственности за преступления против веры.
^ Это решение Филиппа II не вызвало какого-либо решительного протеста ни со стороны инквизиции, ни со стороны церковной иерархии. Сопротивление индейцев к тому времени было сломлено, власть колонизаторов повсеместно утвердилась. Миссионеры убедившись, что невозможно добиться от индейцев террором отречения от их прежних верований, стали довольствоваться формальным, чисто внешним, показным исполнением местным населением основных католических обрядов, закрывая глаза на то, что их подопечные одновременно продолжали почитать своих богов.
Однако были и исключения. Епископы продолжали после 1575 года карать индейцев--*язычников». В 1600 году епископ провинции Оахака (вице-коро-левство Новая Испания) устроил показательный процесс над большой группой индейцев, обвиненных в идолопоклонстве. 21 из обвиняемых был приговорен к пожизненному заключению. Для их содержания была выстроена по приказу епископа специальная тюрьма. Иезуиты в своей парагвайской вотчине, где им удалось поработить несколько десятков тысяч ин-дейцев-гуарани, жестоко наказывали своих подопечных за малейшее отступление от католической ^обрядности.
ПОРТУГАЛЬСКАЯ КОЛОНИАЛЬНАЯ СИСТЕМА
Для португальской колониальной системы было характерно подчинение колоний непосредственно королевской власти, которое осуществлялось при помощи бюрократического аппарата, общего для всех владений Португалии. Высшее руководство осуществлялось двумя государственными учреждениями метрополии — финансовым советом и советом по делам Индии.
В Индии португальцы встретились с высоко развитыми культурными народами, находившися на стадии развитого феодализма. Это обстоятельство стало основным условием, которое отличало колониальную политику Португалии от действий испанских конки-стодоров. Народы Индии были прекрасно знакомы с огнестрельным оружием. Завоевать Индию, Индокитай и Индонезию, Китай и другие страны, которые были предоставлены Португалии Тордесильянским трактатом 7 июня 1494 года, было невозможно.
В этой ситуации португальцы воспользовались своим преимуществом: португальцы обладали более сильным флотом, чем мелкие князья в Индии, Индонезии, Индокитая. Португальцы стали хозяевами Южных морей и Индийского океана используя пиратские методы: захватывая, грабя и истребляя экипажи кораблей мусульманских купцов, державших в своих руках морскую торговлю с Индией. Таким образом португальцы полностью захватили в свои руки мор-
ские коммуникации на Индийском океане и вокруг Африки. Господство на Южных морях португальцы обеспечивали сетью укрепленных военно-морских баз в наиболее важных стратегических пунктах.
В 1510 был захвачен Гоа в Индии, ставший центром португальской колониальной империи на Востоке, местом пребывания вице-короля. В дальнейшем были захвачены Диу, Даман и Бомбей (Индия), Ормуз (Персия), Малакка (Малайский полуостров), Макао (Китай), китайский полуостров Тайвань, Молуккские острова. Португальцы заставили местных правителей отдавать им по минимальной плате или в виде дани драгоценные пряности.
У португальцев в Индии не хватило сил на полный военный захват страны, как это сделали испанцы в Америке, но ими систематически производилось монопольное присвоение и вывоз наиболее ценных продуктов восточных стран.
Доходы от португальской колониальной империи в Индии и Бразилии шли прежде всего в пользу казны— все наиболее ценные товары были объявлены королевской монополией. Дворянство и чиновники обогащались в качестве представителей королевской власти в колониях.
АНГЛИЙСКАЯ ОСТ-ИНДСКАЯ КОМПАНИЯ
Среди многочисленных торговых компаний, возникших в XVII веке, наибольшее значение имели две: голландская и английская Ост-Индские компании.
Королевскую хартию на монополию торговли с Индией английская Ост-Индская компания получила в 1600 году.
В противоположность голландской компании, созданной под воздействием правительства, английская компания для получения хартии должна была преодолеть сомнения королевы Елизаветы, не желавшей в этот период обострять отношения с Испанией.
Первые собрания инициаторов создания английской Ост-Индской компании состоялись в сентябре 1599 года.
22 сентября собрались лица, подписавшиеся на
путешествие в Ост-Индию. Суммы взносов (паев) по подписке колебались от 100 до 3000 фунтов стерлингов, наиболее распространенными был взнос в 200 ф. ст. В этом собрании участвовал 101 человек. Общая сумма капитала, собранного для начала ост-индской торговли, составила 30.133 ф. ст. 6 ш. 8 п.
Участники этой первой встречи < авантюристов», как в то время было принято называть предпринимателей новой заморской торговли, высказывались за организацию собственной торговли «с Ост-Индиями». При этом они основывали свои планы и претензии на информации об отдельных путешествиях в Индию и к Малайскому архипелагу и о голландской торговле на Востоке.
На общем собрании 24 сентября 1599 года, в котором участвовало 57-человек, было принято решение обратиться к королеве за получением санкции на проект собственной ост-индской торговли. 25 сентября 1599 года была принята петиция королеве от имени участников предприятия. В ней указывалось, что английские купцы, осведомленные об успехах голландцев в их путешествии в Ост-Индию и подготовке к новому путешествию и «движимые... сильным желанием к ускорению развития торговли в. родной стране», решили предпринять собственное путешествие в Ост-Индию и просят удовлетворить их < следующие ходатайства и просьбы».
1. <даровать участникам предприятия наследственную привилегию и признать их образующими компанию;
2. чтобы корабли участников предприятия не были задерживаемы под предлогом несения какой-либо службы;
3. чтобы участники предприятия получили право беспрепятственной отправки иностранной монеты;
4. чтобы была удовлетворена... просьба об освобождении от таможенных сборов на все товары, кото рые должны быть вывезены в продолжение шести поездок.,.».
Однако прошло пятнадцать месяцев, прежде чем новая компания получила королевскую хартию. Эту задержку официальный историограф Ост-Индской компании Брюс объясняет двумя причинами. Во-пер-вых, правительство Елизаветы I ждало результатов переговоров с Испанией и, справедливо считая, что государство, «в котором никогда не заходит солнце», будет видеть в английских проектах новой заморской торговли покушение на свои «исконные» права, оттягивало ответ на петицию лондонских купцов, чтобы не дать испанской стороне лишнего повода для обвинений в преднамеренном осложнении между двумя сторонами. Во-вторых, ни у королевы, ни у ее министров не было полной уверенности в выгодности нового предприятия, а поэтому проект английского купечества долго и тщательно изучался.
Монархия в Англии не учитывала потребностей начавшегося капиталистического развития страны. Ни королева, ни ее министры не могли еще понимать стремления лондонских купцов так, как это сразу же поняли, например, их голландские коллеги. Объективный процесс социально-экономического развития Англии столкнулся, следовательно, со старой политической системой.
Время до утверждения Ост-Индской компании королевской хартией было использовано заинтересованными лицами для подготовки первого плавания к «островам пряностей».
К 8 октября 1600 года была сформирована эскадра для плавания к «Ост-Индиям» в составе четырех кораблей и одного грузового судна. «Мэлис Скёдж» («Бич Зла») водоизмещением в 600 тис расчетом на экипаж в 200 человек (приобретен 4 октября), «Гектор» — 300 тонн и 100 человек, «Эсеншн» — 260 тонн и 80 человек, «Суэн» — 240 теин и 80 человек, грузовое судно — 100 тонн и 40 человек. Общая грузоподъемность эскадры составила 1500 тонн, ее экипаж — 500 человек. Для того времени масштабы немалые, хотя, голландские купцы еще в 1598 году направили в Ост-Индию 22 корабля, а в начале XVII века посылали туда ежегодно 7 кораблей.
Некоторые осложнения вызвал вопрос о кандидатуре руководителя первой экспедиции («адмирала»). Крупные правительственные чиновники и придворные рекомендовали сэра Эдварда Мичелборна. На его кандидатуре особенно настаивал государственный казначей Бакхерст, что ставило лондонских купцов, ожидавших утверждения королевой своих привеле-гий, в весьма щекотливое положение. Тем не менее, на заседании 3 октября 1600 года директора компании отклонили кандидатуру Мичелборна, постановив, что ни один джентльмен (т. е. дворянин) не должен занимать ответственных постов на службе Компании, и просили, чтобы им было позволено решать свои дела с людьми их собственного сословья. Это характерная деталь в отношениях только еще организуемой компании с правящими кругами тюдоровской Англии. Во главе первой ост-индской экспедиции был поставлен Джеймс Ланкастер, человек интересный и, довольно типичной для того времени биографии. Он был торговцем, солдатом и моряком.
Торговал в Португалии, плавал с Рэймондом на Восток, командовал свободными силами английских каперов, французских пиратов и голландских авантюристов в морской войне против Испании.
Долгожданная королевская хартия об утверждении английской Ост-Индской компании последовала 31 декабря 1600 года. Елизавета I «для чести нации, благосостояния ее народа, поощрения ее подданных и в предприятиях, роста мореплавания и прогресса законной торговли» объявила компанию организацией под названием «Губернатор и Компания купцов Лондона, торгующих с Ост-Индиями». Управление делами Компании было сосредоточено в руках Губернатора и 24 членов Комитета, которые должны были избираться ежегодно.
Членам Компании «было разрешено вести торговлю в Ост-Индиях (это означает во всех странах между мысом Доброй Надежды и Магеллановым проливом) в течение 15 лет».
Устанавливалось, что привилегии Компании будут продолжены еще на 15 лет при условии выгодности ост-индской торговли и после соответствующей петиции.
Ост-Индской компании «было разрешено вывозить любые незапрещенные товары из Англии свободно от всех таможенных сборов и пошлин в течение четырех первых путешествий»; «вывозить 3000 фунтов стерлингов в слитках» и «снова вывозить товары, привезенные из Индии, на английских кораблях свободно от уплаты таможенных пошлин». Компания обязана была ввозить в Англию столько валюты, сколько она вывозила.
Компании были дарованы также права на приобретение земель и распоряжение ими, на утверждение и публикацию своих актов, а также местных постановлений (при условии, что они не противоречат законам Англии). Она имела собственную печать.
Привилегии Компании были представлены «полностью и исключительно, и всем другим подданным было запрещено вмешиваться в них... под угрозой конфискации кораблей и товаров, одной половины в пользу королевы, другой — в пользу компании», и тюремного заключения. Только Компания могла давать лицензии на торговлю с «Ост-Индиями» на точно определенных условиях, королева же «обязывалась не даровать такие лицензии... без согласия Компании». Правда, корона оставляла за собою право объявления исключительной привилегии Компании недействительной, если будет установлено, что эта торговля невыгодна для королевства. Причем об этом Компания должна быть предупреждена за два года.
Таким образом, в хартии 1600 года в основном были удовлетворены пожелания инициаторов новой компании, выражение в сентябрьской петиции 1599 года. Ост-Индская компания получила полную монополию на торговлю и захват земель на громадной территории и на достаточно продолжительный срок.
ЭКСПЕДИЦИИ АНГЛИЙСКОЙ ОСТ-ИНДСКОЙ КОМПАНИИ
Долгое время английская Ост-Индская компания испытывала большие финансовые трудности.
13 февраля 1601 года корабли первой экспедиции английской Ост-Индской компании покинули Вул-вич (порт на Темзе, близ Лондона), а 22 апреля, дождавшись благоприятного ветра, вышли в открытое море. В трюмах кораблей находились товары английского производства (сукна, ножевые изделия, стеклянная посуда и др.) и иностранные (ртуть, «московские кожи» и др.) на сумму 6.860 фунтов стерлингов, а также слитки и монета (в основном серебро) на сумму 28.742 ф. ст. Запасено было и значительное количество продовольствия: хлеба на 16 месяцев, муки на 4 месяца, мяса на 17 месяцев, сыра и масла на 20 месяцев, пива, вина и сидра на 20 месяцев.
В составе команды были опытные мореходы, такие как Джеймс Ланкастер, Джон Дэвис — главный лоцман, человек, имевший за плечами три плавания для отыскания «северо-западного прохода» (1585—1587 года) и участие в экспедиции Томаса Кэвендиша (1591—1592 года); Джон Милдтон — вице-адмирал экспедиции, потомственный моряк, и др.
У берегов Бразилии износившееся грузовое судно было расснащено, его команда и груз размещены по остальным четырем судам. При подходе к Южной Африке на всех кораблях вспыхнула цинга, от которой вскоре стали гибнуть люди. Для отдыха и лечения неоднократно делали длительные остановки, хотя это помогало ненадолго.
После всех трудностей более чем тринадцатимесячного пути 5 июня 1602 года четыре корабля Ланкастера прибыли в Ачин (Аче) на Северной Суматре. Ланкастер имел на руках рекомендательные письма королевы Елизаветы к главам тех государств, в порты которых зайдут английские суда.
Одно из таких писем он вручил правителю Аче Ала-уд-дин Риайят-шаху, сопроводив королевское послание подарками, и заключив с ним торговый договор, по которому английским купцам было дозволено осуществлять ввоз и вывоз свободно от уплаты - пошлины, а также основать факторию, персонал которой мог жить там на основании английских законов, в отношениях же с местными жителями должен был подчиняться местным обычаям и законам. Это был первый успех Ост-Индской компании на островах Архипелага.
Нагрузив частично сзои корабли перцем в Аче, Ланкастер поплыл дальше на восток, к Яве. По пути он захватил португальское вооруженное купеческое судно с богатым грузом. В Бантаме англичанам также сопутствовала удача: султан Абдул Кадир дал им привилегии на торговлю и позволил основать факторию (что и было сделано). Он передал также Ланкастеру письмо для королевы, в котором выражал свое удовлетворение началом торгового общения между Англией и его владениями и решение рассматривать испанцев как врагов обеих наций. Тем самым договор о торговле в Бантаме был дополнен определенным политическим если не обязательством, то хотя бы обещанием.
В своих первых, еще скромных акциях английская Ост-Индская компания не ограничивалась лишь получением торговых .привилегий, но пыталась действовать шире, с учетом и торговых, и политических интересов. В данном случае был нанесен удар ненавистной Испании, сопернице на море и в колониальной торговле, лидеру католиков в Европе и «виновнику многих бед» в Англии. Тот факт, что этот намечавшийся союз с далеким яванским государством не имел «продолжения», объясняется не только дальностью расстояния и незнанием друг друга, но и сменой династии в Англии: известна происпанская ориентация Якова I Стюарта.
Приобретя в Бантаме перец и другие пряности, флотилия Ост-Индской компании повернула назад. После долгого и утомительного плавания четыре изрядно потрепанных корабля с весьма поредевшей компанией, но с богато гружеными трюмами вернулись домой — в Эсенш в июне, остальные — в сентябре 1603 года. Первое путешествие «лондонских купцов, торгующих с Ост-Индиями», закончилось с большим успехом. Оно подтвердило возможность и-прибыльность собственной торговли с Востоком морским путем, а тем самым упрочило положение Компании в глазах вкладчиков и обеспечило продолжение ее деятельности. Оно показало уязвимость испанопортугальских торгово-колониальных позиций в бассейне Индийского океана и придало смелости английским «авантюристам».
Руководство Компании проявило осторожность, не организовав второго путешествия до получения результатов первого, хотя это вызвало недовольство королевы, полагавшей, что компания, не предпринимая' никаких действенных мер для продолжения предприятия, пренебрегает условиями королевской хартии, тогда как голландцы ежегодно направляют свои корабли в Ост-Индию и торопятся с расширением своей торговли и своих доходов.
Второе путешествие началось весной 1604 года на тех же четырех кораблях. Адмиралом был назначен Генри Мидлтон. Цена груза была почти в три раза меньше, чем при первом путешествии, 12.302 ф. ст., при этом в основном в звонкой монете (товаров лишь на 1.142 ф. ст. Объясняется это, по-видимому, тем, что первая экспедиция убедилась в отсутствии значительного спроса в жарких восточных странах на товары традиционного английского экспорта — сукна.
Кроме того, из общей суммы, собранной по подписке для второго путешествия (60.450 ф. ст.), большая часть (48.140 ф. ст.) ушла на ремонт кораблей и для закупки припасов и провизии для команды.
Мидлтону было поручено посетить факторию, основанную Ланкастером в Бантаме, и установить торговлю с Островами Пряностей.
Корабли прибыли в Бантам в январю 1605 года, где два корабля встали под погрузку перцем, заготовленном фактористами для покупки; с остальными Генри Мидлтон направился к Островам Пряностей. Его корабли посетили остров Амбоину, острова Тидоре и Тернате (из числа Молуккских островов) и острова Банда. Несмотря на то, что в это время голландцы силами мощного флота под командованием Стевена ван дер Хагена вели войну с португальцами за обладание Островами Пряностей, англичане сумели купить значительное количество гвоздики, мускатного «цвета» и мускатного ореха. 6 октября 1605 года корабли английской компании отправились домой, и в мае 1606 года три из них бросили якоря в Дауне («Суэн» потерпела крушение у африканского берега).
Г. Мидлтон не основал ни одной новой фактории для Компании, но груз, доставленный его кораблями, был выгодно продан. После подсчета прибыли, проведенного для первого и второго путешествий одновременно, она оказалась равной 95 % на каждый пай в 100 ф. ст. Выгодность ост-индской торговли была подтверждена еще раз (даже с учетом потери одного корабля).
НАЧАЛО ОСЛОЖНЕНИЙ АНГЛО-ГОЛЛАНДСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Одним из последствий второго путешествия английской Ост-Индской компании считается начало осложнений в англо-голландских отношениях в «островной Индии» из-за обоюдного стремления утвердиться на Островах Пряностей.
В дальнейшем эти осложнения вылились в кровавую борьбу между двумя колониальными империями.
В XVII веке явственно наметились три основных района столкновения колониальных интересов соперничавших держав: Индия и страны Южных морей, Вест-Индия и Северная Америка. В Индии и Юго-Восточной Азии торговые компании Голландии и Англии выступали в качестве торговых монополистов.
Второе путешествие английской Ост-Индской компании было последним, результатов которого ждали, прежде чем начать новое. После этого Компания стала посылать свои корабли ежегодно.
В 1604 году король Яков I впервые нарушил монополию Ост-Индской компании, дав лицензию на торговлю с Китаем, Японией, Кореей и Камбеем (Индия) сэру Эдварду Мичелборну (тому самому, чья кандидатура на пост адмирала первой экспедиции была отклонена правлением Компании). Мичелборн сумел снарядить два корабля, носивших звучные названия — «Тайгер» («Тигр») и «Тайгерэ Велп» («Детеныш тигра»), которые отправились под командованием Джона Дэвиса на восток Китая, а тем более Японии, корабли не достигли, ограничившись посещением Архипелага, и вернулись летом 1606 года, не принеся прибыли своему владельцу.
Третье путешествие Компании, начавшееся в марте 1607 года, известно как одно из самых прибыльных; оно принесло подписчикам 234 % на пай. Так, например, самое маленькое судно из трех находившихся под командованием «адмирала» экспедиции Вильяма Килинга — «Консент» (150 тонн, капитан Дэвид Мидлтон) закупило на острове Амбоина гвоздику на сумму 2.948 ф. ст. 15 шил., при продаже в Англии было получено 36.287 ф. ст.
С третьим путешествием связана первая попытка английской Ост-Индской компании получить привилегии в Империи Великих Моголов. Капитану «Гектора» Вильяму Гаукинсу (Хокинзу) было поручено дсюиться при дворе падишаха разрешения на свободный доступ английских кораблей в Сурат, беспрепятственную торговлю там и права создать факторию.
Несмотря на хороший прием, оказанный Гаукинсу в Агре, куда он прибыл в апреле 1609 года, его миссия не увенчалась успехом из-за противодействия гуджаратского купечества и ряда влиятельных государственных чиновников, справедливо видевших в англичанах конкурентов и всевозможных виновников обострения отношений с португальцами, которые играли большую роль в торговле на Индийском океане.
Позиция гуджаратских купцов объясняется следующим. Индийские ремесленники-ткачи обеспечивали хлопчатобумажными тканями, по словам французского путешественника Ф. Пирара, все население «от мысла Доброй Надежды и до Китая». Торговлю же этими тканями осуществляли, главным образом, купцы из Гуджарата; их суда плавали в Сиам и Малакку, на Яву и Сулавеси, на Сумарту и Молукки, в Красное море и Персидский залив. Основные торговые пути связывали порты Гуджарата с портами Красного моря, с Ормузом и Аче, где индийские ткани находили наиболее широкий сбыт.
Купцы Ост-Индской компании уже после первых плаваний поняли, что выгоднее заниматься посреднической торговлей, скупая ткани в Индии, продавая их на островах Архипелага, а уж затем приобретая пряности для европейского рынка. Это посредничество англичан и вызвало протест и беспокойство гуджаратских торговцев.
После того, как «Гектор» ушел в Сурат, Килинг с двумя кораблями продолжал путь к Бантаму. Затем «Дрэгон» (капитан В. Килинг) и «Консент» (капитан Д. Мидлтон) торговали в разное время на Мо-лукках и островах Банда, где англичане убедились в значительном усилении влияния голландцев. Корабль Мидлтона вернулся в Англию в декабре 1608 года отправился из Сурата на юг. В результате все корабли Килинга прибыли домой в разное время.
За это время успело кончиться гибелью обоих кораблей четвертое плавание, а в 1609 году Дэвид Мидлтон возглавил пятое плавание на одном судне «Экспедишн» (к Яве и островам Банда). В 1610 году по прибытии на Банданейру английский капитан «получил приказ» от голландского губернатора: удалиться.
Обе стороны были на грани вооруженного столкновения, но Мидлтон сумел получить большой груз на другом острове и даже оставить там двух агентов для дальнейших закупок. Так как третье и пятое путешествия финансировались вместе, а содержимое трюма «Экспедишн» не обмануло ожидания директоров Компании, прибыль пятой попытки английских ост-индских предпринимателей составила тоже 234 %. Плавания 1607 и 1609 годов были самыми прибыльными из ранних предприятий Компании.
Первые успехи английской Ост-Индской компании побудили некоторых купцов и кораблевладельцев сделать попытки торговать в бассейне Индийского океана в обход монопольных прав Компании, в документах которой эти люди назывались «частными торговцами». Яков I, нуждавшийся в пополнении своей казны, также пошел на нарушение хартии, данной Компании 31 декабря 1600 года.
Беспокойство их усилилось в связи с фактами обострения отношения с голландцами в ост-индской торговле — Компания почувствовала, что ей не хватает постоянной и твердой поддержки своего правительства, чем пользовалась ее голландская соперница. Первая неудачная попытка утвердиться в Индии тоже наводила на мысль о необходимости чувствовать себя тверже в Индийском океане. Все это и вызвало обращение Ост-Индской компании к королю с просьбой о возобновлении хартии (хотя пятнадцать лет еще не прошло).
Хартия Якова I была получена 31 мая 1609 года. В ней повторялась хартия Елизаветы I, но вместо ограничения монопольных прав Компании пятнадцатью годами ей было дано право, полное и исключительное, на торговлю с «Ост-Индиями» навсегда. Всем иным лицам запрещалось торговать в пределах районов деятельности Компании, кроме как по лицензии, полученной от самой Компании и за ее печатью. Компания могла быть лишена своих привилегий, если ее торговля будет признана невыгодной для королевства, о чем руководство Компании должно быть предупреждено за 3 года.
КОЛОНИАЛЬНАЯ СИСТЕМА ГОЛЛАНДИИ
Голландия к XVII веку превратилась в самую сильную торговую державу Европы. Ее торговый флот оставлял далеко позади все остальные европейские флоты (15 тысяч судов из 25 тысяч на всю Европу). ; ,
Голландия стала посредницей между Северной и Южной Европой. Уже в середине XVI века Амстердам являлся центром торговли. Первенствующее значение для Голландии имела торговля с Балтикой, где голландцы занимали господствующее положение: около двух третей всех судов, прошедших за 1578— 1657 года через Зунд, принадлежало им.
Особенно большое значение имела хлебная торговля. Амстердам уже с XV века сосредоточил ее у себя, а к середине XVII века он превратился в крупнейший хлебный рынок в Европе. Вывоз прибалтийского хлеба не только давал огромные прибыли амстердамскому купечеству, но открывал ему порты в Португалии и Испании, т. к. даже во время войны испанское правительство не могло прекратить подвоз хлеба.
Голландцы везли хлеб в Средиземное море, в Ливорно и Геную. В 1597-году более 400 голландских кораблей прошло Гибралтар.
Из Балтики везли железо, судостроительный лес, воск. Почти все колониальные товары, все рейнское и французское вино, отправляемое на восток через Зунд, Шло на голландских кораблях. В первой половине XVII века большая часть внешней торговли Франции находилась в руках голландских купцов. Голландия, владея устьем Рейна, господствовала над торговлей западной Германии. Неудачная попытка найти северный путь в Индию привела голландцев в Белое море, по которому начали поддерживаться оживленные торговые связи с Москвой. Нередко русские меха и воск шли из Белого моря на голландском корабле прямо в Италию.
Голландия унаследовала колониальную торговлю разореного Антверпена. Эмигрировавшие туда купцы принесли с собой не только капитал, но и опыт колониальной торговли, хорошие деловые связи с Испанией и Португалией, но Амстердам превзошел Антверпен — его суда добрались до колониальных стран, сделав тем самым ненужной посредническую роль Лиссабона в колониальной торговле.
Уже к концу XVI века, несмотря на войну с Испанией, торговля Голландии настолько развилась, что возникают планы завязать непосредственные торговые сношения с Ост-Индией и освободиться от португальского посредничества. Толчком к их осуществлению послужил арест голландских кораблей, находившихся в испанских и португальских гаванях в 1585 году.
Корабли были скоро освобождены, так как, несмотря на войну, Испания и Португалия продолжали вести торговлю с Нидерландами, чтобы закупать хлеб и сбывать привозимые из Индии пряности. Однако с того времени голландцы пытаются сделать повторение подобных фактов невозможным и организуют несколько экспедиций в Северный Ледовитый океан, чтобы самим найти путь в Индию вокруг Азии. Но голландцы не продвинулись дальше Новой Земли и острова Вайгача, но они тщательно, под руководством Вильгельма Баренца, исследовали эти моря и дали ряду пунктов названия, сохранившиеся до сих пор.
Огромные результаты дала снаряженная амстердамскими купцами экспедиция в Индию по уже известному пути вокруг Африки. Много голландских моряков плавало раньше на португальских кораблях в Индию. Путь туда был, таким образом, знаком голландцам. Экспедиция вернулась в 1597 году и привезла индийские товары.
После этого каждый год образуются компании для отправки кораблей в Индию, а в 1602 году все эти компании сливаются в одну Ост-Индскую компанию. Компания была учреждена всего на 21 год. Она довольно долго сохраняла характер объединения отдельных компаний. Она делилась на шесть местных палат (камер). Каждая из них охватывала известный район Нидерландов и распоряжалась в пределах этого района. Делами компании управляло общее собрание депутатов от палат, директора — всего 60 человек.
Капитал компании складывался из «акций» (самый термин «акция», что значит пай, голландского происхождения. Акционер — пайщик. Этот термин встречается впервые в 1610 году). В конце XVII века акции Ост-Индской компании принадлежали 550— 600 акционерам. Но обладание акцией еще не давало права на участие в управлении делами компании. Простые акционеры имели право только на дивиденд, который первоначально выдавался товарами лишь с 1699 года — деньгами. Ведали делами компании только главные участники.
Компания выдвигала принцип строжайшей монополии в качестве необходимого условия успеха в борьбе с такими опасными соперниками, как англичане и их Ост-Индская компания. За 200 лет существования компании акционерам выплачивалось в среднем в год по 18 % дивидента. Руководители компании, получали несравненно более высокие доходы, иногда доходившие до 100 % и выше. Руководители компании никому не давали никаких отчетов. Могли проводить выгодные для компании мероприятия, так как большая часть директоров компании входила в правительство Голландии.
Ост-Индская компания пользовалась монополией торговли по всему Индийскому и Великому океанам. Она подобно суверенному государству от имени генеральных штатов заключала договоры и союзы, держала войска, чеканила монету, имела крепости, свой суд и свою администрацию. Торговая деятельность компании сводилась к истощению естественных богатств тропических стран. Главной ареной ее деятельности были Зондские и Молуккские .острова, из которых она изгнала португальцев.
Иногда продавали просто награбленный товар. Часть товаров компания получала в виде дани от местных правителей. Обычно между компанией и местными правителями заключался договор, на основании которого население обязано было поставлять компании продукты по определенной цене. Эта цена устанавливалась компанией совершенно произвольно. Компания редко платила деньгами, а обычно това-
рами, иногда никуда негодными и часто совершенно ненужными для туземцев.
Компания приобретала рис, перец, сахар, кожу, кофе, корицу. Она стремилась сохранить полную монополию на наиболее ценные экзотические пряности— мускатный цвет, мускатный орех и гвоздичное дерево. Для того чтобы туземцы не могли сбывать эти пряности кому-нибудь на стороне, компания истребила леса мускатного ореха и насаждения гвоздичного дерева на всех островах, кроме одного острова для мускатного .ореха и небольшого архипелага для гвоздичного дерева. Чтобы избежать падения цен, компания сжигала горы ценнейших продуктов.
Из всех европейцев одни только голландцы вели торговлю с Японией, но тут они должны были подчиняться режиму ограничений, введенному японским правительством.
Голландия, где колониальная система впервые получила полное развитие, уже в 1648 году достигла высшей точки своего торгового могущества. Историк Голландии Гюлих, писал: «В ее (Голландии) почти безраздельном владении находились ост-индская торговля и торговые сношения между европейским юго-западом и северо-востоком.' Ее рыбные ловли, судоходство, мануфактуры не имели себе равных ни в какой другой стране. Капиталы этой республики были, быть может, значительнее, чем совокупность капиталов всей остальной Европы»...
Колониальные предприятия голландцев не ограничивались только Востоком. В 1621 году была основана Вест-Индская компания для торговли и колонизации Америки и западного побережья Африки. Она преследовала также и цели расстройства испанской торговли и нападения на колонии Испании. Но захваты голландцев в Южной Америке были менее значительны, чем на Востоке; им не удалось прочно и надолго утвердиться в Бразилии, зато они захватили несколько небольших островов в Карибском море (Кюрасао, ставший скоро центром работорговли) и утвердились в Суринаме. Несколько колоний было основано в Северной Америке (Новый Амстердам, на месте нынешнего Нью-Йорка). Наконец, в Африке им удалось вытеснить португальцев из нескольких пунктов и положить начало колонизации Капской земли (1648 год).
Началом великой драмы захвата Западного полушария европейцами было завоевание англичанами и французами Канады.
Первые английские и французские колонисты Северной Америки встретили здесь независимое коренное население индейцев, еще незнакомое с господством европейцев.
Первые попытки колониального захвата страны делает Франция. В 1535 году Жак Картье объявляет Канаду владением французского короля. В 1540 году Робервиль получает титул вице-короля Канады, Ньюфаундленда, Лабрадора и прилегающих областей. В это время в Канаде было всего около 200 францу-зов-колонистов. Генрих VI в 1600 году предоставил «компании Канады и Акадии» исключительное право основывать поселения и вести торговлю в бассейне реки св. Лаврентия. В 1608 году основывается город Квебек, центр торговли мехами. В 1628 году «компания 100 участников» получает широкие торговые привилегии взамен обязательства ежегодно доставлять в Канаду 200—300 рабочих различных профессий и содержать их здесь в течение трех лет.
В XVII веке французы исследовали громадные пространства Северной Америки, всю область на юг от Великих озер, вплоть до Мексиканского залива. В 1682 году Робер де ла Саль объявил бассейн реки Миссисипи французским владением, назвав эту область Луизианой (в честь короля Людовика XIV).
В 1606 году Яков I предоставил право собственности на землю и право на основание поселений в Северной Америке к северу от 40-й параллели Плимутской компании (ее пайщиками были купцы города Бристоля и Плимута), а к югу от этой параллели (в области, названной еще Рэли — Виргинией) — Лондонской компании. Первая партия переселенцев Лондонской компании была высажена в 1607 году. Этим было положено основание колонии Виргинии.
В качестве рабов в английские колонии ввозились в XVII веке вначале англичане, продавшие себя или обращенные в рабство (преступники, пленники гражданской войны середины XVII века), а позднее негры из Африки.
Борьба с голландцами, основавшими в 1626 году поселение Новый Амстердам (современный Нью-Йорк) и пытавшимися закрепить за собой область, названную Новыми Нидерландами, закончилась тем, что в 1664 году англичане захватили голландские владения.
Начавшись в Джеймстауне в 1606 году и в Квебеке в 1608 году, процесс подчинения англичанами и французами огромной территории от Мексики до Аляски был очень длительным и закончился лишь в последней четверти XIX века.
Подобно испанцам и португальцам на юге английские и французские завоеватели и колонизаторы исходили из теории, что американские индейцы не имеют законного права на землю, на которой они живут, и что ее можно у них отнять. Северные конкистадоры иногда делали вид, что они «покупают» землю у индейцев, вроде того как Уильям Пенн в 1670 году «купил» Пенсильванию, а Питер Минюйт в 1626 году «купил» остров Манхэттен за несколько побрякушек стоимостью в 24 доллара. О последней сделке Лос-синг пишет: «За территорию примерно в 42 тысячи акров голландцы уплатили не слишком дорого».
Захватчики заключили также с индейцами договоры, но все эти были лишь уловки, к которым они прибегали, осуществляя свою основную цель — любыми способоми захватить у индейцев землю.
Опыт с самого начала показал колонизаторам, что им не удастся обратить индейцев в рабов и заставить их работать на плантациях Юга или в зарождающейся промышленности Севера; поэтому они стали проводить в колониях, особенно к югу от реки Св. Лаврентия, политику поголовного изгнания индейцев. Их лозунгом стало: «Дикари должны уйти». Руфь Бенедикт пишет: «Англичане (и французы) хотели получить земли индейцев, но без самих индейцев. Первые королевские дарственные грамоты на землю в Новом Свете даже не содержали упоминания о коренном населении, жившем на этой земле, словно речь шла о совершенно необитаемых пространствах. Поселенцы всячески старались как можно скорее создать такое приятное для себя положение».
В североамериканских колониях преследование индейцев носило особенно жестокий и заранее рассчи-тайный характер. Оно велось под лозунгом, который сформулировал впоследствии умиротворитель» западных окраин генерал Фил Шеридан: «Хорош только мертвый индеец». Даже в 1894 году Макензи говорил, что «на Западе американец готов застрелить индейца по самому пустячному поводу с такой же легкостью, как он застрелил бы оленя».
В первое время индейцы, жившие небольшими поселениями на Атлантическом побережье, не понимали, какое роковое значение для них будет иметь це-
почка французских и английских (а также голландских и шведских) поселений, протянувшаяся^ от Джорджии до реки Св. Лаврентия. Сначала индейцы здесь, как и на всем Западном полушарии оказали странным белым пришельцам из-за океана дружественную встречу. Колонии в Массачусетсе и Джеймстауне погибли бы в первые дни, если бы им не помогали индейские племена. Только впоследствии, изведав грабеж, обман и насилие, индейцы стали защищать себя и свои жилища.
Основу хозяйства североамериканских колоний составляло земледелие.
ПРОДУКЦИЯ КОЛОНИЙ
В эпоху создания колониальных империй Европа открыла для себя множество новых продуктов. Среди них — три новых тонизирующих напитка: шоколад, чай, кофе. Эти напитки были заимствованы из заморских стран: кофе — арабский (а поначалу эфиопский), чай китайский, шоколад — мексиканский.
Шоколад пришел в Испанию около 1520 года из Мексики, Новой Испании. Инициатором употребления шоколада в Париже был кардинал Ришелье. В то время шоколад рассматривался не только как пищевой продукт, но и как лекарство. Современник сообщал: «Я слышал, что кардинал пользовался шоколадом, дабы умерить болезнь своей селезенки, и что секрет этот он узнал от испанских монахинь, которые привезли его во Францию».
Чай прибыл в Европу из Китая, где его употребление распространилось за десять веков до этого. Ранние листочки чайного дерева давали императорский чай, который, ценился тем выше, чем мельче лист. Листья сушили на огне (зеленый чай) или на солнце (черный чай). Черный и зеленый чай китайские крестьяне свертывали вручную и упаковывали в большие ящики, проложенные свинцом или оловом.
В Европу был ввезен чайный лист, чайники, фарфоровые чашки. Вкус к этому экзотическому напитку европейцы узнали в Индии, где употребление чая было распространено. Первый груз чая прибыл в Амстердам в 1610 году по инициативе голландской Ост-Индской компании. В Англию чай пришел при посредстве голландцев.
Кофе был широко распространен в Турецкой империи. Именно в мусульманских странах встречали европейские путешественники кофе. Пьетро делла Валле писал в 1615 году: «У турок есть также другое питье, оно черного цвета и летом оно освежает, а в то же время зимой оно очень сильно согревает, не меняясь однако в сущности и оставаясь всегда одним и тем же напитком, каковой поглощают горячим... Пьют его долгими глотками, не во время еды, но после нее, как своего рода сладость, дабы продлить в свое удовольствие беседу в кругу друзей.
У них не бывает ни одного сборища, где бы его не пили. Для этого специально поддерживается большой огонь, возле которого в постоянной готовности держат маленькие фарфоровые мисочки, наполненные этой смесью, и когда она достаточно горяча, то люди, которые приставлены к этой работе, разносят эти мисочки всему обществу, сколь только можно горячими. А также дают каждому из присутствующих несколько семечек дыни, дабы жевать во время ожидания. И с такими семечками и с этим питьем, которое они называют кофе, они развлекаются, беседуя иной раз по семь-восемь часов подряд».
В Венецию кофе пришел около 1615 года. В 1644 году купец де Ла Рок доставил первые кофейные зерна в Марсель (эти даты относятся к первому появлению зерен, а не к началу успеху напитка, который пришел позднее).
Табак пришел в Европу из Нового Света. Прибыв
2 ноября 1494 года на Кубу, Колумб заметил туземцев, куривших свернутые табачные листья. Долгое время табак находился в европейских ботанических садах в качестве декоративного растения. Одно время табак в Европе считали лекарственным растением. Посол Жан Нико послал в 1560 году Екатерине Медичи нюхательный табак как средство от мигрени, следуя в этом отношении португальским традициям. Андре Теве, ввезший табак во Францию, уверял, что туземцы пользуются табаком для удаления «излишней мозговой жидкости».
С 1588 года табак выращивался в Испании. В скором времени он быстро распространился во Франции, в Англии, в Италии, на Балканах. Табак обладал высокой адаптативной способностью и на новом месте быстро обеспечивал высокий урожай.
Сахарный тростник — уроженец берегов Бенгалии. Его долго выращивали для извлечения из него сахарного сока, а потом — сахара, который в те времена рассматривался как лекарственное средство. Он фигурировал в записях иранских врачей в качестве лекарства. В VIII веке тростник ввезли в Китай,, где он быстро акклиматизировался. В XVII веке голландская Ост-Индская компания организовала экспорт в Европу китайского и тайваньского сахара.
В эпоху создания колониальных империй существовала поговорка: «Дорого, как перец». Пряности были новым видом роскоши. С того момента, как голландцы достигли Индийского океана и Индонезии, они старались сохранить монополию на перец и пряности.
БОРЬБА ЗА КОЛОНИИ
Правительства Англии, Франции и Голландии широко пользовались услугами пиратов. В 1621 году было основана голландская Вест-Индская компания, деятельность которой носила главным образом пиратский характер. За свое недолгое существование (1621—1674 года) компания захватила около 500 испанских кораблей. Эта компания пыталась, начиная с 1637 года, отнять у Португалии Бразилию. Но в Бразилии голландских завоевателей постигла неудача. Они были изгнаны; последний укрепленный пункт голландцев — Ресиф — сдался в 1654 году.
Португальцам удалось, снарядив флот, отбить в голландцев и вернуть под власть Португалии в 1648 году также африканские колонии Анголу и остров Сан-Томе, откуда в Бразилию вывозились негры-рабы.
Постепенно на заброшенных испанцами островах Вест-Индии возникают колониальные-владения отдельных стран. Англичане обосновываются на Бермудских островах в 1609 году, а в период с 1614 по 1635 год занимают остров св. Христофора, Барбадос, Невис, Тортуга, Антигуа и Провиденс; в 1655 года Кромвель снаряжает экспедицию, которая завоевывает Ямайку. Голландцы в 1667 году занимают Суринам (Гвиана). Французы захватывают часть острова Эспаньола (Сан-Доминго), Гваделупу, Мартинику, а также обосновываются на северо-восточном берегу Южной Америки — во Французской Гвиане.
Стремясь к захвату земель, рынков и богатств Западного полушария, колониальные державы не ограничивались контрабандой и торговыми войнами. Одним из их излюбленных методов борьбы было также пиратство. Корабли одной стороны задерживали корабли другой, захватывали ценные грузы и подвергали команду и пассажиров самому жестокому насилию. Иногда пираты нападали на порты в колониях соперничающей страны, грабили и жгли их; убивали жителей. В XVI, XVII и XVIII веках в испанских и португальских колониях таким образом были разгромлены десятки городов, в том числе Портобелло, Панама, Гавана, Вальпарайсо, Картахена, Маракайбо, Пуэрто Карабелло, Байя, Пернамбуко, Вера-Крус, Каллао и многие другие. Многие пираты действовали на собственный страх и риск, не получая специальных полномочий от своих правительств; но наиболее удачливые из них пользовались в своих странах почетом и действовали с полного одобрения и поощрения своих монархов.
Одним из главных объектов набегов для пиратов всех мастей была Испания, а основным районом операций против нее было Карибское, или «Испанское», море. Непосредственной целью пиратов было отнимать у испанцев награбленное ими в колониях золото и серебро, которое они в больших количествах перебрасывали на своих кораблях через Атлантический океан. Конечной же целью пиратской деятельности был полный разгром Испании. Крупные пиратские набеги начались во второй половине XVI века и продолжались с большей или меньшей интенсивностью двести лет. Эти набеги стали особенно чувствительными для Испании, с тех пор как она потеряла свою знаменитую «Армаду» у берегов Ирландии в 1588 году. Эта катастрофа навсегда подорвала морское могущество Испании и превратила Англию во владьгаи-цу Морей.
Пираты нападали иногда на португальские корабли, направлявшиеся из Бразилии на родину, но обычно эти корабли не представляли собой такой богатой добычи, как груженные золотом и серебром испанские галеоны. Пираты действовали так успешно, что, по словам Кроу, «из 2421 корабля, направившегося в царствование Карла V из Испании в Новый Свет, в Испанию вернулось только 1748. Остальные 673 корабля либо попали в руки пиратов, либо погибли во время штормов. Даже после того, как в 1561 году была введена система конвоирования, одни только голландцы за 13 лет, с 1623 до 1636 года захватили около 550 испанских кораблей».
Первое место среди знаменитых английских пиратов и работорговцев принадлежит сэру Фрэнсису Дрейку. За успешные пиратские набеги королева Елизавета наградила его дворянским титулом. В одном набеге на Панаму Дрейк захватил там золото, копившееся целый год для отправки в Испанию; это был самый прибыльный пиратский набег в истории. За одно «знаменитое» кругосветное плавание Дрейк награбил ценностей на 600 тысяч фунтов стерлингов при затратах всего 5 тысяч фунтов стерлингов.
С Дрейком состязались в славе такие видные пираты, как Джон Хоукинс, сэр Уолтер Рейли, сэр Генри Морган, капитан Кидд, Томас Кавендиш и множество других. Начиная с 1565 года английские пираты «подпаливали бороду испанскому королю», то есть грабили города в испанских колониях и испанские суда во всех морях и океанах, независимо от того, находилась ли Англия в это время в состоянии войны или мира с Испанией.
Подсчитано, что в царствование королевы Елизаветы английские пираты принесли своей стране доход в 12 миллионов фунтов стерлингов — огромная сумма по тем временам. Английский пиратский флот, действовавший в Карибском море, послужил основой военно-морского флота Великобритании. Во время своих набегов пираты захватили многие Вест-Индские острова — Багамские, Барбадос, Ямайку и использовали их как базы для своих набегов. Серьезными соперниками англичан были французские и голландские пираты. Французы захватили западную часть испанского острова Санто-Доминго (Гаити), где впоследствии образовалась французская колония Гаити. Право французов на Маритинику и Гваделупу также основано на том, что на этих островах высадились и обосновались французские пираты. Одним из самых свирепых французских пиратов был Л’Олон-нуа.
Отчаянными были и голландские пираты. Они нападали главным образом на португальские суда и пытались даже захватить Бразилию. В числе известнейших голландских пиратов можно назвать Прета Хейна и Эдварда Мансвельда. Однако ни Франция, ни Голландия не завоевывали славу руками своих пиратов и не воздавали им таких почестей, как Англия. Вешали ли в Англии пирата на рее или награждали дворянским титулом — зависело главным образом от того, делился ли он своей добычей с королем.
УПРАВЛЕНИЕ КОЛОНИЯМИ
В методах колонизаторской деятельности различных государств имелось одно существенное различие: Испания и Португалия приступили к захвату Нового Света под непосредственным руководством короля и церкви; государства же Северной Европы — Англия, Франция, Голландия и Швеция — начали эксплуатировать свои колонии с помощью акционерных компаний. Таких компаний было много, в том числе Лондонская компания, Плимутская компания, голландская Ост-Индская компания, английская Ост-Индская компания, компания Новой Ф^йЦйй ' и др. Эта система отражала более высокий’- уровень развития торгового капитала в странах Северной Европы по сравнению с Испанией и Португалией. Лишь впоследствии английские и другие колонии в Северной Америке стали колониями короны.
Короли Испании и Португалии рассматривали огромные колонии своих стран как свои личные владения, которыми они могут распоряжаться по собственному усмотрению. Точка зрения королей Франции и Англии не слишком отличалась от их точки зрения. Вильгуса и д’Эка писал: «Как испанские, так и португальские короли были в своих владениях собственниками земли и воды и всего, что находилось в воздухе, в воде, и на земле. Они имели право брать себе все, что им хотелось и отдавать все то, что им не было нужно».
Свой аппарат управления колониями они соответственно построили так, чтобы он охранял это неограниченное право собственности.
Испанскими колониями управляли самодержавные вице-короли, назначавшиеся королем. Когда эта система получила полное развитие, таких вице-королей было четыре: в Новой Испании, образованной в 1535 году и включавшей Мексику, Центральную Америку и Вест-Индию; в Перу, образованном в 1544 году в составе Перу и Чили; в Новой Гранаде, образованной в 1718 году и включавшей Колумбию, Венесуэлу и Эквадор; в Ла-Плате, образованной в 1776 году и охватывающей Аргентину, Уругвай, Парагвай и Боливию. Было создано также четыре полуавтономных генерал-губернаторства: Гватемала, Венесуэла, Куба и Чили. Вице-королевства делились сначала на тридцать провинций, высшими органами власти в которых были «аудиенсии», а затем, при увеличении числа провинций,— <интенденсии». Это были судебные, совещательные и административные инстанции, и все должностные лица в них назначались сверху, волей высшей власти.
Считалось, что вице-короли действуют под контролем Совета по делам Индии, пребывавшего в Испании. Но находясь за много тысяч миль от родины, вице-короли превращались в деспотов и.почти не считались с испанским законодательством о колониях, которое было создано для того, чтобы ограничить их свободу. Чтобы устранить опасность появления в колониях соперников, король обычно ограничивал срок пребывания там вице-королей — пятью годами; кроме того, он окружал вице-королей сетью шпионов, доносивших ему о их деятельности. Вице-короли стремились за свое короткое существование в колониях скопить как можно большее состояние, и обычно это им удавалось. Поэтому их правление характеризовалось разгулом взяточничества и коррупции во всевозможных формах.
Демократическим звеном испанского колониального аппарата были «кабильдо», или городские советы. Вначале члены «кабильдо», обычно крупные землевладельцы, служители церкви и т. п., назначались вице-королями, а когда какой-нибудь член «кабиль-до» выходил в отставку, он имел право назначить себе преемника. Часто места в совете продавались тем, кто дороже заплатит. Продавались и должности шерифов, секретарей городских и окружных управлений, нотариусов, и другие крупные посты в колониальной администрации, и это давало испанскому королю большие доходы.
В огромной Бразилии, которая была колонией Португалии, в основе политического устройства в значительной мере лежал тот же принцип деспотичной власти. Вначале, в 1534 году, страна была разделена на 13 капитаний; но эта система оказалась неудачной и потому в 1549 году полномочия донатарио (представителя знати) были урезаны, и в 1572—1577 годах огромная колония была разделена на Северную и Южную Бразилию. Но так как и это устройство себя не оправдало, то в 1645 году колония была вновь объединена и в течение некоторого времени управлялась как княжество.
В конце концов вся Бразилия была по испанскому образцу отдана под власть вице-короля. Существовавшие в Бразилии городские советы были менее демократичны, чем городские советы в Испанской Америке. Португальская знать и бразильские землевладельцы, самым крупным из которых был сам король, прочно удерживали власть; они хорошо организовались для обеспечения своих интересов.
Франция и Голландия в своих североамериканских колониях насаждали по существу такую же политическую систему, как и Испания и Португалия. Губернаторы Канады и Новых Нидерландов, назначавшиеся королями Англии и Голландии, правили самодержавно. Д. Дж. Крейтон пишет: «Французский губернатор по традиции назначался из числа виднейших представителей местной знати... Кольбер и его колониальные чиновники представляли себе удел новых колонистов очень просто. Им надлежало участвовать в образовании колониального общества, возможно более похожего на общество сельской Франции. Сеньоры присягали на верность своему суверену и по его приказу являлись к нему на военную службу».
О природе режима, который Голландия пыталась создать на территории нынешнего штата Нью-Йорк в XVII веке, до того как эта колония перешла к англичанам, говорит характерное описание жизни крупных голландских землевладельцев в долине реки Гудзон, принадлежащее перу Густава Майерса: «Патроны окружали себя пышностью и внушали трепет окружающим. Подобно маленьким монархам каждый из них имел свой флаг и герб; для обороны своих владений они создавали крепости, вооруженные пушками; гарнизоны этих крепостей составляли наемники. Колонисты были лишь покорными вассалами патрона и обязаны были приносить ему присягу на верность и службу».
Во многих колониях, расположенных вдоль побережья Атлантического океана, на территории теперешних Соединенных Штатов и Канады, Англия в основном проводила такую же политику, какой следовали в своих колониях Испания, Португалия, Франция и Голландия, правда с некоторыми поправками, которые можно было объяснить большим развитием экономики в Англии. Англия управляла своими колониями через обладавшее неограниченной властью министерство торговли и плантаций. На протяжении всего колониального периода истории Соединенных Штатов, с 1600 до 1776 года английские короли почти безо всяких ограничений со стороны парламента самовластно назначили губернаторов для управления колониями.
Повсюду в американских колониях Англии в провинциальных собраниях господствовали землевладельцы и купцы; некоторые землевладельцы сохраняли за собой места в собраниях даже без выборов, получая их по наследству вместе с поместьями. Городские же и сельские советы в английских колониях были гораздо демократичнее провинциальных собраний, хотя и здесь существовали различные имущественные цензы, ограничивавшие избирательное право. Эти зачатки местной демократии проявились особенно наглядно в Новой Англии, где основу сельского хозяйства составляли не крупные плантации, а мелкие фермы.
ФОРМЫ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ В КОЛОНИЯХ
На протяжении всего долгого периода завоевания колонизаторы всюду сразу же делили между собой земли и живших на ней людей, они обычно обращали в рабство. Повсюду в- Западном полушарии знати и купцам, военным авантюристам, духовенству раздавались огромные поместья. Родилась система латифундий — огромных поместий.
Проводя такую политику, испанские короли щедро раздавали земли, украденные у индейцев, и за каждую такую операцию получали крупную взятку; кроме того, огромные участки земли они оставляли себе. Особенно они держались за богатые золотые и серебряные рудники, взимая в свою пользу сначала 50, а позже 10 процентов всей добычи.
Кортесу были пожалованы 22 города, 64 тысячи квадратных километров земли и 115 тысяч индейцев в качестве вассалов. Цисарро получил также обширные владения, 100 тысяч индейцев и в придачу титул маркиза де ла Конкиста. Другим руководителям конкистадоров, тоже были пожалованы титулы и поместья размером от 13 тысяч до 26 тысяч квадратных километров с наибольшим числом рабов для работы в этих поместьях.
На карте Южной Америки 1534 года все обширные испанские владения даже были разделены на пять огромных пожалованных поместий. На карте не указано, кто получил первое поместье — Новую Андалузию. Второе — Новая Кастилия, занимавшая около четверти всей Южной Америки,— досталось Франсиско Писарро; третье — Новое Толедо — было пожаловано Диего де Альмагро; четвертое — Рио-де-ла-Пла-та — принадлежало Педро де Мендоса; и, наконец, пятое, в которое входили южная часть Аргентины и Чили, было передано крупному немецкому банкирскому дому Фуггеров. -
Так испанские короли делили колонии Испании и создали прослойку богатых землевладельцев. Таким образом были разделены Вест-Индия, Мексика, Перу и другие обширные территории. В 1580 году огромная территория Рио-де-ла-Платы — Аргентина, Уругвай, Парагвай и южная часть Бразилии — была разделена между 64 крупными землевладельцами. Подобным же образом было разделено и Чили, по крайней мере та часть его, которую испанцы сумели вырвать у упорно сражавшихся арауканцев.
Многие поместья в испанских колониях даже не были по-настоящему измерены; они были так велики, что никто точно не знал, где они начинаются и где кончаются. Не знали этого даже их собственники, и это часто приводило к вооруженным пограничным столкновениям между землевладельцами.
Во время этого захвата земель в колониальный период огромная доля досталась католической церкви. Захватывая земли индейцев в Мексике и Перу, испанцы пытались доказать, что они лишь сохраняют и развивают старые системы землевладения, существовавшие у ацтеков и инков. Очень часто конски-стадоры придавали своим захватам видимость законности, женясь на индейских «принцессах».
Землевладельцы жили, как короли: своя плантация была для них и домом, и крепостью, и церковью, и школой, и больницей, и гаремом. В 1534 году Бразилия была разделена на 13 капитаний. Каждое такое огромное поместье, пожалованное представителю знати — донатарио, как их называли,— тянулось более чем на триста километров вдоль побережья Атлантического океана, а в глубину доходило до довольно неопределенной демаркационной линии между португальскими и испанскими колониями.
Когда, в 1549 году политические права донатарио были урезаны в интересах создания более централизованной системы, донатарио все же сумели сохранить власть над своими землями. Позднее в середине
XVII века, эти огромные поместья были разделены на имения меньших размеров; в таких имениях было легче хозяйствовать, хотя они были еще очень велики. При этом первоначальные донатарио получили компенсацию землей и деньгами. Имение одного земле-, владельца по площади было больше всей Португалии. В районе Амазонки одна семья имела поместье, которое по площади равнялось Англии, Шотландии и Ирландии, вместе взятым. Для размеров землевладения в Бразилии характерно, например, что в конце
XVIII века в такой крупной области, как Рио-Гранде-до-Сул, было 539 землевладельцев, имевших от 7300 до 36 500 гектаров земли.
Голландцы в своих колониях по реке Гудзон в основном проводили ту же политику. Они создавали целый ряд крупных поместий, большая часть которых простиралась от берега реки Гудзон далеко в глубь страны.
Крупнейший из владельцев, амстердамский купец
Киллиан ван Ренсселер, торговавший золотом, алмазами и жемчугом, имел на западном берегу Гудзона поместье примерно в 280 тысяч гектаров; оно простиралось на 77-километров в длину и 38 километров в ширину. Ренсселер никогда и не видел своего княжества, ему даже в голову не приходило посетить «варварскую Америку». Он «купил» свою землю у индейцев за «небольшое количество грубой шерстяной материи, топоров, ножей и бус».
Англичане в своих североамериканских колониях раздавали завоеванные не менее щедро, чем испанцы, португальцы, французы и голландцы. Например, король Карл I в 1629 году отдал Мэриленд и большую часть Делавэра лорду Балтимору, который по дарованной ему хартии «имел право объявлять войну, заключать мир, назначать всех чиновников, включая судей, управлять по законам военного времени, миловать преступников и жаловать титулы». В 1681 году Карл II отдал Уильяму Пенну теперешнюю Пенсильванию, то есть 102 тысячи квадратных километров земли, в уплату королевского дома отцу Пенна. Затем Пенн стал «покупать» землю у индейцев, расплачиваясь, как обычно, бусами, лентами, нитками и т. д.
В числе других крупных подарков такого рода Карл II отдал всю Каролину восьми придворным фаворитам. Эта огромная территория охватывала всю южную половину Соединенных Штатов, от Атлантического океана. Полковник Сэмюэль Аллен утверждал, что ему пожалован весь штат Нью-Гэмпшир, а сэр Фердинандо Джорджес претендовал на весь Мэн. Губернатор Александр Спотсвуд подарил самому себе 24 300 гектаров лучшей земли в Виргинии.
В 1670 году группа лондонских купцов и аристократов, использовав открытие Генри Гудзона, создала компанию Гудзонова залива. Эта крупная компания получила права на всю северную и западную часть огромной территории Канады. Компании было предоставлено право выпускать денежные знаки, взимать налоги, казнить людей и вести войны — и она это право широко использовала.
Различные колониальные державы, не только создавали огромные феодальные поместья, но и облекали землевладельцев всей полнотой власти в колониях. Кроме того, во избежание раздела этих поместий они широко наделяли землевладельцев феодальными правами: правом неотчуждаемости их земли и правом первородства. Благодаря этим средневековым установлениям поместья нельзя было отнимать у владельцев или продавать за недоимки или долги, а после смерти владельца все поместье переходило к его старшему сыну и таким образом сохранялось в целости.
В странах Западного полушария существовало несколько типов крупного землевладения. Первым из них была испанская «энкомьенда», в основном заимствованная у средневековой Испании и применявшаяся в колониях уже во время Колумба. Она распространилась во всех испанских колониях, а частично и в Бразилии. При этой форме землевладения, по крайней мере в первый период ее существования, землевладелец не являлся подлинным собственником земли или тех, кто ее обрабатывал.
Он йолучал право пользоваться и распоряжаться землей пожизненно или на то время, пока он будет соблюдать условия дарственного акта. К нему же прикреплялись в качестве рабочих определенные группы индейцев, за благополучие которых он должен был отвечать. Они обрабатывали частично собственную землю и частично в порядке отбывания определимой0 повинности, землю держателя «энкомьен-ды». Последний фактически имел право казнить И миловать своих рабов и пеонов. По существу эта форма землевладения была тесно связана с системой «репартимьенто» — принудительной мобилизации индейцев на' «общественные работы».
«Энкомьенда» была официально отменена Испанией только в 1720 году.
Второй формой крупного землевладения были поместья религиозных миссий. Такая форма была широко распространена главным образом в испанских колониях — в Парагвае, Мексике, Калифорнии,— а также в португальской колонии — Бразилии. Владельцами земли являлись монашеские ордена — иезуитский, францисканский или какой-нибудь другой,— всю тяжелую работу в поместьях выполняли индейцы.
Третьей формой крупного землевладения, пришедшей на смену испанской «энкомьенде», была «асьенда»; в разных колониях она называлась по-разному. При этой системе владелец поместья был действительным собственником земли, рабочие вовсе не имели пригодной земли или имели ее очень мало и работали на землевладельца. Считалось, что они свободны, в действительности же, в силу экономических, политических и религиозных причин, они находились на положении крепостных или пеонов. Многие поместья в английских колониях принадлежали примерно к этому же тйпу.
Четвертой формой землевладения была почти целиком феодальная форма, существовавшая в голландских колониях на реке Гудзон и во французских колониях на реке Св. Лаврентия. Во французских колониях, например, крестьяне арендовали землю у сеньора-землевладельца, получавшего ее в виде пожалования от короля. Крестьяне должны были выполнять для сеньора различные повинности и работать на его землях. Здесь широко применялась средневековая барщина, то есть принудительный труд. В крупных поместьях голландцев применялась аналогичная система труда.
Пятой формой была рабовладельческая плантация. Здесь плантатор был прямым владельцем и земли, и рабочих. На крупных плантациях («фазенда») в Бразили^ применялась почти исключительно рабовладельческая система хозяйства, поскольку в колониальные времена в Бразилии не были широко распространены испанские формы «экомьенда» и «асьенда». Этот тип землевладения был широко распространен и в Вест-Индии, и в странах Центральной Америки; к нему принадлежали и крупные плантации южной части Соединенных Штатов вплоть до гражданской войны 1861—1865 годов.
Все колонии в Западном полушарии в той или иной степени создавали, условия для развития мелких хозяйств. Но обычно правительства колониальных держав не поощряли создания таких хозяйств, так как крупные землевладельцы вовсе не хотели, чтобы рост прослойки мелких независимых фермеров создавал угрозу их положению. Поэтому мелкие фермеры не играли в колониях большой роли, за исключением лишь колоний Англии. В силу ряда причин: быстрого развития промышленности, непригодности местности для развития крупных плантаций, демократически настроенного населения — крупное землевладение в английских колониях к северу от Виргинии не могло процветать. Крупные хозяйства постепенно распадались, и начался повсеместный рост мелких фермерских хозяйств.
КОЛОНИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И ЛИТЕРАТУРА
Жестокая колонизаторская политика должна была найти оправдание и обоснование перед лицом европейской общественности. Для этих целей создавалась специальная пропагандистская литература.
В это время создается ряд трактатов и памфлетов, оправдывающих колониальные захваты. Памфлет — жанр публицистики, который преследует агитационную цель. Памфлет всегда тенденциозен, общедоступен, рассчитан на здравый смысл и эмоции широкой публики. Памфлеты играли большую роль в политической жизни общества.
Среди ранних идеологов Британской колониальной империи, необходимо особо выделить фигуру Фрэнсиса Бэкона. Величайший мыслитель и философ своего времени, автор «Нового Органона», государственный деятель, он не обошел в своих произведениях ни одного важного вопроса современности.
Интерес его к колониальным предприятиям был настолько велик, что он не ограничивается отдельными заметками по этому вопросу в «Опытах», а пишет специальное письмо-инструкцию по поводу колониального проникновения, адресованное Бэкингему.
Трактаты Томаса Мэна широко известны. Однако, как правило, их рассматривают только с точки зрения развития ранней экономической мысли, а его самого — как теоретика меркантилизма (от итал. merkan-te — торговец, купец; школа политэкономии, которая выдвигала принцип «покупать подешевле, продавать подороже).
Томасу Мэну принадлежит «Рассуждение о торговле Англии с Ост-Индией» — яркий памфлет, призывающий к колонизации. Это вполне закономерно, ибо меркантилисты считали колониальную экспансию одним из важнейших источников накопления.
Среди пропагандистов колониальных захватов были и личности менее известные нежели Фрэнсис Бэкон и Томас Мэн. Это — руководители колониальных предприятий, мореплаватели, рядовые купцы различных торговых компаний. Нельзя в этой связи не назвать Джильберта — руководителя экспедиции к Ньюфаундленду, Пекхама — участника этой экспедиции, Карлейля — члена Московской компании, Ричарда Гаклюйта-старшего. Заслуживают внимания тактаты и описания Эдмунда Скотта — одного из основателей английской фактории на острове Виргинской компании. Интересны в этом отношении записки Томаса Роз — первого английского посла в Индии при Великом Моголе, его капеллана Тэрри и ряда других лиц.
Независимо от формы пропагандистского произведения (трактат, описание, журнальный памфлет), для этих произведений характерен ряд проблем, которые являлись общими почти для всех трудов подобного типа и интересовали английское общество в первую очередь. Они связаны с потребностями экономической жизни Англии (нужда в золоте, серебре, источниках сырья и рынках сбыта), ее социальными бедами (огромным количеством пауперов — бедняков, создавших угрозу социального взрыва), с внешнеполитическими и стратегическими задачами страны (в
XVI веке — назревающая война с Испанией в
XVII веке — с Голландией).
Пропагандисты пытались убедить читателя в том, что только с помощью колониальной экспансии можно будет успешно разрешить эти наиболее острые задачи в экономической, социальной и политической жизни страны.
Известно, что ряд памфлетов писали по специальному заказу для пропаганды тех или иных экспедиций. -«Записка» Гаклюйта-старшего написана по заказу участников экспедиции Фробишера. Именно памфлет Джильберта вызвал к жизни план экспедиции Фробишера. Гаклюйт-младший написал свой памфлет по специальному заказу Уолтера Рэли, который хотел таким путем привлечь побольше капиталов для снаряжения экспедиции и, главным образом, расположить королеву к своему предприятию.
Большинство памфлетов и трактатов, кроме пропаганды, имели и чисто практическое, утилитарное значение. Это были своеобразные путеводители по морю и по суше, указатели гаваней и городов во всех изученных местах Северной Америки, Юго-Восточной Азии. Они служили также руководством для понимания политической обстановки, сложившиеся в той или иной стране.
Пэрчес публикует описание главных городов и рек Индии и называет его « Некоторые королевства и провинции, подчиненные великому Моголу, Шаху Сели-му Джехангиру с основными городами и реками, их расположением и границами, их протяженностью в длину и ширину, с такой точностью, с какой по описаниям я мог собрать их».
Значительное место в публикациях Пэрчеса занимают руководства капитана Принга в Ост-Индию называется «Путешествие из Бантама в Патанию, и оттуда в Японию, с возвращением в Джакарту; предназначено для пользования моряками». В произведении «Направление или основные указания для правильного плавания в Ост-Индию» указаны долгота, широта каждого известного авторам островка, быстрота течения, глубина исследованных бухт. Это было настоящее руководство для отправляющихся в дальнее плавание. Такого же характера были произведения Сэ-райса, посвященные описанию Японии, Молуккских островов, описание Оливера Ноорта Ост-Индии и др.
О практическом значении подобных публикаций говорят сами современники. Очень интересна выдержка из журнала 3-й экспедиции купцов Ост-Индской компании в 1607-году. Когда во время плавания возникли большие затруднения в определении курса, для уточнения направления капитан экспедиции Килинг принес книгу Гаклюйта, которая должна была помочь разобраться в этом. Пэрчес замечает по этому поводу: «Книга Гаклюйта о путешествиях очень полезна. Она спасла компании, как уверял меня сэр Т. Смит, 20 000 фунтов стерлингов, которые они несомненно потеряли бы, если бы возвратились домой, что они вынуждены были бы сделать, если бы книга не внесла ясность».
Примерно также оценивали мореплаватели книгу Линсхотена. В описании путешествия Сэрайса из Японии в Англию прямо указано: «Замечание, которое мы нашли в книге Линсхотена, весьма справедливо» (имеется в виду курс). Благодаря практическим указаниям интерес к подобным произведениям сохранялся долгие годы. Уолтер Рэли в начале XVII века за 60 фунтов стерлингов купил описание экспедиции португальца Дон Кастро от 1541 года и приказал перевести его на английский язык.
Однако памфлеты, описания экспедиций все же писались не столько для моряков, сколько для торговцев и аристократии, финансирующих колониальные экспедиции. Первоначальные задачи колониальной экспансии — непосредственный захват и более всего — золота. В эпоху первоначального накопления это имело первостепенное значение.
Пропагандистская литература немалое место уделяла описанию предполагаемых золотых россыпей. Мысль о возможности открытия богатых золотых россыпей или серебряных рудников широко пропагандировалась, являясь одной из приманок для привлечения капиталов.
Однако Англия вступала на арену колониального грабежа позже Испании и Португалии, которые искали в новых землях прежде всего золота. В английской пропаганде колониальной экспансии появляются новые мотивы. Гаклюйт-младший еще в XVI веке высказывает мысль, что колония ни в коем случае не может быть отдана в распоряжение золотоискателей. Он считал, что золотоискатели мешают планомерной колонизации, развитию плантационного хозяйства.
Более близкое знакомство с Северной Америкой в XVII веке (золото в основном надеялись найти в Америке, по примеру испанцев) показало, что надежды на золотые россыпи в этих местах не имеют реальных оснований. Главным же было то, что с развитием мануфактуры и торговли появляется уверенность, что богатства добываются иными путями.
Обещание золотых и серебряных рудников в новых землях чаще всего становится простой приманкой. Джон Смит пишет об этом откровенно: «Что касается нахождения золота (имеются в виду земли части Северной Америки, названные Новой Англией), то это скорее вымысел руководителя, который стремиться снарядить запроектированную экспедицию, нежели действительное знание дела».
Значительно больше внимания этому уделяет неизвестный автор «Трактата о Виргинии», написанного в 1625 году.
Он убеждает читателя, что не следует золото и серебро считать основным источником обогащения: «Разве мы не видим, что шелка, калико (хлопчатобумажные ткани, выделываемые индийскими ткачами), медикаменты, пряности Востока превосходят все рудники запада». Ни одна богатая страна Европы — Франция, Бельгия, Ломбардия, страны Азии, и Африки не имели больших источников золота и не на этом основана их мощь». Даже в испанских колониях не золото является основным богатством: «Их имбирь, сахар, шкуры, табак И другие товары, я осмелюсь уверенно утверждать — дают значительно больший доход большинству испанских подданных во всем мире, нежели рудники».
Предельно четко выразил свое отношение к жажде золота Фрэнсис Бэкон. В 1621 году в «Опытах» он отмечал вредную роль золотой лихорадки для систематической колонизации: «...Рудников не так много под землей. Надежда на рудники очень неопределенная и обыкновенно делает колонистов ленивыми в других отношениях». Он сравнивал основание колонии с насаждением леса, который может дать плоды лишь в будущем. Бэкон решительно отвергал стремление к простому ограблению. «Ибо основная причина неудач большинства колоний,— писал он,— простое и необдуманное извлечение выгоды в первые годы».
В эпоху первоначального накопления приобретение новых источников сырья и рынков сбыта имело первостепенное значение.
В XVI веке современники не имели сколь-нибудь точных данных о вновь открытых странах. Перечень продуктов, который приводили пропагандисты, отражал запросы и нужды буржуазии, а не действительное положение дел.
Во второй половине XVI века распространено было, например, мнение, что все страны, находившиеся на одних и тех же широтах, обладают одинаковыми растительным и животным миром. Эта предпосылка являлась исходным пунктом перечня товаров.
Некоторые пропагандисты приписывали новым землям наличие тех товаров, которые до того времени поставлялись из какой-либо другой страны. Так, Кар-лейль не сомневался, что английские колонизаторы найдут в Америке те товары, которые они прежде вывозили из Москвы.
Пропагандистские произведения начала XVII века стали значительно конкретнее. Большинство трактатов этого времени написаны на основании довольно длительного знакомства с той или иной страной. Владельцев мануфактур, обладавших значительными капиталами и тесно связанных с торговлей, особенно интересовало сырье, необходимое для нужд растущей промышленности.
Ведущей отраслью промышленности Англии в
XVI — XVII веках являлась суконная. Английское суконоделие нуждалось в красителях, которые в основном ввозились в страну. В этом отношении на первом месте стоит индиго, родиной которого являлась Индия. Индиго разыскивают участники различных индийских экспедиций. Эдвард Додсворф, участник одной из таких экспедиций, в 1614 году писал: «Мы решили идти по направлению к Сэркесу, чтобы попытаться установить связь с местными жителями, которые производят это».
В абсолютном большинстве описаний экспедиций в Индию указываются все лучшие места, где производится индиго. «Мы прошли мимо области и города Бьяна, где выделывается самый хороший индиго»,— пишут участники экспедиции в Индию в 1615 году. А. Пэрчес специально обращает на это внимание читателя: «Бьяна — место самого хорошего индиго», отмечено на полях.
Терри, описывая государство Великих Моголов, отмечает, что главным предметом торговли является индиго. Пишет об этом Мэн и другие ранние меркантилисты. Авторы называют индиго как один из предметов, который есть в Виргинии, правда, тут же оговариваясь, что в этой стране не умеют сохранять его.
Рекламируются и другие красители, которые также играют немалую роль в сукнокрашении. Еще в
XVI веке (в 1526 году) Лев Африканец в описании Африки указывает, что там произрастает вайда. В XVII веке Пэрчес обращает на это обстоятельство особое внимание.
В XVII веке в Англии появляются новые отрасли промышленности, в частности, производство шелка. Мэн обещает, что страны Востока дадут необходимое сырье и при поддержке короля это производство разовьется: «...Благодаря покровительству этому делу (так как его величество со своей стороны милостиво соизволил снизить налоги на шелк) можно надеяться, что в короткое время наша шелковая промышленность будет процветать с неменьшей пользой для этого королевства, чем происходит уже много лет в различных государствах Италии, и наконец, последнее время во Французском королевстве и в Соединенных Штатах Нидерландов».
Шелк-сырец надеются найти в Сиаме и в Северной Америке. «Здесь есть шелковичные черви и изобилие шелковицы», пишет автор «Новой Британии». Он выражает надежду, что это даст Англии шелк не хуже того, который привозят из Турции и Персии.
Пэрчес в компиляции «События в Виргинии» вторит ему: «Здесь есть деревья шелковичных червей в удивительном изобилии и на много превосходящее как по качеству, так и по величине подобные в Лангедоке» (в данном случае Пэрчес ссылается на данные французских путешественников).
Еще более обнадеживает читателя автор одного и памфлетов о Виргинии, изданного в 1610 году: «Там бесчисленное количество белых шелковиц, которые в таком теплом климате могут дать корм и вырастить миллионы шелковичных червей, и спустя очень короткое время они дадут нам такое изобилие шелка, которое получает весь мир из всех частей Италии». Другой автор в 1620 году сообщал: «Шелка Персии и Италии могут быть найдены также в Виргинии». Памфлетисты обещают изобилие шелка-сырца во Флориде, хорошие условия для разведения шелковичных червей на Бермудских островах.
Очень важное место в пропагандисткой литературе XVI века занимал вопрос о сырье для кораблестроения. Это было связано с необходимостью создания сильного флота ввиду неизбежности войны с Испанией. «Если вы найдете большое количество строительного материала на берегу моря или у какой-нибудь судоходной реки, то лучше будет его срубить той же зимой и употребить для постройки кораблей, барок, лодок и домов» — дает конкретные указания Гаклюйт-старший. Гаклюйт особенно подчеркивает, что флот, созданный в колониях, будет не только торговым, но и военным, предназначенным для борьбы с врагами Англии.
Гаклюйт младший обещает, что «западная колонизация», т. е. колонизация Северной Америки, обеспечит изобилие превосходного леса для мачт, что даст возможность увеличить флот королевства.
Особенно большие возможности, как представлялось пропагандистам, таила в себе Северная Америка. Памфлетисты обещают, что благодаря Виргинии Англия избежит зависимости от ряда стран: один из них обнадеживает читателя, говоря, что Виргиния даст больше материалов для судостроения, чем Польша и Россия, занятые междоусобными войнами. Кроме того, из Виргинии можно будет добыть это сырье с «меньшими затруднениямй и значительно большей безопасностью», «только ель в состоянии дать мачты для величайших кораблей Англии»,— пишет он. Полную замену экспорта строительных материалов из Норвегии, Дании, Польши и Германии обещает другой автор.
Джон Смит пытается привлечь читателя доказательством дешевизны строительства кораблей из материалов Новой Англии. Автор другого памфлета, посвященного землям Северной Америки, утверждает, что лучших лесов нет нигде. «Что касается лесов, то я полагаю, что нет лучших в мире». Он же убеждает возможных пайщиков, что эти леса могут явиться материалом «как для кораблестроения, так и для постройки домов». Строевой лес полагали использовать и как важный предмет экспорта, о чем достаточно пишет автор. «Новой Британии».
Так в памфлетах и трактатах XVI — XVII веков получали практическое и теоретическое обоснование идеи колониальной экспансии.
ГЛАВА 11