ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЭПОХИ
В 1368 году китайцы свергли Юаньскую династию монголов и изгнали их из своей земли. Военно-феодальная империя Чингис-хана и его преемников начала распадаться. Распад империи повлиял не только на судьбы завоеванных народов, но и на судьбы завоевателей (монголов). Это объясняется тем, что завоевательные войны отвлекали основную массу населения Монголии от мирного труда, разбрасывали монголов по необъятным пространствам Азии и Европы. Значительная часть представителей монгольского народа оказалась навсегда оторванной от своей родины.
К началу XVI столетия монголы были расселены на огромной территории от Байкала и предгорьев Хингана на востоке до Тянь-Шаня на западе, от верховьев Иртыша на севере до Великой Китайской стены на юге. Основным, почти единственным видом Деятельности монголов было по-прежнему экстенсивное кочевое животноводство.
Монгольские крестьяне — араты кочевали небольшими группами, переходя с одного места на другое в поисках пастбищ для скота. Каждая группа аратов передвигалась в определенном порядке — с зимних на весенние, потом на летние, осенние и вновь на зимние пастбища — в границах владения того князя, к земле которого араты были законодательством Чингис-хана и его преемников прикреплены не только фактически, но и юридически.
К началу XVI века по данным источников, ни земледелием, ни сенокошением в княжествах Южной и Северной Монголии почти никто из монголов не занимался. Роль охоты также упала. Облавные охоты, которые носили массовый характер, уступали место индивидуальному охотничьему промыслу.
Хозяйство страны оставалось натуральным, ремесло было развито слабо. Каждая аратская семья сама, своим трудом производила необходимые ей предметы домашнего обихода и хозяйственного инвентаря. Шерсть овец шла на изготовление войлока — основного материала для юрт, из шкур и шерсти домашних животных вырабатывали головные уборы, обувь, сбрую, сосуды для воды и молока. Из дерева делали посуду, повозки и остовы для юрт. Луки и боевые доспехи были предметом специального производства, для которого при ставках владетельных князей содержались особые мастера, но наконечники для стрел изготовлялись в аратских кочевьях.
Проявилось почти полное отсутствие внутренней торговли в стране. Тем большей была зависимость Монголии от внешней торговли с соседними странами, от которых она получала жизненно важные для нее продукты земледелия и ремесленного производства в обмен на скот, продукты животноводства и охоты.
Несколько иным было положение на крайнем севере Монголии, где обитали бурят-монголы. У бурят-монголов примитивное земледелие сочеталось с охотой, рыболовством, скотоводством и собирательством. При этом хозяйственном укладе бурят-монголы значительно меньше, чем население других частей Монголии, нуждалось во внешней торговле.
Княжества Западной Монголии, населенные ойра-тами, находились в непосредственном соседстве с культурными областями Средней Азии. Однако торговля с этими областями не могла заменить им рынок Китая, откуда ввозились в Монголию чай, табак и многие другие товары, необходимые монгольскому населению.
Зависимость от внешнеторговых связей с Китаем сказывалась с наибольшей силой в княжествах Северной и Южной Монголии, хозяйство которых базировалось почти исключительно на кочевом животноводстве и для которых Китай был единственным рынком сбыта и источником снабжения.
На экономике Монголии тяжело отражался разрыв с Китаем. Трудности усиливались и обострялись вследствие того, что монгольские князья вели нескончаемые войны с Китаем, пытаясь восстановить свое господство над страной.
АДМИНИСТРАТИВНЫЙ СТРОЙ
Верхнюю ступень иерархии в Монголии составляли потомки Чингис-хана и тайджи (члены ханского Дома, царевичи), именовавшие себя «белой костью» ицаган ясун»). Им подчинялись представители служилой знати, потомки прежних темников и тысячников.
Каждый крупный феодал имел свой наследственный удел, являвшийся самостоятельным владением (улусом). Средние и мелкие феодалы были наследственными правителями тех или иных частей улуса и находились в вассальной зависимости от его владельца.
В XVI веке типичными для Монголии были не бенефиции, а феоды.
В отличие от времен империи, когда верховным собственником земли являлся великий хан, фактическими собственниками земли в XVI веке были князья, правители улусов.
Предания говорят, что во время Юаньской династии монгольское войско включало 40 тем (туманов), но в это число не входили четыре тьмы, состоявшие из ойратов. Отсюда и пошло долго бытовавшее в Монголии выражение «дучин дурбэн хояр» (сорок и четыре) — сорок восточных и четыре тьмы западных монголов, которое применялось для обозначения всех монголов.
После падения Юаньской династии в Монголию вернулись лишь остатки прежде многочисленной армии. В послеюаньскую эпоху как монгольские, так и китайские источники упоминают только о шести тьмах (туманах), на которые разделялись все восточные монголы. Из них три тьмы составляли левое крыло, а другие три — правое крыло. Что же касается ойратов, то они по-прежнему составляли четыре самостоятельных тьмы.
В XIV — XVII веках термин «туман» (доел. <10 тыс.») стал употребляться уж не как обозначение составной части «крыла», а как синоним для обозначения больших владений — «улусов», на которые тогда делились восточные и западные монголы. При этом улус количественно не равнялся тумэну эпохи завоеваний и Юаньской династии. Даже в эпоху Чингисхана тьмы по своему численному составу более колебались, нежели тысячи, а после изгнания его преемников из Китая название тьмы уже и вовсе не соответствовало своему содержанию. Они уже не выставляли по 10 тыс. воинов. Поэтому термин «туман», как и «улус» в послеюаньский период употреблялся в качестве наименования крупного владения, безотносительно к количеству выставляемого им войска.
Каждый улус распадался на крупные группы айлов, объединенных между собой занимаемой ими под кочевья территории. К тому же они имели во главе общего наследственного владельца (эдзэна) — собственника данной территории, находившегося в прямой зависимости от своего сюзерена, владельца улуса. Подобные объединения в послеюаньский период назывались отоками.
С военной точки зрения оток представлял собой также определенную единицу, его ополчение составляло особую воинскую часть, носившую название «хошун» (хошигун), причем в монгольских источниках XVII века термины «оток» и «хошун» часто заменяют друг друга.
Отоки состояли не только из родственных групп. В них, так же как и в «тысячи», могли входить представители различных родовых объединений. Определяющим для отока была территориальная общность и вытекавшая из нее феодальная зависимость всех жителей отока от одного эдзэна. Войны и выделение новых уделов уменьшали количество айлов, входивших в оток.
Кроме отоков в Монголии существовали также аймаки. В отличие от отока аймак представлял собой объединение родственных семей, которые вели свое происхождение от одного общего предка. По своим размерам аймаки были весьма различны. Иногда несколько аймаков составляли один оток, иногда же аймак по размерам равнялся отоку.
«Чернь» («хара ясун», «харачу»), находились в зависимости от своих господ. В основе этой зависимости лежала собственность на землю. Землерлад ельцы выделяли пастбищные угодья аратам, которые вели мелкое кочевое животноводческое хозяйство. Арат был наделен пастбищным угодьем. Он был вместе с тем прикреплен к земле своего господина.
Наличие аратского животноводческого хозяйства составляло одно из условий существования крупного Хозяйства феодалов, оно обеспечивало последнее рабочей силой. Араты или привлекались феодалом непосредственно в его хозяйство для пастьбы господских стад, стрижки овец, переработки молочных про-
дуктов ит. п., или обязывались выпасать господские стада вместе со своим скотом, отвечая перед хозяином за каждую голову скота. Араты находились в личной зависимости от феодалов. Арат не только не мог откочевать от своего господина, покинуть его, он не мог по своему усмотрению выбирать кочевье, место для установки юрты. Арат не мог без разрешения господина выделять имущество детям, получать ссуду, давать взаймы и т. п.
В XVI веке в Монголии получила широкое распространение продуктовая рента. Араты обязаны были оплачивать штрафы, налагаемые на их господ вышестоящими феодалами, готовить дары и подношения, выполнять по требованию своих господ всякую работу при их ставках, служить в войсках, содержать в исправности оружие, выступать в поход и сражаться за интересы своих господ. Одной из повинностей была уртонная, состоявшая в том, что араты своим трудом и своими средствами обязывались обеспечивать бесперебойную работу коннопочтовой службы в стране и безвозмездное снабжение проезжающих чиновников продуктами питания.
На первом месте в Монголии стояли богатые семьи, так называемые «лучшие люди» («сайн хумун»), за ними шла средняя группа («дунд хумун»), на последнем месте находились бедняки, «черный люд» («хара хумун»).
Особое положение занимала прослойка дарханов. В дарханы зачислялись люди, отличившиеся по службе у того или иного князя и освобожденные от всех повинностей, от наказаний за первые девять любых проступков.
В Монголии той эпохи продолжало существовать рабство.
Рабы могли обладать имуществом, но не признавались его собственниками. Рабство было пожизненным и наследственным.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ РАЗДРОБЛЕННОСТЬ И ПОПЫТКИ ОБЪЕДИНЕНИЯ МОНГОЛИИ
Отделенные друг от друга обширными пространствами, экономически независимые друг от друга княжества Монголии стали превращаться в мелкие деспотии, не желавшие никому подчиняться.
Авторитет и реальная власть всемонгольского хана приходили в упадок.
Монголия к началу XVI века делилась на две
обособившиеся друг от друга части: западную и восточную. Западная Монголия, основное население которой составляли ойрат-монголы, объединяла феодальные владения к западу от Хангайских гор до верховьев Енисея и Иртыша. Восточную Монголию составляла территория к востоку от Хангайских гор, населенная предками современных халка-монголов, бурят-монголов и монголов Внутренней Монголии. Каждая из этих частей в свою очередь делилась на более или менее значительное число самостоятельных княжеств. В Западной Монголии было четыре круп
ных княжества и много мелких, область халка-монго-лов в середине XVI века распалась на 7 самостоятельных владений, число княжеств в Южной Монголии XVI века точно неизвестно, но в середине XVII века их насчитывалось 49.
Минская империя вмешивалась в междоусобную борьбу, что объяснялось стремлением обезопасить северную границу Китая. Политика Минской династии по отношению к Монголии в основном сводилась к тому, чтобы не допустить объединения страны.
Минская империя использовала заинтересованность всех монгольских княжеств в открытии меновых рынков. Борьба за открытие рынков была главной причиной вооруженных набегов монгольских князей на пограничные районы Китая, которыми изобилует хроника XVI — XVII вв.
Попытка преодолеть раздробленность и образовать объединенное государство была предпринята на рубеже XV — XVI вв. Бату-Мункэ, известным в истории под именем Даян-хана (1479—1543). Даян-хан к 1488 г. добился подчинения большей части страны своей власти. В 1488 г. он отправил в Пекин посольство с сообщением о своем вступлении на престол «великого юаньского хана» и с предложением мира. Мир был заключен. Минское правительство, согласно условиям мирного договора, в том же году издало указ об открытии меновых рынков для торговли с Монголией. Было установлено, что меновые рынки будут открываться в пограничной полосе три раза в год в определенных пунктах.
Закон регулирования меновой торговли строго соблюдался обеими сторонами. Монголы пригоняли на рынки скот, привозили пушнину и другие продукты из своих хозяйств аратов, поставлявших им эти продукты и скот в виде ренты натурой. Китайские купцы доставляли на рынки шелковые и хлопчатобумажные ткани, котлы для варки пищи, чай, табак, предметы роскоши и другие товары.
В 1500 году отношения между Китаем и Монголией прервались. Началась новая полоса вооруженных вторжений монгольских феодалов в пограничные провинции Китая.
В течение 64 лет Даян-хан правил Монголией. После смерти Даян-хана в 1543 году страна вновь распалась на части, на этот раз окончательно. Даян-хан оказался последним всемонгольским ханом. Если до Даян-хана и в первые годы его правления Монголия делилась на Восточную и Западную, то после его смерти началось разделение Восточной Монголии на Северную и Южную, границей между которыми была пустыня Гоби. Старшие сыновья Даян-хана обосновались в Южной Монголии, а его младший сын Гэрэ-сэндзэ стал родоначальником владетельных князей на севере страны — в Халхе.
Внутренняя и внешняя обстановка того времени не благоприятствовала попыткам создать прочное объединение в Монголии. Экономическая отсталость страны, господство натурального хозяйства, отсутствие внутренних рынков и городов как центров ремесла и торговли препятствовали образованию общественных сил, на которые можно было опереться в борьбе за преодоление феодальной раздробленности и создание централизованного государства.
Серьезным препятствием на пути к централизации страны была политика Минской династии, прилагавшей все усилия к тому, чтобы не допустить объединения Монголии, сохранить ее в состоянии раздробленности и бесконечных княжеских распрей, рассчитывая такой политикой гарантировать безопасность границ своей империи.
Старшие сыновья Даян-хана получили уделы в южной части Монголии и стали родоначальниками княжеств Аохан, Найман, Барин, Джаруд, Кэшиктэн, Хучит, Сунит, Орд ос. Младший сын Даян-хана Гэрэ-сэндзэ наследовал коренной отцовский улус на севере Монголии и стал родоначальником владетельных князей Халха-Монголии.
Вскоре из среды монгольских князей выделился внук Даян-хана, известный под именем Алтан-хана Тумэтского (умер в 1582 году), при жизни Даяна Управлявший одним из княжеств Южной Монголии. В 50-х годах XVI века Алтан-хан на месте своей княжеской ставки начал строить город Куку-хото. В своей внешней политике Алтан-хан стремился к Установлению прочных торговых связей с Китаем.
Попытки Алтан-хана завязать мирные отношения с Китаем длительное время встречали сопротивление. ° 1541 году китайцы обещали крупное денежное вознаграждение тому, кто доставит в Пекин голову Алтана, а в 1542 и 1546 годах казнили его послов. В 1548 году Алтан-хан вновь шлет в Пекин послание, в котором просит мира и права торговли, заявляя о своей готовности сурово наказать нарушителей мира, а также сообщая, что в условиях мира китайцы могли бы беспрепятственно заниматься земледелием, а монголы — животноводством. Китайцы и на этот раз отклонили предложение Алтан-хана. Не .добившись цели, Алтан-хан организует ряд вооруженных набегов.
В 1550 году Алтан-хан со своими войсками дошел до окрестностей Пекина и оттуда вновь предложил мир. Правительство Минской династии выставило в качестве предварительного условия требование о немедленном уходе Алтан-хана из пределов Китая.
Алтан-хан выполнил это условие и вернулся в Монголию. В 1551 году был заключен мир. В Датуне и Сюаньфу были созданы рынки. Однако мир этот оказался весьма непрочным, вскоре рынки были закрыты: началась новая полоса вооруженных нападений Алтан-хана на китайские города и селения.
Как отмечают китайские источники, главной целью Алтан-хана было принудить минского императора открыть торговлю.
Так продолжалось до 1570 года, когда в поддержку предложений Алтан-хана выступили некоторые видные китайские сановники.
В 1570 году был заключен мир и открыты меновые рынки. В 1571 году на 4 рынках монголы продали китайским купцам и китайским властям за 12— 14 дней более 28 тысяч лошадей, не считая других видов скота и продуктов животноводства. Алтан-хан строго соблюдал условия мира.
О серьезных сдвигах в экономике страны свидетельствовало строительство Алтан-ханом города Ку-ку-хото.
Алтан-хан принял решение построить этот город по предложению китайцев, во множестве населявших его владения. Княжеская ставка Алтан-хана стала городом, начавшим довольно быстро превращаться в центр ремесла и торговли. В окрестностях города развивалось земледелие, которым занимались не только китайцы, но и монголы. Строительство этого очага земледелия и ремесла несомненно связано с общим стремлением Алтан-хана нормализовать мирные торговые отношения с Китаем.
Несомненно, все эти изменения были обусловлены сдвигами в общественно-экономической жизни страны. О них, в частности, говорит тот факт, что вооруженные вторжения монгольских феодалов в Китай в это время происходили все реже, уступая место длительным периодам мира. Кроме того, именно тогда ламаизм стал превращаться в официальную религию в Монголии, а Алтан-хан был первым, после свержения Юаньской династии, монгольским ханом, принявшим ламаизм и положившим начало его распространению.
Алтан-хан владел обширной территорией к югу от Гоби и к северу от Великой стены; западным рубежом его владений был Кукнор, куда Алтан-хан назначил правителем своего сына Бинту. В начале 70-х годов
XVI века Бинту совершил вооруженный набег на провинцию Сычуань.
Правительство Минской династии обратилось к Алтан-хану с просьбой оказать соответствующее воздействие на сына. Алтан-хан ответил, что Бинту сделал это только по необходимости, ввиду того что вблизи, в Ганьсу, у него нет открытого рынка для торговли, а отправляться в Нинся далеко и неудобно; поэтому, если бы Алтан-хан и приказал Бинту смириться, тот не послушался бы его.
Минская династия вынуждена была пойти на уступки, и в 1574 году в Ганьсу был открыт рынок для меновой торговли с местными монголами.
Со смертью Алтан-хана его владение распалось на большое число мелких княжеств, между которыми вновь разгорелась борьба за преобладание.
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ЛАМАИЗМА
В Монголии ламаизм распространился во времена Алтан-хана. Ламаизм пришел в Монголию с Тибета.
Начиная с VIII века в Тибете получает широкое Распространение ламаизм (буддистская секта «красношапочников»). В X — начале XII века Тибет переживал период раскола и усобиц. Народ массово переходил под покровительство монастырей и Далай-ламы. Это открыло путь к дальнейшему укреплению власти буддистского духовенства.
В XIII веке в Тибет вторглись монголы, и юань-ский император Шицзу даровал Пагба-ламе наследственный титул «наставника императора и князя драгоценной веры», сделав последнего представителем монгольской власти в Тибете.
В руках Пагба-ламы сосредоточилась йся государственная и духовная власть в Тибете.
«Князь веры» имел жен и детей, носил красную одежду и головной убор старого индийского образца.
Алтан-хан первым среди крупных монгольских феодалов принял ламаизм и положил начало его распространению в Монголии в качестве официальной государственной религии. Ламаизм — одно из течений в буддизме. Основателем ламаизма является тибетский монах Дзонхава (1357—1419). Дзонхава сохранил в неприкосновенности основные догматы первоначального буддизма.
В XIII веке политическую власть в Тибете получил глава буддистской секты «красношапочников» Пагба-лама. В борьбу с этой сектой за власть вступила усилившаяся впоследствии секта «желтошапочников» основанная тибетским мыслителем и реформатором буддизма Цзонхавой (1357—1419).
После смерти Дзонхавы его ученики Далай-лама и Паньчен-лама совместно поселились в Лхасе в качестве глав секты «желтошапочников».
Секта «желтошапочников» запретила ламам вступать в брак и провозгласила вечное бессмертие Далай-ламы и Паньчен-ламы, души которых постоянно переселяются в хубилганов (перевоплощенных святых).
Победителем из борьбы сект вышла секта «желтошапочников», распространившая свою власть не только на весь Тибет, но и на Монголию. С этого времени тибетские и монгольские буддисты стали уделять основное внимание ритуальной, обрядовой стороне буддизма — учению о достижении спасения.
Центральным пунктом ламаистского учения о достижении спасения является культ ламы. Высшие ламы — хубилганы были объявлены существами, достигшими совершенства (буддами) или приблизившимися к спасению (бодисатвами). По учению, каждый верующий должен иметь наставника в лице ламы, который помогает человеку достичь спасения своими советами и наставлениями. Наставлениями и советами ламы надлежит бесприкословно подчиняться.
Широкому распространению ламаизма способствовало то, что ламаистская церковь до чрезвычайности упростила обряды и ритуал для широких масс верующих и включала в буддийский пантеон местных богов, объявив их буддами и бодисатвами. Тем не менее, несмотря на простоту,.а иногда даже и примитивность народных обрядов, монастырская, эзотерическая сторона ламаистских ритуалов содержит массу весьма сложных мистических и магических элементов — тантризм, иогизм. Монастыри превращались в крупнейшие духовные и культурные центры.
Дзонхава и его последователи учили, что материальный мир — иллюзия, жизнь — страдание, причина страдания — жажда жизни, а средством избавления от страданий является преодоление жажды жизни и ее радости. Исходя из буддистского представления о бессмертии души, Дзонхава учил, что страдания человека объясняются его неправедной жизнью в прошлых существованиях и что, наоборот, добродетельная жизнь в прошлом объясняет благополучное существование в настоящем.
Ламаизм нес призыв к кротости, смирению. В отличие от первоначального буддизма, в основе которого лежало аскетическое отречение от мира, Дзонхава разрешил ламам (монахам) иметь собственность, поощрял поддержание ламами тесных связей с мирянами. Он создал централизованную церковь с многочисленной армией лам, спаянную строгой внутренней дисциплиной.
В 1577 году Алтан-хан объявил себя сторонником ламаизма и приступил к строительству монастырей, приглашая своих аратов идти в ламы и обещая за это освободить их от поборов и повинностей. Почти одновременно с Адтан-ханом объявил себя ламаистом один из наиболее влиятельных феодалов Северной Монголии Абатай, который вскоре сам поехал в Тибет, где получил от далай-ламы благословение и титул Тушету-хана.
С течением времени возникла потребность в объединении новосозданной в Монголии церкви. Ее руководитель был найден в семье внука Абатай-хана — могущественнейшего феодала Тушету-хана Гомбо. Одного из его сыновей Далай-лама в 1655 году объявил перевоплощением (хубилганом) известного буддийского «святого» Джебдзун-Даранаты и главой ламаистской церкви всей Монголии. Так зародилась единая ламаистская церковь в Монголии.
Учение о хубилганах — «живых богах», и о ламах как «добрых друзьях-наставниках» нашло в ламаизме наиболее полное отражение.
Согласно ламаизму, бодисатвы, т. е. существа, приблизившиеся к состоянию нирваны, нисходят с небес на землю в образе человека и помогают людям на пути «спасения». Таких хубилганов — «живых богов» в Тибете, а затем в Монголии появилось очень много. Лица, объявленные ламаистской церковью хубилга-нами, занимали руководящее положение в монастырях, им создавался ореол святости и непогрешимости, они составляли высшую прослойку церковных иерархов. Наряду с ними в роли непосредственных наставников, «добрых друзей» каждого человека персонально, выступала огромная масса рядовых лам — монахов. Ламаизм провозглашал, что без помощи ламы-наставника человек не может достичь спасения.
Ламаистская церковь внушала своим последователям, что человек, принявший сан ламы, посвятивший себя служению Будде, стоит неизмеримо выше обыкновенного, мирского человека, что его указания непогрешимы.
Монгольские князья во время принятия ламаизма стремились установить политические связи с Тибетом. Так, например, Алтан-хан вел политические переговоры с главой ламаистов Тибета ламой Содном-жамцом, прибывшим из Тибета в Монголию на торжество введения новой религии. Алтан-хан официально признал Содномжамца главой ламаистской религии, присвоив ему звание далай-ламы, а Содномжамц со своей стороны провозгласил Алтан-хана великим ханом.
Наиболее крупные влиятельные князья Монголии — халхаский Абат-хан, чахарский Лигдан-хан, тумэтский Алтан-хан, равно как и ойратские князья, почти одновременно приняли ламаизм (в частности Абатай-хан в 1580 году) и начали активно распространять его среди аратов. Для проповедей были приглашены из Тибета согни лам, был осуществлен перевод ламаистской церковной литературы на монгольский язык с тибетского и отчасти с китайского языка (особенное усердие проявил в этом Лигдан-хан, организовавший перевод собрания буддийских канонических книг «Ганжур»),
Первый ламаистский монастырь в Халхе был построен в 1586 году Абай-ханом. Князья наделяли монастыри земельными угодьями и зависимыми аратами, именовавшимися после приписки их к монастырям шабинарами, т. е. учениками.
Приглашая для проповеди ламаизма тибетских лам, монгольские князья на первых порах мало вникали в их принадлежность к той или другой секте. Однако в связи с явно обозначившимся к тому времени в Тибете преобладанием секты желтошапочников, в Монголии также прочно утвердился ламаизм в форме учения желтошапочников.
Шаманизм оказал некоторое сопротивление распространению ламаизма, однако он был не в состоянии преградить ему путь. Ламаизм в борьбе с шаманизмом применил гибкую тактику: он включил в свой ритуал ряд шаманских обрядов, в частности сохранил чествование так называемых обо, весьма популярных тогда в народе, хотя и придал этому чествованию ламаистский характер.
Ламаизм в Монголии, как впрочем и в Тибете, чрезвычайно упростил и даже механизировал процесс молитвы. Например, распространились так называемые хурдэ — вращающиеся цилиндры. В эти хурдэ, представляющие собой полый цилиндр, укладывалось большое количество бумажек с напечатанными молитвами. Верующему достаточно было повернуть хурдэ, чтобы считалось, что он прочитал молитву.
ПОГРАНИЧНАЯ ТОРГОВЛЯ
Внешняя торговля в данную эпоху оставляла неизменным натуральный характер хозяйства Монголии. Это объяснялось специфическими политическими отношениями, которые сложились у Монголии с соседями, например, с Китаем.
Правом торговать с Китаем пользовались лишь члены посольств, периодически являвшиеся ко двору императора. Они везли с собой дань (дары императору) и товары на продажу. Такие товары обычно закупались казной по установленным ценам, либо на деньги, либо в обмен на китайские продукты. Если часть товаров оставалась не купленной казной, то в посольских подворьях открывались специальные рынки, на которых в течение трех-четырех дней происходил меновой торг под строгим правительственным контролем.
Кроме торговли с посольствами, Китай открывал для соседних кочевых народов конские рынки в пограничных районах. На конские рынки кочевники пригоняли не только коней, но и крупный рогатый скот, привозили меха для обмена на китайские товары.
При Минской династии характерной особенностью пограничной торговли были строгий государственный контроль и частичная монополизация торговли правительством.
Главными поставщиками на конские рынки были монгольские князья, пригонявшие для продажи скот, привозившие продукты скотоводства и охоты, собранные в своем хозяйстве и полученные от аратов в порядке различного рода натуральных повинностей.
Минские власти строго контролировали торговлю. Монгольские князья в свою очередь регулировали торговый обмен в своих интересах.
Создаваемые в пограничной зоне конские рынки обычно открывались один-два раза в месяц. Торговля продолжалась от трех до пяти дней в зависимости от количества привезенных товаров. Монголы должны были являться безоружными и сразу же по окончании торга покидать китайскую территорию, уходя не менее чем за 50 км от границ Китая.
Сделки на конских рынках носили в основном меновой характер, но не исключалось и применение серебра. Китайцы предлагали бумажные и шелковые материи, железные изделия, котлы для варки пищи, сельскохозяйственные орудия, хлебные продукты, чай в обмен на монгольских коней, скот, шкуры и меха. Строго запрещалось продавать кочевникам оружие.
Так выглядела внешняя торговля Монголии — строго регулируемая китайцами и происходившая на китайской территории.
ЗАВОЕВАНИЕ МОНГОЛИИ МАНЬЧЖУРАМИ
В конце XVI века в Восточной Азии стало складываться маньчжурское военно-феодальное государство, сыгравшее в дальнейшем большую роль в истории народов Китая, Монголии, Кореи и других стран Азии, ставших жертвами захватнической политики маньчжуров.
Маньчжуры, маньчжу — одно из многочисленных южнотунгусских племен, населявших территорию современного Северо-Восточного Китая. В основе хозяйственной деятельности этих племен в то время лежали охота, примитивное земледелие и скотоводство. Племенные вожди уже превратились в наследственных князей (бэйлэ), враждовавших между собой за преобладание, за звероловные угодья и пастбища, за лучшие условия торговли.
По данным китайских источников, в пределах Маньчжурии во второй половине XVI века было более 60 мелких тунгусских феодальных владений. Все они были заинтересованы в торговле с Китаем, которому сбывали пушнину, корень женьшеня и лошадей в обмен на продукты китайского земледелия и ремесла.
Племя маньчжу населяло южную часть Маньчжурии. Резиденция его князя находилась в 135 км к востоку от Мукдена в местности Хэтуала. В 1575 году князем маньчжу стал Цурхаци. Пользуясь выгодным географическим положением своего княжества, через территорию которого проходили торговые пути в Китай, Нурхаци постепенно стал подчинять себе одно княжество за другим. В 1616 году Нурхаци заставил* подчинившихся ему князей признать себя ханом маньчжурского государства. Этому предшествовала многолетняя ожесточенная вооруженная борьба между правителями тунгусских княжеств, не желавших
подчиняться центральной ханской власти во главе с Нурхаци.
В борьбе против Нурхаци приняли участие и монгольские князья, владения которых располагались по соседству с княжествами Маньчжурии. В 1598 году хорчинский князь Онгудай выступил с оружием в руках в союзе с тунгусскими княжествами Ула, Дэда, Хойфа и др. против Нурхаци, но потерпел поражение. После этого он отказался от борьбы, вступил с Нурхаци в союз и первым из монгольских феодалов породнился с домом Нурхаци.
В 1593 году произошло первое вооруженное столкновение между одним из южномонгольских княжеств и маньчжурскими завоевателями, закончившееся поражением монголов. Используя раздробленность Монголии, маньчжурьг лостепенно подчиняли их своей власти.
Значительное сопротивление маньчжурские завоеватели встретили в Южной Монголии со стороны Ча-харского ханства, крупнейшего в этой части страны.
Правитель чахаров Лигдан, правнук старшего сына Даян-хана, добивался от вассальных ему князей беспрекословного подчинения своей власти, применял самые суровые меры борьбы против тех, кто противился его воле. Он вступил в союз с Минской династией, направленный на совместную борьбу против маньчжурских завоевателей.
В 1634 году произошло решающее сражение между армией маньчжурских завоевателей и силами Лиг-дан-хана. Не получив поддержки от других монгольских князей, Лигдан-хан потерпел поражение и покончил жизнь самоубийством. Его сын Эчжэ пытался продолжить борьбу против завоевателей, но был вскоре схвачен ими и убит.
Победа над Лигдан-ханом принесла Абахаю трон монгольского хана. В 1636 году по его повелению были созваны все подчинившиеся ему князья Южной Монголии, которые и провозгласили его ханом Монголии.
На этом в основном закончился первый этап завоевания Монголии маньчжурскими феодалами.
На очереди была Северная Монголия, которая состояла из семи самостоятельных княжеств и называлась «Халхаин долон хошун» («Семь халхаских хошунов»). К концу XVI века в Халхе выделились три могущественных феодала — Тушэту-хан, Дзасак-ту-хан и Цэцэн-хан, подчинившие себе остальных владетельных князей и игравшие важную роль в последующей истории Северной Монголии.
Халхаские князья не принимали участия в борьбе южномонгольских княжеств против маньчжурских завоевателей, не оказывали им помощи.
Не думая о судьбе страны, заботясь лишь о своих собственных интересах, они пассивно наблюдали за тем, как Южная Монголия превращалась в провинцию Маньчжурской империи. Лишь один из них, известный в истории под именем Цокто-тайджи, вступив в союз с Лигдан-ханом, активно боролся против завоевателей.
Цокто (1580—1637) был одаренным человеком, поэтом, одним из активных сторонников распространения «красношапочного» ламаизма в Халхе и объединения страны. После изгнания из Халхи за поддержку политики объединения Монголии Лигдан-ханом, Цокто-тайджи занял район Кукунора и за короткое время собрал крупные силы. Однако Цокто-тайджи и Лигдану так и не удалось объединиться.
Цокто-тайджи после смерти Лигдана намеревался занять Тибет, но был разбит объединенными силами тибетских и кукунорских феодалов, не йримиривших-ся с усилением Цокто-тайджи. В районе Кукунора он и погиб.
После этого маньчжуры созвали съезд 49 владетельных князей Южной Монголии. Съезд этот в 1636 году провозгласил повелителя маньчжуров своим ханом. Южная Монголия, сделавшаяся частью империи маньчжуров, стала после этого называться Внутренней Монголией.
Захватническая политика маньчжуров по отношению к Монголии объясняется рядом политических, экономических и идеологических причин.
Завоевав Китай, маньчжуры в целях расширения территории, упрочения своего господства, а также физического уничтожения китайцев и отвлечения их внимания от антиманьчжурской борьбы предприняли в годы Канси (1662—1722), Юнчжэн (1723—1735) и Цяньлун (1736—1795) завоевательные походы против национальных меньшинств, без всякого сожаления растрачивая людские и материальные ресурсы Китая.
Прежде всего они направили свои силы на захват отдельных частей Монголии.
В середине XVI века (годы Цзянси правления Минской династии) Монголия распалась на три улуса: Южную Монголию (Внутреннюю Монголию), Северную Монголию (Халху) и Западную Монголию (Ойратское ханство). Самой большой частью Южной Монголии был Чахар. Халха разделялась на три аймака (административно-территориальные единицы), которыми владели потомки Чингис-хана — Ту-шету-хан, Дзасакту-хан и Цэцэн-хан. Ойратская Монголия делилась на четыре аймака: Хошут, Джунгар, Дэрбэт и Торгоут, которыми правили потомки Эсена и Вала.
Население трех аймаков занималось скотоводством, кочуя в северной части Тянь-Шаня. В 1638 году маньчжурский правитель Абахай (Хуан Тайцзи) завоевал Южную Монголию, стремясь облегчить доступ к проходам к Великой Китайской стене.
В 16-м году Канси (1677) правитель джунгарского аймака (занимался кочевым скотоводством в районе Или) Галдан-хан объединил под своей властью все четыре ойратских аймака. Обосновавшись в северной части Тянь-Шаня и владея одновременно Коб до и Цинхаем, он стремился распространить свое влияние и на южные районы Тянь-Шаня.
В начале Цинской эпохи южная часть Тянь-Шаня получила название мусульманского аймака (хуэйбу), население его состояло главным образом из уйгуров, уже в середине XIII века в большинстве исповедовавших ислам. В начале XI века уйгуры, происходившие из Средней Азии, развивая экспансию на восток, вторглись в южную часть Тянь-Шаня и осели там. В горах южного Тянь-Шаня сложилось натуральное хозяйство уйгуров. Со времени завоевания Чингис-ханом и вплоть до Минской эпохи они находились в рабстве у Чагадая и его преемников.
В середине XVI века (середина Минской эпохи) Махмуд Азам (ходжа), потомок основателя ислама Мохаммеда, поселился в Кашгаре (Шулэ, провинция Синьцзян), а два его сына^занимались распространением мусульманских вероучений в Синьцзяне, завоевав благодаря этому прочную поддержку уйгуров. В то время власть преемников Чагадая пришла в упадок, могущество же основателя ислама (ходжи) постепенно росло, а вместе с ним усиливалось и влияние уйгуров.
В 17-й год Канси (1678) Галдан предпринял поход на юг, завоевал мусульманский аймак, захватив в плен ханов-преемников Чагадая, и сослал их на север от Тянь-Шаня. Он назначил также в мусульманские города джунгарских анки (должностные лица), которые выкачивали из уйгуров налоги и мобилизовывали их на выполнение трудовых повинностей.
После объединения северных и южных районов Тянь-Шаня могущество Галдана упрочилось, и он начал подумывать о присоединении лежащей к северу от его владений Халха-Монголии, перенеся с этой Целью свою ставку из Или в горный район Алтая.
В 23-й год Канси (1684) вспыхнула распря между тремя аймаками Халхи. Цинский двор, Далай-лама и Галдан направили в Халху послов для примирения враждующих сторон, но Тушету-хан схватил и убил посла Галдана. В ответ на это Галдан в 27-й год Кансн (1688) во главе отборной 30-тысячной конницы начал поход на Халху. Несколько сот тысяч человек из трех аймаков Халхи были вынуждены, бросив весь скот и кибитки, бежать в Южную Монголию и отдаться под власть маньчжуров. В 29-й год Канси (1690) Галдан под видом погони за халхасцами вторгся в Южную Монголию и захватил людей и скот племени учжуиу-цинь (одно из племен Внутренней Монголии).
Император Канси воспользовался внутренними столкновениями между монгольскими аймаками и под предлогом улаживания конфликта выступил во главе большой армии из Губэйкоу и Сифынкоу и наголову разбил войско Галдана.
После жестокой резни, устроенной цинскими солдатами, Галдан отступил в Кобдо, сохранив лишь несколько тысяч человек.
В 30-й год Канси (1691) император со своей армией перешел границу и дошел до Долуньбо (Долоннор, Внутренняя Монголия), чтобы принять капитуляцию ханов Халхи. Три аймака Халхи были разделены на левое, правое и центральное направления, в состав которых вошло 30 хошунов (административно-территориальная единица). По повелению императора они могли временно кочевать на заливных лугах Западной Монголии, а по своему положению были приравнены к 49 хошунам Внутренней Монголии. Оставив за ханами их прежние титулы, маньчжуры ликвидировали старые звания дзасаков, нойонов и другие и заменили их новыми: циньван, цзюньван, бэйлэ, бэйцзы, гун и т. д. (все это были титулы и ранги маньчжурской аристократии). Тем самым маньчжурские императоры захватили право давать уделы, титулы и привилегии монгольским князьям, а также лишать их всего этого. Аймаки Халхи стали вассалами Маньчжурской империи. С этого времени Северная Монголия стала именоваться маньчжурами Внешней Монголией.
В 35-й год Канси (1696) император во главе огромного войска подступил к Керулену, но Галдан бежал, не приняв боя. Цинская армия западного направления под командованием Фэй Ян-гу, включающая войска из провинций Шэньси и Ганьсу, выйдя из провинции Нинся, перехватила Галдана у Чжаомода (по-монгольски Дагулинь, или Дункулинь) и разбила его войска, обезглавив несколько тысяч человек и захватив несметное число лошадей, коров, овец, верблюдов, а также кибиток и утвари. Потеряв все, Галдан в следующем году покончил с собой. Вся территория от Алтая до Халхи протяженностью более 1000 ли вошла в состав Маньчжурской империи.
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МОНГОЛИИ И РОССИИ
В конце XVI века поток русских переселенцев двинулся на просторы Сибири и Дальнего Востока. В ту пору там обитало много мелких племен и народностей, находившихся на различных стадиях разложения первобытнообщинного строя и становления феодализма, занимавшихся охотой, примитивным земледелием и кочевым скотоводством.
Освоение русскими Сибири и Дальнего Востока совпало по времени с образованием маньчжурского военно-феодального государства. Но если маньчжурские правители в отношении Монголии и Китая настроены были явно агрессивно, то русское государство вследствие особенности его тогдашнего международного и внутреннего положения проводило политику мирной торговли с этими странами.
Монголия, расположенная между империей маньчжуров и Российской империей, не могла не испытывать на себе влияние русско-маньчжурских противоречий. Эти противоречия влияли на борьбу монголов против маньчжурских завоевателей.
Эта борьба объективно находила поддержку со Стороны России, которая не была заинтересована в захвате Монголии мальчжурами.
Так начали складываться условия для развития Политических взаимоотношений Российской империи и Монголии.
Согласно источникам, русские поселенцы впервые встретились с монгольскими кочевниками в 1605— 1606 годах. С этого времени отношения между монгольскими княжествами и русским государством стали приобретать все более регулярный характер. В 1608 году в Монголию направилось первое русское посольство, в том же году в Москву прибыло посольство из Монголии. В дальнейшем обмен посольствами между монгольскими княжествами и Россией происходили все чаще, отражая рост экономических и политических связей между ними.
Первыми вступившими в контакт с Россией были ойратские князья, а также халхаское княжество под управлением Шолой Убаши-хунтайджи, находившиеся в районе озера Убсу-Нур и известное в русских источниках как государство Алтан-хана
Переговоры между ними сводились в основном к следующему. Монгольские феодалы просили помощи в борьбе против того или иного монгольского же князя — своего противника, добивались торговых привилегий, отстаивали право собирать подати с ранее подчинявшихся им племен и народностей Южной Сибири и Алтая, просили прислать им специалистов в том или ином промысле, жаловались на обиды со стороны местных сибирских начальников и русских казаков. Русские власти в свою очередь предлагали владетельным князьям Монголии улучшить условия транзита в Китай, расширить русско-монгольскую торговлю, прекратить практику незаконного сбора подати с подданных русского государства, наказать тех монгольских князей, которые нарушали в пограничном районе мир и нападали на мирные русские города и селения.
Если маньчжурские завоеватели были заинтересованы в усилении политической раздробленности Монголии, что должно было облегчить им завоевание страны, то русское государство, наоборот, было заинтересовано в укреплении центральной монгольской власти, способной воспрепятствовать вооруженным набегам на русские земли, время от времени предпринимавшимся отдельными местными князьями, а также способной оказать сопротивление маньчжурской агрессии.
Стремление монголов развивать торговлю с Россией находило у нее поддержку. В источниках почти полностью отсутствуют указания на споры и конфликты по вопросам торговли. В 1647 году Батур-хунтайджи получил от русского царя Алексея Михайловича грамоту, предоставляющую его подданным право беспошлинно торговать в городах Сибири. Монгольские княжества с успехом сбывали в Россию лошадей, рогатый скот, овец, пушнину, ревень и т. д., получая за свои товары от русских купцов различные ткани, кожи, изделия из металла и т. п.
Согласно источникам, в течение одного 1653 года в Томск пять раз прибывали караваны ойратских купцов. В городе было отведено специальное место для торговли с ойратскими купцами. Позднее Ойрат-скому хгшству было разрешено через Астрахань пригонять лошадей для продажи в Москву.
По свидительству русского посла Спафария, ездившего в 70-х годах XVII века через Монголию в Китай, в районе озера Ямышева шла оживленная торговля. Он писал, что сюда «приходят многие тысячи людей, калмыки, и бухарцы, и татары, и торгуют с русскими людьми». Аналогичная картина наблюдалась и в других городах Сибири, куда часто прибывали монгольские караваны из нескольких сотен верблюдов.
В 40-х годах XVII века русские переселенцы впервые появились в Забайкалье, где установили отношения с монголами. Здесь, как и в других пограничных районах, между монголами и русскими сложились и стали крепнуть мирные торговые связи. Спафарий свидетельствует, что в районе Селенгинска «мунгалы кочуют везде зело много и торгуют с казаками: продают кони, и верблюды, и скот, также и всякие китайские товары, а покупают у них соболи и иные многие русские товары».
Испытывая на себе растущее давление маньчжурской династии, халхаские князья не раз ставили перед Москвой вопрос о своем переходе в подданство России. Переговоры об этом вел в Урге в 1665 году Русский посол В. Бубенной, в 1666 году — П. Куль-винский; в 1675 году этот же вопрос обсуждался в Москве с послами Халхи.
Маньчжурская династия с тревогой следила за Развитием русско-монгольских отношений, видя в них серьезную угрозу своим агрессивным планам. Она Усиливала нажим на халханских феодалов, провоцировала конфликты между ними, натравливая их на Русских купцов и поощряя нападение на русские сеяния и города.
в 8Рх годах XVII века Тушету-хан, инспириро-анный маньчжурами, дважды совершил вооруженное нападение на русский город Селенгинск, основанный в 1666 году.
Халхаские феодалы колебались между маньчжурскими завоевателями и Россией. Однако правительство России не склонно было активно вмешиваться во внутреннюю борьбу Монголии и в ее взаимоотношения с маньчжурской династией. Для этого у русского правительства в Сибири и на Дальнем Востоке не было достаточных сил. Правительство России опасалось вступить в открытый конфликт с Маньчжурской империей.
КУЛЬТУРА МОНГОЛИИ
Архитектура Монголии была непосредственным образом связана с религией.
Усиленное проникновение буддийской религии происходит во времена первого тюркского каганата и уйгурского ханства, о чем свидетельствуют фрески буддийского содержания, найденные при раскопках Кара-Балгасуна. Источники свидетельствуют, что буддизм первоначально проникал на территорию Монголии из Индии через страны Восточной и Центральной Азии, особенно через Хотан и Согдиану. Выходцы из этих стран, прежде всего согдийцы, сыграли значительную роль в раннем распространении буддизма на территорию Монголии.
Началом усиленного распространения буддизма в Монголии надо считать XVI век.
С XVI века буддизм утвердился в качестве официальной религии монголов во всех районах расселения монгольских племен. Первоначально религиозные обряды в Халха — Монголии совершались преимущественно в войлочных юртах, а затем и в разборных деревянных храмах. В последующие эпохи кочевые храмы и монастыри постепенно становятся оседлыми.
Распространению буддийской религии и росту влияния духовенства активно способствовала политика Монгольского государства.
Почти каждый монастырь был архитектурным ансамблем, в котором так или иначе проявлялись традиции монгольского зодчества. Храмы в основном со-
оружались монголами с участием иностранных специалистов и рабочих.
Строились храмы круглой, многоугольной и квадратной формы, в монгольском, а также в тибетском архитектурных стилях. Были также храмы смешанной архитектуры с творчееким синтезом и переработкой различных культурных традиций. Наряду с храмами было много и других культовых сооружений, входивших в монастырские комплексы как неотъемлемая их часть (например, ритуальные молельни и т. Д-)- Духовенство привлекало для строительства храмов искуснейших мастеров и художников, которые отдавали этому весь свой талант и умение.
Архитектурное искусство Монголии, вырастая в целом на местной основе, развивалось своеобразно и специфично, хотя, несомненно, было связано и с архитектурными течениями соседних стран — Индии, Тибета. Творчески используя большой опыт в возведении различных сооружений, монгольские мастера разрабатывали свои приемы строительства. '
В монгольских трактатах, написанных в XVIII— XIX веках, упоминается о пропорциях и правилах возведения культовых и гражданских сооружений, учитывающих местную национальную специфику. Среди них выделяется трактат Жамьян-Шадава, жившего в XVI веке, который главное внимание уделяет выбору участка под сооружаемое здание. О правилах строительства храмов весьма подробно говорится и в тРУдах Агван-Цэрэна, где также особо подчеркивается значение территории, выбираемой для возведения храмов, даются указания об устройстве фундаментов, подборе строительных материалов, установке колонн, укладке балок, о возведении стен, изготовлении окон, дверей, лестниц и т. д.
Главы монгольского духовенства и ламы-ученые придавали большое значение подготовке зодчих, которая была делом чрезвычайно длительным и сложным. В монгольских монастырях Их-Хурэ, Дзаин-хУРэ, Их-Тамирын-Хурэ, Бэрэйвэн-Хийд и других существовали специальные факультеты (дацаны), готовившие квалифицированных зодчих, художников в скульпторов.
Самое известное из культовых сооружений — монастырь Эрдэнэ-Дзу, расположенный в Убурхангай-ском аймаке.
Во многих исторических работах основание этого монастыря датируется 1586 годом. Однако в- «Истории Эрдэнэ-Дзу» указано, что уже в 1585 году здесь производился ремонт. Следовательно, первые постройки возникли раньше. В одном из источников сообщается, что в «год курицы» (1585) в городище Тахай отремонтирован верхний этаж малого дворца, а в «год собаки» (1586) сделана крыша, а в «год огня и свиньи» (1599) построено несколько храмов.
Литературная деятельность монголов начинает активизироваться к концу XVI и началу XVII века. Это связано с наступлением затишья в феодальных войнах в Монголии, а также с принятием монголами новой религии — ламаизма.
К этому периоду относятся такие литературные произведения, как «История Убаши-хунтайджи и его войны с ойратами», стихи Цокто-тайджи, ойратский эпос «Жангар», «Легенда о Мандухай-Сэцэн-хату-не», «Хвала шести туменам монголов Даян-Хана». Последние два произведения дошли до нас в том виде, в каком они были вписаны в хроники XVII века: «Шара-туджи», «Эрдэнийн эрихэ» Саган-Сэцэна, «Алтан товч». «История Убаши-хунтайджи» представляет собой запись и литературную обработку устного народного сказания. Появление этого произведения ознаменовало возрождение литературы, продолжение традиций, нарушенных в послеюань-ский период.
Дальнейшему развитию традиций служила и поэзия Цогто-тайджи, видного политического деятеля, ученого и поэта первой половины XVII века. Стихи Цогто-тайджи, высеченные на скале его сподвижниками Гуен-батором и Дайчин-хиа, представляют собой единственный образец монгольской лирики XVII века.
Интересно отметить, что «История Убаши-хунтай-джи», несомненно народного происхождения, совершенно не имеет следов влияния ламаизма, бывшего в то время государственной религией.
Заметные сдвиги происходят в XVII веке в монгольской историографии. Монгольские историки создали ряд значительных произведений. К наиболее интересным относятся «Алтан товч» («Золотая Пуговица») анонимного автора, «Шара туджи» («Желтая история») Саган-Сэцэна (род. в 1604 году). Авторы этих хроник в основном следуют древнемонгольской исторической традиции, которую можно назвать традицией «Сокровенного сказания».
^Хроники XVII века, особенно «Алтан товч» и «Эрд-нийн товч» выдержаны в эпическом стиле. Авторы этих сочинений часто прибегают к приемам художественно-эмоционального воспроизведения исторической картины. Другой отличительной чертой исторических сочинений XVII века, свидетельствующей о новой полосе в развитии монгольской историографии, было усиление буддийского влияния. Монгольские летописи XVII века представляют собой ценные источники, содержащие богатейший фактический материал по истории.
В то время не проводилось резкой грани между историческим и художественным произведениями. При составлении истории монгольские авторы стремились к художественно-эпическому описанию исторических событий, а в художественном творчестве они увлекались исгорико-легендарными сюжетами. В связи с этим во многих исторических сочинениях содержатся ценные образцы художественного творчества монгольских авторов.
Летописцы одновременно были и хорошими писателями и поэтами. Примером может служить творчество Саган-Сэцэна из Орд оса. Он происходил из старинного монгольского аристократического рода, восходящего к «золотому роду» Чингисидов. Его прадед, знаменитый Хутактай-Сэцэн-хунтайджи (1540—1586 года), славился не только как крупный политический деятель, но и как один из просвященных людей своего времени, замечательный знаток литературы. Хутак-тай-Сэцэн в 70-х годах XVI века отредактировал «Цагаан туух» («Белую историю»). Саган-Сэцэн унаследовал от своего прадеда не только его звание Сэцэн-хунтайджи, но и хорошее образование. Он был крупным историком и талантливым поэтом. Его «Эрд-нийн товч» содержит стихи, состоящие, как он сам пишет, из 79 строф (шулэг), в 316 строках (бадаг).
Стихи Саган-Сэцэна представляют большую ценность для изучения монгольского стихосложения в
XVII веке. Его колофон (от греч. «завершение» текст на последней странице рукописной книги, содержащий сведения об авторе, месте и времени переписки) написан под влиянием поэтических приемов Сажа-пандита Гунга-Жалцана, которые он заимствовал из известного сочинения «Субашид», переведенного на монгольский язык еще в XVI веке.
В XVI веке в связи с оживлением культурной жизни в монгольском письменном языке происходят значительные изменения, ознаменовавшие новый период в развитии языка. Этот период характеризуется
тем, что выводятся из употребления старые, сделавшиеся непонятными слова и формы, широко открывается доступ народным диалектическим элементам, которые искусственно архаизируются, происходит проникновение тибетских заимствований... устанавливается новый почерк уйгурского письма и изобретаются новые буквы — возникает настоящее монгольское письмо; до той поры, до конца XVI века, можно сказать, монголы пользовались уйгурскими буквами. В результате образовался язык, который получил название «классического» письменного языка.
С конца XVI и начала XVII века тибетский язык начинает играть существенную роль в образовании и литературной деятельности монголов. Знание тибетского языка наряду с другими предметами считалось неотъемлемой частью буддийского образования в Монголии. Этот язык начинает выступать как сильный конкурент монгольского письменного языка.
Однако в XVII веке тибетский язык еще не завоевал того господствующего положения, которого он добился в последующие столетия.
Совершенно новым явлением в культурной жизни монголов в XVI—XVII веках было создание монастырской системы обучения. При отсутствии светских школ в стране учреждаются различные религиозные школы при монастырях, а также широко практикуется обучение монголов в стенах тибетских монастырей. Из среды монгольского ламства выходит довольно большой отряд деятелей культуры. К их числу относятся Ундур-гэгэн Занабазар (1635—1723 гг.), Зая-пандита Халхаский Лувсанпрэнлэй (1642—1715 гг.), Зая-пандита Ойратский Намхайжамцо (1599— 1662-гг.) и др.
Эти крупные ламы представляли монгольскую феодальную культуру. Ундур-гэгэн — талантливый мастер буддийской скульптуры в Монголии XVII века, оставил после себя замечательные образцы художественного литья. Лувсанпрэнлэй и Намхайжамцо занимались литературной деятельностью. Труды Лув-санпрэнлэя, написанные на тибетском языке, составляют несколько томов. Крупнейшим из них является четырехтомное сочинение «Ясное зерцало», содержащее ценный материал про истории Монголии, Индии и Тибета. Его же автобиография представляет собой ценный источник по истории ламаизма в Монголии. Им также составлена на монгольском языке биография Тушету-хана, которая, к сожалению, пока нигде не обнаружена. Зая-пандита Ойратский занимался преимущественно переводом буддийской литературы на ойратский язык. Из данных биографии Зая-панди-ты, написанный его учеником Ранднабадрой в 1690 году, явствует, что Намхайжамцо и его школа осуществили перевод большого количества буддийской литературы (свыше двухсот наименований). Некоторые из переводов дошли до нас на ойратском алфавите.
В результате кропотливой филологической работы Намхайжамцо создал в 1648 году новый ойратский алфавит на основе монгольской письменности. Алфавит Зая-пандиты отличается от монгольского начертанием некоторых букв и дополнительными диакритическими знаками (дополненные знаки, употребляемые над или под буквами, а иногда и рядом с ними, указывающие на передачу буквой иного звучания), позволяющими точно передавать звуки ойратской речи. Поэтому-то алфавит Зая-пандиты и был назван монголами «Тод бич иг» («Ясное письмо»). Однако «Тод бич иг» не получил широкого распространения в Монголии, да и среди ойратов он пользовался популярностью сравнительно недолго, будучи не в силах противостоять общемонгольскому алфавиту и монгольскому письменному языку, принятому в то время всеми монгольскими народами.
В связи с усиленным распространением ламаизма в Монголии в XVII веке в литературе монголов особенно большое место занимает перевод буддийской литературы на монгольский язык. При Лигдан-хане под руководством Гунга-Одсора большая группа переводчиков осуществила перевод с тибетского языка на монгольский буддийский сутр (санскр.,— букв, «нить» — лаконичное высказывание, позднее — своды таких высказываний. В сутрах излагались различные отрасли знаний. Для языка сутр характерна образность и афористичность). Переводные сборники сутр состояли из ста с лишним томов.
Об искусстве этого периода можно судить по некоторым, очень немногим образцам, дошедшим до наших дней.
Наиболее интересным памятником является гра-щота тумэтского Алтан-хана минскому императору. В грамоте речь идет о посылке тумэтами очередной дани в Пекин. В тексте грамоты упоминается о том, qro Алтан-хан посылает в подарок китайскому императору золотое седло с насечками, уздечку и колчан. Отсюда следует, что ювелирное мастерство процветало у монголов и в послеюаньский период.
Грамота Алтан-хана состоит из текста и рисунка, представляющего собой большую композицию, которая показывает путь следования посольства с данью от кочевий тумэтов до Пекина. Этот рисунок свидетельствует о высоком уровне развития живописи монголов конца XVI века. В манере письма сказалось сильное влияние китайских мастеров живописи, но вместе с тем рисунок во многом своеобразен. Особенно поражают реалистичностью изображения Алтан-хана, его супруги и приближенных, а также всадников и лошадей.
Интересно отметить филигранность отделки ряда деталей рисунка. Тщательно выписаны ажур моста в семь пролетов, стены со сторожевыми башнями и стены городов, мимо которых проезжали послы с данью.
Рисунок представляет интерес и в том отношении, что дает некоторое представление о музыкальной культуре тумэтов конца XVI века. В том месте композиции, где находится ставка Алтан-хана, изображены придворные музыканты. В руках одного из них струнный, у другого — ударный музыкальные инструменты.
Другим значительным памятником живописи сильно искаженным позднейшими надписями, является роспись середины XVI века в монастыре Эрдэни-Цзу на реке Орхон.
Дошли до наших дней и образцы художественного литья. Трудно сказать, когда появился этот вид искусства. В XVI веке художественное литье получило Широкое развитие в связи с распространением ламаизма. Народные умельцы изготовляли для лам фигурки медных божков.
Поскольку монголы издавна были знакомы с кузнечным делом и ювелирным мастерством, художественное литье получило значительное развитие. Для °бразцов монгольского художественного литья характерны изящество форм и тщательность отделки.
ГЛАВА 8