Неделя пролетела как один лихорадочный сон. Мы с головой погрузились в работу над приборами связи с временным коридором, забыв про сон и отдых. Убедить Игоря в необходимости создания двух устройств оказалось проще простого.
— Вдруг одно поломается, — сказал я.
Или исчезнет, как в нашем случае. Конечно, об этом я промолчал.
Наталья и Я-2 спрятали Анатолия в деревянный ящик с замком, заставив его по большей части ненужными приборами и всяким хламом прямо в лаборатории. Когда Наталья спросила, как мы поймем, что он уже восстановился, или не дай бог умер, я, не подумав, ляпнул: «Ну или по звуку, или по запаху. Если второе, то пора закапывать.» Юмор у меня всегда был не очень, а в этот раз он и вовсе подвел. Наталья не разговаривала со мной пару дней после этой неудачной шутки, и я не мог ее винить.
Наши приборы связи, на первый взгляд, напоминали обычные наручные часы советского производства — массивные, с широким кожаным ремешком. Но стоило приглядеться, и становилось ясно: это нечто гораздо более сложное. Дополнительные кнопки, странные символы на увеличенном циферблате, и едва заметная антенна, спрятанная в корпусе — все это выдавало их истинное назначение.
Принцип работы наших устройств основывался на теории квантовой запутанности и многомировой интерпретации квантовой механики. Мы создали нечто вроде квантового приемника, способного улавливать сигналы, пронизывающие ткань пространства-времени.
Если временной коридор был открыт, устройство должно было ловить сообщения из будущего или из прошлого — своего рода «эхо» грядущих событий или давно свершённых, просачивающееся сквозь разрыв в континууме.
Однако, если коридор закрыт, прибор автоматически переключался на прием обычных радиосигналов нашего времени. Эта особенность превращала его в идеальное шпионское устройство — компактное, незаметное и невероятно эффективное. Мы могли прослушивать переговоры военных, перехватывать секретные сообщения.
Дни сливались в одну бесконечную череду расчётов, паяния микросхем и споров с Я-2. Этот юнец, горячая копия меня самого, то рвался домой, то клялся остаться, пока мы не найдём все проекты «Эфир». Его энтузиазм раздражал и в то же время заставлял двигаться вперёд, словно назойливый будильник, который не даёт заснуть.
И вот настал день, когда приборы были готовы. Мы собрались в лаборатории, глядя на два идентичных устройства, лежащих на столе.
— Давайте проверим, что будет, если его активировать! — выдохнул Игорь.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это был момент истины. Либо мы сделали все правильно, либо… что ж, об альтернативе думать не хотелось. Я-2 мне уже порядком надоел и его нужно было отправить домой! Иначе… я исчезну и это вопрос времени.
— Погодите, — сказал я, поднимая руку. — Давайте сначала проведем все проверки. Мы не знаем, какой эффект может вызвать активация.
Игорь нетерпеливо кивнул, но согласился. Мы начали методично проверять все системы, я диктовал параметры, а Наталья (которая сама уже стала почти ученым) записывала их в журнал. Воздух наполнился техническими терминами и цифрами.
Когда все проверки были завершены, мы собрались вокруг стола. Я взял один из приборов и закрепил его на запястье.
— Ну что, товарищи, — сказал я, пытаясь скрыть нервозность за напускной бравадой, — кто готов заглянуть в будущее? Вдруг помимо нас есть путешественники о которых мы и не догадываемся! Возьмём, да и занырнем в чужой туннель.
Я нажал кнопку активации. На мгновение ничего не происходило, и я уже начал думать, что мы где-то ошиблись. Но вдруг прибор ожил. Маленький экран засветился, и из динамика послышалось шипение и потрескивание.
— Это работает! — воскликнула Наталья.
Мы затаили дыхание, вслушиваясь в звуки, доносящиеся из прибора. Сначала это был просто шум, но постепенно сквозь него начали пробиваться голоса.
«…Пост три, доложите обстановку,» — раздался вдруг четкий мужской голос.
«Пост три, все спокойно. Объект под наблюдением,» — ответил другой.
Мы переглянулись. Это была переговоры охраны нашего городка!
— Мы влезли в их частоту, — прошептал Игорь, его лицо побледнело. — Нужно немедленно перенастроить…
Но я жестом остановил его. Сквозь шум и треск прорывался другой сигнал — ритмичный, повторяющийся.
— Тихо! Это морзянка? — спросил я, хватая карандаш и начиная быстро записывать точки и тире.
Комната погрузилась в напряженную тишину, нарушаемую лишь звуками морзе и скрипом карандаша по бумаге. Когда сигнал прекратился, я поднял глаза от листка.
— Что там? — спросил Я-2, наклоняясь ближе.
Я открыл рот, чтобы ответить, но внезапно заметил, как Нинель, стоявшая рядом с нами у стола, едва заметно вздрогнула. Её глаза на мгновение расширились, а пальцы, сжимавшие чашку с чаем, побелели от напряжения. Это длилось лишь долю секунды, но я успел уловить эту перемену.
Наталья, не обращая внимания на реакцию Нинель, уже склонилась над листком с записями.
— Давайте расшифруем, — сказала она, быстро водя пальцем по строчкам. — Тут что-то необычное…
Нинель подалась вперед.
— Может, не стоит? — произнесла она. — Вдруг это какие-то секретные военные переговоры?
Но Наталья уже хмурилась, вглядываясь в символы. Внезапно она резко выпрямилась, её лицо побледнело.
— Постойте-ка, — пробормотала она. — Это не обычная морзянка. Здесь использована модификация кода Абта.
Я наклонился ближе, пытаясь разглядеть то, что увидела Наталья.
— Код Абта? Что это? — спросил я.
Наталья понизила голос, словно боясь, что нас могут подслушать:
Это немецкая система шифрования, основанная на морзе, но с заменой некоторых букв и добавлением ложных сигналов. Её изобрели во время Второй мировой войны. Но я изучала старые шифры и… — она сделала паузу, глубоко вздохнув, — …это определенно он. Его практически невозможно отличить от обычного морзе, если не знать, что искать.
В этот момент чашка в руках Нинель дрогнула, и горячий чай выплеснулся на стол, стремительно приближаясь к листку с записями.
— Ох, как неловко! — воскликнула она, хватая салфетки и начиная суетливо промокать лужу.
Я среагировал мгновенно, выхватив листок и заметил, как Нинель дернулась, словно хотела перехватить бумагу, но сдержалась.
Наталья, не теряя ни секунды, взяла у меня его и отступила на шаг.
— Я могу это расшифровать, — сказала она тихо, но твердо. — Мне нужно немного времени.
— Хорошо, — наконец произнес я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Давайте сделаем перерыв и вернемся к этому чуть позже. У столовой через пару часов, в беседке сегодня прохладно.
Когда все начали расходиться, я заметил, как Нинель бросила последний взгляд на листок в руках Натальи. В её глазах промелькнуло что-то похожее на панику, быстро сменившееся напускным спокойствием. Она поправила воротник блузки нервным движением, которое могло бы показаться случайным, если бы я не следил за ней так внимательно.
— Да, увидимся за ужином, коллеги, — сказала она с натянутой улыбкой.
Она поспешно вышла из комнаты, её каблуки отстукивали по полу чуть быстрее обычного. Нет-нет… тебе кажется! Успокойся, Неля своя в доску, она с нами с самого начала.
— Встречаемся в столовой через два часа, — сказал я.
Мы разошлись, каждый погруженный в свои мысли. Два часа пролетели как одно мгновение. Но теперь я думал не только о том, как вернуть Я-2 домой, но и о том странном поведении Нинель.
Ровно в назначенное время мы собрались у входа в столовую. Все… кроме Нели. Наталья выглядела взволнованной, но в её глазах горел огонек триумфа.
— Я расшифровала сообщение, — прошептала она, оглядываясь по сторонам. — Вы не поверите, что там написано. Только давайте дождемся Нелю.
Мы заняли самый дальний столик, подальше от любопытных ушей. Игорь нервно постукивал пальцами по столешнице, я же не мог оторвать взгляда от входа, ожидая появления Нинель.
— Ну, не томи, — поторопил я Наталью. — Что там? Неля не обидется!
Она глубоко вздохнула и начала: «СОЙКА, ОПЕРАЦИЯ КОМПРОМЕТИРОВАНА. ЗАТМЕНИЕ ЧЕРЕЗ 36 ЧАСОВ. ТОЧКА ЭВАКУАЦИИ — КВАДРАТ Д-7.»
Мы ошеломленно переглянулись.
— Сойка? Затмение? Что всё это значит? — пробормотал Игорь.
Не успели мы обсудить услышанное, как воздух разорвал пронзительный вой сирены. Мы вскочили, инстинктивно пригибаясь.
— Внимание всем постам! Нарушение периметра в секторе B! Всем группам немедленно приступить к перехвату! — прогремел голос из громкоговорителей.
Мы бросились к окну, прильнув к стеклу и вглядываясь в темноту ночи, внезапно разорванную ярким светом прожекторов. Территория научного городка, обычно такая спокойная и размеренная, превратилась в хаотичное поле боя.
Группа солдат промчалась мимо нашего окна. Один из них, тяжело дыша, крикнул на бегу:
— Она убила четверых у входа! Как чертова тень! Не подпускайте её к воротам!
— Она? — переспросила Наталья, её лицо побледнело. — Неужели это…
Договорить она не успела. Раздалась автоматная очередь, эхом отразившаяся от стен зданий. Через мгновение послышался рев моторов — кто-то заводил машины, готовясь к погоне.
Мы увидели, как массивные ворота комплекса медленно открываются. Три армейских Виллиса с ревом вылетели за периметр.
— Началась погоня, — прошептал Игорь, его голос дрожал от напряжения.
Я отошел от окна. Медленно опустившись на стул, я посмотрел на своих коллег, на их растерянные и испуганные лица.
— Вот кто украл наш «Эфир», — сказал я. — Я уверен, сейчас она заберет его из тайника, куда спрятала, и завтра уже будет на пути в Германию.
Наталья рухнула на стул рядом со мной, её руки дрожали.
— Как такое возможно? — прошептала она, глядя в пустоту перед собой.
Игорь нервно провел рукой по волосам.
— Постойте, — сказал он, нахмурившись. — Вы думаете, это правительство Германии стоит за всем этим?
Я покачал головой.
— Нет, это что-то другое. У правительства есть свой эфир. Это кто-то еще… кто-то с личными мотивами.
— Частное лицо? — предположила Наталья. — Кто-то, у кого достаточно ресурсов и амбиций, чтобы…
Внезапно комната вокруг меня начала расплываться. Голоса Натальи и Игоря стали далекими, приглушенными, словно я погружался под воду. Последнее, что я услышал, был встревоженный крик Игоря:
— Эй, с тобой все в порядке?
Тьма окутала меня, но через мгновение она рассеялась, и я оказался… в другом месте. В другом времени.
Я стоял посреди гостиной пропитанной ностальгией и странным ощущением дежавю. На стене висел календарь, большими красными цифрами возвещавший: 1967 год. Сердце сжалось — я оказался в будущем, но все еще далеком прошлом для меня настоящего.
С кухни доносились знакомые звуки: стук ножа о разделочную доску, шипение масла на сковородке, тихое мурлыканье любимой песни. Мама готовила ужин, как делала это тысячи раз в моих воспоминаниях.
Я повернулся к серванту и замер. Там, в отражении стеклянной дверцы, я увидел себя.
Телевизор был включен. На экране появилось лицо диктора.
— Прерываем нашу передачу для экстренного сообщения, — произнес он дрожащим голосом. — Сегодня в 14:30 по московскому времени группа, называющая себя «Наследние Третьего Рейха», произвела первое публичное применение технологии, известной как «Эфир».
Камера переключилась на кадры, от которых я моментально приземлился на старенький диван. На экране предстал город. Улицы, дома, машины, люди — все было преобразовано в кристаллические структуры, напоминающие лед.
— То, что вы видите, — продолжил диктор дрожащим голосом, — результат первого применения технологии «Эфир». По словам ученых, эта технология позволяет манипулировать самой структурой материи. В данном случае, произошло мгновенное изменение молекулярной структуры всего в радиусе действия устройства, превратив обычные вещества в кристаллические формы.
На экране появилось изображение человека в маске, на фоне развевающегося флага с символикой, смутно напоминающей нацистскую, но с новыми элементами.
Мы — Наследие Третьего рейха, основатели грядущего Четвертого, — произнес он. — Сегодняшняя демонстрация — лишь малая часть возможностей «Эфира». Эта технология — ключ к абсолютному контролю над материей.
Человек в маске сделал паузу, его глаза за прорезями маски горели фанатичным огнем.
— Мы даем миру 48 часов. Либо все правительства признают верховенство Четвертого рейха, либо мы начнем полномасштабную демонстрацию нашей силы. Выбор за вами.
Я понимал, что «Эфир» позволял манипулировать квантовыми состояниями частиц, изменяя фундаментальные свойства вещества на самом базовом уровне. Создать из воздуха воду… пожалуйста! Превратить сталь в газ… пф! Плевое делло!
После этих новостей, чувствуя, как дрожат руки, я повернулся и направился на кухню. Там, у плиты, стояла она — моя мама, такая живая, такая настоящая. В моем времени она уже давно ушла, оставив после себя лишь воспоминания и бесконечную тоску.
Не задумываясь, я шагнул к ней и крепко обнял, вдыхая родной запах. Она удивленно охнула, но тут же обняла меня в ответ.
— Что случилось, сынок? — спросила она с легким беспокойством в голосе, ее рука нежно погладила меня по спине.
Я хотел ответить, сказать, как сильно люблю ее, как скучаю, как благодарен за все, что она для меня сделала. Хотел предупредить о грядущих ужасах, умолять быть осторожной. Но слова застряли в горле, и я лишь крепче прижался к ней, пытаясь запомнить каждое мгновение этого момента. Я должен сделать все чтобы обезопасить ее жизнь, остановить Нинель…
Все хорошо, мама, — наконец выдавил я. — Просто… я так тебя люблю.
Она тихонько рассмеялась.
— И я тебя люблю, мой мальчик. Всегда.
В этот момент все начало расплываться. Кухня, запахи, объятия мамы — все исчезало, растворяясь в белом свете. Я отчаянно пытался удержаться в этом моменте, но тщетно.
Я открыл глаза и обнаружил себя лежащим на полу столовой. Надо мной склонились встревоженные лица Натальи и Игоря. Их голоса доносились словно издалека, постепенно становясь четче.
— Ты в порядке? — спросила Наталья, её голос дрожал от волнения. — Ты потерял сознание на несколько минут.
Я медленно сел, чувствуя, как дрожат руки. Видение будущего, такого близкого и такого ужасного, все еще стояло перед глазами. Но сильнее всего я ощущал фантомное тепло маминых объятий. Медленно подняв голову, я прищурился, привыкая к свету. Мой взгляд скользнул по лицам Натальи и Игоря. Затем я перевел глаза на Я-2, который стоял чуть в стороне.
Глубоко вздохнув и медленно поднявшись на ноги, я оперся руками о стол, чтобы скрыть легкое головокружение. Собрав все свои силы, я произнес с решимостью, которая удивила даже меня самого:
— Нужно будить Толика!
Игорь резко повернул голову, его брови сошлись на переносице. Он медленно перевел взгляд с меня на Я-2, который стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди.
— Какого Толика? — Игорь нервно усмехнулся, кивая в сторону рыжего. — Вот же Толик стоит.
Наталья, до этого момента сидевшая неподвижно, вдруг ожила. Наклонившись, она прошептала мне на ухо:
— Что ты творишь? Ты с ума сошел? Опять было видение из будущего?
Я медленно повернулся к ней, чувствуя, как ее волосы мягко коснулись моего лица. Наши глаза встретились.
— У нас нет выхода, — ответил я тихо, но твердо, стараясь вложить в свой взгляд всю серьезность ситуации. — Поверь мне, все гораздо серьезнее, чем мы думали. Теперь я точно знаю из-за кого произойдет катастрофа.
Игорь нервно переминался, его взгляд метался между мной и Натальей. Он провел рукой по волосам, взъерошивая их еще больше.
— О чем вы шепчетесь? — спросил он, его голос дрогнул. — Что происходит?
Я выпрямился. Медленно обведя взглядом комнату, я остановился на Игоре. Его лицо было бледным, на лбу выступили капельки пота.
— Пошли, — сказал я, делая шаг к нему. — Нам нужно тебе кое-что рассказать и показать.
Краем глаза я заметил, как Наталья резко повернулась ко мне. Ее рука дернулась, словно она хотела схватить меня за рукав, но остановилась на полпути. Я слегка кивнул ей, беззвучно обещая, что беру всю ответственность на себя.