с похищениями, она единственная из родителей систематически посещает собрания моей группы поддержки. Психические травмы, полученные ее детьми вследствие похищений, она переживала очень болезненно. Она со всей серьезностью относилась к рассказам детей о похищениях и поверила в их реальность. Кроме того, интуиция подсказывает ей, что процессы, в которые, казалось, вовлечены ее дети, служат целям духовного развития и просвещения. Такая позиция, неважно, какой она окажется в итоге справедливой или ошибочной, уникальна, никто из родителей испытавших ее не разделяет.
Отец Скотта, Генри, двадцать лет держал автомеханическую мастерскую и недавно занялся новым бизнесом. Генри немногословен, не любит распространяться о своих мыслях и взглядах, но тоже всегда поддерживал своих детей. Он верит в то, что они ему рассказывают, но для него как для человека практического более характерно желание найти физические доказательства встреч с пришельцами или увидеть происходящее своими глазами.
Кроме того, у Скотта есть брат Роберт, он никак не связан с похищениями, слушает рассказы о них с отрешенным видом, но проявляет сочувствие и понимание к брату и сестре. У Роберта трое детей: девочки-близнецы трех лет и сын, которому в декабре 1993 года исполнился год, дети также не подвергаются похищениям. Скотт благодарен своим близким за поддержку, за теплую домашнюю атмосферу; в отличие от многих испытавших он не склонен приписывать свои отношения с пришельцами семейному разладу, травматическим эпизодам, пережитым в детстве. "Я знаю свою семью, то, как я рос. Семейные обстоятельства никак не могли сделать меня уязвимым".
Когда я впервые встретил Скотта, он уже не первый месяц боролся с психической травмой, вызванной опытом похищения, пережитым в апреле 1990 года, - он, будучи в сознании (то есть без гипноза), помнил маленьких гуманоидов, вторгшихся в его комнату. Эта сцена вызвала в его памяти другую. В возрасте десяти лет он уже встречался с похожими
107
существами в своей спальне. Через уфологические организации Скотт вышел на психотерапевта и стал у него лечиться. Лечение пошло ему на пользу; его врач с помощью гипноза помогла ему выявить предшествующие эпизоды похищений. Первая встреча Скотта с пришельцами, судя по всему, состоялась еще в трехлетнем возрасте. С ноября 1991 года Скотт регулярно посещал собрания нашей группы и встречался со мной дополнительно. В марте и декабре 1992 года мы провели два сеанса гипноза, или релаксации, так как Скотт желал получить более живое и ясное представление о своих прошлых опытах встреч с пришельцами. Наши беседы имели не столько лечебный, "сколько исследовательский характер, мы выступали скорее в роли сотрудников и коллег.
Детали анамнеза были почерпнуты из медицинской карты Скотта, заведенной в одной из клиник Бостона, где его в четырнадцать лет обследовали по поводу "эпизодов спутанности сознания, предварительно диагностированных как инсульт". В шесть месяцев у Скотта, по сообщению его матери, случился приступ с потерей сознания, который сопровождался повышением температуры; в пять лет он пережил еще один приступ, без повышения температуры, но с болевыми ощущениями в ухе. В то время его не возили на обследование в больницу. Но мальчика посмотрел семейный доктор, пришедший к выводу, что приступ вызван возбуждением праздничного дня. Теперь Скотт считает, что приступы были следствиями паники, вызванной похищениями.
Первый случай похищения, который вспоминает Скотт, произошел с ним в трехлетнем возрасте. Летом 1991 года под руководством психотерапевта он исследовал эпизод, относившийся к девятилетнему возрасту. Вдруг Скотт перескочил на шесть лет назад, вспомнил, как он играл с машинками перед домом. Вдруг, обернувшись, он заметил, что рядом появились "они". Существа выросли ниоткуда и поддели Скотта своей удочкой. Еще Скотт помнит, как он бросился бежать к матери, а когда прибежал, ничего не мог ей объяснить, а только плакал. "Я видел там
108
огромных муравьев", - сказал он. Когда Скотт вспомнил этот эпизод, он ужасно разволновался и буквально спрыгнул с кушетки, сеанс гипноза пришлось прервать. Воспоминания остались неизученными - вплоть до нашего сеанса регрессии.
С восьмилетнего возраста Скотта начали водить по врачам невропатологам и психоневрологам. У него обнаруживали странные "приступы" или "припадки" со спутанностью сознания, провалами в сознании - все это описывалось очень приблизительно и не диагностировалось. Вначале его характеризовали как восьмилетнего мальчика, пребывающего в постоянном беспокойстве. Кроме того, ребенок постоянно страдал сильными пульсирующими болями в голове. Головные боли были диагностированы как "атипичные мигрени", для лечения применялись легкие болеутоляющие средства. Ему несколько раз делали ЭЭГ. Первая энцефалограмма выявила легкие аномалии, а последующие были совершенно нормальными. Однако в последующие годы Скотта лечили несколькими препаратами против конвульсий, лекарства давались в больших дозах, но лечение не принесло результата. С тринадцати лет у Скотта систематически регистрировались зрительные галлюцинации: мальчик видел перед глазами вращающийся цветной треугольник, женскую фигуру, которая то будто склонялась над его кроватью, облокачивалась на автомобиль в отцовской мастерской, то мелькала в уличной толпе.
К шестнадцати-семнадцати годам диагнозы изменились: в приступах обнаружились "психоэмоциональные компоненты", головные боли были признаны результатом "перенапряжения", галлюцинации стали именоваться "пароксизма льными ощущениями", но ЭЭГ оставались нормальными. К девятнадцати годам лечение препаратами от конвульсий было прекращено, хождение по врачам закончилось. Когда Скотт выступал на собрании в моей группе поддержки, он сказал, что его засыпали дурацкими диагнозами, закормили лекарствами, которые давали наобум.
Несмотря на подверженность мрачным настроениям, на страхи и сложности с концентрацией
109
ния, на другие симптомы, заставлявшие родителе! Скотта водить мальчика по врачам, его детств( можно считать счастливым, у него было многч друзей и интересных мальчишеских занятий,
Симптомы, наблюдавшиеся у Скотта, вовсе не обязательно связаны с его опытом похищений. По мнению Скотта, это были отзвуки его детских впечатлений, связанных с похищениями. Когда дети, Скотт и Ли, рассказывали матери о том, что их похитили, Эмили всегда спрашивала: "А где я была в это время?" Однако и она, и Генри проявляли к рассказам детей куда большее доверие, чем остальные родители испытавших.
В феврале 1993 года, спустя неделю после первого сеанса гипноза, Эмили написала мне: "Как странно, что такие вещи происходили буквально у нас на глазах, а мы этого не замечали. Я ведь помню, как Скотт рассказывал, что видел за окном летающую тарелку, что пришельцы являлись в дом, предварительно усыпив во дворе нашего пса. Генри тогда взял ружье и вышел во двор. Там никого не было. Эти воспоминания всегда жили у нас на самом дне нашей памяти и вышли наружу лишь несколько лет назад, когда Скотт сказал: "Помните, что я вам в детстве рассказывал?" И мы вспомнили". Позднее Эмили написала, что, выслушав сына, они со страхом решили, что в дом забрался грабитель, а в следующий раз подумали, что мальчику приснился дурной сон.
Согласно воспоминаниям Скотта, похищения всегда происходили, когда он играл во дворе вместе с сестрой, а Ли вспоминает, что у них перед домом была лужайка, которая, по-видимому, стала постоянным местом их похищений. Ли рассказывает, что раньше они очень любили это местечко, но потом как-то перестали там играть. "Это место всегда казалось мне особенным", - говорит Ли. В марте 1992 года Пэм Кейси посетила дом родителей Скотта в штате Массачусетс. Там собрались и другие родственники, у них нашлось что порассказать о сайтингах НЛО, происходивших на их памяти. Так, дядя Скотта вспоминает, как племянник, катаясь на
110
сипеде в восемь или девять лет, подъехал к нему и стал взволнованно рассказывать про только что виденный им НЛО. Сам Скотт превосходно помнит это. Более значительный эпизод, связанный со встречей в собственной спальне, случившейся в десять лет, всплыл на поверхность лишь на сеансе гипноза у психотерапевта.
Как рассказывал Скотт про этот эпизод, он смотрел из своей спальни во двор и вдруг заметил там "летающую тарелку", откуда вылезли пришельцы, вскоре каким-то образом оказавшиеся рядом с ним. В холле спала собака, но они ее усыпили - с помощью стержня, похожего на удочку. Скотт чувствовал, что пришельцы идут в комнату его родителей. "Я побежал к ним наверх, когда все это уже произошло, рассказал им, что случилось. Отец схватил ружье и выбежал во двор. Он был насмерть перепуган, как и все мы. Но там ничего странного не было. Я ужасно перепугался, что они убьют моих родителей". Ему казалось, что эти существа сильнее его родителей. Однако страх не помешал Скотту понять, что существа превосходили его родителей в мудрости, хотя он не был уверен, то ли это была их личная мудрость, то ли мудрость заключалась в логике событий. Во время встреч Скотт испытал действие "двусторонней телепатии": они знают твои мысли, а тебе известно, что у них на уме. Непривычность ощущения причиняет боль.
Следующий эпизод относится к двенадцатилетнему возрасту: тогда он видел женскую фигуру, склонившуюся над его кроватью. Этот эпизод зафиксирован в его медицинской карте. Приблизительно в это же время Скотт был направлен на консультацию к психологу, попытавшемуся определить, не вызваны ли его "галлюцинации" какими-нибудь эмоциональными проблемами. Он прошел длительный курс психотерапии, однако выявить причину его видений так и не удалось. Встреча с женской фигурой, являвшейся персонажем в эпизоде похищения, будет детально описана в связи со вторым сеансом гипноза.
Сознательные воспоминания похищений возобновляются только в 1990 году; у Скотта остается в
in
памяти встреча с пришельцами, чье присутствие в комнате он вначале лишь ощутил и лишь потом их заметил. "Кто бы они ни были, они нездешние", - говорит Скотт. Скотт рассказал мне, что это были те же существа, которые наведывались в его комнату, когда ему было девять лет. Во время сеанса с психотерапевтом Скотт под гипнозом вспомнил, что он был доставлен на борт НЛО, где ему на пенис надевали устройство с клапаном и отбирали у него сперму. При этом его гениталии были опутаны какими-то проводками и датчиками.
Походив на собрания нашей группы поддержки Скотт стал относиться к пережитым похищениям большим любопытством, так как чувствовал, что он: оставили сильный след в его жизни. И вырази, желание исследовать эти события с помощью гипноза,
Тем временем у Скотта усугублялись неприятност: в личной жизни. В первую встречу он рассказал, ч1 у него натянутые отношения с девушкой, так как склонен "вцепляться в человека и не отставать", январе 1992 года Скотт сказал, что вначале en подруга отнеслась с большой симпатией к его признаниям о похищениях. Приблизительно в это время Скотту представилась возможность выступить в документальной передаче Си Би Эс, посвященной феномену похищенийДемонстрация передачи была запланирована на май. Две недели в феврале Скотт ежедневно был занят на съемках, которые вызвали у него живой интерес. Ему была отведена важная роль в передаче, и он постарался заинтересовать весь творческий коллектив. В это время он сблизился с одной из актрис.
На нашем собрании 24 февраля Скотт, только что вернувшийся из Лос-Анджелеса, где проходили съемки, говорил о том, что "нам всем уготована какаято роль", что "мы не властны над своей судьбой, а лишь являемся действующими лицами какого-то шоу, режиссер которого нам неведом". По признанию Скотта, преодолев травматический эффект, он открыл для себя духовный аспект явления, подлинное значение своего опыта. Скотт вспоминает, как он в детстве
работал над собой, заставлял себя оставаться в комнате, преодолевая чувство страха. Апрельский эпизод 1990 года Скотт воспринял как проверку, более того, как экзамен. Но он не мог избавиться от гнева, вызванного тем, что ему приходится действовать по чужой воле, отдаваться во власть других существ.
На том же собрании Скотт много рассуждал о преодолении "всей этой травматической ерунды", а также о положительном значении встречи с пришельцами для его личного развития. Благодаря своему опыту похищения он понял, что в его голове хранится масса информации, недоступной его пониманию. Он предположил, что "пришельцы помогают нам развиться настолько, чтобы понимать их... Они обучают нас, чтобы мы были готовы к взаимодействию с ними". После этого собрания Скотт решился пройти у меня первый сеанс гипноза, чтобы "продвинуться глубже". Он надеялся преодолеть травматический аспект своего опыта похищения и открыть для себя более глубокое значение этого явления, которое может оказаться важным и для других людей.
Скотт прибыл ко мне 16 марта вместе с Энн, актрисой, с которой познакомился в Лос-Анджелесе. Прежде чем подняться вместе со мной и Пэм в кабинет, где я занимаюсь гипнозом, мы немного поболтали в гостиной, обсудили впечатление Энн от работы в фильме. Я расспрашивал, что значила для Энн эта работа, не вызывали ли у нее протеста явно надуманные сцены, рассчитанные на довольно дешевый эффект. Я также выразил одобрение ее игре - девушка сознательно старалась сгладить неровности сценария, чтобы создать цельный и достоверный характер.
Перед началом сеанса гипноза мы разговаривали о страхах Скотта, о переживаниях, которые, возможно, были связаны с похищением, имевшим место в апреле 1990 года. Он не помнил отдельных конкретных случаев похищений, но имел туманные воспоминания о призрачном голубом свете, льющемся в его комнату, о следе от укола иглой, непонятно откуда взявшемся у него на руке, а также о том, что он
112
113
несколько раз просыпался в одном носке, а другой ночью таинственно исчезал. Скотт говорил о своем страхе, о томительном одиночестве, жаловался, что чувствует себя подопытным животным, заключенным в клетку. Мы кратко прошлись по событиям похищения 1990 года, выясненным на сеансе гипноза с другим врачом. Скотт упомянул самые пугающие детали. Я заверил его, что после нашего сеанса он освободится от ощущения, что сидит один в клетке.
После гипнотической индукции Скотт почти немедленно заговорил о том, что он "безумно зол". Потом мы кратко обсудили события апрельского вечера, предшествовавшие похищению. В то время Скотт еще жил у родителей. Он выпил несколько порций виски, играл на пианино, потом разговаривал с родителями "о жизни", они при этом смотрели телевизор. В десять, несколько раньше, чем обычно, Скотт отправился спать. Он тревожился о том, что стал таким уязвимым, беспокоился о предстоящих съемках - он уже тогда снимался в маленьких ролях.
Перед сном Скотт читал журнал и вдруг обнаружил присутствие существ, которые вторглись в его сознание. Он почувствовал, что он не один, это ощущение было ему знакомо.
Из смежной комнаты, где обычно стирали и сушили белье, вдруг полился голубой свет. Скотт в волнении заговорил о пришельцах, вторгшихся в его комнату. Их было семь или восемь, его поразили их угловатые головы, напоминавшие ящики. Скотт впал в панику. "Они пришли за мной!" - восклицает он. Тем временем существа целятся в него стержнем с закруглением на конце. Это прибор для анестезии, они знают, что он все понимает, и хотят просто его обездвижить. Это им удается - они тыкают Скотта стержнем где-то над ухом. В это время жужжание, раздававшееся у Скотта в ушах, переходит в резкий свист, и он "отключается", полностью теряя контроль над своим телом. Единственное, что теперь видит Скотт, это монитор, как у компьютера. На экране мелькают сцены из его прошлой жизни, это бывало много раз во время похищений, и он, как может,
114
старается защитить свое сознание, чтобы они в него не влезли. После этого он в буквальном смысле теряет сознание, но в последние секунды твердит себе: "Запомнить, запомнить, запомнить...".
Следующее впечатление Скотта: он лежит в каком-то помещении вроде операционной на столе. Возле него два существа, на вид доктора, и несколько существ помельче, одетых по-военному. У существ странная кожа, местами загорелая, местами белая. У них глубоко посаженные, черные, слегка затуманенные глаза, обведенные серыми кругами. "Я их ненавижу! - с жаром кричит Скотт. - Ведь они забирали меня из комнаты еще ребенком и даже не сказали, кто они. Я вызываю у них любопытство. Мне и самому любопытно, но я ненавижу их за то, что они со мной делали".
- А что, что они с вами делали? - спрашиваю я.
- Они меня использовали.
Существа надевают на пенис Скотта прибор вроде отсоса. Этот прибор присоединен трубкой к ящику, стоящему на столе. В этот момент у Скотта душа от страха покинула тело. Он, вознесшись душой над столом, видел, как он лежит, распростертый на столе, под головой у него жесткий валик, а к голове подсоединены четыре электрода, которые он в то же время ощущает своим телом. Эти электроды существа используют, чтобы управлять его движениями и чувствами. В этот момент сеанса, как и непосредственно во время эксперимента, Скотт ведет себя более хладнокровно, однако это не означает, что он перестал сердиться. Он не может без отвращения думать о том, как с ним обращались.
Я поощряю Скотта сконцентрироваться, глубоко дышать и рассказать о тех чувствах или воспоминаниях, которые всплыли на поверхность. Он издает громкий стон и начинает взволнованно говорить о своем зверином страхе, об унижении жертвы насилия, об опасении, что наносится вред его здоровью. Он замечает, что ему удается быстро "заэкранироваться", защищая себя. Теперь комната ярче освещена. Скотт несколько раз упоминает провода,
115
ленные у него на яичках. По его предположению, именно эти провода вместе с прибором вызывали эякуляцию, позволяя собирать сперму. Весь этот эпизод Скотт называет "невероятным".
Существа телепатически поясняют Скотту, что забирают у него "материал", чтобы делать младенцев. При этом Скотт чувствует, что у него отбирают детей, которых он мог бы иметь в будущем. Он знает, что существа уже "наплодили" младенцев из его "материала". Скотт испытывает жгучий стыд и разражается рыданиями. Я убеждаю его, что ему нечего стыдиться, так как он оказался во власти энергий, которым он не в силах оказать сопротивление. Однако Скотт продолжает повторять: "Я безумно зол! Что они со мной делают! Поэтому-то они и скрывают свои дела, лишая меня памяти, - сердито говорит Скотт. - Они не хотят, чтобы мы это помнили".
Я снова возвращаю Скотта к травматическому ощущению стыда, которым окрашен эпизод похищения. Он снова стонет и ругается, выплескивая чувство унижения. Потом он говорит: "Я не помню. Слишком больно. Слишком много волнений. У меня не было выбора, - оправдывается он. Это не моя вина". Но вскоре добавляет: "Мне следовало сопротивляться".