Наилучшим оправданием и, в сущности, самым правдивым объяснением случившегося может служить просто усталость — результат длительного напряжения. Именно этот фактор в конечном счете и решил исход первого важнейшего этапа. Создалось патовое положение.
Это положение, пожалуй, давало непосредственное преимущество немцам и итальянцам, но в конечном счете ставило их в неблагоприятные условия. Положение англичан никогда не было таким отчаянным, как казалось на первый взгляд, хотя к 5 июля войска Роммеля были ближе к полному краху, чем к победе.
Во время короткого затишья подошли остатки итальянских пехотных дивизий. Они заняли оборону на северном участке фронта, где теперь не велись активные боевые действия, тем самым высвободив немецкие части для нового удара на южном участке. Однако к 8 июля, когда Роммель был почти готов нанести удар, боевой состав трех немецких дивизий не превышал 50 танков и 2 тыс. пехотинцев, а в семи итальянских дивизиях (включая недавно прибывшую танковую дивизию «Литторио») насчитывалось только 44 танка и 4 тыс. пехотинцев. Английские войска были усилены прибывшей австралийской 9-й дивизией (в 1941 году она энергично обороняла Тобрук) и двумя свежими полками, благодаря чему у англичан стало больше 200 танков. Австралийская дивизия была включена в состав 30-го корпуса. Его командиром назначили генерал-лейтенанта Рэмсдена, бывшего командира 50-й дивизии.
Намерение Роммеля переключить свои усилия на южный участок как нельзя лучше соответствовало желанию Окинлека и новому его плану, по которому предусматривалось использовать австралийцев для наступления в западном направлении вдоль прибрежной дороги. Когда немцы двинулись к югу, новозеландцы отошли в восточном направлении, оставив опорный пункт Баб-эль-Каттара, так что все, чего достигли немцы в результате своего продвижения 9 июля, — это овладение опорным пунктом, который никем не оборонялся.
На следующий день рано утром австралийцы, начав наступление вдоль берега, быстро смяли итальянскую дивизию, оборонявшую этот участок. Их остановили поспешно переброшенные на этот участок немецкие войска, однако серьезная угроза прибрежным коммуникациям заставила Роммеля отказаться от удара на южном участке. Окинлек постарался незамедлительно развить успех, стремясь нанести удар по ослабленному теперь центру боевых порядков войск Роммеля в районе кряжа Рувейсат. Однако хорошо задуманный план опять не был выполнен из-за плохого управления войсками и недостаточно умелого взаимодействия между танками и пехотой.
Несовершенство тактического взаимодействия родов войск усугублялось давно растущим недоверием пехоты к той поддержке, какую она могла бы получать от своих танков при наступлении и в случае контратак танковых войск противника.
«В то время не только в новозеландской дивизии, но и во всей 8-й армии отмечалось сильнейшее недоверие, чуть ли не ненависть к нашим танковым частям. Повсюду можно было слышать рассказы о том, как другие рода войск подводили пехоту. Считалось само собой разумеющимся, что танки никогда не появляются вовремя там, где они нужны».
Тем не менее этот удар и связанная с ним угроза потребовали напряжения скудных ресурсов Роммеля, а контратака, предпринятая им на севере, не имела большого успеха. Английские танки, хотя и проявляли медлительность при отражении контратак немецких танков против пехоты, все же так запугали итальянских пехотинцев, что те стали сдаваться в плен. 17 июля Роммель писал домой:
«В настоящий момент дела мои обстоят просто плохо, во всяком случае в военном отношении. Противник использует свое превосходство, особенно в пехоте, и громит итальянские части одну за другой, а немецкие части слишком слабы, чтобы выстоять без них. От одного этого можно заплакать».
На следующий день 7-я бронетанковая дивизия создала угрозу южному флангу Роммеля и еще больше усилила напряжение. Окинлек тем временем готовил новый, более мощный удар силами вновь прибывших подкреплений. Этот удар также ставил целью прорыв в центре, но на этот раз с южной стороны кряжа Рувейсат в направлении на Эль-Мирейр. Для наступления намечалось использовать вновь прибывшую 23-ю танковую бригаду (со 150 танками «валентайн»). Правда, один из ее трех полков был послан на помощь австралийцам для нанесения вспомогательного удара у кряжа Митейрия, на севере.
Перспективы этого удара казались неплохими, поскольку 8-я армия с дополнительной бригадой и новыми поступлениями в другие части имела теперь около 400 танков в районе боевых действий. Силы Роммеля были еще слабее, чем предполагали его противники: в Африканском корпусе оставалось меньше 30 танков. То ли благодаря счастливому стечению обстоятельств, то ли вследствие разумной оценки обстановки они сконцентрировались именно в том пункте, где вырисовывался главный удар англичан. В действительности же на этом участке была введена в бой лишь незначительная часть английских танков.
На этот раз план Окинлека имел целью прорвать позиции противника в центре ночной атакой на широком фронте силами пехоты (индийской 5-й дивизии, наступавшей прямо вдоль кряжа Рувейсат) после того, как сопротивление противника ослабеет в результате флангового удара новозеландской дивизии в северном направлении. Затем в светлое время 23-я бригада должна была наступать на Эль-Мирейр, а 2-я танковая бригада, пройдя через ее боевые порядки, развивать успех. Этот отлично задуманный план требовал от исполнителей тщательной детальной разработки, а этого сделано не было. На совещании в корпусе последующие шаги оказались не согласованы, и подчиненные Готта получили смутное представление о роли других частей.
Наступление началось в ночь на 21 июля. Новозеландцы вышли к своему объекту, однако немецкие танки контратаковали их в темноте и вызвали замешательство. С наступлением дня немцы разгромили передовую новозеландскую бригаду, 22-я танковая бригада, которая должна была прикрывать фланг наступающих новозеландцев, на поле боя не появилась: ее командир заявил, что танки не могут двигаться в темноте (немцы, однако, с этим прекрасно справлялись!).
Наступление индийской 5-й дивизии также не достигло своей цели. Более того, она не сумела расчистить проходы в минных полях для ввода в бой 23-й танковой бригады. Утром 40-й и 46-й танковые полки, перейдя в наступление, встретили отступающих индийцев. Никто не мог сказать точно, расчищены ли минные поля, лежащие на пути наступающих. Вскоре обнаружилось, что проходы в минном поле не проделаны. Танки, оказавшись в ловушке, попали под сильный огонь немецких танков и противотанковых орудий и застряли. Вернулось лишь 11 танков. Правда, эта злополучная атака помогла восстановить веру пехоты, и в частности новозеландцев, в то, что танки не оставят их в беде из-за чрезмерной осторожности. Другой полк бригады оказался столь же достойным доверия во время наступления на северном участке. Однако цена была слишком высокой: в этот день англичане потеряли в общей сложности 118 танков. Немцы же оставили на поле боя только три танка. И все же, несмотря на это, у англичан оставалось в десять раз больше танков, чем у Роммеля. Тем не менее неудача первоначальной атаки оказала столь потрясающее действие, что англичане не предприняли никаких значительных попыток возобновить наступление и использовать свое потенциальное превосходство в силах.
После четырехдневного перерыва, использованного для реорганизации и перегруппировки сил, была предпринята еще одна попытка прорвать фронт Роммеля ударом на севере. Она началась удачно. Австралийцы захватили кряж Митейрия. 50-я дивизия, действовавшая южнее, тоже вначале имела успех. Однако командир 1-й бронетанковой дивизии, которая должна была следовать за нею и войти в прорыв, счел проход, расчищенный в минном поле, недостаточно широким. Задержка ухудшила перспективу всего наступления. Только к началу дня головные танки двинулись через минное поле, но были остановлены немецкими танками, спешно переброшенными на северный участок. Пехота в это время находилась на дальней стороне минного поля. Немцы ее отрезали, а затем и разбили в результате контратаки. Австралийцев они тоже оттеснили с кряжа.
Окинлек вынужден был приостановить наступление. Многие подразделения проявляли признаки крайней усталости после длительных боев и все чаще начали сдаваться в плен, оказавшись в окружении. Англичанам стало также ясно, что на таком ограниченном фронте обороняющиеся имеют преимущество, которое будет все возрастать, поскольку теперь к Роммелю начали поступать подкрепления: к началу августа численность его танков увеличилась больше чем в пять раз по сравнению с состоянием на 22 июля.
Хотя исход боя принес англичанам разочарование, их положение стало гораздо лучше, чем к началу боя. Заключительная фраза отчета Роммеля об этом бое говорит сама за себя: «Хотя потери англичан в сражении под Эль-Аламейном были больше ваших, эта цена не была чрезмерной для Окинлека, потому что ему было важно одно — остановить наше продвижение, и это, к сожалению, ему удалось».
Английская армия за время июльского сражения под Эль-Аламейном потеряла свыше 13 тыс. человек, захватив в плен больше 7 тыс. человек, в том числе свыше 1 тыс. немцев. Потери могли бы быть меньше, а успехи больше, если бы планы выполнялись более энергично и эффективно. Но как бы то ни было, разница в общих потерях сторон была невелика, а Роммель имел гораздо меньше возможностей возместить потери. Крушение его планов вело к роковым последствиям, если учесть приток подкреплений, поступавших теперь к англичанам в Египет.
Из его собственного отчета становится ясно, в какой опасной близости к поражению оказался Роммель к середине июля. Об этом красноречиво свидетельствует и его признание в письме к жене от 18 июля: «Вчера был особенно трудный и критический день. Мы опять спаслись от поражения. Но так не может, долго продолжаться, иначе фронт развалится. В военном отношении это самый трудный период, какой мне когда-либо пришлось переживать. Конечно, предвидится помощь, но доживем ли мы до нее — это вопрос». Через четыре дня его войскам с гораздо меньшими резервами пришлось испытать даже более мощный удар, и, к счастью для них, им удалось его пережить.
В последующем отчете об этом бое Роммель дает высокую оценку английскому командующему: «Генерал Окинлек, который… взял на себя командование под Эль-Аламейном, весьма умело управлял войсками… Как видно, он оценивал обстановку с явным хладнокровием, так как не позволял себе принимать поспешные «второсортные» решения в ответ на наши действия. Это особенно подтвердили последующие события».
К сожалению, каждое из «первосортных» решений Окинлека (и начальника его штаба Дорман-Смита) исполнители обрекали на неудачу своими «третьесортными» действиями. Одну из главных причин этого следует искать в том, что здесь действовали войска из различных стран Британского содружества наций и нижестоящих командиров постоянно отвлекали тревожными вопросами и предостережениями правительства соответствующих стран. И хотя их тревога была вполне естественной после печальных событий последних месяцев, она лишь усиливала напряженность и трение в военной машине.
Естественно также, что глубокое недовольство результатами июльского сражения опять вызвало дебаты о плохом руководстве, возникшие после июньской катастрофы. Так родилось импульсивное чувство необходимости коренных перемен в высшем командовании. Как обычно, критику обращали к верхушке лестницы, а не в адрес нижестоящих инстанций, где как раз и имели место промахи. Необходимо было восстановить доверие войск, вновь поколебленное неудачей контрнаступления Окинлека. В таких условиях смена командования — самый легкий способ повысить тонус войск и дать им новый стимул, как бы несправедливо это ни было по отношению к смещаемому командиру.
Чтобы оценить обстановку, Черчилль решил вылететь в Египет. Он прибыл туда 4 августа — в роковую годовщину вступления Англии в первую мировую войну. Черчилль заявил, что Окинлек «сдержал натиск противника». Тогда еще не было ясно, что действительно произошел перелом: Роммель еще стоял в каких-нибудь 60 милях от Александрии и дельты Нила — угрожающе близко! Черчилль уже подумывал о смене командования и принял такое решение, когда Окинлек воспротивился его требованию как можно скорее возобновить наступление и настойчиво предлагал отложить его до сентября, чтобы дать пополнениям время акклиматизироваться и как-то подготовиться к действиям в условиях пустыни.
Черчилль укрепился в своем решении также под влиянием беседы с премьер-министром Южно-Африканского Союза фельдмаршалом Смэтсом, который прилетел в Египет по требованию английского премьера. Сначала Черчилль предложил принять командование очень способному начальнику имперского генерального штаба генералу Алану Бруку, однако Брук из соображений такта и по политическим мотивам не захотел покинуть военное министерство и занять место Окинлека. Тогда Черчилль телеграфировал другим членам военного кабинета в Лондон, что он предлагает назначить главнокомандующим Александера, а командующим 8-й армией — Готта. Это был неожиданный выбор, если учесть неумелые действия этого храброго военачальника в качестве командира корпуса в последних сражениях. Однако на следующий день Готт погиб в авиационной катастрофе на пути в Каир. Тогда, к счастью, для заполнения вакансии из Англии вызвали Монтгомери. С ним прилетели также два новых командира корпусов — генерал-лейтенант Оливер Лис (30-й корпус) и генерал-лейтенант Брайен Хоррокс (13-й корпус).
Однако по иронии судьбы в результате этих перемен возобновление наступления англичан было отложено на гораздо более позднюю дату, чем предлагал Окинлек. Нетерпеливый премьер-министр уступил твердой решимости Монтгомери подождать, пока будут закончены приготовления и обучение войск. Таким образом, инициатива осталась у Роммеля, который получил возможность еще раз попытаться вырвать победу в так называемом «сражении» у Алам-Хальфы. Фактически ему предоставили только «побольше веревки, чтобы повеситься».
В течение августа для усиления войск Роммеля поступило лишь два новых соединения — немецкая парашютная бригада и итальянская парашютная дивизия. Обе прибыли «спешенными» для использования в качестве пехоты. Впрочем, потери дивизий, участвовавших в боях, были в значительной степени восстановлены за счет призывников и новых поступлений вооружения. Итальянские дивизии получили гораздо больше, чем немецкие. Накануне наступления, которое Роммель намечал на конец августа, у него было около 200 пушечных танков в двух немецких танковых дивизиях и 240 — в двух итальянских. В итальянских дивизиях были лишь танки старого образца. В немецких же частях находилось 74 танка типа III с длинноствольными 50-мм пушками и 27 танков типа IV с новыми длинноствольными 75-мм пушками. Это было важное качественное достижение.
Численность английских танков на фронте была доведена до 700 (из них около 160 танков «грант»). В танковом сражении, которое на этот раз оказалось кратковременным, использовалось только около 500 танков.
Позиции англичан по-прежнему обороняли те же четыре пехотные дивизии, что и в июле, но пополненные личным составом. 7-я легкая бронетанковая дивизия тоже осталась на месте, а 1-я бронетанковая дивизия была отведена в тыл на переукомплектование. Ее сменила 10-я дивизия (под командованием генерал-майора Гейтхауза) в составе двух танковых бригад (22-й и вновь прибывшей 8-й), а с началом сражения ей была подчинена также 23-я бригада. На фронт перебросили также вновь прибывшую пехотную дивизию, которая получила задачу оборонять тыловую позицию на кряже Алам-Хальфа.
В системе обороны, плац которой разработал Дорман-Смит и утвердил, еще будучи командующим, Окинлек, не произошло коренных изменений. Когда же сражение было выиграно, широко распространилась версия о том, будто после смены командования план обороны был полностью пересмотрен. Александер в своих мемуарах честно излагает факты, опровергая подобные утверждения. По его свидетельству, когда он принял командование от Окинлека, «план заключался в том, чтобы как можно упорнее оборонять район между морем и кряжем Рувейсат и угрожать с фланга наступлению противника к югу от этого кряжа с сильно укрепленной и заранее подготовленной позиции на кряже Алам-Хальфа. Генерал Монтгомери, вступивший в командование 8-й армией, в принципе принял этот план, и я с ним согласился, надеясь, что, если противник даст нам достаточно времени, можно будет улучшить наши позиции, укрепив левый или южный фланг».
Аламхальфскую позицию хорошо укрепили до начала наступления Роммеля, но ее оборона не подверглась серьезному испытанию, так как исход сражения решили хорошо продуманное размещение танков и их весьма эффективные действия в обороне. Северный и центральный участки фронта были так сильно укреплены, что добиться быстрого продвижения можно было только между опорным пунктом новозеландцев на кряже Алам-Найиль и впадиной Каттара. Поэтому при попытке осуществить прорыв Роммелю обязательно пришлось бы выбрать это направление наступления. Именно на это и был рассчитан разработанный при Окинлеке план обороны.
Таким образом, внезапность в выборе направления удара исключалась. Роммель надеялся быстро прорвать южный участок и перерезать коммуникации 8-й армии, вследствие чего она будет выбита из колеи, а ее оборона окажется расчлененной. План Роммеля предусматривал сначала ночной атакой захватить полосу минных заграждений, а затем Африканский корпус с частью сил итальянского подвижного корпуса должен был до рассвета продвинуться примерно на 30 миль в восточном направлении, после чего повернуть на северо-восток к побережью, в тыл 8-й армии. Эта угроза, как надеялся Роммель, вовлечет английские танки в бой и даст возможность поймать их в ловушку и уничтожить. Тем временем 90-я легкая дивизия и остальные силы итальянского подвижного корпуса образуют защитный коридор, достаточно сильный, чтобы отразить контратаки с севера, пока не будет одержана победа в танковых сражениях в тылу англичан. В своем отчете Роммель пишет, что он «особенно рассчитывал на медленную реакцию английского командования, так как опыт показал, что ему всегда требуется некоторое время для принятия решений и приведения их в исполнение».
Однако, когда ночью 30 августа началась атака, оказалось, что полоса минных заграждений гораздо глубже, чем предполагалось. К рассвету передовые части Роммеля были лишь в 8 милях позади заграждений, а главные силы Африканского корпуса не смогли начать наступление в восточном направлении почти до 10.00. К тому времени английская авиация подвергла жестокой бомбардировке скопление немецких машин. В начале боя был ранен командир корпуса генерал Вальтер Неринг, и в дальнейшем Африканским корпусом командовал его начальник штаба генерал-лейтенант Фриц Байерлейн.
Когда стало ясно, что всякий эффект внезапности утрачен, а темп наступления резко отстает от предусмотренного планом, Роммель хотел было прекратить наступление, но, посоветовавшись с Байерлейном, все же решил его продолжать, несколько видоизменив цели и ограничив задачи. Английские танки успели занять свои боевые позиции и тем самым могли теперь угрожать флангу глубоко растянувшихся наступающих войск. Роммель счел нужным «повернуть на север раньше, чем намеревался», и приказал Африканскому корпусу немедленно повернуть в направлении высоты с отметкой «132» — господствующей точки кряжа Алам-Хальфа. Это привело его к месту расположения 22-й танковой бригады, а также в район сыпучих песков, стесняющих маневр. Первоначально намеченное направление прорыва далеко обходило этот «липкий» район.
Позиции 8-й танковой бригады находились примерно в 10 милях к юго-востоку от позиций 22-й бригады и располагались с таким расчетом, чтобы непосредственно сдержать наступающего противника с фронта. Располагая бригады так далеко друг от друга, Монтгомери шел на риск, но в то же время рассчитывал на то, что каждая из бригад имела почти столько же танков, сколько весь Африканский корпус, а следовательно, была способна задержать его, пока на помощь не подойдет соседняя бригада.
8-я бригада достигла назначенной ей позиции только к 4.30. К счастью, противник задержался. По первоначальному плану Роммеля Африканский корпус должен был прибыть в этот район до рассвета. Если бы немецкие танки смогли начать атаку в утренние часы, пока 8-я бригада еще не успела закрепиться на позиции, то у англичан создалось бы затруднительное положение, особенно если учесть, что многие английские солдаты впервые участвовали в бою.
Однако, поскольку Роммелю пришлось повернуть на север раньше, чем он планировал, удар пришелся по одной 22-й танковой бригаде, и то в конце дня. Непрекращающиеся удары авиации и запоздалое прибытие транспортов с горючим и боеприпасами серьезно задержали наступление. В результате Африканский корпус не смог начать маневр в северном направлении до второй половины дня. Приблизившись к Алам-Хальфе и позициям 22-й танковой бригады, танковые колонны немцев попали под ураганный огонь хорошо расположенных английских танков и поддерживающей артиллерии, которыми умело управлял командир бригады Робертс. Повторные атаки и попытки осуществить частные фланговые маневры были отбиты. С наступлением темноты бой затих. Обороняющиеся получили заслуженный отдых, а наступающих охватило уныние.
Неудача Роммеля объясняется, впрочем, не только упорным сопротивлением англичан. У Африканского корпуса оставалось так мало горючего, что во второй половине дня Роммель отменил приказ о захвате высоты 132.
Утром 1 сентября, учитывая недостаток горючего, Роммель был вынужден отказаться от мысли провести в этот день боевые действия в широком масштабе. Самое большее, что он мог предпринять, это ограниченное частное наступление силами 15-й танковой дивизии с задачей захватить кряж Алам-Хальфа. Африканский корпус оказался в весьма затруднительном положении и нес большие потери, так как английские бомбардировщики и артиллерия 13-го корпуса Хоррокса наносили удары в течение всего дня. Атаки немецких танков успешно отражались, и рано утром Монтгомери, убедившись, что противник не наступает на восток — в направлении английских тылов, приказал двум танковым бригадам сосредоточиться вблизи бригады Робертса.
Во второй половине дня Монтгомери «приказал начать планирование контрудара, который даст нам инициативу». По его плану предусматривалось нанести фланговый удар в южном направлении с позиции новозеландцев с целью заткнуть горлышко бутылки, в которую забрались немцы. Монтгомери также отдал распоряжение штабу 10-го корпуса взять управление войсками, которые должны «быть готовы развивать наступление на Дабу».
В Африканском корпусе к этому времени оставался всего однодневный запас горючего, т. е. только на 60 миль. После второй ночи почти непрерывной бомбардировки было решено прекратить наступление и начать постепенный отход.
В течение дня немецкие части, находившиеся у Алам-Хальфы, одна за другой стали двигаться на запад. Англичане не решились преследовать противника. Монтгомери не хотел рисковать, опасаясь новой ловушки со стороны Роммеля. И в то же время Монтгомери приказал начать наступление в южном направлении силами новозеландцев и некоторых других частей в ночь на 4 сентября.
3 сентября войска Роммеля начали общий отход. Их преследовали только английские дозоры. Англичане пытались атаковать правый фланг противника, который прикрывали 90-я легкая дивизия и дивизия «Триесте», однако совершенно запутались и понесли тяжелые потери.
В последующие два дня, 3 и 4 сентября, Африканский корпус продолжал постепенно отходить. Англичане даже не пытались отрезать ему путь. Лишь небольшие передовые группы с большой осторожностью вели преследование. 6 сентября немцы остановились на линии высот в шести милях к востоку от своих первоначальных позиций и, очевидно, намеревались здесь закрепиться. На следующий день Монтгомери с разрешения Александера отдал приказ прекратить сражение. Таким образом, у Роммеля остался лишь небольшой участок территории, захваченный в ходе наступления на юге. Это было слабое утешение за понесенные потери и решительное крушение первоначальных планов.
Для войск 8-й армии сам факт отступления противника, хотя и на незначительную глубину, в моральном плане оказался гораздо важнее, чем разочарование, вызванное неспособностью отрезать путь отхода немцев. Это было начало перелома. Монтгомери сумел вдохнуть уверенность в войска и заставил их поверить в себя как командующего.
И все же напрашивается вопрос: не упустили ли англичане большую возможность лишить противника способности к дальнейшему сопротивлению, пока Африканский корпус не соединился с главными силами немецко-итальянских войск. Ведь разгром Африканского корпуса избавил бы англичан от всех последующих затруднений и тяжелых потерь при наступлении на подготовленные позиции немецких войск…
Во всяком случае сражение у Алам-Хальфы было большим успехом для англичан. Немцы определенно утратили инициативу, и, учитывая растущий поток подкреплений англичанам, новое предстоящее сражение Роммель сам справедливо назвал «сражением без надежды».
В свете послевоенной оценки сил и средств можно более ясно видеть, что конечное поражение Роммеля стало вероятным с того момента, как первоначально был остановлен его бросок в Египет в первом июльском сражении при Эль-Аламейне. Следовательно, именно это сражение можно считать фактическим поворотным пунктом. Тем не менее Роммель все еще представлял большую угрозу, когда начал новое наступление в конце августа, а поскольку силы обеих сторон были ближе к равенству, чем когда-либо прежде или потом, у него еще могли быть шансы на победу. И он бы добился ее, если бы его противники заколебались и дрогнули, как было раньше в нескольких случаях, когда их преимущество казалось более верным. Однако теперь такая возможность отпала и восстановить ее было невозможно. И хотя сражение у Алам-Хальфы происходило в том же районе, что и другие сражения при Эль-Аламейне, оно имело решающее значение и получило даже отличительное наименование.
Это сражение представляет интерес и в оперативном отношении. Дело не только в том, что оно было выиграно обороняющейся стороной, но и в том, что к этому привела чистая оборона, без всякого контрнаступления и даже без сколько-нибудь серьезной попытки развить успех. В этом отношении оно резко отличается от большинства «переломных» сражений Второй Мировой войны и прежних войн. Хотя решение Монтгомери воздержаться от развития успеха путем наступления лишило его возможности окружить и уничтожить войска Роммеля (одно время для этого были хорошие шансы), оно не уменьшило решающего значения сражения как поворотного пункта кампании. С тех пор английские войска прониклись уверенностью в конечной победе, и это подняло их боевой дух, тогда как войска противника действовали с сознанием безнадежности, чувствуя, что, несмотря на все усилия и жертвы, они могут добиться не более чем временной отсрочки конца.
Много уроков можно также извлечь из тактических методов, применявшихся в сражении. На его исход большое влияние оказали группировка английских войск, выбор местности, а также гибкость боевых порядков обороняющихся. Самым важным моментом следует считать хорошо организованное взаимодействие военно-воздушных сил с сухопутными войсками. Его эффективности способствовал оборонительный характер сражения, когда сухопутные войска удерживали кольцо обороны, а авиация, непрерывно бомбила районы расположения войск Роммеля. При таком характере сражения военно-воздушные силы действовали более свободно и эффективно, так как все войска, находившиеся внутри кольца, могли считать противником, а следовательно, целями. При более подвижных формах боя действия авиации скованы.