Ведь Паттон в течение первой половины сентября ежедневно получал 2500 т предметов материально-технического обеспечения — только на 500 т больше, чем в те дни, когда его армия вынуждена была остановиться. Эта цифра не идет ни в какое сравнение с суточной нормой снабжения армий, наносивших удар в северном направлении, и этих предметов снабжения едва хватило бы, чтобы обеспечить дополнительно одну дивизию. Значит, чтобы найти причину затяжки войны, нужен более глубокий анализ.
Одна из трудностей возникла из-за решения высадить крупный воздушный десант в Турне, на бельгийской границе южнее Брюсселя, в интересах содействия удару союзных войск в северном направлении. Наземные войска вышли к этому рубежу раньше, чем намечалось осуществить высадку, и воздушно-десантную операцию, естественно, отменили. Однако для подготовки к этой операции была зарезервирована транспортная авиация, отсутствие которой на шесть дней лишило наступающие армии снабжения, и они не получили 5 тыс. т нужных грузов. В пересчете на горючее это означало 1,5 млн. галлонов. Этого горючего хватило бы для того, чтобы обеспечить выход двух армий к Рейну в тот момент, когда противник еще не организовал оборону.
Кто ответствен за решение провести воздушно-десантную операцию, повлекшее за собой такие печальные последствия, установить трудно. Любопытно, что и Эйзенхауэр, и Монтгомери в своих послевоенных мемуарах приписывают это решение себе. Эйзенхауэр пишет: «Мне казалось, что в районе Брюсселя создалась выгодная обстановка для выброски воздушного десанта. Мнения по вопросу о целесообразности отвлечения транспортной авиации от выполнения задач по снабжению были различные, но я решил рискнуть…» Монтгомери же пишет: «У меня был готовый план выброски воздушного десанта в Турне». Далее фельдмаршал пишет об этом как о своей идее. Брэдли со своей стороны утверждает: «Я просил Эйзенхауэра отказаться от идеи выброски воздушного десанта и оставить нам самолеты для подвоза предметов снабжения».
Важно отметить еще один фактор. Дело в том, что значительную долю в предметах снабжения для войск, наносивших удар в северном направлении, составляли боеприпасы, хотя особой необходимости в них не испытывали, так как противник был дезорганизован. Вместо боеприпасов следовало бы увеличить долю горючего, поскольку необходимо было вести преследование и лишить противника возможности сосредоточить свои силы.
Далее, поток снабжения для армий Монтгомери в критический момент серьезно ограничивался в связи с тем, что использовались английский трехтонные грузовые автомобили (их было около 1400 шт.), которые из-за неисправности двигателей часто выходили из строя. Если бы все эти автомобили были в исправности, войска 2-й армии получили бы дополнительно 800 т предметов снабжения, а этого бы хватило для двух дивизий.
Еще более важное значение имел тот факт, что английские и американские войска были весьма расточительны в определении норм снабжения. Планы снабжения союзных войск строились в расчете на то, что каждой дивизии требовалось 700 т предметов снабжения в день, в том числе 520 т для дивизий первого эшелона. Немцы были гораздо экономнее, расходуя 200 т предметов снабжения на каждую дивизию в день. А ведь им приходилось испытывать налеты авиации и нападения партизан, чего не знали союзные войска.
Трудности снабжения, обусловленные расточительностью норм снабжения, усугублялись расточительностью расходования предметов снабжения в войсках. Вот один из примеров. Он касается тары для горючего, имеющей важное значение в снабжении войск: из 17,5 млн. канистр, отправленных во Францию после высадки союзных войск в июне 1944 года, осенью удалось собрать только 2,5 млн. канистр.
Еще одним важным фактором, обусловившим неудачу наступления союзных войск в северном направлении, явилось то обстоятельство, что американская 1-я армия фактически застряла в укрепленном районе вокруг Ахена. Если проанализировать сложившуюся здесь обстановку, то станет совершенно очевидно, что неудача в действиях американской 1-й армии (она получала примерно три четверти объема снабжения всех американских войск, конечно, в ущерб войскам Паттона) объясняется требованием Монтгомери использовать главные силы этой армии севернее Арденн для прикрытия фланга английских войск. Пространство между полосой наступления английских войск и Арденнами было таким узким, что американская 1-я армия не имела свободы маневра для обхода Ахена.
Американская 1-я армия не смогла оказать помощи Монтгомери и на следующем этапе боевых действий, когда фельдмаршал в середине сентября начал наступление на Арне. Англичане тоже поплатились за свою непредусмотрительность. Когда 4 сентября 11-я бронетанковая дивизия ворвалась в Антверпен и захватила в полной исправности доки, никаких мер не было принято для охраны мостов через Альберт-канал на окраине города. Немецкие диверсанты взорвали эти мосты через два дня после захвата Антверпена, когда англичане попытались форсировать канал. Дивизии было приказано двинуться на восток. Командир дивизии не подумал об охране мостов сразу же после овладения городом, и никто не подумал о том, чтобы отдать ему такой приказ. Виновны в этом все командиры, в том числе и сам Монтгомери, хотя обычно они внимательно относились к каждой важной детали плана действий.
Далее, в 20 милях севернее Антверпена находится выход с Бевелендского полуострова. Это узкая полоска земли шириной всего несколько сотен ярдов. Во вторую и третью неделю сентября остаткам немецкой 15-й армии, отрезанной на побережье, удалось ускользнуть на север. Их переправили на пароме через устье Шельды, и они прошли через Бевелендский полуостров. Три дивизии, таким образом, усилили войска на фронте в Голландии до начала наступления Монтгомери к Рейну у Арнема. Это помогло немцам отразить удар англичан.
Каков же был лучший план действий для союзников с точки зрения немецкого командования? Блюментрит считал правильным план Монтгомери о сосредоточенном ударе на север с целью прорыва к Руру и далее к Берлину. Блюментрит писал:
«Тот, кто владеет севером Германии, владеет ею в целом. Такой прорыв в условиях господства в воздухе привел бы к развалу немецкого фронта и окончанию войны. Берлин и Прагу удалось бы занять раньше русских».
По мнению Блюментрита, союзные войска действовали на слишком широком фронте и были сгруппированы слишком равномерно. Особенно критически Блюментрит оценивал наступление в направлении Меца:
«В прямом ударе на Мец не было необходимости. Укрепленный район вокруг этого города следовало бы обойти. Наоборот, удар в северном направлении на Люксембург и Битбург принес бы больший успех и привел бы к разгрому нашей 1-й, а потом и 7-й армий. Благодаря этому фланговому удару вся 7-я армия могла бы быть отрезана прежде, чем ее войска сумели бы отойти за Рейн».
Генерал Вестфаль, сменивший 5 сентября Блюментрита на посту начальника штаба Западного фронта, считал, что выбор направления удара имел гораздо меньшее значение, сосредоточение усилий для достижения избранной цели.
«Общая обстановка на Западном фронте для нас была исключительно опасной. Крупное поражение на любом участке фронта, который мы не в состоянии были уже прикрыть полностью, могло привести к катастрофе, если бы противник сумел развить достигнутый успех. Особую опасность вызывал тот факт, что ни один мост на Рейне не был подготовлен к взрыву. Потребовалось несколько недель, чтобы исправить положение. До середины октября противник мог прорваться в любом месте и получил бы возможность форсировать Рейн и беспрепятственно нанести удар в глубь Германии».
Вестфаль отмечал, что в сентябре самым уязвимым на Западном фронте был люксембургский участок, откуда открывался доступ к Кобленцу на Рейне. Мнение Вестфаля совпадает с заявлением Блюментрита о значении удара на этом слабо обороняемом участке Арденнского массива между Мецем и Ахеном.
Каковы же основные выводы, которые можно сделать по итогам действий союзников в этот критический период?
Предложенный Эйзенхауэром план наступления на широком фронте к Рейну (этот план разработали еще до начала вторжения в Нормандию) был бы неплохим методом подавления сопротивления все еще сильного противника, однако он не отвечал требованиям сложившейся обстановки. В этот период противник был дезорганизован, и следовало воспользоваться этим, стремительно продвигаясь вперед и не давая возможности противнику привести свои силы в порядок. Для этого нужно было безостановочно преследовать противника.
В этих условиях план Монтгомери — нанести один сосредоточенный удар — был в принципе лучше. Факты свидетельствуют, что причина неудачного исхода наступления в северном направлении вовсе не в том, что пришлось отвлечь часть запасов предметов снабжения для армии Паттона, как это принято считать. Гораздо большие трудности возникли из-за ошибок, допущенных командованием 21-й группы армий: задержка с открытием порта Антверпена; прекращение на шесть дней снабжения по воздуху из-за подготовки ненужной воздушно-десантной операции; подвоз лишнего количества боеприпасов и других материальных средств, из-за чего на хватало транспорта для подвоза горючего; использование 1400 английских грузовых автомобилей с дефектными двигателями; использование войск американской 1-й армии в полосе, ограничивавшей свободу их маневра; небрежность, в результате которой мосты через Альберт-канал, не охраняемые после овладения Антверпеном, оказались взорванными противником к моменту, когда было принято решение форсировать канал.
Самую фатальную роль при выполнении задачи выхода к Рейну сыграла пауза в боевых действиях после захвата Брюсселя и Антверпена — с 4 по 7 сентября. Этот факт трудно совместить с той целью, которую ставил Монтгомери в наступлении от берегов Сены, — оттеснить противника к Рейну и форсировать реку прежде, чем он сумеет организовать оборону на этом рубеже. Постоянное давление на противника — залог успеха при глубоком прорыве или преследовании. Промедление даже в один день обрекает операцию на неудачу.
Однако в союзных войсках с того момента, как они вступили в Бельгию, царило благодушие. Этим настроениям способствовали сами руководители союзных армий. Разведка доложила Эйзенхауэру, что у немцев нет сил для удержания фронта. Представителям печати было сообщено, что «мы пройдем сквозь немецкую оборону, как нож сквозь масло». Эйзенхауэр передал эти заверения своим подчиненным. 15 сентября он писал Монтгомери: «Мы скоро захватим Рур и Саар, а также район Франкфурта. Мне бы хотелось иметь ваши соображения о дальнейших действиях». Такой оптимизм был характерен для всех штабов. Генерал Хоррокс, объясняя, почему он не отдал приказ о захвате мостов через Альберт-канал, откровенно сказал: «Я не рассчитывал в тот момент встретить какое-либо сопротивление на Альберт-канале. Нам казалось, что немцы полностью дезорганизованы».
Рассказывая о боевом пути 21-й группы армий, Норт на основе официальных документов правильно характеризует царившие тогда настроения: «Война окончена — так думали все в наших войсках». По этой причине командный состав не видел необходимости в каких-то срочных мерах, а солдаты, естественно, воздерживались от активных действий, стараясь не оказаться убитыми, когда все думали, что «война окончена».
Однако самая лучшая возможность быстро закончить войну была упущена, когда в последнюю неделю августа танки Паттона, находясь на 100 миль ближе к Рейну, чем англичане, оказались без горючего.
Паттон острее других чувствовал необходимость в безостановочном преследовании противника. Он был готов наступать в любом направлении. 23 августа он даже предложил, чтобы его армия начала наступление в северном направлении, а не двигалась на восток. Весьма примечательно его заявление по этому поводу: «Нельзя обстановку подгонять под принятый план действий. Нужно, чтобы планы отвечали требованиям обстановки. Успех зависит от того, сумеет ли командование добиться этого».
Главная же причина всех неприятностей союзников в период, когда открывались величайшие возможности, состоит в том, что ни один из союзных руководителей не ожидал такой полной дезорганизации противника, которая произошла в августе. Союзные руководители ни морально, ни материально не были готовы развить достигнутый успех, нанеся решительный удар на значительную глубину.
Ход кампании на Восточном фронте в 1944 году определялся тем фактом, что по мере продвижения русских ширина фронта оставалась прежней, а силы немцев сокращались. Поэтому естественно, что продвижение русских продолжалось без помех и задержки вызывались только трудностями снабжения. Ход событий явился прекрасным доказательством решающего значения соотношения пространства и сил. Более того, паузы в продвижении были мерой пространства, через которое русские осуществляли снабжение своих войск.
Главное место в кампании принадлежало ударам на двух на направлениях противоположных крыльев фронта, причем за каждым из ударов следовала длительная пауза. Первый удар был предпринят в середине зимы, второй — в середине лета. Во вспомогательной операции, которая привела на южном крыле к перемещению фронта в Центральную Европу, паузы были короче. Это объяснялось тем, что соотношение размеров, пространства и численности немецких войск здесь оказалось больше, чем в основном районе театра, а поэтому русским нужно было накапливать меньше сил для прорыва каждого следующего рубежа обороны немцев.
Зимнее наступление вначале развивалось так же, как осеннее, и дало примерно такой же эффект, но не из-за просчетов немецкого командования, а потому, что немцы все меньше могли «свести концы с концами». В начале декабря 1943 года Конев совершил обходный фланговый маневр, стремясь преодолеть сопротивление немцев у Кривого Рога и попытаться ликвидировать немецкую группировку в излучине Днепра. Нанеся на этот раз удар в западном направлении с кременчугского плацдарма, войска Конева продвинулись почти до Кировограда. Этот удар и удар с черкасского плацдарма вынудили немцев израсходовать значительную часть своих тощих резервов. Манштейн оказался перед дилеммой. Получив от Гитлера приказ, запрещавший отводить войска (этого требовали стратегические соображения), Манштейн вынужден был пытаться «залатать дыры» на участке между излучиной Днепра и Киевом, хотя это уменьшало его шансы удержать войска Ватутина на киевском выступе. А именно здесь русские теперь быстро накапливали силы.
Новое наступление войск Ватутина началось в канун рождества под прикрытием плотного утреннего тумана. Так начиналось почти каждое наступление в последний период Первой Мировой войны. В первый же день русские прорвали позиции немцев. Полоса прорыва была настолько широкой, что всякие контрмеры оказались бесполезными. Неделю спустя Ватутин занял Житомир и Коростень и одновременно перенес часть усилий на юг, к опорным пунктам немцев в Бердичеве и Белой Церкви.
3 января 1944 года русские подвижные войска, нанеся удар в западном направлении, овладели узлом железных дорог Новоград-Волынский, в 50 милях западнее Коростеня. На следующий день они перешли довоенную польскую границу. На юге немцы оставили Белую Церковь и Бердичев, отойдя к Виннице и Бугу, чтобы прикрыть рокадную дорогу Одесса — Варшава. Здесь Манштейн собрал некоторые резервы и нанес контрудар, однако он оказался слишком слабым, а Ватутин был хорошо подготовлен к его отражению. Хотя контрудар несколько задержал продвижение русских к Бугу, однако теперь русским открывалась возможность флангового удара. Русские нанесли удар из районов Бердичева и Житомира, обошли узел сопротивления в Шепетовке и 5 февраля овладели важным городом Ровно. В тот же день, нанеся фланговый удар, русские заняли Луцк, примерно в 50 милях северо-западнее Ровно.
Еще большую опасность для немцев создал удар русских на юге. Здесь левое крыло войск Ватутина соединилось с правым крылом войск Конева для уничтожения немецких сил, которые по приказу Гитлера оставались между киевским и черкасским плацдармами русских. Кольцо окружения замкнулось 28 января. В ловушке оказалось почти шесть дивизий. Попытки пробиться к окруженным войскам в конце концов удались, главным \605 — Рис. 21\ образом благодаря усилиям 3-го и 47-го танковых корпусов. В корсуньском котле из 60 тыс. человек 30 тыс. были уничтожены, 18 тыс. попали в плен или были ранены.
Попытки освободить окруженные дивизии предпринимались за счет ослабления сил в излучине Днепра. Немцы не смогли отразить удара, который нанесли войска Малиновского в основании никопольского клина. Немцам пришлось оставить Никополь 8 февраля. Важное месторождение марганцевой руды было потеряно для Германии. В Кривом Роге немцы удерживались еще две недели, а затем оставили этот город ввиду угрозы окружения.
Глубокие вклинения русских на Южном фронте между Припятскими болотами и Черным морем увеличили ширину фронта, который немцам приходилось прикрывать, а жестокий приказ Гитлера не позволял им сократить протяженность фронта за счет его выравнивания. Возросшие потери, особенно в корсуньском котле, привели к образованию брешей в линии фронта, которые немцы не могли залатать. Принцип, которого приказал придерживаться Гитлер, привел к более значительному отступлению, чем требовалось осуществить два месяца назад.
Слабость позиций и бреши в линии фронта вызвали чувство обреченности у немецких солдат. Это чувство усугублялось не только численностью наступавшего противника, но и тем, что противник не испытывал очевидных трудностей в снабжении. Армии русских шли лавиной. Русские солдаты переносили такие трудности, которые оказались бы не под силу солдатам западных армий, и продолжали наступать тогда, когда другие остановились бы в ожидании восстановления коммуникаций. Немецкие мобильные войска, пытавшиеся остановить продвижение русских путем нанесения ударов по их коммуникациям, редко находили подходящие объекты для атаки.
Шансы остановить наступление еще больше уменьшились после того, как был отстранен от должности Манштейн. В качестве официальной причины называли болезнь Манштейна, однако его смещение было вызвано обострением отношений с Гитлером, стратегию которого Манштейн считал бессмысленной и с которым он спорил в неприемлемом для Гитлера тоне. Таким образом, человек, которого немцы считали лучшим стратегом, оказался не у дел. Здоровье Манштейна быстро поправилось, но он мог теперь следить за событиями только по карте, удалившись в свое родовое имение. А немецкую армию слепо вели к пропасти.
Начало марта 1944 года ознаменовалось новым комбинированным маневром, еще более широким по масштабам охватом. Сначала внимание немцев приковал к себе удар в верховьях Буга, в юго-восточной Галиции. Этот удар нанесли войска маршала Жукова, который сменил Ватутина, нарвавшегося на засаду и смертельно раненного националистами. Нанеся удар из Шепетовки, войска Жукова продвигались по 30 миль в сутки и 7 марта у Тарнополя перерезали железнодорожную линию Одесса — Варшава. Русские вышли во фланг оборонительным позициям на Буге раньше, чем немцы сумели отойти на них и закрепиться.
На другом крыле Южного фронта Малиновский уже теснил немецкие войска в нижней части излучины Днепра. Использовав захваченные позиции и Никополя и Кривого Рога, он начал охватывающий маневр. 13 марта войска Малиновского заняли порт Херсон в устье Днепра и окружили часть сил немцев в этом районе. Одновременно другое крыло войск Малиновского, наступая с севера, достигло Николаева в устье Буга. Немцы оказали здесь упорное сопротивление, и город был занят только 28 марта.
Более драматичное событие произошло на центральном участке фронта, между полосами действий войск Жукова и Малиновского. Пользуясь тем, что внимание немцев сосредоточено на действиях войск Малиновского и Жукова, Конев нанес удар в направлении Умани и вышел к Бугу. Не теряя времени, его танки двинулись к Днестру, протекающему в этом районе в 70 милях от Буга. Лед на Днестре начал таять, и эта река с быстрым течением и крутыми берегами казалась трудным препятствием и удобной для обороны позиций. Однако для обороны немцы не имели необходимых сил. 18 марта русские танки вышли к реке и с ходу форсировали ее по понтонным мостам у Ямполя и соседних городов. Легкость форсирования объяснялась стремительностью наступления русских и растерянностью немецких войск. Ведущую роль здесь вновь сыграли бронетанковые войска под командованием генерала Ротмистрова. Они сумели подавить сопротивление противника, применив новый тактический прием: наступление велось в широко рассредоточенных боевых порядках, и тем самым обрекалась на неудачу попытка противника остановить их продвижение путем удержания опорных пунктов на главном направлении наступления.
Глубокое вклинение в оборону противника было связано с большим риском. В это время левое крыло войск Жукова нанесло новый удар в южном направлении на Тарнополь. Этот удар, хорошо рассчитанный по времени, был нанесен сразу же после отражения контратак немцев у Тарнополя. Организовав оборону, русские отбили контратаку и двинулись следом за отходившим противником. Удар имел целью соединиться с наступающими войсками Конева. После быстрого продвижения к Днестру войска Конева повернули на юг вдоль восточного берега реки, охватывая фланг противника и прижимая его к правому крылу войск Конева. Этот комбинированный удар не только обеспечивал безопасность флангов наступающих войск, но и открывал хорошие перспективы для развития успеха.
Нанося эти фланговые удары, русские расширяли полосу прорыва и окружали силы противника, слишком поздно начавшие отход. Кроме того, русские продолжали продвигаться и в западном направлении. До конца марта войска Конева вышли к Пруту у Ясс, а войска Жукова овладели важными пунктами Коломыя и Черновцы, форсировав Прут в верхнем течении. Русские, таким образом, подошли вплотную к Карпатам.
Немцам необходим был этот горный барьер, и не только чтобы помешать вторжению русских на Центрально-европейскую равнину, но и для ведения длительной обороны Балканского полуострова. Карпаты, к которым на юге примыкают Трансильванские Альпы, представляют собой отличный естественный оборонительный рубеж. Протяженность этой горной гряды в стратегическом отношении уменьшается из-за сравнительно небольшого числа перевалов, и, таким образом, создается возможность сэкономить силы. Между Черным морем и горной местностью у Фокшаны находится равнинный участок шириной 120 миль, однако его восточную часть занимают дельта Дуная и цепочка озер, поэтому ширина опасной зоны фактически составляет 60 миль в районе Галацкого прохода.
В начале апреля казалось, что немцы вот-вот отойдут на этот тыловой оборонительный рубеж, северо-восточной части которого уже угрожали войска Жукова, прорвавшиеся между Тарнополем и Черновцами в направлении Яблоницкого перевала. Казалось, Жуков намеревается внезапно обрушиться на Будапешт, как это однажды сделал Сабутай, который командовал монгольскими ордами Чингисхана и в марте 1241 года прорвался через Венгерскую равнину к Дунаю.
1 апреля передовые части Жукова подошли к Яблоницкому перевалу. Горы здесь значительно ниже и положе, чем на юге. Перевал лежит на высоте не более 2 тыс. футов над уровнем моря. Но даже при столь незначительной высоте в случае упорной обороны перевал преодолеть нелегко, поскольку свобода маневра наступающих войск ограничена. И действительно, рядовым частям не удалось с ходу прорваться через перевал, а потом не хватило сил, чтобы сразу возобновить наступление. После стремительного продвижения войска нуждались в пополнении запасов средств материального обеспечения.
Немцы же оказались в выгодном положении, отойдя к сети коммуникаций, опирающейся на Львов. С отходом в Галицию у них появилась возможность сосредоточить свои силы. На следующей неделе немцы нанесли сильный контрудар. Они преследовали двойную цель — остановить продвижение русских и вырвать из окружения 18 дивизий 1-й танковой армии, пойманных в ловушку восточнее Днестра войсками Жукова и Конева. Эта группировка попыталась пробиться на запад через Скалу и Бузак к Львову.
Продвижение войск Конева за Прутом было приостановлено неподалеку от реки. Русским не удалось прорваться к Яссам, находящимся всего в 10 милях западнее Прута, но они вышли к Серету, несколько севернее. Перед Коневым, однако, в этот момент стояла более важная цель. Левое крыло его войск продвигалось на юг вдоль Днепра в тыл войскам противника. Здесь действовали в основном румынские части. Фланговый удар войск Конева совпал с наступлением войск Малиновского из района Николаева на Одессу.
Эта угроза поставила в трудное положение Шернера, который сменил Клейста на посту командующего бывшей группой армий «А» (теперь она называлась группой армий «Южная Украина»), и Моделя, который сменил Манштейна на посту командующего группой армий «Северная Украина» (раньше называлась группой армий «Дон» и группой армий «Юг»). Трудности для Шернера усугублялись бедственным состоянием и слабостью коммуникаций в тылу, так как после выдвижения русских к Карпатам его войска оказались отрезанными от армий в Польше и могли пользоваться лишь дорогами через Балканы и Венгрию.
В это время тяжелые бомбардировщики союзной авиации, базирующиеся в Италии, нанесли серию ударов по узлам коммуникаций. Первыми объектами их ударов стали Будапешт, Бухарест и Плоешти. Однако эти удары, нанесенные в первую неделю апреля, уже не могли оказать непосредственного влияния на ход событий.
5 апреля войска Малиновского вышли к станции Раздельная, лишив противника возможности пользоваться единственной оставшейся в исправности железнодорожной линией из Одессы. 10 апреля этот крупный порт был занят. Большей части войск противника удалось ускользнуть. Они отошли к нижнему течению Днестра. Отсюда линия фронта тянулась к Яссам.