Я смотрю на него, думая о рубцах на своей заднице и его обидных словах.
— Разобрались?
Его рука сжимает мои волосы.
— Насколько это возможно, маленькая принцесса. Было больно смотреть запись. Я не только ревновал, наблюдая, как вы двое трахаетесь без меня, мне было больно от осознания, как сильно я тебя подвел. Что я не смог спасти тебя или утешить. Но сильнее всего меня разозлило не это.
— Что же тогда? Выборы?
— Даже не это. Дело в том, что я снова не смог защитить тебя. Мы должны были догадаться, что Мелвас предпримет что-то подобное, и нам следовало быть начеку. А теперь ты подвергнешься осуждению и позору из-за моего промаха. Ты этого не заслуживаешь, а я не заслуживаю тебя.
— Это не твоя вина, Эш. Ты не можешь думать, что мы с Эмбри — те, кто… ну, и Мелвас. Виноваты все, кроме тебя.
Эш наклоняется и целует меня в макушку, но молчит. И уже через несколько мгновений он легко подхватывает меня с пола и несет в постель, где трахает большую часть ночи.
ГЛАВА 22
Эмбри
Прошлое
В то утро я проснулся, не подозревая, что моя жизнь изменится. На самом деле, я проснулся один и с похмельем, ощущая себя так, словно меня лягнула лошадь, и удар пришелся между ребер прямо в сердце, так сильно оно болело.
Накануне вечером Эш сделал предложение Дженни. Он попросил ее руки в прекрасном чикагском ресторане, где присутствовали я, Мерлин и ее родители. Опустившись на одно колено, он произнес все банальные слова о любви и обещая хранить верность. Дженни плакала. Ее мать плакала. Ее отец пожал Эшу руку. Мы фотографировались.
Сразу после этого я в полном одиночестве отправился в номер отеля.
Я остро осознавал, что так и не увидел кольцо, которое он подарил мне два года назад. Он не открыл коробочку. Это ли не странно, правда? Разве люди обычно не открывают коробку, чтобы показать кольцо своим возлюбленным? Для Дженни он так и сделал, и красивые бриллианты сверкали в свете люстры, висевшей над их головами. Она была прелестно очарована этим, а затем еще более прелестно очарована Эшем, когда он произносил свою речь.
Возможно, он не открывал коробочку с моим кольцом, так как в глубине души знал, что я откажусь.
Но не кольцо заставило меня заказать в номер бутылку «Хендрикса», и даже не само предложение.
Нет, это случилось из-за выражения его лица.
Открытого и счастливого. Обожающего. Он любил Дженни, искренне любил. Он хотел жениться на ней. Не ради того, чтобы позлить меня и не для того, чтобы угодить Мерлину, а потому, что она сделала его счастливым наипростейшим из всех способов.
Раньше я убеждал себя, что Колчестер — необыкновенный человек с необычными потребностями. Что он умело соблюдал баланс между спасением жизней и победами в войнах с тайными встречами со мной. Что я давал ему то, чего не мог дать никто другой, и то, что я разрешал ему делать со мной под покровом ночи, позволяло ему просыпаться на следующее утро и быть героем для всех остальных.
Но теперь я понял, что ошибался. Он по-прежнему оставался героем. Он все еще был героем, который занимался ванильным сексом с адвокатом. Он все еще был героем, состоящим в отношениях, в которых минет был подарком на день рождения, а не чем-то, что он мог получить силой, когда ему вздумается.
Так почему мне это не давало покоя?
Кем это делало меня?
Лишним? Пострадавшим? Испытывающим боль?
И разве он не мог хотя бы притвориться, словно ему чуточку больно? Сделать предложение Дженни?!
Меня это сильно ранило. И, возможно, в этом и был смысл. Может быть, Эш не мог отказать себе в крохотном кусочке старого доброго садизма, заставив меня смотреть на то, как он счастлив с кем-то другим.
«Но я сказал ему, что буду с ним, — с горечью подумал я, зайдя в душ. Во рту все еще ощущался привкус лайма. — Я сказал, что хочу трахаться с ним, хоть и не могу выйти за него замуж».
Я вспомнил его лицо, когда произносил это, как он медленно поднялся на ноги на вершине моей любимой долины, все еще держа коробочку с кольцом в руке.
— Но я не хочу просто трахать тебя, — сказал он осипшим голосом. — Я хочу любить тебя.
— Я отдам тебе всего себя, — умоляюще произнес я. — Только не проси меня об этом. Пожалуйста.
И я все прочел по выражению его лица. Разрушение. Боль. Ярость.
— Тебе нужно все или ничего? Так, да? — возмущался я. — Разве не лучше иметь хоть что-то?
Эш молчал, и поэтому, утопая в собственной ярости и боли, я ответил вместо него.
— Отлично, — произнес я. — Думал, тебя устроит любой вариант быть со мной, но, похоже, все изменилось. Так что, может, будет лучше, если мы вообще расстанемся. — И я ушел, а Эш так и стоял, сжимая в руках закрытую коробочку с кольцом.
То, что после этого он не прервал нашу дружбу, по-прежнему доверял мне свою жизнь в бою, и все еще держался рядом, было свидетельством его верной натуры. Любой другой на его месте оттолкнул бы меня, но он так не поступил, и я был благодарен за это, потому что все еще хотел его. Я не переставал жаждать запаха его кожи, когда он случайно оказывался слишком близко, не мог оторвать взгляд от того, как пот скатывался по его шее в жаркие летние дни. Я настолько изголодался по нему, что охотно довольствовался этими объедками.
Но теперь все должно прекратиться. Прошло два года с того дня в долине, и теперь он помолвлен. Мне придется двигаться дальше; как частенько поговаривала моя тетя Нимуэ своему сыну Лиру, когда он попадал в неприятности: «Сам эту кашу заварил, сам ее и расхлебывай». Я сделал выбор в пользу будущего Эша, перечеркнув тем самым наше совместное будущее, и теперь мне необходимо с этим выбором жить.
Выйдя из душа, я получил сообщение.
Эш: Обедаю с Мерлином. Ты придешь?
Я точно никуда не собирался. Во-первых, находиться рядом с Эшем до сих пор было слишком больно, а во-вторых, я ненавидел Мерлина чуть ли не больше всех людей на планете Земля. Несмотря на то, что сам принял такое решение, сам выбрал этот путь и признал его, мой внутренний ребенок обвинял во всем Мерлина. За тот день в вагоне поезда и все его разговоры о жертве.
Кроме того, вечером мне придется пойти на вечеринку по случаю его дня рождения, и этого для меня было более чем достаточно.
Остаток дня я дремал, переживал и прикончил бутылку «Хендрикса», а когда пришло время отправиться на вечеринку к Мерлину, был навеселе и смирился с ситуацией. Я увижу Эша и Дженни, Мерлин увидит, как я смотрю на них, и все это будет ужасно, но, вероятно, там найдется открытый бар, где я был бы не прочь утопить в алкоголе свои печали. Но на вечеринку я так и не попал.
У жизни были другие планы.
***
— Черт, — пробормотала девушка, столкнувшись со мной.
— Мое любимое слово, — автоматически произнес я с ноткой веселья в голосе.
Но мое веселье тут же испарилось, стоило мне увидеть ее лицо, когда она подняла голову. Ее чертовски прекрасное лицо.
Волосы оттенка белого золота, водопадом спускались до талии. Чувственные красивые губы. Очаровательная родинка на щеке. Небольшая ямочка на подбородке. Огромные серые глаза с ресницами намного длиннее и темнее, чем у Эша, из которых ручьем текли слезы.
Она не относилась к тем, кто часто плакал, я сразу это понял. Люди, которые часто плачут, хорошо умеют это скрывать или, по крайней мере, находят в этом хоть какое-то утешение, но она не скрывала своих слез, и легче ей от них не стало. Она выглядела несчастной, ссутулив плечи под кожаной курткой, а ее грудь сотрясалась от прерывистых печальных вдохов.
— Прощу прощения, — хрипло произнесла она и проскользнула мимо меня.