До сих пор я исходил из допущения, что совокупный общественный продукт используется в том социоисторическом организме, в котором был создан. Это положение верно по отношению к большинству социоисторических организмов. Ситуацию не меняет существование обмена между ними: когда этот обмен является эквивалентным, величина совокупного общественного продукта в каждом социоре остается неизменной.
Однако в определенных конкретных условиях может иметь место существенное расхождение между величиной продукта, создаваемого в социоисторическом организме, и величиной продукта, который используется в нем. Это происходит тогда, когда один социоисторический организм путем систематического военного грабежа, взимания дани или неэквивалентного обмена получает от другого или нескольких других социоров более или менее значительную долю создаваемого в последнем или последних общественного продукта.
В таком случае необходимо проводить различие между совокупным (валовым) общественно-созданным и совокупным (валовым) общественно-использованным продуктом. Соответственно должно проводиться различие между совокупным общественно-созданным продуктом в расчете на душу населения, т.е. продуктивностью общественного производства, и совокупным общественно-использованным продуктом в расчете на душу населения, т.е. продуктообеспечен-ностью общества.
В обществах, в которых существует расхождение между общественно-созданным и общественно-использованным продуктом и соответственно между продуктивностью общественного производства и общественной продуктообеспеченностью, продуктообеспеченность зачастую играет ту же самую роль, что и продуктивность общественного производства в социоисторических организмах, в которых такого расхождения нет. Именно объем совокупного общественно-использованного, а не общественно-созданного продукта, продуктообеспеченность общества, а не продуктивность общественного производства, нередко имеет важное значение в определении характера производственных отношений. Подобного рода общества функционируют и развиваются так, как если бы уровень продуктивности их общественного производства был равен уровню их продуктообеспеченности.
Общество, в котором продуктообеспеченность превышает продуктивность производства, функционирует так, как если бы оно обладало большими производительными силами, чем те, которые действуют в нем самом. И это общество действительно обладает большими производительными силами: на него работает часть производительных сил одного или нескольких других социоисторических организмов.
Соответственно общество, продуктообеспеченность которого ниже продуктивности его производства, функционирует так, как если бы оно обладало меньшими производительными силами, чем те, которые в нем действуют. И это понятно. Какая-то часть производительных сил этого общества занята созданием продукта не для него самого, а для другого или других социоров.
Естественно, что между социоисторическими организмами, в которых продуктообеспеченность превышает продуктивность их производства, и социоисторическими организмами, в которых имеет место прямо противоположное соотношение, существует неразрывная связь. Первые из них частично живут за счет других.
Первые классовые общества возникли как небольшие острова в море первобытного общества. Это произошло на рубеже IV-III тысячелетия до н.э., по-видимому, почти одновременно в двух местах земного шара: в северной части долины Нила и на юге междуречья Тигра и Евфрата. Эти общества относились к одному и тому же типу - древнеполитарной общественно-экономической формации. Классовое общество появилось как общество древнеполитарное. Оно возникло из предшествовавшего ему протополитарного общества - одной из шести проформаций, существовавших на предклассовой стадии исторического развития.
Классовые общества столь резко отличались от первобытных, что по отношению к ним все последние, вместе взятые, выступили теперь как один исторический мир, разделенный на три субмира: первобытно-коммунистический, первобытно-престижный и предклассовый. Из всех этих субмиров в последующей истории человечества заметную роль играл лишь один - предклассовый (варварский). Таким образом, основным стало деление человечества на два исторических мира: первобытный, прежде всего варварский, который весь стал инфериорным, и классовый, а именно древнеполитарный, который был супериорным.
В политарных обществах, причем не только в тех, что существовали в эпоху Древнего Востока, но и во многих более поздних (вплоть до XX в.), господствующим был древнеполитарный способ производства. Этот способ существовал в трех вариантах. Один из них был основным, самым распространенным, и когда говорят об азиатском способе производства, то только его и имеют в виду.
При этом варианте древнеполитарного способа производства эксплуатируемым классом являются крестьяне, живущие общинами. Крестьяне или платят налоги, которые одновременно представляют собой земельную ренту, или, что реже, наряду с ведением собственного хозяйства обрабатывают землю, урожай с которой поступает государству. Этих крестьян нередко в порядке трудовой повинности используют на работах различного рода (строительство и ремонт каналов, храмов, дворцов и т.п.).
Крестьянские дворы, таким образом, входят одновременно в состав двух разных хозяйственных организмов: крестьянской общины и политархии.[3] Как составные части крестьянской общины они представляют собой ячейки по производству необходимого продукта; они же в составе политархии и сама политархия в целом суть ячейки по производству прибавочного продукта, идущего классу политаристов. Как явствует из сказанного, древнеполитаризм в данном варианте - двухэтажный способ производства. Политарный общественно-экономический уклад включает в себя в качестве своего основания крестьянско-общинный уклад.
Таким образом, при данном варианте политаризма, который можно назвать политарно-общинным или политообщинным, частная собственность на средства производства вообще, на землю прежде всего раздвоена. Общеклассовая политарная частная собственность является при этом не полной, а верховной, и, разумеется, как всякая верховная частная собственность представляет собой собственность не только на землю, но и на личности непосредственных производителей. Крестьянские общины или отдельные крестьянские дворы при этом - подчиненные собственники земли, а входящие в них крестьяне - подчиненные собственники своей личности, а тем самым и своей рабочей силы.
Существовавшие в недрах крупных политарных социоисторических организмов крестьянские общины не были простыми их подразделениями. В основе этих общин лежали иные социально-экономические отношения, чем те, что образовывали базис классового социоисторического организма, в который они входили. Поэтому крестьянские общины обладали некоторыми особенностями социоисторических организмов, выступали в ряде отношений как подлинные социоры. В частности, они имели свою особую культуру, отличную от культуры классового социоисторического организма, в состав которого входили. Они были субсоциорами.
Крестьянские общины являлись глубинной подосновой политообщинных обществ. Древнеполитарные социоисторические организмы возникали, исчезали, сливались и раскалывались. Но общины при этом сохранялись.
Даже самые небольшие протополитархии включали в себя несколько пракрестьянских общин. В таком случае верховному правителю - протополитарху - были непосредственно подчинены старосты общин. Что же касается политархий классового общества, то они обычно имели не менее трех уровней управления. Политарху подчинялись правители подразделений политархии (дистриктов, округов) - субполитархи, которым в свою очередь были подчинены старосты общин. В очень крупных политархиях могла существовать четырехзвенная система управления: политарх - субполитарх первого разряда - субполитарх второго разряда (субсубполитарх) - староста крестьянской общины.
В идеале весь прибавочный продукт должен был поступать в распоряжение политарха, который, оставив себе определенную его часть, все остальное должен был распределить между членами политосистемы. В некоторых политархиях действительно предпринимались попытки сконцентрировать весь этот продукт в одном месте с последующей его раздачей членам господствующего класса.
Но чаще всего правители территориальных подразделений политархии - субполитархи, собрав налоги, оставляли себе определенную их долю, а все остальное передавали вышестоящему правителю. Если этот правитель тоже был субполитархом, то он, получив налоги от всех нижестоящих субполитархов, опять-таки оставлял себе часть, а остальное передавал выше. В конце концов, часть продукта, причем обычно значительная, оказывалась в руках политарха.
Правители всех рангов использовали полученный ими в распоряжение продукт не только и даже не столько для собственных нужд, сколько для содержания подчиненного им аппарата управления, состоявшего из различного рода должностных лиц. Протополитарх за счет полученного им продукта содержал центральный аппарат управления. Чаще всего чиновники, которые не являлись субполитархами, получали причитающуюся им долю продукта в виде своеобразного жалования натурой. Жалование получали и люди, обслуживающие политарха и его семью.
Однако в некоторых политархиях ряд должностных лиц получал от политарха не жалование натурой, а право на сбор части или даже всего налога с определенного числа крестьян, иногда даже с целой крестьянской общины. Такого рода вариант можно было бы назвать алиментарным (от лат. alimentum - содержание). Алиментарист не приобретал никаких особых прав ни на землю алиментариума, ни на личности крестьян-алиментариев, кроме тех, что он имел как член господствующего класса. Он получал лишь особое право на часть созданного в алиментариуме продукта до тех пор, пока занимал должность. С лишением должности это право терялось.
Чтобы понять природу второго и третьего вариантов древнеполитарного способа производства, необходимо принять во внимание, что хотя данный способ был господствующим в политарных обществах, он чаще всего не был единственно существующим. Наряду с политарными отношениями в них обычно бытовали и доминомагнарные отношения. Последние могли представлять собой придаток к господствующему политарному укладу, а могли образовывать и особый общественно-экономический уклад, разумеется, подчиненный. Тем самым в древнеполитарных обществах наряду с политарной частной собственностью и обособленной собственностью крестьян или крестьянских общин в том или ином объеме существовала и персональная полная частная собственность. Эта персональная частная собственность, равно как обособленная собственность крестьян, носила подчиненный характер.
Возникновение древнеполитарного общества означало конец политарного классообразования, но не классообразования вообще. Практически во всех политарных обществах на определенных этапах их развития начинался процесс плутарного расслоения, возникновения персональной полной частной собственности, становления доминарных, магнарных и доминомагнарных отношений, процесс вторичного классообразования. Этот процесс выражался в обезземеливании крестьян, в лишении их возможности самостоятельно вести хозяйство. Соответственно возникали доминомагнарные хозяйственные ячейки (доминомагнариумы), в которых работали лишившиеся средств производства люди.
Доминомагнаристами могли быть не только люди, не входившие в политосистему, но и ее члены. Политаристы нередко при этом стремились к превращению части корпоративной частной собственности в корпоративно-персонализированную, а затем и в персональную частную собственность.
Наряду с развитием более или менее самостоятельного доминомагнарного уклада в древневосточных обществах наблюдался и своеобразный синтез политарных и доминомагнарных отношений. Результатом его и было появление еще двух, кроме политообщинного, вариантов древнеполитарного способа производства. Оба они не требовали обязательного существования крестьянской общины. Политарная частная собственность здесь была не верховной, а полной.
Один из них предполагал, что государство само непосредственно вело хозяйство руками людей, полностью лишенных основных средств производства. Эти производители работали на полях партиями во главе с надсмотрщиками. Весь урожай с этих полей поступал в государственные закрома. Работники и их семьи получали довольствие натурой с казенных складов. Некоторые из этих работников могли быть рабами. Но основную массу составляли местные жители, которые рабами не являлись. Они пользовались определенными правами, имели, как правило, семьи и нередко, если не всегда, владели каким-то имуществом. Здесь перед нами своеобразное сращивание политаризма с доминарным способом производства. Поэтому данный вариант политарного способа производства можно назвать политарнодоминарным, или, короче, политодоминарным. Он встречался не очень часто.
Политодоминарные отношения лишали работника всякого стимула к труду и предполагали создание огромного бюрократического управленческого аппарата, на содержание которого шла большая часть прибавочного продукта. Поэтому там, где они утверждались, рано или поздно происходила деградация экономики. Примером может послужить история хозяйства царства Шумера и Аккада при III династии Ура.
Третий вариант в известной степени является промежуточным между первым и вторым. При нем работникам выделяются участки земли, которые они обрабатывают в известной мере самостоятельно, причем степень этой самостоятельности была различной. Часть урожая, выращенного на участке, шла государству, другая оставалась производителю. Кроме земли, работник нередко получал в пользование также посевное зерно, рабочий скот, инвентарь. Здесь наблюдается своеобразное срастание политарного и магнарного способов производства. Поэтому данный вариант политарного способа производства можно назвать политарномагнарным, или политомагнарным. Он встречался реже, чем политообщинный, но чаще, чем политодоминарный.
Иногда работник получал в свое распоряжение весь урожай, выращенный на выделенном ему участке, но в таком случае часть своего времени он работал, нередко в составе партии во главе с надзирателем, на государственном поле, весь урожай с которого шел в казенные хранилища. У некоторых подобного рода работников собственное хозяйство было явно подсобным и не могло обеспечить существование ни их самих, ни их семей. Поэтому они получали регулярные выдачи из государственных житниц. О таких работниках зачастую трудно сказать, были ли они политомагнарно- или политодоминарно-зависимыми. Политодоминарные работники могли превращаться и превращались в политомагнарных. Имела место и трансформация последних во вторые.
Крестьяне, разоряясь и лишаясь земли, становились и политомагнариями, и политодоминариями, и просто доминариями и магнариями. Если такой процесс носил массовый характер, то при этом исчезали крестьянские общины. С другой стороны, политомагнарии и просто магнарии могли стать и становились крестьянами. В результате снова возникали крестьянские общины. В политарных обществах наблюдался процесс как исчезновения, так и возрождения крестьянских общин.
Еще один источник политомагнаризма - войны. Захваченных в плен людей нередко сажали на землю, снабжали инвентарем, и они вели хозяйство, отдавая часть урожая государству. Население покоренных стран могло специально принудительно переселяться в другие области государства. С течением времени такого рода зависимые работники чаще всего превращались в крестьян. Соответственно у них возникали общины.
Существуют два основных подтипа древнеполитарного общества. Первый - общество, в котором первоначально безраздельно господствовал древнеполитарный способ производства, - собственно древнеполитарное общество. Второй подтип - общество, в котором с самого начала наряду с господствующим древнеполитарным общественно-экономическим укладом не просто существовал, но играл значительную роль доминомагнарный уклад, - общество древнеполитомагнарное.
В литературе собственно политарные общества иногда именуют "деревенскими", политомагнарные - "городскими". И для этого имеются основания. И в политарном обществе существовали города, но они представляли собой административно-управленческие центры - столицы политархий и их подразделений - субполитархий. В политомагнарном обществе город был не столицей политархии, а совпадал с самой политархией, был самой политархией. Такие социальные образования в литературе часто именуют городами-государствами. Их можно было бы назвать урбополитархиями (от лат. urb - город).
За этим различием скрывается другое, более серьезное. Протополитархия "деревенского" подтипа, которую я буду называть орбополитархией (от лат. orbo - мир, страна, область), состояла из общин, но сама общиной не была. Всех людей, входивших в ее состав, объединяло лишь одно: все они были подданными одного политарха. Все общины политархии соединяла воедино политосистема во главе с политархом. Основой протополитархии были, если можно так выразиться, верховые экономические связи, связи между членами господствующего класса.
В "городской" политархии были и политосистема, и политарх. Но людей, входивших в ее состав, объединяли не только эти верховые связи. "Городская" протополитархия в отличие от "сельской" в главном и основном была одновременно и своеобразной великообщиной. Поэтому она основывалась не только на верховых, но и низовых экономических связях. Большинство жителей "городской" политархии было не только подданными политарха, но и членами этой великообщины, т.е. пусть своеобразными, но тем не менее общинниками. Кроме полноправных членов великообщины - "великообщинников", или "граждан", в состав урбополитархии могли входить и обычно входили люди, которые не были членами великообщины и тем самым "гражданами". Но хотя совпадение великообщины и урбополитархии не было абсолютным, это не меняло суть дела.
Наряду с простыми урбополитархиями, существовали и сложные. Социоисторический организм, кроме собственно урбополитархии, мог включать в себя несколько подчиненных ей крестьянских общин. Такой социор соединял особенности урбополитархии и орбополитархии. Наконец, более могущественная урбополитархия могла подчинить себе несколько более слабых. В последнем случае перед нами пусть небольшой, но тем не менее ультрасоциор.
Оба названных подтипа древнеполитарной формации существовали на самой заре классового общества.
Египетское общество было "деревенским", древнеполитарным. Эта страна, как известно, довольно отчетливо разделена на две части: Верхний Египет и Нижний Египет. Каждая из них состояла из областей, которые носили название номов. В период Нового царства на территории Верхнего Египта насчитывалось 22 нома, в Нижнем - 20 номов.
Номы, вероятно, возникли очень рано и первоначально представляли собой протополитархии (вождества). В последующем стали возникать более крупные протополитархии, включающие в себя несколько номов. Произошло это далеко не мирно. Имеются различного рода данные, свидетельствующие о войнах между отдельными номами и их объединениями.
В конце концов, одна из протополитархий поглотила все остальные. Объединение Египта обычно связывают с именем фараона Мины (Менеса), или Хора Бойца, который основал Мемфис и стал родоначальником первой общеегипетской династии. Но, как свидетельствуют данные, объединение произошло еще при его предшественниках. Уже цари нулевой династии Хор Скорпион, Хор Двойник и Хор Сом (Нармер) были правителями всего Египта. Трудно совершенно точно сказать, когда именно в Египте предклассовое общество сменилось классовым, но, несомненно, что при фараонах нулевой династии египетское общество уже было цивилизованным. В это время уже существовала довольно развитая иероглифическая письменность.
Если для Египта был характерен "деревенский" вариант развития, то для другой ранней цивилизации - шумерской - "городской". Египет перешел на стадию классового общества скорее всего тогда, когда возникло политическое объединение в масштабах значительной части долины Нила. Единый Египет был уже не протополитархией, а политархией.
Иначе обстояло дело в Двуречье. К моменту перехода на стадию классового общества на этой территории существовало множество небольших протополитарных социоисторических организмов. Именно они и превратились в столь же небольшие политархии. Одни из них были простыми урбополитархиями, другие - ультрасоциорами.
Таким образом, в долине Нила классовое общество возникло в форме крупного социоисторического организма, население которого говорило на одном языке и имело общую культуру, в междуречье Тигра и Евфрата - в виде региональной системы, состоявшей из нескольких десятков небольших социоисторических организмов (городов-государств), жителей которых объединяли язык и культура. Общим термином для обозначения этих двух видов бытия классового общества могло бы быть словосочетание "историческое гнездо". Таким образом, можно говорить о египетском социоисторическом гнезде и шумерской гнездовой социорной системе. И египетское, и шумерское классовые гнезда были первичными классовыми обществами.
Процесс дальнейшего перехода человечества от первобытного общества к классовому шел в различных регионах по-разному. Можно выделить два основных пути развития.
Первый путь - появление новых одиночных исторических гнезд, новых островов в море первобытного общества. Во второй половине III тысячелетия до н.э. новое историческое гнездо возникло в долине Инда - цивилизация Хараппы, или Индская. Согласно древним китайским историческим преданиям первая цивилизация Ся возникла на территории этой страны в 2205 г. до н.э. и просуществовала до 1766 г. до н.э. Однако пока бытие ее остается под вопросом. Первое, бесспорно, существовавшее классовое общество в Китае - Иньская, или Шанская, цивилизация - появилось в долине Хуанхэ согласно историческим преданиям в XVIII в. до н.э. Но самые древние известные науке памятники древнекитайской письменности относятся лишь к XIII-XII вв. до н.э. И хотя и Индское, и Иньское классовые общества появились тогда, когда на земле уже несколько веков существовали другие цивилизации, они возникли не под влиянием и без влияния последних. И в этом смысле эти цивилизации не в меньшей степени, чем Шумер и Египет, могут быть названы первичными.
Между Шумером и Египтом с самого начала существовали какие-то связи. Несомненно, наличие определенных отношений между Нижним Двуречьем и Индской цивилизацией. Китай же на протяжении всей эпохи Древнего Востока находился в изоляции от остальных классовых обществ.
Второй путь развития - появление новых исторических гнезд по соседству со старыми историческими гнездами и в значительной степени под влиянием последних. Данные классовые общества уже были вторичными. Этот процесс первоначально имел место лишь на Ближнем Востоке. Следствием было появление огромной системы исторических гнезд, охватывавшей весь этот регион.
Процесс шел постепенно. Прежде всего в первой половине III тысячелетия к востоку от Месопотамии возникла цивилизация Элама. Во второй половине того же тысячелетия на острове Бахрейн и прилегающей к ней части Аравийского полуострова появилась цивилизация Дильмун, через которую осуществлялись связи между Нижней Месопотамией и цивилизацией Хараппы. В это же, а может быть, и в более раннее время классовое общество появилось на севере Нижней Месопотамии. Примером может послужить урбополитархия Аккад, по имени которой стала называться целая область. Ее населяли не шумеры, а семиты.
А затем началось заполнение классовыми социоисторическими организмами обширной территории, которую принято называть Благодатным, или Плодородным, полумесяцем. Эта полоса плодородных земель тянется от Нижней Месопотамии на север, затем на запад, включая в себя Верхнюю Месопотамию, часть Анатолии, Сирию, Ливан и Палестину, вплоть до Синайской пустыни. К западу от Нижней Месопотамии и к западу и югу от вогнутой части Плодородного полумесяца простиралась полоса сухих степей, полупустынь и пустынь, самой крупной из которых была Аравийская. Здесь обитали пастушеские народы, которые, продолжая оставаться на предклассовой стадии развития, постоянно вторгались в пределы политарных обществ. Также вели себя и скотоводы, жившие на востоке от Двуречья.
Во второй половине III тысячелетия до н.э. классовые общества уже существовали и на востоке Верхней Месопотамии, где выделяются города-государства Ашшур и Ниневия, и в ее западной части, где наиболее известно царство Мари. Классовые общества возникают к этому времени и в Северной Сирии. Из них наиболее знаменита недавно открытая цивилизация Эблы, которая в отличие от других ранних цивилизаций не была речной.