Но неужели те крохи, которые зарабатывают таким об разом ваши дочери, устраивают вас?
Мужчинам нравятся девочки, - ответил Пупали, и не ошибся.
А вам не стыдно торговать собственной женой, предла гая ее морякам?
Обо мне позаботится ее сестра, - также спокойно отве тил мужчина.
Значит, вам нравится, когда моряки начинают сжигать ваши дома? - не отступал Эбнер.
Ну, мой дом они никогда не сожгут.
Сколько же лет вашей самой симпатичной дочери? Эбнер услышал, как Пупали даже засопел от гордости:
Илики? Она родилась в год болезни Кеопуолани.
-Значит, всего четырнадцать, а она уже, возможно, неиз лечимо больна!
-Ну, а чего же вы ожидали? Она ведь женщина. Чисто импульсивно, Эбнер предложил:
-Я хочу, чтобы вы отдали ее мне, Пупали.
Наконец-то священник сказал те самые слова, которые быстро дошли до туповатого островитянина. Похотливо улыбнувшись, он прошептал:
Вам она понравится. Все мужчины просто без ума от нее. И сколько вы мне за нее предложите?
Нет, вы не поняли, я забираю ее ради Господа.
Все ясно, но сколько получу за это лично я? - настаивал Пупали.
Я буду одевать ее, кормить и обращаться с ней, как с соб ственной дочерью, - пояснил Эбнер.
Вы что же, хотите сказать, что вам не надо... - Пупали только покачал головой. - Макуа Хейл, вы, наверное, очень добрый и хороший человек.
И когда над островом занялся рассвет, а пыль от безумной ночи еще не улеглась на землю, Эбнер основал школу для гавайских девочек. Первой его ученицей стала самая красивая дочь Пупали, Илики. Когда она пришла в дом Эбнера, на ней была только набедренная повязка, да еще на шее висела серебряная цепочка, на которой болтался китовый зуб с вырезанной надписью:
"Мужчину, помни, вряд ли
Ты радостью оделишь, Коль, кроме целомудрия, Ничем ты не владеешь".
Когда другие родители на острове увидели, как выигрывает Пупали от того, что его дочь ходит в дом к миссионеру, поскольку она рассказывала так много интересного, что и они стали предлагать своих дочерей в качестве учениц. Это сразу свело на нет все преимущества Пупали, поэтому старик решился и отослал в школу всех остальных своих девочек. И когда очередное китобойное судно прибыло в Лахайну, дела в селении обстояли иначе. Если прежде девушки в это время выслушивали только богохульные речи пьяных матросов в кубрике, теперь Иеруша обучала их искусству кулинарии, а также читала им псалмы в саду. Самой способной ученицей оказалась Илики, чье имя в переводе означало "Летящие брызги океана".
* * *
Однако сам Эбнер не смог поздравить Илики в тот августов ский день, когда она впервые сама написала свое имя и с гор достью показала отцу. В то же утро в Лахайну прибыл измож денный посыльный. Ему пришлось проделать далекий путь через горы, причем почти всю дорогу он бежал с противопо ложной оконечности острова. Рассказ у него получился сбив чивым, и Эбнеру пришлось звать на помощь Кеоки. Выслу шав гонца, молодой человек перевел его новость:
-Это невероятно, но это правда! Авраам и Урания прошли пешком половину пути до нас от самой Ханы, а ведь она нахо дится на другом конце Мауи.
-Почему же они не наняли каноэ? - удивился Эбнер. Кеоки быстро перевел этот вопрос посланнику, который
никак не мог прийти в себя, и когда тот ответил, на лице молодого человека читалось полное изумление.
В это даже трудно поверить, - забормотал Кеоки. - Ав раам и Урания отправились в путь вчера в четыре часа утра в двухкорпусном каноэ, но уже к шести море так разбушевалось, что волны разбили их лодку. Аврааму с женой сначала при шлось преодолеть прибой, чтобы добраться до берега, а потом им предстоял долгий путь до Ваилуку, где они и находятся сейчас.
Мне кажется, такой путь женщина просто не в состоя нии проделать! ахнул Эбнер.
Согласен. Это самый трудный участок на всем острове. Но у Урании просто не было иного выхода. В следующем месяце ей предстоит рожать, и поэтому она хотела быть рядом с вами.
Но что могу я... - начал обескураженный священник и запнулся.
Теперь они боятся, что она умрет, - добавил посланник.
Если она умирает, - Эбнер почувствовал, что начинает нервничать, и его пробил пот. - Но как же ей удалось до браться до Ваилуку?
Здесь гонец вынужден был прибегнуть к жестикуляции, пояснив священнику примерно следующее:
-Гребцы с разбитого каноэ пропустили ей лианы под ру ки, и некоторое время тащили ее, как на носилках. Так они взошли на гору, а когда настало время спускаться, они под хватили лианы...
Прежде чем уставший и измотанный посланник смог закончить предложение, Эбнер рухнул на колени на пыльный пол и, сложив ладони, принялся молиться:
-О, Боже милостивый и всемогущий, спаси рабу твою, се стру Уранию. В часы страха, будь рядом с ней и помоги.
Он почти видел Уранию, скучную и недалекую женщину, но сейчас перепуганную и своим состоянием, и тяжелейшим переходом через горы.
Однако посланник не дал Эбнеру закончить молитву:
-Авраам Хьюлетт сказал мне, что вы должны принести с собой какую-то книгу, чтобы помочь ему.
Книгу? - изумился Эбнер. - Я считал...
Вы им нужны, и как можно скорее, - продолжал наста ивать гонец. Потому что когда я уходил, мне показалось, что у женщины вот-вот должен появиться ребенок.
Одна только мысль о том, что ему придется помогать при родах, ужаснула Эбнера, но он сразу же побежал в сад, где Иеруша вела с девочками очередные занятия. По одному внешнему виду мужа Иеруша сразу догадалась, что на острове случилось что-то непредвиденное и не совсем приятное. Однако она совсем не была подготовлена к тому, что ей сейчас предстояло выслушать:
-Сестра Урания пыталась дойти до нас, чтобы мы смогли помочь, но ей пришлось остановиться в Ваилуку.
Хейлы между собой никогда не обсуждали проблему беременности Урании. Точно так же, из этических соображений, не говорили они и о том, как идут дела у самой Иеруши. Оба искренне верили в то, что, когда подойдет время, совершится некое чудо, и тогда ребенок появится на свет без осложнений, или, как по мановению волшебной палочки, к ним явится сам доктор Уиппл. Теперь же, стоя под кокосовыми пальмами, они были вынуждены принимать факты такими, какими их представил гонец от Хьюлеттов.
-Я возьму пособие Деланда по акушерству и постараюсь сделать все, что будет от меня зависеть, - неуверенно произ нес Эбнер. На самом деле ему сейчас хотелось, что есть сил за кричать: "Я останусь с тобой, Иеруша! Я надеюсь, воля Божья будет таковой, и твой ребенок родится, как положено, без вся ких сложностей и неожиданностей".
Иеруша негромко ответила:
-Ты обязательно должен помочь сестре Урании. - Хотя про себя она произнесла совсем другое: "Мне тоже очень страшно. Как жаль, что рядом нет мамы!"
Итак, миссионер и его жена, оба сильно влюбленные друг в друга, но никогда не говорившие об этом лишь потому, что считали, что церковь наверняка не одобрила бы таких бесед, сейчас, под полуденным зноем, долго смотрели друг другу в глаза, а затем одновременно отвернулись. Первым выдал свое волнение Эбнер, когда они вошли в дом и принялись спешно искать справочник по акушерству, у священника затряслись руки и пачка книг упала в пыль. Эбнер встал на колени, что бы поднять нужный том, но не смог совладать с собой, а лишь закрыл лицо ладонями и начал всхлипывать:
-Сестра Урания, да хранит тебя Господь!