Брат Хьюлетт! - не выдержал Эбнер. - Пока от вас все равно нет никакой помощи, вам лучше оставаться снаружи!
Ну, когда же родится ребенок? - вопил потерявший рассудок мужчина. И снова Эбнеру пришлось прибегнуть к помощи повитух, которые тут же подхватили Авраама под ру ки и увлекли за собой.
Теперь схватки проходили с постоянными интервалами, и Эбнер, без конца обращавшийся за помощью к справочнику, нашел секунду, чтобы сказать женщине:
Сестра Урания, у меня сложилось такое впечатление, что сам Господь наблюдает сегодня за нами!
Теперь моя судьба полностью в ваших руках, брат Эб нер, - еле слышно выдавила ослабевшая женщина. - Вы мо жете делать со мной все, что сочтете необходимым.
Уже позднее Эбнер вспоминал, что эти слова были произнесены Уранией с какой-то особенной апатией. Вскоре после этого он в ужасе поглядел на нее и осознал, что схватки, которая должна была произойти, почему-то не последовало, и женщина продолжала спокойно лежать на кровати. В эту минуту Хейлом овладела самая настоящая паника. Он схватил несчастную женщину за запястья, и они показались ему слишком холодными. Тогда он подбежал к двери и выкрикнул:
-Брат Авраам! Немедленно зайдите сюда!
И когда перепуганный муж, пошатываясь, вошел в хижину, Эбнер доложил ему каменным голосом:
-Боюсь, что она не выживет.
Авраам Хьюлетт издал тихий стон и встал на колени у кровати, взяв жену за холодную руку. Это неожиданное движение пробудило Уранию, она повела плечами, и изумленный Эбнер воскликнул:
-Может быть, она просто заснула?
Повитухи, стоявшие снаружи и прислушивавшиеся ко всем звукам внутри хижины, уже раньше успели доложить всем собравшимся:
Она заснула. Возможно, она проспит целый час или да же больше. А когда проснется, все начнется сначала.
Это хороший знак, чтобы женщина засыпала во время родов? поинтересовался кто-то из местных жителей.
Нет, - грустно ответила одна из повитух.
Почему?
Потому, что это означает, что женщина ослабла.
И что же теперь они должны делать там, внутри? - спросил кто-то из мужчин.
Сейчас им самое время собирать целебные травы.
Почему травы?
Чтобы остановить кровотечение, которое начнется поз же из-за ее слабости.
В полутемной хижине Эбнер и Авраам судорожно перелистывали страницы своих справочников, но не смогли найти именно той главы, в которой бы рассказывалось о том, почему на восемнадцатом часу родов женщина неожиданно заснула. Вот тогда Эбнер и почувствовал, как его начала бить дрожь, и испытал самый настоящий страх.
-Где-нибудь здесь должно обязательно быть объяснение, - бормотал он, но его неловкие пальцы так и не находили нужную страницу. - Брат Авраам, вам тоже пока не удается ничего отыскать?
Затем каким-то таинственным образом схватки начались снова, сильные и ритмичные, но Эбнеру они не принесли никакого облегчения, поскольку испытывать их начала не Урания, а почему-то ее супруг. Это было душераздирающее зрелище - наблюдать, как тощий миссионер складывается пополам, держась обеими руками за живот, в точности испытывая те же боли, что и рожающая женщина. И уже в третий раз Хейл был вынужден броситься к двери и просить помощи у местных жителей, которые, конечно же, сразу позаботились о несчастном миссионере.
-И пусть остается снаружи! - рявкнул им вслед Эбнер. В два часа ночи Урания Хьюлетт проснулась, а в пять утра
перерывы между схватками уменьшились и составляли теперь не более полутора минут. Женщины, прислушивающиеся к звукам в хижине, пророчески объявили:
-Скоро она родит.
Эбнер, едва различающий буквы усталыми глазами, но все еще упорно листающий свою заветную книгу, пришел к тому
же выводу. Однако следующие полчаса он провел в особых мучениях, так как не знал, что роды Урании - самые обычные. Преподобный Хейл начал судорожно изучать пугающие картинки и диаграммы, расположенные в самом конце книги, в главе: "Патологическое родоразрешение". Почему-то одна диаграмма особенно привлекла его внимание. Она называлась: "Предлежание ручки при поперечном положении плода". Быстро отыскав соответствующее место в книге, он с ужасом обнаружил, как тяжело ему придется, если плод лежит в утробе именно таким образом, как ему показалось. Вот теперь-то ему и надо было подготавливать себя к предстоящим родам, а не пугаться несуществующих отклонений. Но преподобный Хейл ничего не мог сделать, потому что Урания лежала, по-прежнему укутанная постельным бельем и тапой, а Эбнер из-за скромности не мог ни снять эти ненужные покрывала, ни попросить об этом женщину.
Итак, не придумав ничего другого, он подошел к двери, где первые полоски зари уже начинали пробиваться через пальмовые листья, и спросил у собравшихся гавайцев, где сейчас находится брат Авраам. Выяснилось, что его помощник спит. Одна из повитух сделала шаг в сторону хижины, но Эбнер так шарахнулся от нее с неподдельным ужасом, что разбудил Авраама. Тогда Эбнер обратился к товарищу:
-Брат Авраам, вам сейчас придется раздеть вашу жену, потому что час родов уже близок.
Авраам несколько секунд смотрел на приятеля непонимающим взглядом, но потом все же направился к кровати. Однако в ту же секунду возобновились его собственные родовые схватки, да с такой силой, что ему пришлось поспешно выбраться снова на улицу. Однако проблема Эбнера тоже была разрешена. В это время сестра Урания, застигнутая родами, сама начала в истерике срывать с себя одежду и молить Эбнера срочно помочь ей. Преподобный Хейл, нервно сглотнув, как школьник, и трясясь всем телом от неуместного смущения, осторожно подошел к кровати. И тут все его сомнения как рукой сняло, и он от всего сердца поблагодарил Бога за то, что предстало перед его взором:
-Спасибо тебе, о Господи! Это уж точно головка ребенка, а, значит, все идет правильно.
А снаружи, услышав первый крик родившегося ребенка, две повитухи мрачно произнесли:
-Теперь самое время дать ей настой целебных трав. Лишь бы он оказался у него под рукой!
Эбнер, занятый только что появившимся на свет мальчиком, аккуратно держал его в руках, затем, нервничая, перерезал и перевязал пуповину, а сам мысленно перебирал в уме все то, что успел прочитать в справочнике по акушерству. Разумеется, это делало ему честь. Однако, простояв с новорожденным некоторое время в темной хижине и так больше ничего не вспомнив, он вышел на улицу и передал ребенка ожидавшей женщине, которую специально пригласили сюда еще накануне. Та, приняв мальчика из рук священника, немедленно приложила его к груди.
Сейчас ему надо внимательно следить за состоянием женщины! предупредила первая повитуха.
Интересно, догадается ли он, - отозвалась вторая, - что теперь ему нужно массировать ей живот, чтобы быстрее отошел послед.
Как ты считаешь, он согласится взять наш настой целеб ных трав? продолжала первая. - И она указала на сосуд, в котором находилась та лечебная жидкость, которой в течение уже двух тысячелетий пользовались предки гавайцев для то го, чтобы останавливать кровотечение.
Он ничего не возьмет из наших рук, - печально покача ла головой вторая.
Внутри хижины Эбнер яростно перелистывал страницы справочника, которые должны были рассказать ему о том, что он должен делать дальше. Он перестелил постель, обмыл водой мать, прислушался к ее дыханию, и вдруг забеспокоился, потому что с Уранией происходило нечто такое, о чем в книге не говорилось.
Брат Авраам! - громко позвал он.
Что такое? - еле слышно отозвался муж.
-Боюсь, что она теряет крови больше, чем полагается. Брат Авраам ничего не соображал в подобных делах, но тут
же ревностно схватился за книгу, и пока двое миссионеров со всем старанием пытались выудить из своих справочников необходимую информацию, для спасения жизни роженицы, сестра Урания слабела с каждой минутой. Испытания, которые выпали на ее долю, понемногу делали свое дело, и лицо женщины уже приобрело сероватый оттенок.
-Она не должна так крепко спать! - запаниковал Эбнер.
-Но что же мы можем сделать? - застонал Авраам. - О Господи! Не дай ей умереть именно сейчас!
Снаружи продолжалось обсуждение происходящего:
-Они же должны сейчас массировать ей живот, но, похо же, вместо этого они опять занялись своими разговорами.