чем она смогла переговорить обо всем этом с посланцами из Хило, к ней пришел Келоло и заявил:
Ты должна ехать, Ноелани. Если Пеле задумала разру шить Хило, наверное, она хочет наказать город. Тебе же сле дует дойти до того места, где лава раскалена добела, и напом нить ей, что Хило любит и почитает ее.
Но ведь ты друг Пеле, - возразила Ноелани. - И ехать должен ты.
Я не являюсь Алии Нуи, - серьезно произнес отец. - А тебе предоставляется прекрасная возможность привлечь на свою сторону весь народ.
Я не верю в то, что Пеле имеет какое-то отношение к это му извержению, - начала противиться девушка.
Я видел ее сам прошлой ночью, - просто ответил Кело ло. - И разговаривал с ней.
Ноелани посмотрела на отца с удивлением:
Ты видел Пеле? - недоуменно переспросила она.
Мы прошли с ней около двух миль, - подтвердил вождь.
Она что-нибудь передала тебе? - все еще недоверчиво продолжала Ноелани.
Нет, - солгал Келоло. - Но, разумеется, она предупре дила меня о том, что на острове Гавайи будет извержение. Да, она указала именно в ту сторону. - Правда, Келоло не стал уточнять, что Пеле указывала ему совсем другое направление.
И ты хочешь, чтобы я отправилась в Хило?
Да. Кроме того, я доверю тебе один камень, который на делит тебя силой останавливать лаву, - убедил дочь Келоло.
Таким образом, в году Алии Нуи Ноелани Канакоа с проклятием Эбнера Хейла, звенящим в ее ушах ("Это самое настоящее безумие! - кричал он, мерзость, оскорбление Господа!"), неся с собой священный камень, отправилась на корабле в портовый город Хило. Когда корабль еще только приближался к заливу, молодая женщина увидела, насколько успела продвинуться страшная лава. Она накатывалась сама на себя, сокрушая в огненных объятиях все, что попадалось ей на пути. Было вполне очевидно, что город обречен. К следующему вечеру лава должна была окружить столицу и пожрать ее. С борта корабля казалось, что бесполезно пытаться какой-то молоденькой девушке остановить этот смертоносный поток.
Однако все местные кахуны вздохнули с облегчением, ког да увидели Ноелани, светящуюся маной, способной не только
исцелять, но и творить чудеса. И вот, Ноелани начала подъем в гору, навстречу лаве. За ней робко передвигались люди. Казалось, сейчас в городе не осталось ни единого человека: все они высыпали из своих домов и внимательно следили за Алии Нуи. Не пришли к горе только миссионеры, посчитав появление и действия отважной женщины очередным языческим надругательством над истинным Богом. Процессия медленно перемещалась мимо пальмовой рощицы у самой окраины города, через заросли кустарника хау, затем мимо диких трав самых разнообразных видов. Люди шли молча, некоторые даже сдерживали дыхание. До ползущей, шипящей границы лавы оставалось всего несколько ярдов. С каждым новым своим наступлением по горным склонам лава стремительно наползала на старые слои, которые уже успели застыть, используя их как дорогу к нижней части горы. Когда живой, раскаленный белый поток достигал конца окаменевшего пути, он задерживался на долю секунды, а затем стремительно вырывался вперед сразу в нескольких направлениях, уничтожая деревья, хижины и свинарники, которые мешали его спокойному продвижению. Раздавалось ужасное шипение, потрескивал огонь, будто обреченное дерево или дом, сжигаемые на месте, успевали издать предсмертный стон. Затем лава остывала и образовывала дорогу для прохождения следующей порции разрушительного потока.
Именно к этому ползущему и пожирающему все на своем пути краю лавы и приближалась сейчас молодая женщина Ноелани. Когда она дошла до огненного края, внезапно с ней произошла какая-то невероятная перемена. Ей предстояло бросить вызов самой богине огня, и противостоять ей. Ноела ни должна была остановить то, что свершалось здесь еще до того, как на острова прибыли полинезийцы. И в таинстве этих последний мгновений, в огне, который сжигал все разумные и логичные доводы, Ноелани успела позабыть о том, что была когда-то примерной христианкой. Сейчас она оставалась лишь дочерью Пеле, она была представительницей рода, хра нившего реликвию, в которой и отдыхал дух богини. И в это мгновение, вернувшись на роль посредницы между людьми и богиней огня, Ноелани твердо встала у границы огненной ла вы, решив для себя, что не сдвинется с этого места, пока не по бедит или не умрет. Подняв высоко в руках камень Пеле, Но елани выкрикнула:
- О Пеле! Великая богиня огня! Ты хочешь разрушить город, который любит и чтит тебя! Я молю тебя: остановись!
Застыв на месте и продолжая держать камень в поднятых ладонях, женщина наблюдала за тем, как страшный край лавы начал медленно наползать вперед, в сторону города. Пока эта дрожащая масса, шипя, продвигалась вперед, Ноелани бросила в нее табак, две бутылки бренди, которые тут же сгорели в пламени, четыре красных шарфа, потому что Пеле любила этот цвет, красного петуха и, наконец, локон собственных волос.
И пламя Пеле застыло в самом начале потока лавы, пожирая табак, а затем масса начала медленно застывать. Огненная граница замерла почти у самых ног Ноелани, извержение вулкана прекратилось. Но никаких радостных криков не последовало, только было слышно, как кто-то тихо произносит молитвы и заклинания. Люди всегда знали и верили, что Пеле не станет разрушать Хило. Огонь утих. Страшные наползающие пальцы лавы больше не шевелились. В смущении, окруженная ореолом славы, Ноелани вернулась на корабль и отправилась в Лахайну, где принялась ждать рождения ребенка, который после ее смерти должен был стать таким же посредником между богами и людьми.
* * *
То, что Ноелани остановила лаву, явилось, наверное, самым сильным ударом, который только испытал Эбнер в Ла-хайне. А так как это событие произошло слишком уж быстро после отступничества Кеоки и его сестры, то местные жители интерпретировали случившееся как добрый знак, обещающий долгий и счастливый брак Кеоки и Ноелани. А дар Алии Нуи влиять на древних богов убедил гавайцев в том, что эти боги существуют до сих пор. Поэтому многие островитяне начали отдаляться от христианской церкви. Однако больше всего обидело Эбнера то беззаботное веселье, с которым восприняли весть о случае с вулканом американцы. Один нечестивый капитан заявил во всеуслышанье:
-С этого момента можете считать меня почитателем ма дам Пеле!
Другой же пообещал:
-Ну, если вдобавок ко всему Ноелани научится управ лять штормами, я обязательно приму ее религию.
Эбнер, тяжело переживающий потерю каждого прихожанина и вздрагивающий при очередной шутке американских моряков, будто помешался на этом случае с лавой. Он находил человека, который соглашался выслушать его, и начинался горячий спор:
Ну, горящая лава дошла до какого-то определенного ме ста и, в конце концов, остановилась, как ей это и полагается. Что же здесь чудесного?
Да, но кто ее остановил? - парировали мучители ма ленького миссионера.
Подумаешь! - не сдавался Эбнер. - Какая-то женщина стоит у границы остывающей лавы, которая вот-вот остано вится, и вы считаете это чудом! презрительно хмыкал он.
Да, а вы только подумайте, что могло бы произойти, ес ли бы Ноелани не приехала? - логично возражали сторонни ки Алии Нуи.
Прошло несколько недель, и Эбнер нехотя поплелся за консультацией к Джону Уипплу. Молодой ученый сразу приободрил старого приятеля:
Когда внутреннее давление в вулкане становится доста точно мощным, он начинает извергаться. И только от внут ренних сил в самой земле зависит, сколько времени и с какой энергией будет продолжаться выплеск лавы наружу и ее про движение вниз по горным склонам. Если лавы много, тогда она дойдет до океана. Если нет, значит, остановится где-ни будь на пути к воде.
И эти вещи давно известны? - воспрянул духом Эбнер.
Об этом знает каждый мало-мальски образованный че ловек, - пожал плечами Уиппл. - Ты только посмотри на Ланаи. Любому ясно, что когда-то это был действующий вулкан. Или взгляни хотя бы на наш Мауи. Когда-то здесь, по всей вероятности, было даже два вулкана, но постепенно они объединились в одну гору. Я бы даже высказал предпо ложение, что когда-то очень давно все эти крохотные остро ва, которые мы видим с нашего пирса, были большим еди ным островом.
Как это может быть? - недоверчиво спросил Эбнер.
Либо острова погрузились в океан, либо сам уровень мо ря повысился. В данном случае подходит любое объяснение.
Но величие и серьезность такой концепции были недоступ ны Эбнеру, и он отступил:
-Это невозможно. Мы же хороню знаем о том, что мир был создан за четыре тысячи и четыре года до рождения Хри стова, и нигде нет никаких указаний на то, что острова могли опускаться в воду или, наоборот, подниматься из нее. - Эб- нер наотрез отказался принять версию Джона, которая пока залась ему отталкивающей и недопустимой.
Уиппл хотел задать Эбнеру пару вопросов касательно Великого Потопа, но сразу же передумал, поэтому ограничился замечанием:
Эбнер, зачем тебе понадобилось выставлять себя в таком отвратительном свете, когда Кеоки и Ноелани поженились? Тогда ты утратил значительную часть своего влияния.
Это же было омерзительно, неестественно и грязно! - разбушевался миссионер.
Я сам долго размышлял над этим событием, - признался Уиппл. - Ну, и что же тут такого ужасного? Нет, только не на до мне цитировать Библию. Ты лучше скажи своими словами.
Это отвратительно и неестественно, - повторил Хейл. Он до сих пор испытывал душевную боль, вспоминая о том, что успели натворить эти двое его самых любимых гавайцев.
Нет, ты объясни мне, что же тут такого омерзительного, - не отступал доктор.
В любом цивилизованном обществе... - начал было Эб нер, но его товарищ потерял всякое терпение и резко заявил:
Черт бы тебя побрал, Эбнер! Всякий раз, когда ты начина ешь свой ответ с этих слов, я уже заранее знаю, что ничего ум ного дальше не последует. Два самых цивилизованных общест ва, известных нам, были Древний Египет и империя инков. Так вот, ни одному египетскому правителю не разрешалось же ниться ни на ком, кроме как на собственной сестре. Мало того, мне помнится, что у инков были заведены точно такие же по рядки. И оба этих общества процветали. А в общем-то, - про должал Уиппл, - с научной точки зрения, эта система не так уж и плоха. То есть если необходимо безжалостно уничтожить новорожденных, обладающих явно выраженными дефектами, то вполне очевидно, что и египтяне, и инки, и гавайцы действо вали без колебаний. Но ты посмотри сам: неужели тебе встреча лась еще более красивая группа людей, чем местные алии?
Эбнер почувствовал, что сейчас ему станет совсем плохо, но прежде чем он успел что-либо возразить доктору, тот все же опередил своего приятеля и сказал:
Ноелани попросила меня присутствовать при родах.
Надеюсь, что ты осудил ее и отказался, - уверенно про изнес Эбнер.