Мы летели с задания. Ну как летели: летел Пушистик, а я сидел у него на спине. Вы спросите, кто такой Пушистик? Так это и бритому ежу понятно: Пушистик — это мой дракон. Огромное зеленое чудовище, от вида которого у овец случаются выкидыши, а коровы начинают неудержимо удобрять поля.
Только что на Проклятой пустоши была нехилая заварушка и мы положили много мерзких мертвяков, в том числе и парочку залетных драконов-скелетов. А сейчас я спешил в свой замок, чтобы закатить пирушку в честь нашей победы.
Со мной летели еще двое: Хрыч и Забияка. Это я про драконов, конечно. А наездниками были самые крутые чуваки на всем южном побережье: Аркус и Примус. Наше драконье звено не проигрывало ни одной битвы вот уже два года кряду, а враг, завидев нас, дружно начинал опорожнять мочевые пузыри в надежде, что это спасет их от адского пламени.
Ек-макарек, а сам-то я и забыл представиться! В общем, зовут меня Грут, и я самый наикрутейший повелитель драконов во всей империи. Могу и мечом помахать и заклинание кастануть. Да и как иначе? Без этого ни один даже самый захудалый дракон тебе не покорится. Это вам не выживших из ума ящериц по ярмарочным балаганам таскать.
А вон уже и замок мой показался. Огромный, высоченный и красивый. Одним словом, моя гордость: такой только у меня и у Михелиуса Джексона, нашего императора.
Так, а это что там за хрень? Несколько огромных черных туш летало над замковыми кладовыми и беспардонно жгли их огнем. Ах вы твари пернатые, курицы недоделанные! Совсем страх потеряли? Там же мой полугодовой запас вкуснейшего Ирбитского эля! Даже Пушистик офонарел от такой наглости. Черные драконы, конечно, самые большие и сильные среди всех, но нам насрать, если честно. Пушистик плюс моя магия, плюс двое моих пацанов на своих зверюгах любую стаю черных в скалу закатаем. А потом я с их наездниками разберусь. Каждому лично меч в задницу по самые гланды затолкаю!
Аркус и Примус, если честно, тоже приохренели от увиденного.
— Они че там, бессмертные что ли? — крикнул Примус.
— А вот это мы сейчас и проверим, — грозно ответил я и мы помчались к замку.
На подлете я выстрелил в воздух заклятием призыва. В тот же миг в стороне от замка материализовалась драконица. Да не простая, а самая что ни на есть сексуальная и привлекательная, да еще и готовая сию же минуту к спариванию. Как не учил я Пушистика противостоять этому мороку, но тот все равно язык на плечо вывалил и прерывисто задышал, не в силах отвести взгляд. А уж черные и вовсе позабыли, как их зовут и, словно зомби, устремились к драконице. Наездники орали на них благим матом, но без толку.
А мне только этого и нужно было: драконов подальше от замка отвести, чтобы не повредить его еще больше во время сражения. Но я, однако, недооценил силу моего морока. Внезапно дракоша начала выделывать такие вензеля и выкрутасы перед черными, что даже у меня пачка отвалилась. А черные тут же начали потасовку за право первой ночи… или дня? — ну, короче, вы поняли. Дрались они яростно и жестко, калеча и себя и наездников, а драконица, знай, вертит перед ними задом.
Кончилось тем, что один дракон вместе с наездником бездыханным свалился на землю, а два других сцепились в смертельной схватке. А нам с пацанами оставалось только наблюдать и ждать исхода.
Но вдруг раздался оглушительный рев, от которого задрожала земля и поджилки моего Пушистика. Солнце закрыла огромная тень. Я посмотрел наверх и понял, что попался, как школьник. Надо же было пропустить момент выхода через портал этого говнюка. Надо мной кружил Каргос — полубог-полудракон. Этот придурок давно на меня зуб точит, только все не знал, как ко мне подобраться. Вот и подобрался, тля! Ну капец!
Если что, для информации, Каргос — мой брательник-близнец. Наш отец, бог Портас, очень любил драконов, если вы понимаете, о чем я. Ну и получилось, что получилось. Как говорится, родителей не выбирают. Батька о нас после рождения благополучно позабыл, оставив на попечении мамки-драконицы. Мы с брательником с рождения невзлюбили друг друга. Когда я первым на свет появился, этот утырок уже тогда меня зубами за задницу держал, пытаясь не уступить мне первородство. И с тех пор я ему, как кость в горле.
Ну что ж, чему быть, того не миновать: придется менять облик, иначе с Каргосом не совладать. Ох уж и давненько я этого не делал. Но для начала надо отпустить своих пацанов. Они здесь уже точно ничем не помогут.
— Аркус, Примус, улетайте! Я сам с этим ушлепком разберусь! — заорал я, стараясь перекричать рык Каргоса.
Парням два раза не нужно было повторять. Они резко спикировали вниз и, прижавшись к земле, полетели прочь от замка. Я же, отстегнув ремни безопасности, поднялся с места наездника и, скомандовав Пушку лететь с остальными, спрыгнул со спины дракона. Черт! Снова забыл раздеться, с сожалением подумал я, разламывая своей преображающейся драконьей тушей дорогущий пластинчатый доспех. Ну так-то и хрен с ним, у меня еще такие есть. А вот сгоревшего Ирбитского эля жалко!
Вспомнив про сожженные кладовые, я, краем глаза следя за Каргосом, бросился на двух оставшихся черных драконов. Морок драконицы к тому времени уже развеялся и черная парочка изрядно потрепанных крылатых ящериц, растерянно оглядывалась по сторонам, не понимая, куда исчезло их чудное виденье. Для меня сейчас они реально были не больше ящериц. Подлетев к одному, я схватил его огромной лапищей и откусил башку к чертям собачьим. Второй дракон бросился наутек, но уйти от моего адского дыхания не успел. С изрядно опаленными крыльями и обгоревшим скелетом наездника на спине он камнем полетел к земле.
Добью тебя потом, как с Каргосом разберусь, подумал я и полетел прямиком к братцу. Тот почему-то не спешил нападать. Сдрейфил, небось. Сейчас скажу ему пару ласковых. Давненько не разговаривал на драконьем, аж соскучился.
— Привет, чепушила. Че приперся? — бросил я Каргосу.
Но он продолжал молча нарезать круги и как-то подозрительно на меня поглядывал. И вот тут я уже заподозрил что-то неладное. Как-то слишком необычно этот хитрожопый слизняк себя ведет. Но понял я это слишком поздно. Небо вдруг резко потемнело, а земля внизу вздыбилась и пошла трещинами и разломами. Мой замок начало трясти и пара его башен с куском стены обвалились в пропасть.
— Как ты посмел, бастард, принять драконий облик после того, как опозорил весь наш род, живя с людьми в образе человеческом⁈ — раздался с неба громовой голос.
Едрить-колотить, папаша пожаловал. Вот это, тля, залет. Какого хрена он вообще про меня вспомнил? И тут я увидел ухмыляющуюся морду братца. Так это ты ему настучал, скотина поганая? Ну все, капец тебе!
Тем временем я почувствовал, как мана и божественная сила начали огромным потоком вытекать из меня. Вместе с тем стал меняться и мой облик, вновь возвращаясь к человеческому. Учитывая расстояние до земли и невозможность скастовать даже захудалое заклинаньице удаления прыщей, не говоря уж о чарах левитации, я понял, что сейчас сдохну.
Ну уж нет, папаша, и ты, крылатый ошметок зеленой какашки, так просто я вам не дамся! У меня в винном погребе припрятан для вас охренеть какой сюрприз! Я его спер у бога подземного царства, когда тот тайком заглянул ко мне на кружечку эля. Нехилая «кружечка» у него тогда вышла: половину моих запасов опустошил и нажрался, как свинья. Он уж и сам поди-ка потом не понял, куда делся у него маленький камень хаоса, если вообще об нем вспомнил. А этот камушек, к слову говоря, может запросто целый континент под воду опустить или наоборот — в космос отправить. Так я его еще умудрился вырастить до размеров пивного бочонка. Ну вот и думайте сами.
И когда мои крылья уменьшились до размера зубочисток, ну, то есть, их совсем не стало, и я камнем полетел к земле, все крупицы маны, которые не успел забрать мой любезный папаша, я послал на активацию камня. Что тут началось! Огромный кусок земли под замком вздыбился и вместе со всеми строениями исчез в черной дыре, которая на миг достигла гигантских размеров, а потом схлопнулась, забирая с собой меня и моего визжащего от страха и безысходности братца.
— Шнырь, ну че там? Ты его порешил? — услышал я чей-то далекий и мерзкий голосок.
— Верняк, Сутулый. Он только что копыта откинул, дело сделано! — второй голос был еще противнее, словно чел говорил не ртом, а задницей.
Не хотелось бы расстраивать этих унылых недоносков, но дело нихрена не сделано. Кого бы они там не порешили, я занял его место. И как бывший дракон-полубог, я это отчетливо чувствовал. Походу они решили инсценировать мое самоубийство. Как я это понял? Да тут и колобку понятно, что если ты болтаешься над землей с веревкой на шее, то ты явно сюда не позагорать пришел. Но эти утырки-неудачники, а особенно та говорящая задница, не знали, что я умею дышать кожей и даже немного через пятую точку.
— Тогда валим отсюда! За барона можно и вышку схлопотать! — просипел первый мерзкий голос.
Куда, черти, намылились? Я с вами еще не закончил. Я это, конечно, не вслух сказал, поскольку пеньковый галстук не давал мне такой возможности. Так что надо было срочно сообразить, как избавиться от этого неприятного обстоятельства.
Так, на заклинание левитации точно маны не хватит, да и что толку от летающего по комнате висельника? Огнем полыхнуть нельзя, иначе сразу спалю это тщедушное тельце, в которое меня угораздило вляпаться. Псионика? А вот это можно попробовать: маны хватит, да и дело наверняка выгорит — с этими тупицами по-другому и быть не может.
Я быстро приоткрыл один глаз и увидел двух типов, что глазели на меня с небольшого расстояния. Ну и морды! Интересно, кто из них Шнырь? Хотя, судя по виду, они оба заняли бы призовые места в конкурсе на лучшую говорящую задницу.
— Он что, моргнул? — спросил вдруг Сутулый. — Шнырь, иди-ка еще раз проверь! Если он вдруг оживет, то нам точно кабзда. Сунь ему перо под ребро для верочки.
Ну вот ты и попался, Шныреныш! Я направил ментальное воздействие на осторожно подбирающегося ко мне отморозка, внушив ему, что в петле болтается его дружбан.
— Сутулый! — истошно завопила говорящая задница. — Что за херня⁈ Сейчас я тебя сниму!
И я почувствовал, как Шнырь быстро перерезал веревку. Руки у меня были связаны за спиной, так что я грохнулся на пол, как мешок с костями.
— Шнырь, ты че творишь? — орал в это время не своим голосом Сутулый, но Шнырь его не слышал, а остервенело перерезал веревку, стягивающую мои руки.
Наконец-то свобода! Я вскочил на ноги и потер затекшую шею. Ну теперь ваш черед, утырки! Я выставил вперед ладонь и отправил в Шныря испепеляющую огненную струю, но на деле ничего не произошло, лишь небольшая струйка дыма поднялась с руки. Что за херня⁈ Почему не сработало? Ладно, потом разберусь. Попробовал ударить молнией — нифига, результат опять нулевой!
В это время опомнившийся Шнырь понял, что натворил и, перехватив в руке нож, злобно оскалился и пошел в мою сторону. Одновременно с этим Сутулый перестал верещать с галерки и тоже стал угрожающе приближаться.
Делать нечего, надо использовать то, что уже сработало. И я послал ментальный сигнал их вегетативным нервным системам, инициировав процессы желудка, кишечника, почек и мочевого пузыря. Проще говоря, недоноски неудержимо захотели в туалет, и все это сопровождалось неистовым рвотным рефлексом. Они вдруг замерли и, раздув щеки, покраснели от напряжения. Что происходило дальше, я не буду вам описывать. Скажу только, что бедолагам страшно повезет, если их внутренние органы не перейдут в наружное положение. В ближайший час они точно никому больше хлопот не доставят, а после сто раз подумают, прежде чем приблизиться ко мне хотя бы на километр.
Ну что ж, дело сделано. Надо двигаться дальше. Фу, что за гадость! Надо не двигаться, а бежать, пока меня самого не стошнило.
Я еще до этого заприметил, что нахожусь в каком-то то-ли хлеву, то-ли сарае. В дальнем конце виднелась дверь, которой я и воспользовался. Осторожно выглянув наружу, я увидел, что на дворе глубокая ночь, а я нахожусь в глухой и грязной подворотне, где стояли несколько старых лачуг, зажатых между пошарпанными трехэтажными зданиями.
Память повешенного вторгалась в меня огромными блоками, вызывая адскую боль и головокружение. Мне надо было срочно найти уединенное местечко, чтобы привести мысли и тело в порядок, а заодно понять, какие способности у меня сохранились. Вызвав в памяти ассоциации со словом «дом», я получил примерную информацию, как до него дойти и где я нахожусь. Город назывался Петербург, а неудачник, в тело которого меня занесло снимал маленькую квартирку в каком-то зачуханном флигеле на отшибе.
Ну как так-то⁈ Почему меня угораздило угодить в тело какого-то нищеброда? И кому такой убогий мог перейти дорогу, да так, что к нему заслали наемников инсценировать самоубийство? Эти ушлепки говорили что-то про барона. Почему тогда он живет в таком клоповнике? Ответы на все эти вопросы можно было выудить из памяти повешенного, но копаться в ней — то еще удовольствие: сразу начинаются адские головные боли. Для начала надо войти в транс, и тогда все усвоится гораздо проще и безболезненней, а для этого нужно найти спокойное местечко.
В общем все сводится к тому, что надо найти бомжатские апартаменты повешенного. Выйдя из подворотни, я огляделся по сторонам и, как ни странно, узнал это место. Видимо, бедолага часто тут бывал. Тут же в голове возник примерный маршрут до дома. Он находился всего в нескольких кварталах. Перед тем, как отправиться в путь, я бегло осмотрел себя. Одет я был неброско и, на мой взгляд, абсолютно безвкусно: джинсы, кроссовки, грязная толстовка, порванная в нескольких местах, а под ней перепачканная светлая футболка. На дворе сейчас, судя по ощущениям, стояло позднее лето.
Я пошарил по карманам и выудил из джинсов связку ключей. Ну хоть это оставили, подумалось мне, дверь не придется высаживать. Да и смогу ли я? Скорее дверь меня высадит, решил я, глядя на свои тощие ноги. Этому телу точно не помешает усиленный курс силовых тренировок. Ну да ладно, зато есть к чему стремиться. Больше в карманах ничего не обнаружилось. Я закинул ключи обратно и, бросив прощальный взгляд в темную подворотню, бодрым шагом двинулся в нужном мне направлении.
Но не успел я пройти и одного квартала, как сзади раздался наглый и угрожающий голосище. Было такое ощущение, что у земли внезапно вырос пуп и заговорил:
— Эй, дрыщ, стоять бояться, деньги не прятать!
Тля, ну ты серьезно? Я устало повернулся и посмотрел: кто на этот раз? Напротив меня стояли трое: в середине крупный жирдяй, а по бокам от него два плюгавых отморозка. У толстого в руках сверкнуло широкое лезвие.
— Слыш, тощий, бабки гони! — сказал он, помахав для убедительности ножом.
— Валил бы ты отсюда подобру-поздорову, свинтус. И поросяток своих забери, — ухмыльнулся я.
— Да я прям обосрался от страха, — заржал жирный, переглядываясь со своими подельниками.
— Тебя никто за язык не тянул, — скучающим тоном заявил я и для пущего эффекта щелкнул пальцами.
Жирдяй тут же испустил пятой точкой такой звук, что в соседних домах звякнули стекла. Он согнулся пополам и начал судорожно стягивать с себя штаны, но не успел. Два плюгавых хмыря растерянно смотрели на него, крепко зажав носы. На них маны точно уже не хватит. Придется действовать голыми руками.
Но тут один из них достал из-за пояса что-то похожее на обломанную рукоять меча и направил на меня. Я быстро, превозмогая боль, выудил из памяти повешенного нужный образ и информацию. Ну здрасьте, приехали! Этот мудила тыкал в меня пистолетом. Вот это попадос!