Теплое весеннее солнце медленно испаряло оставшуюся от утреннего дождика влагу. На поле тянулась ввысь набирающая силу зелень, деревья, отступившие от деревни на почтительное расстояние мерно шелестели новыми листьям, а речка несла вдаль свои бесконечные потоки воды.
Люди от природы тоже не отставали в своей занятости, занимаясь своими повседневными делами. Плугом распахивались длинные, но не очень широкие грядки, на которые вскоре будут посажены овощи. Строители заканчивали возведение новой мыловарни и навешивали лопасти на ветряную мельницу, которой скоро наконец-то придется потрудится. В дегтярне и на производстве кирпичей весело дымились трубы, показывая, что и там не сидят сложа руки. Плотник заканчивал сборку очередной телеги, а с кухни доносились манящие ароматы готовящегося обеда. Только в кузне было тихо, потому что мастер отправился к плавильным печам вместе с очередной партией руды, привезенной из соседних деревень.
Если так посмотреть, то наверное только один человек сейчас не был занят ничем серьезным, даже дети в данный момент постигали грамоту и счет, а Тимофей сидел на своей лавке возле небольшой пристани и смотрел вдаль, вспоминая свою старую жизнь. И пусть в этой реальности было очень много трудностей, недопонимания, невежества, жестокости, да много чего еще, но он не был уверен, что хотел бы вернуться обратно. Предложи ему такую возможность год назад, да даже полгода, Тимофей без всякого сомнения бы согласился, а теперь ответ уже не был таким однозначным.
Посмотрев на лежащую рядом удочку он все-таки решился на новую попытку выловить свою удачу из непривычно быстрого потока воды обычно спокойной речки. Насадив наживку на аккуратный крючок, сделанный умелыми руками кузнеца Радогора, Тимофей поморщился от зудящей боли в спине, а закидывая снасть, даже высказал несколько не слишком цензурных слов. Она уже начала заживать, но боль все равно осталась.
Чуть больше недели назад по своей несдержанности он позволил себе слишком уж вольготно пообщаться с боярином, хозяином этой земли, и тот вполне ожидаемо отреагировал. Пять плетей стали расплатой и наукой на будущее, и это было еще очень даже милостиво с его стороны, могло оказаться и больше. Кроме того Тимофей был благодарен, что Яков Прокшинич не стал делать из этого шоу и все произошло в доме, а не на глазах у жителей. Конечно, от огласки это не уберегло и в течении пары дней об этом узнал абсолютно каждый житель Боротно, но хотя бы в момент получения наказания было не так обидно.
На самом деле Тимофей и не так сильно расстроился. Сам виноват. За языком нужно было лучше следить, и совсем не важно, что за несколько минут до этого события ты спас его жизнь. Нельзя забывать про статусы и порядки этого времени. Одно хорошо, тема эта больше не поднималась, а уже на следующий день Яков Прокшинич отправился к себе в Илемно вместе со всеми выжившими дружинниками, способными держаться в седле, таковых оказалось всего пятеро.
Семеро воинов встретили свой конец, защищая своего боярина и деревню от предательства и вероломного нападения. И это еще очень большое везение, половина из них вообще не смогла ничего противопоставить своим убийцам, а вторая забрала с собой не более одного противника. Хитрый и подлый ход, притвориться другом, опоить, а на рассвете напасть. Если бы не случайная подозрительность Тимофея, то все пошло бы совсем по другому. Но основная заслуга в победе была отнюдь не его. Десятник Лютомир практически самостоятельно перебил почти половину всех татей одного за другим, получая ранение за ранением, пока они не побежали, сопровождаемые не очень меткими выстрелами из самострелов. Только после этого он позволил себе расслабиться и осел на землю. Время шло, но до сих пор было непонятно, выкарабкается воин или нет.
Не только среди дружины были потери, среди населения деревни к сожалению тоже четверо отдали Богу свои души и еще трое получили ранения, но не слишком серьезные. Только пришедший в деревню Рося, который пару лет назад заселился в дом Прокопа в Илемно, а теперь захотел попытать счастье здесь. Молодой Угрюм, помощник мельника не вовремя вышел из своей комнаты в то время, когда бой еще даже не начался. Сын Радимила и Жданы Андрейка, являвшийся одним из арбалетчиков, защищавший свой дом и родителей не заметил как на его крышу поднялся враг. А так же Любим, мыловар-изобретатель, попытавшийся оказать сопротивление, когда в его комнату ворвались тати в попытке захватить его в полон.
Через несколько дней, от пришедших из Березы работников стало известно, что и там не все хорошо. Бесследно исчез староста Никифор вместе с женой и двумя детьми. Так что Прокоп временно взял эту должность на себя, до дальнейших распоряжений боярина и отбыл туда, знакомиться с хозяйством. В Боротно вполне могли обойтись и без него какое-то время. Игнат, Тимофей, да и мастера в ежедневном присмотре не нуждались.
А вот из самой боярской Илемно новостей до сих пор не было, что сильно тревожило. Предатель Алексей Сбыславич в своих речах упоминал, что и туда должны были прийти смерть и разорение, а если это действительно так, то чего теперь ждать? Если боярин переберется в Боротно, то вряд ли выйдет спокойно сожительствовать. Вчера туда был отправлен на разведку Григорий, мастер каменщик, но вернется он не раньше завтрашнего дня. Телефонов нет, даже самые важные и срочные новости разлетаются не так быстро, как хочется. Поэтому сейчас на страже Боротно посменно стояли четверо юношей с самострелами, а мужики старались всегда таскать свое оружие с собой.
— Как там дела, Лучезар? — тихо спросил Тимофей у присевшего рядом строителя, который с самого раннего утра уже трудился во всю.
В Боротно пострадали не только люди, но и несколько зданий. Все таки сгорели оба занявшихся барака, в пылу боя не успели потушить разгорающееся пламя, а когда появилась возможность, то уже стало слишком поздно. Оставалось лишь не дать огню распространиться и выдержать уже второе тяжелое сражение за этот день, в этот раз со стихией. Основные силы были брошены на стоящие рядом другие бараки, их обливали водой вообще все, кто мог стоять на ногах, но не все вышло удачно. Эти дома отстояли, летящие искры и обломки не смогли запалить мокрую древесину, но ветер нанес удар в другую сторону и разнес беду на другие постройки. Загорелась столовая и дом Лучезара. Там огню сильно распространиться не дали и смогли справиться с пламенем, но небольшой урон уже был нанесен и требовался ремонт.
— Еще две седмицы, Тимофей, или даже три. Только начали закладывать новые бараки, но быстрее не сможем.
— Почему? — спросил парень, привыкший, что уже опытная бригада строителей возводит простые здания в мгновение ока.
— Так печей нет же еще. Григорий не успел все поставить, только одну почти закончил, как его услали.
И правда, как мастер ни старался побыстрее управиться с приданными ему в усиление людьми, но сначала была долгая работа по очистке участков, и лишь после этого можно было начинать.
— Печи. Что б их! — ругнулся Тимофей.
«Ну как я мог забыть, что Григорий единственный, кто печами занимался все это время? Надо было Твердяту отправить в Илемно. Черт! И тут накосячил. Даже в голову же не пришло.
Может нового кого обучить? Ага, вот я сейчас обучу. Сам то в этом понимаю, только как должно в итоге выглядеть. Да и сколько времени ушло на то, чтобы объяснить ему что и как должно быть? Это сейчас он сам все уже может сделать и даже свои улучшения небольшие додумал.
Ладно, на днях вернется и станет ясно куда двигаться. Если вернется еще конечно. Хотя, там даже если погром и устроили, то все равно ушли уже к этому времени. Ничего ему не грозит.»
— Радимил уходить думает. — тихо сообщил Лучезар.
— Точно уже решил?
«Вот, и еще несколько хороших работников минус. Что б этому боярину! Мало того что сам давил, так еще и друзей каких привел.»
— На днях придет к тебе, расскажет. Тяжко ему.
— Понимаю. — медленно сказал Тимофей.
Радимил был свободным человеком, не обремененным никакими долговыми обязательствами, а значит уйти мог в любой момент, как и его жена и погибший в боярских разборках сын. Они ушли из боярской Илемно, чтобы быть подальше от не очень любимого начальства и просто спокойно жить, работать, а он их и тут достал получается. Пусть не целенаправленно, но именно его разборки забрали жизнь единственного сына. Маленькая семилетняя дочка не найдя старшего братика после своего возвращения перестала разговаривать, а жена сразу со дня похорон перестала выходить на работу, за что ее никто не осуждал.
— Может попробуешь его уговорить?
— А я то что могу?
— Он тебя уважает. Может прислушаться. Пусть хотя бы подождет немного.
— Я его сына не сберег, чего меня слушать?
— Ты то тут причем? Ворог не из-за тебя пришел.
Тон Лучезара настолько резко поменялся, что Тимофей даже вздрогнул от неожиданности.
— Я видел как на крышу поднимался тать! И не сделал ничего, даже не крикнул, думал он видит. Не предупредил, не помог. — он схватился за голову.
— Не твоя это вина. — чуть тише начал говорить Тимофей. — Боярин с дружиной должны были нас защищать.
— Должны защищать… — уже спокойнее продолжил Лучезар. — Богам виднее, чего они там должны и хотели, но результат я вижу.
После этих слов надолго наступила тишина. Лучезар уходить явно не собирался, а Тимофею и сказать было особо нечего. Так и сидели они вдвоем, посматривая на одинокий поплавок.
«Сети что ли сделать? Будет рыбы много. Хотя не особо, все-таки речка не большая. А если на большое озеро выйти? До Ильмени вроде не очень далеко, за сутки добраться можно, за двое точно получится.
Хм. А если разбойники выловят? На стоянке например. Не хочется в незнакомые места далеко людей отправлять. Увидят хозяева, что на их земле или воде люди чужие и заберут улов, в лучшем случае.
С охраной отправлять? Мда. На чем я вообще отправлять кого-то собрался. Пара мелких лодочек только есть, которые этот путь еще еле-еле осилить смогут. Надо покупать нормальный речной корабль. Хотя бы сам до Новгорода смогу товары возить и закупаться дешевле. Можно же еще по пути заплывать, скупать нужное, так еще больше сэкономлю.
Интересно, а как тут вообще торговля идет? Откуда и куда что в основном возят? По идее, если у меня будут хорошие корабли и команды, можно же не только с Новгородом торг вести, но и вниз в южные земли пойти.
Что я покупаю? Да в основном продукты, а продаю тот же деготь, который наверняка в основном в южные регионы и уходит. Мыло там наверняка так же покупать будут. Бумага… Черт меня дернул ряд заключить на три года. Хотя и плюсы в этом есть. Пока бумагой торгует только Сновид Романович, меньше шансов, что на меня выйдут, как на производителя, значит безопаснее. За это время нужно жирка накопить и силу набрать. Может быть даже не в этих краях, если так и дальше будет продолжаться.
Но сейчас уходить нельзя. Все труды вложены в эту землю. Если уйду, то почти ни с чем. Сколько у меня там, четыре десятка гривен наберется? Наверное сейчас нет. Это мне почти заново все начинать тогда. Интересно, а я могу сразу в двух местах дела вести? Дорога здесь конечно времени занимает уйму, но если на корабле, то не так уж и плохо, да и побыстрее. Реально ли без присмотра надолго оставлять дела или сопрут все?
Мда. Было бы чего переть. Из секретов только производство бумаги, да и то ненадолго. Надо будет купца припереть к стене, пусть или выкупает все запасы или тогда сам ряд рвет, что не справляется. А может предложит что?»
Мысли Тимофея плавно перетекали с одного на другое, но никакого конкретного плана построить никак не удавалось. В 21 веке можно было хотя бы зайти в интернет или позвонить специалисту за консультацией, а здесь? Специалисты явно не станут консультировать просто так, а если и станут, то лучше этого наверное не слушать, а интернет… Сорваться и бежать можно, даже наверняка наберется небольшая группа людей, которая согласиться за ним последовать, но куда, и получится ли там осесть лучше, чем здесь.
— Ну я же ему жизнь все-таки спас. Не станет же хуже? — тихо прошептал парень.
— Что говоришь? — повернул голову Лучезар.
— Да о своем бурчу. — отмахнулся Тимофей. — Пойду я, не клюет сегодня.
Заняться Тимофею было сейчас откровенно нечем. Ни о каких продолжениях инноваций можно и не думать, пока не определится ситуация с Илемно, а кроме того в самом разгаре восстановительные работы, на которые брошены все доступные силы. В очередной раз нужны рабочие руки и деньги, а купец или его люди так еще не пришли.
Вернувшись к себе домой парень сел за свои бумаги. Благо теперь отчетность вести стало гораздо проще. Совсем недавно все это было на бересте и приходилось вырезать текст небольшим ножичком, а сейчас все уже на бумаге. Конечно, определенные трудности составила учеба письму пером с чернилами, сделанными из сажи и живицы, но постепенно становилось проще.
Взяв в руки не слишком ровный чертеж водяного колеса, который он сделал с помощью плотника Млада и строителя Лучезара он вперил в него взгляд. До сих пор не было решено, какой формы необходимо делать лопасти, да и в целом предназначения для нее не придумали. В лесу небольшое водяное колесо уже крутилось и либо качало меха в топку одной из печей, либо поднимало два небольших молота, которыми отбивали шлак и придавали начальную форму металлу. Долго правда приходилось ими колотить и на несколько раз больше заново нагревать заготовку, большой груз колесо поднимать никак не хотело и ему все равно нужна была помощь молотобойцев. Но немного нагрузку конечно снимало.
Еще одна ветряная мельница молола муку, когда было в наличии зерно, а также просеивала ее, разделяя ее на 3 вида. 1 сорт самый лучший, 2 похуже и остаток — отруби. Туда еще временно пристроили небольшую пробную толкушку, которая мяла подготовленный для производства бумаги материал, но скоро для этой работы должен быть поставлен второй ветряк. Вот там уже это дело будет идти значительно быстрее и толкушек будет с десяток. Веса в них будет не слишком много, порции материала будут не большие, но зато и ручного труда станет значительно меньше. Сейчас мять это своеобразное тесто из целлюлозы приходилось чуть ли не весь день одному человеку. А теперь на десяток частей разделят и толкушки за несколько часов сами все сделают в лучшем виде.
А вот для этой водяной мельницы, чертеж которой Тимофей держал в руках, все было не слишком понятно. Пока что основных вариантов было два. Первый, менее реальный, сделать на его тяге приличный молот и перенести сюда кузню и пудлинговую печь. Кроме того еще и меха к нему можно пристроить, которые Тимофей уже думал заменять чем-то другим. Но тогда производство металла окажется практически под боком, а этого Тимофею совсем не хотелось, хотя и решило бы полностью проблему с железом.
Второй вариант, сделать лесопилку, которая пусть и не очень быстро, но сможет распускать бревна на доски, которые сейчас нужны в не очень большом количестве. Но у этого варианта была еще одна проблема. Куда девать излишки? Продавать рядом особо некому, возить за сотню километров в Новгород, как минимум странно. Самым сладким вариантом Тимофею казалось, что их можно подсушить, просмолить и самому корабли строить, хотя бы для себя, но никто нужными умениями не обладал. Вполне вероятно, что справится Млад, но наверняка в этом деле есть свои подводные камни, а клепать мелкие лодочки, смысла особого нет.
Ставить на водяное колесо толкушки для производства бумаги совсем не хотелось. Ветряк может и зимой крутиться, а это нет. Его еще и на зиму поднимать придется скорее всего, чтобы весенним ледоходом не снесло или не поломало.
Так и сидел Тимофей над своими бумагами, прокручивая в голове возможные варианты и раз за разом откидывая их в сторону.
«Может все-таки ну его? Сделаю колесо выше по течению, поближе к печам и туда молот поставлю все-таки. Хорошее железо хоть продать проще будет, чем эти доски. Но черт, тут уже и поток воды разделили почти, а там заново все начинать.
Пойду-ка я лучше поем.»