Чуткий сон Буру оборвал посторонний шум. Африканец приподнял голову. Поводя глазами, прислушался и сразу определил — шум шёл со стороны сидящих на привязи собак. Животные явно беспокоились.
Темнокожий здоровяк выбрался из спальника. Не потревожив сон соседей по палатке, он с грацией, неожиданной для человека его роста и комплекции, выскользнул наружу.
Над Сахарой раскинулся фиолетовый бархат ночи. Буру вздрогнул от холода. На стоянке негромко хлопнула дверца автомобиля. Уха коснулось мягкое шуршание песка, и из тьмы выплыл силуэт человека.
— Что с собаками? — приглушённо спросил Сандал, входя в скудное пятно света от одинокого фонаря на столбе.
— Я как раз собирался это выяснить, — так же тихо ответил Буру. — Тоже хотите прогуляться?
— Что случилось? — начали раздаваться позади встревоженные голоса проснувшихся работников.
— Оставайтесь на месте! — распорядился Сандал, заставив всех разом умолкнуть. — А лучше вернитесь в свои палатки и не высовывайтесь наружу.
В его руке холодно блеснул пистолет. Включив фонарик, следователь направился к удалённому участку, где на огороженном пятачке под навесом отдыхали псины. Буру молча шёл позади. Внезапно тишину пронзил собачий визг. Сандал вскинул руку и послал вверх предупредительный. Грохот выстрела заглушил визг. Эхо разлетелось по ночной пустыне и медленно угасло вдали.
Шуршание в песках, громкое и стремительное, пронеслось от «собачьего» угла и исчезло за барханами. Буру крутанулся на месте, но не успел ничего рассмотреть. Только встретил сосредоточенный взгляд Сандала.
— Мать твою, что это было?! — спросил африканец, утирая вспотевшие ладони об обтянутую курткой грудь.
— Идёмте, — позвал следователь и двинулся к собакам.
Их встретили настороженные морды. От угла ограждения доносился тихий скулёж.
— Всё в порядке? — спросил Сандал, наблюдая за мелькающей светлой курткой африканца, обходящего привязанных собак.
— Табо нет на месте, — вынырнул тот на свет. В его руке болтался обрывок ошейника. — Убежала?
Он с сомнением глянул на следователя. Но выражение глаз, с каким тот смотрел на разгрызенный кожаный ремешок, ему не понравилось.
— Предлагаю лечь спать, — заявил Сандал и поднял голову, прислушиваясь к пустынной тишине. — А сразу с утра поищем следы. Сейчас бесполезно.
Они направились обратно к палаткам. Рабочие уже разошлись, мало кто остался снаружи, с любопытством дожидаясь новостей.
— А вы ведь о чём-то подумали, — предположил Буру, шагая рядом со следователем. — Рассказать не хотите?
— Давайте дождёмся утра, — уклончиво ответил Сандал, убирая пистолет в кобуру. — У меня пока нет уверенности. К чему зря наводить панику.
У палаток появились Лебедев и его молодой коллега Ситник.
— Что произошло? — нервно спросил профессор. — Мы слышали выстрел.
— Стрелял я, — ответил Сандал. — Собаки подняли шум.
— Шум? Выяснили, из-за чего?
— Дождитесь утра, — сдержанно повторил следователь.
Оставив Буру и учёных в смятении, он свернул к стоянке и растаял во тьме.
…
Спустя несколько часов озадаченные Сандал и бригадир вновь стояли под навесом «собачьего» угла.
— Не сказать, чтоб неожиданно, — прокомментировал следователь, — но всё же я надеялся.
— Перед рассветом ветер поднялся, — не без разочарования произнёс Буру и поднял голову на оклик.
К ним спешили археологи. Первым открыл рот Лебедев:
— Ну и что здесь ночью было?
— Сложно ответить, все следы пропали, — сообщил Буру и совсем мрачно добавил: — Если, конечно, были.
— Чт… что значит если?! — запинаясь проговорил взволнованный профессор.
Сандал, быстро глянул на бригадира.
— Ну уж что-то от вашей псины должно было остаться, — заметил он осторожно.
Черты лица Буру напряглись. Профессор застыл с открытым ртом.
— А если посмотреть запись с камеры? — предложил Ситник.
— Какой камеры? — оживился следователь.
— Забыл вам сказать, — помялся Лебедев. — Мы же в тот день, когда пропали рабочие, ещё утром нашли у колодца инструменты и куртку Роджера.
— Пропавшего рабочего? — уточнил Сандал.
— Да-да-да. А я ведь наложил строгий запрет на спуск в подземелье. Вот мы с Вадимом… э-э-э… Вадимом Андреевичем, придумали установить на ночь камеру. Ну знаете, так, на всякий случай…
— Я всё понял, — перебил его следователь. — Показывайте ваши камеры.
— Одну камеру.
— Ну так показывайте одну.
— Пойдёмте к Марго, — позвал Лебедев и первым направился к светлому шатру, обособленно стоящему на краю лагеря.
— Марго — это…
— Маргарита Ланская, моя ассистентка, — объяснил учёный, семеня впереди компании. — Правда, камера установлена в стороне от лагеря, у подземелья, но мало ли, вдруг на неё что-то попало.
Откинув полог, он по-хозяйски повёл рукой, приглашая Сандала пройти в шатёр Ланской.
— Марго, — поприветствовал следователь сидящую перед ноутбуком девушку.
Та улыбнулась столичному гостю. Карие глаза вежливо глянули на археологов и вскользь задели Буру, нерешительно переступающего с ноги на ногу позади всех.
— Рита, — профессор положил руку на спинку её стула, — выведи-ка нам ту камеру, что у подземелья, и промотай ночную съёмку.
— Какой отрезок времени вас интересует?
— Давайте начнём с двух, — попросил следователь.
Смуглые пальцы Марго запорхали над клавиатурой. Пришедшие подались вперёд и уставились на отдельный монитор. На экране развернулось монохромное изображение спящей пустыни. В шатре повисла напряжённая тишина, и стало слышно, как сквозь фоновый шум свиристят ночные насекомые: шоу-шоу-шоу-шоу. В черноте углом выступала серая кладка колодца, освещённая далёким лагерным фонарём. Вход в подземелье был завален досками.
Пару-тройку минут перед камерой мельтешила застигнутая светом мошкара. И вдруг надёжно зафиксированное устройство ожило. С тихим жужжанием оно развернулось, сместив угол обзора на девяносто градусов, и замерло. Никто не проронил ни слова. Зрители пытались понять, что произошло, и разглядывали изображение, на котором волны песка, убегая вдаль, терялись в темноте.
— Камера управляется отсюда? — первым нарушил молчание Сандал.
— Да… — растерянно отозвалась Ланская и подняла расстроенное лицо. — Но… н-ночью к рабочему столу никто не подходил. Я не знаю, как это получилось. Я… я точно ничего не делала.
Она закрутила головой на обступивших её мужчин.
— Подожди, Марго, — влез Лебедев. — Тебя никто ни в чём не обвиняет.
— Разумеется, — спохватился следователь. — Скорее всего, камеру плохо закрепили, и она просто съехала. Давайте промотаем немного вперёд.
Он склонился над девушкой, упёрся ладонями в стол и сосредоточил взгляд на передаваемом изображении.
Ланская клацнула по клавиатуре, и запись пошла быстрее. Белые точки рывками заскакали по экрану. Цифры в углу начали стремительный отсчёт, приближая час, когда первые голоса побеспокоенных собак разбудили Буру. Сандал попросил остановить перемотку, после чего запись пошла в обычном режиме. Вернулись шумы.
Лебедев тихо охнул, когда тьма за границей света неожиданно покачнулась. Стол, в который упёрся следователь, скрипнул. На экранный серый песок мягко приземлилось странное существо. Высокое и поджарое, с короткой шерстью и узкой хищной пастью. Длинные худые лапы говорили о том, что животное способно развивать хорошую скорость.
Зверь, раза в полтора больше любой крупной собаки, пригнул голову к земле и начал водить носом над песком. Прозвучал короткий приглушённый рык, и перед камерой очутились ещё двое хищников. Один из них, явно чем-то привлечённый, вскинул голову, шевельнул ухом. В фокус попала свирепая морда, в свете фонаря голодным блеском сверкнули глаза.
Издали послышался жалкий скулёж и вялая, будто придушенная, собачья брехня. Лагерные псы учуяли опасность и были неслабо напуганы. Три пришедших хищника повернулись на звуки. Насторожились, приподнимая передние лапы и подбираясь для прыжка. Затем как по команде метнулись в сторону и пропали за границей обзора. Почти сразу раздался визг. Тот самый, который ночью слышали все, кто не спал. Его заглушил выстрел Сандала.
В полном молчании прошло несколько минут, в течение которых ничего интересного на записи больше не происходило.
— Спасибо, Марго, — поблагодарил Сандал и оттолкнулся от стола. — Пойдёмте, — позвал он спутников и направился к выходу.
Спутники послушно двинулись следом. После полумрака шатра сияющий под солнцем песок показался особенно ослепительным. Профессор резко чихнул и полез в карман за платком.
— Что это за звери? — спросил он, утирая нос, и сверкнул на следователя ярко-голубым глазом.
— Калапархасские шакалы[9], — ответил Сандал. — Те ещё твари.
Он внимательно посмотрел на собеседников. Те не менее внимательно смотрели на него в ожидании продолжения.
— Калар…кхас… — попытался выговорить Лебедев. — Господи, кто вообще это выдумал!
— Ка-ла-пар-хас-ские шакалы, — медленно и с нажимом повторил Сандал. — Эти пустынные хищники относятся к вымирающему виду. Среди местных охотников считаются довольно опасными, так как постоянно испытывают голод. Из-за этого звери бо́льшую часть времени вынуждены охотиться. Нападают, как правило, стаей и жестоко разделываются со своей жертвой.
— Об этом вы и хотели сказать ночью? — спросил Буру. — Только не стали.
— Вначале я должен был убедиться, — объяснил Сандал. — С месяц назад в районе прошла новость о том, что охотники обнаружили следы небольшой группы калапархасов. Но как-то на эту новость никто особо не обратил внимания.
— Почему? — нахмурился Ситник.
— Дело в том, что об этих хищниках здесь давненько не слышали.
На лицах собеседников проступило изумление.
— Во всяком случае, — продолжал Сандал, — отсутствие тела вашего второго рабочего как раз можно объяснить нападением стаи. За вчерашний день мы с вашими людьми обошли всю округу. Увы, безрезультатно. Нам не удалось обнаружить ни самого рабочего, ни… м-м… тела. И, скорее всего, останков мы не найдём. От бедняги, поди, ничего не осталось. Либо лежат его кости где-то под песками.
Он замолчал, оглядел пустынные окрестности и проговорил:
— Вот об этом я и напишу в своём отчёте.
— Но почему тогда тело Фила осталось почти нетронутым? — спросил африканец. — И почему у него полголовы нет?
Сандал сунул руку под мышку, кулаком второй подпёр подбородок. Глядя в песок, он задумчиво пожевал губами.
— Я говорил, что калапархасы постоянно голодные? Мм… ну вот смотрите, у трупа отсутствует мозг. А это достаточно питательный орган и для вечно голодного существа, наверняка, особенно притягателен.
Лебедев зажал рот, глуша рвотный позыв.
— Почему не сожрали? — рассуждал следователь, не обращая внимания на полуобморочное состояние впечатлительного старика. — Думаю, просто не успели. Прикопали, как указатель на кормушку. — И он оценивающе оглядел весь лагерь.
Вцепившись в ворот футболки, Лебедев зашатался на месте.
— По затылку ему врезали тоже они? — спросил активно поддерживающий беседу Буру.
— Хм… — Сандал спрятал улыбку в уголках губ. — Видимо, врезал всё-таки товарищ. Должно быть, из-за несправедливо поделенного добра. — Он повернулся к посеревшему лицом Лебедеву. — Профессор, я советую вам обратиться за помощью. Кстати, могу посодействовать с охраной лагеря. А пока выставляйте на ночь посты. Хотя бы одного-двух человек. Лучше больше. У вас есть такая возможность?
— Выставим, — ответил за учёного Буру.
— Я хочу, чтобы вы знали, — араб стал абсолютно серьёзен, — раз они пришли, то уже не уйдут. Это был их первый визит, так сказать, разведывательный. Калапархасы отличаются изощрённым коварством и особой свирепостью. Так что будьте бдительны и даже днём постарайтесь не отходить далеко от лагеря, тем более в одиночку. Лучше передвигаться группами.
— Понятно. — Буру шаркнул ботинком по песку и обернулся. Мимо них, волоча пеналы с инструментами, возвращались с раскопа рабочие. — Нужно обсудить ночные дежурства, проф. Пойду пока переговорю с парнями. Дуг! — махнул он кому-то рукой и отошёл.
Отвлечённо глядя ему в спину, Сандал вдруг спросил:
— Скажите профессор, а как вы обнаружили подземный город? Неужели всё началось с того сообщения, что прошло в вашей археологической группе?
Он повернулся и посмотрел на археологов с профессионально-цепким прищуром.
— Ну собственно да, — развёл руками Лебедев. — Что тут скрывать? Ваши студенты сами выложили фото найденных монет с целью узнать их ценность. И, как вы понимаете, такая новость никак не могла остаться в стороне от мира науки.
— Я понимаю. — Сандал проницательно смотрел на учёного, лицо которого начало обретать краски. — И что по-вашему находится под этими песками?
— Говорить пока рано, — уклончиво ответил тот и сделал вид, что промокает платком взмокший лоб.
Стоящий за плечом Лебедева Ситник подавил улыбку. Поведение профессора объяснялось не только банальным нежеланием раньше времени раскрывать величайшую тайну пустыни.
— Не хотите делиться? — внезапно спросил Сандал. — Или вам пока нечего предоставить?
Глаза-точки буровили пожилого учёного. Было очевидно, что в последнее столичный гость не верит уж точно.
— Именно так, — заявил профессор, не поясняя, что имеет в виду, и резко сменил тему: — А по поводу проводимых работ к нам не может быть никаких вопросов. С документацией у нас полный порядок, все необходимые требования мы соблюдаем.
Под конец в его тоне невольно отметились нотки лёгкой раздражительности. Он отчаянно надеялся на то, что дотошный араб не вознамерится с маниакальной изощрённостью, присущей любому ищейке, забрасывать его уморительными вопросами. Помогла, как водится, чистая случайность. Карман следователя гуднул. Вытащив вибрирующий мобильник, Сандал жестом попросил профессора подождать и отошёл.
Лебедев украдкой перевёл дыхание и красноречиво посмотрел на Ситника. Тот с пониманием кивнул.
— Звонок из полиции, — сообщил следователь после разговора. — Вынужден отъехать, отзывают по основному делу. Завтра вернусь и продолжим.
Он говорил отрывисто, явно чем-то взбудораженный. Смешавшийся профессор растерянно пожал его руку.
— Хорошо.
— А будут новости, сообщайте сразу.
Сандал кивнул Ситнику и направился к стоянке. Вадим приблизился к профессору. Они молча проводили автомобиль каирской полиции. Когда вдали стих рокот мотора и осело облако поднятой пыли, пожилой учёный тяжело опустился на ящик с инструментом. Ситник посмотрел на расстроенное лицо старшего коллеги.
— Что конкретно вас так напрягает, проф?
— Столичная полиция будет продолжать расследование, но я чую какую-то подоплёку.
Вадим присел рядом и сунул руки в карманы бриджей.
— И в чём же подоплёка?
— Что им здесь делать?! — раздражённо выпалил Лебедев. — Одно тело забрали, второе так и не нашли. В отчёте будет написано, что рабочий подвергся нападению… этого… забыл, как он его назвал. Хищника, одним словом. Ох-х… неспроста он завёл разговор о том, каким образом мы нашли древний город. Как понаедут сюда представители местных властей!
— Ну-у… интерес местных властей к мировому наследию, которое скрывает пустыня, в принципе логичен. Не находите? Район Харахти находится на их земле. Так случилось.
— Увы. Но поверь, если, не дай бог, они узнают правду, можем сразу попрощаться со своими планами. Они махом нагонят сюда своих специалистов. Как бы нас тогда вообще не отодвинули в сторону.
— А кто узнает правду? Свитки не расшифрованы, а из опубликованного мало что понятно.
— Если только сами не заговорим.
— И кто нас заставит?
— О-о-х…
— Послушайте, проф, да какая к чёрту разница, насколько высокого полёта птицы сюда пожалуют! При худшем раскладе за формальностями вполне можно потянуть время. Объяснения лишние. Обычная профессиональная ревность. Вы понимаете, о чём я? Ничего личного.
— Ой, не знаю. Ты видел, как смотрел на меня этот следователь? Такого точно не проведёшь. Одна надежда, что из-за звонка он уже обо всём забыл.
Вадим упёрся локтями в колени и опустил голову.
— Но тебя, я смотрю, тоже что-то заботит, — глянул Лебедев на его сгорбленную спину. — Или мне показалось?
Ситник упёр в подбородок сдвоенные кулаки.
— Я вот всё думаю… что мы тогда выпустили, а, профессор?
— О чём ты? — нахмурился тот.
— Кто-то шарился ночью в подземелье.
— Опять?!
— Угум. Уже после того, как вы обнаружили там пенал с инструментом. Рабочие сказали, доски, которыми прикрыли колодец, лежат не так, как их оставили. Как будто их сдвинули. А вокруг следы.
— Какие следы? От ботинок или…
От нехорошей догадки профессор замер. В уме одно за другое начало что-то цепляться: белые точки суетливой мошкары, отклонившаяся камера и сухие фигуры с длинными лапами.
— Да непонятно. Заметённые. Замести их пытались.
— Замести следы… — пробормотал учёный. Образы в голове рассыпались на отдельные фрагменты. — Час от часу! — бросил он в сердцах и с досадой хлопнул себя по тщедушной коленке.
____________________
[9] Калапархасские шакалы — вымышленные существа, крупные пустынные хищники; по внешнему виду напоминают нечто среднее между обычными шакалами и гиенами.
Во второй половине дня
Ситник внёс уточнённые данные в будущий проект, сунул планшет под мышку и направился от колодца к лагерю. На перевёрнутом ведре между древним городом и стоянкой сидел Лебедев и что-то записывал в блокнот. Вадим подошёл к профессору, когда со стороны лабиринта послышались голоса. С раскопа шла партия рабочих. Молодой учёный заметил среди подручных и специалистов раскрасневшуюся от жары, довольную Лин. С некоторых пор племянница Лебедева с головой погрузилась в работу и пребывала в прекрасном расположении духа.
В этот момент что-то с гудением врезалось Вадиму в шею. Хлопнув себя ладонью, он почувствовал под пальцами нечто жёстко-колючее и истеричными движениями принялся это нечто смахивать. Крупное насекомое с агрессивно-ярким жёлтым рисунком на узких чёрных крыльях слетело к ногам Ситника и под его удивлённым взглядом быстро зарылось в песок.
Как только группа прошла мимо, профессор вздохнул.
— Я без понятия, что здесь происходит, — произнёс он тускло, следя за погружением солнечного диска в остывающее рыжее море. — Подождём возвращения полиции. Кто знает, может, скоро всё прояснится. — Он встал, одёрнул рубаху и положил ладонь на плечо Вадиму. — Пойдём, все уже, наверное, собрались на ужин.
И пошёл к лагерю. Потирая неприятно зудящий участок шеи, Ситник отправился следом. Между шатром с инвентарём и профессорским стояла Лин и набирала воду из бака. На губах Вадима появилась улыбка. Но тут же увяла. Приотставший от своей группы рабочий подошёл к племяннице профессора и подмигнул.
«Да что он себе позволяет!» — вспыхнул Ситник.
Пижонистый молодчик тем временем принял из рук Алины кружку и сделал несколько глотков. Вылив остатки воды себе на макушку, он помотал головой, разметав брызги и вызвав у девушки короткий смешок.
«Выпендрёжник хренов!»
Выпендрёжника окликнули товарищи. Вернув кружку, он что-то сказал Лин (она кивнула, заставив Вадима пропустить вдох) и отправился догонять идущую на отдых компанию.
Заметив Вадима, девушка простодушно улыбнулась, помахала рукой и скрылась за пологом шатра.
Над пустыней склонилась ночь — лунная, светлая, ясная. Полная таинственного шёпота и далёких отзвуков тревожного африканского тамтама. Ночь, когда призраки покидают свою обитель, свой холодный сонный мир, и выходят на встречу с миром живых. Ночь, когда приподнимается занавес над хрупкой границей сна и яви, и та становится тонка и прозрачна, готовая вот-вот порваться.
Мрачная тень скользит по молочно-синим барханам, взбирается на песчаные холмы, змеёй крадётся между палатками, тянется щупальцами по лицам спящих, хищно дрожит над лагерем и уплывает прочь с первыми лучами рассвета.
Никто не остановит зло, пришедшее в несчастный мир, заплутавший в собственных страхах. Никто не станет сопротивляться смертельному яду, что сочится капля за каплей с обоюдоострого меча безумия и опадает на землю, пропитанную кровью невинных и отравленную ложью тысячелетий.