Ито добежал до девчонки первый, нерешительно остановившись перед ней. Я подбежал следом. Она лежала на животе, уткнувшись шлемом в асфальт. На мгновение замер, думая, что предпринять, и можно ли ее двигать. Слава Богу, на вид у нее ничего не было сломано, кости не торчали, не было неестественного выворачивания конечностей. Какой же я идиот! Иногда надо думать, что я делаю, и какие бывают последствия. Ведь именно из-за поспешных решений я и оказался там, где нахожусь сейчас.
Я присел около девчонки и в этот момент она зашевелилась. У меня отлегло от сердца. Перевернув ее на спину, снял с нее с шлем. Из-под шлема разметались черные волосы. Отметил, что у нее были правильные черты лица и светлая кожа. Девчонка была достаточно красива, на вид я бы ей дал от восемнадцати, учитывая, что права на мотоцикл ее категории можно получить только с этого возраста, до двадцати лет. Хотя я могу и ошибаться. По азиатам, а по японцам в особенности, очень сложно определить их возраст. Тридцатилетняя японка может выглядеть и вести себя как вчерашняя школьница.
Пока я разглядывал ее, мотоциклистка открыла глаза. Сначала в ее глазах читалось непонимание происходящего, но постепенно недоумение в ее глазах сменилось гневом.
— Идиоты! — она с гневом стала кричать на меня, — Вы меня чуть не убили! — с этими словами девчонка вырвалась из моих рук и вскочила.
После переноса сознания моя особенность чувствовать эмоции осталась при мне. Или она была и у Такаши? Думаю, что эта особенность строения мозга Такаши и позволила пережить перенос сознания. Шанс в одну десятитысячную в степени минус десять тысяч. Короче исчезающе малый шанс. Хорошо, что вселенных бесконечное множество. Пронесло, так сказать.
Сейчас я ощущал весь спектр эмоции нашей нарушительницы. Гнев, восторг и предвкушение. Все перемешалось в ее буйной голове. Все-таки девчонка если и не школьница, то вчерашняя школьница.
— Это ты себя чуть не убила, — парировал я, — тебе требуется медицинская помощь? — уточнил у нее.
— Нет! — она осмотрелась и увидела разбитый мотоцикл, валявшийся грудой металла, — Посмотрите, что вы наделали! Мой мотоцикл!
— Ты нарушила скоростной режим, и не подчинилась законным требованиям полиции. Если тебе не требуется медицинская помощь, ты проедешь с нами в управление. Ито-сан, я правильно говорю? — я решил привлечь к разговору напарника, а то что он там стоит как истукан, пусть подключается.
После моего вопроса Ито собрался, после чего, посмотрел на нарушительницу.
— Да, все верно, Сайто-сан! — твердо ответил Ито и посмотрел на девчонку, — Вы проедете с нами. Сайто-сан проводите нарушителя в патрульный автомобиль.
Я прошел к нашему патрульному автомобилю, открыл заднюю дверь и кивком указал девушке на салон автомобиля, приглашая ее пройти внутрь. Девчонка, понуро опустив глаза, направилась к автомобилю. Чтобы оказать сопротивление она и не помышляла. В Японии очень строгие законы, касающиеся взаимодействия граждан, а точнее подданных, все же Япония — это монархия, и полиции. Превышение скорости и невыполнение требований полицейского предусматривало административную ответственность и санкцию в виде штрафа или административного ареста, в то время как неповиновение аресту — было уже уголовным преступлением. Наша юная гонщица понимала эту грань и получить тюремный срок не горела желанием.
Пока я усаживал девушку в автомобиль прибыло подкрепление, которое я вызывал в процессе погони. Улаживать формальности я оставил Ито, как более опытного сотрудника. Пусть устанавливают оцепление, вызывают эвакуатор, думаю с такими вопросами Ито справиться отлично и сам.
Я отошел к ограничителям, посмотрев на город. Впитывая в себя уходящее тепло ноябрьского вечера, смотрел как солнце постепенно садится за шпили небоскрёбов, отражаясь от их стеклянных стен. Где-то загорались огни неоновой рекламы, погружая город в азиатский киберпанк. Вдалеке показались огни других экстренных служб.
Это мой первый осознанный ноябрь в Японии. Климатические условия меня радовали. В ноябре был самый разгар осени в Японии. Золотые листья, теплая и сухая погода. Красота. Сейчас бы на побережье, но пока не до этого.
Мое меланхоличное настроение прервал Ито.
— Сайто, мы тут закончили, — в его эмоциональном фоне я ощущал злость, — Нужно отвезти нарушителя в управление. Потом я доложу начальству о твоих художествах! — о, Ито был сильно разозлен. Не сомневаюсь, что он доложит руководству, еще и добавит подробности вроде моего демонического смеха.
Это, как говорится, залет, воин. Я поставил в опасное положение если не жизнь, то как минимум здоровье, как нарушителя, так и мое с Ито, что было нарушением не одного пункта должностной инструкции. Поднимать лапки вверх и посыпать голову пеплом я не собирался. Выкручивался я и из более щекотливых ситуаций.
Ито попытается выставить меня виноватым. Ну как попытается. Я и виноват, но с другой стороны, решил вопрос с опасным нарушителем. Просто несколько радикальным, для японца радикальным, способом. Любой другой полицейский попытался бы догнать нарушителя, а если не выйдет, то попросту отпустил бы его, передав ориентировку другим патрулям. Я же мыслю иными категориями. Всегда стараюсь добиться результата. Время покажет, хорошо это или не очень.
Что интересно, после переноса мои эмпатические способности расширились. Я не только ощущал эмоции собеседника, но и вообще всех подряд в каком-то радиусе. Но в каком, я пока еще не выяснил. Думаю, смогу выяснить только эмпирическим путем. Еще у меня появилась способность влиять на эмоции собеседника. К примеру, если человек чувствует страх, я мог эти эмоции в нем погасить. Не знаю механизма этой способности. Ощущение от использования, будто успокаиваешь испуганного кота, приглаживая его шерсть. Эмоция страха как пример. Я мог это проделывать и с другими видами эмоций. В тоже время следовало соблюдать грань. Чем слабее воля человека, тем сильнее он поддавался моему влиянию. Но волевой человек, мог и закрыться от меня, ощущая, что ему навязываются эмоции, хоть и не понимал бы причины изменения своего эмоционального состояния.
Пределы этой способности тоже оставались для меня загадкой. Смогу ли я так контролировать эмоции, чтобы заставить человека принять какое-то решение? Опять вопрос, ответ на который можно получить только эмпирическим путем.
Сейчас я планировал подбить Ито на сокрытие должностного проступка. Заставить японца пойти против правил — задача нетривиальная. Японцы известны всему миру как ярые приверженцы традиций и правил. При этом молодому поколению неписанными правилами полагалось нарушать нормы поведения, принятые в обществе. Вот такой парадокс. В юности ты мог позволить себе сделать тату, вести себя вызывающе или совершать еще какие-то глупости, не переходя определенных пределов конечно. Пройдя этот этап будь добр становись примерным членом общества, соблюдай традиции и ритуалы, принятые в японском обществе.
Но попробовать стоило. Я обратился к Ито.
— Да, Ито-сан, — ответил на его реплику Ито, добавив в свой тон как можно больше уважения, и даже, отвесил ему глубокий «эй», то есть поклон, выражая свое искреннее уважение. В эмоциональном фоне Ито я ощутил растерянность. Думаю, он ожидал от своего непутевого напарника другого, или игнорирования или насмешки, — Но что вы доложите?
— Что ты несешь? — Ито неуверенно посмотрел на меня, — Все, что ты натворил!
— И все же, — я начал немного давить на него, — Вы доложите, что непутевый стажер Сайто под вашим некомпетентным руководством нарушил пару десятков пунктов должностной инструкции, подвергнув жизнь нарушителя опасности? — я вывернул ситуацию под другим углом, — Что тогда скажет наш доблестный комиссар? Наверное, что Ито-сан сдал и его следует перевести в Кобан, чтобы он спасал кошек, и помогал иностранцам в поисках общественного туалета, — по ходу моего монолога мой тон менялся с подобострастного на издевающийся.
Ито сначала покраснел, а потом побледнел. О, моя угроза была очень действенной. Все дело в том, что Кобан — подразделение вроде участкового пункта полиции. Кобаны раскиданы по всему округу и в разных районах. Там постоянно находятся полицейские, в задачи которых входит улыбаться, помогать старушкам и бегать со свистком за мелкими воришками. Сотрудники других полицейских подразделений относились к сотрудникам Кобанов, несколько, как бы помягче сказать, снисходительно. Ходил даже анекдот, что полицейские Кобанов настолько опасны, что им не выдают никаких спецсредств, кроме свистков. Что, конечно, несколько утрировано, но суть отношения к кобанцам, если можно так выразиться, со стороны других подразделений можно уловить. В Кобанах работали либо совсем начинающие полицейские, либо совсем не приспособленные к работе «настоящего» полицейского сотрудники. Загреметь в Кобан для Ито было равносильно признания его профнепригодности. В общем, позор на седеющую голову Ито.
Пока в голове Ито с диким скрипом крутились шестеренки, я продолжил атаковать его волю:
— Или же, — я сделал паузу, завладевая вниманием Ито, — многоопытный Ито-сан, правильно разработал стратегию поимки нарушителя, и когда тот, совершив опасный маневр, не справился с управлением, подловил его. Вот, учись, Сайто, скажет комиссар! — закончил с пафосом, после чего добавил невинным тоном — Ну или в Кобан.
Ито заскрежетал зубами.
— Черт с тобой, мерзкий мальчишка! — Есть! Ито сдался, — Поехали в управление, нужно оформить документы на нее, — Ито кивнул в строну патрульной машины, где сидела девчонка.
— Да, Ито-сан! Кончено, Ито-сан! — я вновь поклонился, выражая глубочайшее уважение напарнику. Ничего, пусть порадуется, — Разрешите, я составлю все бумаги? — ненавижу это делать, но похоже придется, да и потяну время до конца смены.
— Разберемся, Сайто. Но я тебе не особо доверяю, — с этими словами Ито прошел в патрульный автомобиль на место водителя. Я проследовал за ним, но на место переднего пассажира. Если не доверяешь, сам и оформляй всю эту бюрократию, мне же легче.
В автомобиле Ито нажатием кнопки запустил автомобиль. Приятный женский голос поприветствовал нас. Попросил идентифицировать себя.
— Старший четырнадцатого экипажа Томоё Ито, — назвался напарник.
— Личность подтверждена, — согласился женский голос, — Сообщите задачу, и режим управления.
— Пункт назначения — полицейское управление округа Чио, режим — автоматический, — Ито поставил задачу.
— Принято, — ответил женский голос, после чего автомобиль мягко двинулся с места и покатился эстакаде.
Я здесь уже полтора года, но такие вещи, как автопилот в автомобиле, до сих пор приводят меня в восторг. Я попал в будущее, причем, в прямом смысле. Этот мир параллельный тому, из которого я попал сюда. Но время в двух мирах движется не с одной скоростью. Хотя для наблюдателя, то есть условного жителя параллельного мира, время движется в привычном ритме: в сутках двадцать четыре часа, семь дней в неделе, а в году триста шестьдесят пять или шесть дней. Возможно, какие-то константы различаются, но я вряд ли их смогу проверить.
При этом миры имеют разную скорость движения в общем потоке времени. Я убыл из две тысячи двадцать четвертого и попал в две тысячи тридцать девятый. Разница пятнадцать лет. Сейчас уже сороковой. Понятно, что за пятнадцать лет технологии, а в особенности в области искусственного интеллекта, шагнули далеко. Но не настолько далеко, чтобы пройти тест Тьюринга. Мир, о котором фантазировал Айзек Азимов, был все ближе.
И тем не менее, нейросети повсеместно внедрялись во все сферы жизни, от бытовой техники, до космических кораблей. Автопилот был в каждом автомобиле, но заменить человека он до сих пор не мог в силу естественных ограничений, поэтому патрулирование было прерогативой человека. Кроме того, ИИ не мог нести ответственность за свои действия.
Вообще, наши миры были во многом похожи, но и во многом отличались. Какие-то люди и исторические события совпадали, какие-то были уникальны для этого мира, а какие-то для того, откуда я прибыл. Я до сих пор с этим разбирался. Так называемой точки бифуркации не существовало. Общее развитие мира шло в той же канве, что и мой родной. Чтобы миры стали резко различны, нужны не только качественные, но и количественные изменения в ключевых событиях.
Я пребывал в своих мыслях, а машина меж тем скользила по трассе. На город как-то внезапно опустилась ночь, и вот машина скользит не в свете закатного солнца, а в свете дорожных фонарей. Мы съехали с эстакады и двигались по ночным улицам Токио. От окон автомобиля отражались огни неоновых вывесок. За окном мелькали прохожие: ярко одетая молодежь, среди которой встречались серо-черные фигуры офисного планктона, спешащего с работы к станции метро.
От созерцания ночного города меня отвлек вопрос девчонки-нарушительницы, о которой, если честно, я успел забыть.
— Полицейский-сан, — мы с Ито синхронно повернулись, хотя я продолжал инстинктивно следить за дорогой, так до конца и не доверяя ИИ, — А что у вас с глазами? Или это линзы? — ну да, внешность у меня достаточно примечательная теперь.
— Это страшная история, — начал я серьезным тоном, — Я попал в тюрьму в России и на мне поставили эксперимент, но я смог оттуда вырваться. После этого я абсолютно поседел, а глаза у меня стали разного цвета, — история была нелепой в той же степени, насколько была и правдива.
Ито фыркнул, а девчонка разозлилась.
— Издеваетесь? — она была полна возмущения, — Чуть не убили меня, а теперь еще и смеетесь надо мной!
— Леди, вы что-то перепутали, — я усмехнулся, — Разве вы забыли, что это вы не справились с управлением мотоцикла? Полагаю, мой напарник это подтвердит. Ведь так, Ито-сан? — с нажимом спросил я у Ито.
— Да, все так и было, — после секундной задержки ответил Ито. Надеюсь у него хватит характера.
— Зачем вы вообще себя так вели? — не дал я вставить ей слово.
— Неважно! — резко ответила девчонка. Ну-ну, неважно. По любому вела трансляцию на какой-нибудь стриминговой площадке. Ладно хоть отцепилась от темы моей внешности, — И вообще, вы знаете кто я? — продолжала нападать девчонка.
— Ну, вы же не представились, — ответил ей.
— Меня зовут Мия Танака! — она гордо вскинула носик, — Моего отца зовут Хироши Танака — глава «Танака Нова Синерджи», — в ее голосе было столько гордости, будто это она и основала эту компанию, — Мой отец этого так не оставит!
Ито закашлялся, а я закатил глаза. Очередная избалованная богачка. Таких во всех мирах с избытком. Думает, что деньги ее отца что-то решают. Но не в ее случае. У нас была строгая видеофиксация ее нарушения. Мои же художества, как выразился Ито, на камере не видно. Я специально просмотрел запись, пока ожидали оцепление. Только на камере, которая захватывала салон автомобиля, было видно, как я протянул руку в сторону Ито, но это все можно истолковать двояко и неоднозначно.
— Да хоть Хилари Клинтон, — беспечным тоном ответил я, — У нас ведется видеофиксация. Как думаете, что там запечатлено? — это уже сказал для Ито, чтобы он так сильно не переживал, а то вновь сидит бледный, — Не думаю, что на видеозаписи зафиксировано, что мы хотели вас убить, но, могу поспорить на тысячу йен, точно видно, как вы вели себя на дороге. Не думаю, что ваш отец сможет удалить видеозапись. Советую вам помолчать до прибытия в управление.
Танака обижено замолчала. В ее эмоциональном фоне ощущались детские эмоции: обида и протестная злость. Ну хоть дальше мы ехали молча. Ито тоже молчал, за что я был ему благодарен. Так под тягостное молчание мы подъехали к управлению полиции в округе Чио. При приближении автомобиля к въезду на подземную парковку, ворота автоматически открылись, мы проехали на парковку.
Выйдя из автомобиля, мы поднялись в служебную часть здания, где располагались офисы и кабинеты. Рабочий день уже закончился. В здании было пусто и находилась только дежурная смена, ну и редкие сотрудники других подразделений, которые не успели доделать свою работу в течении рабочего дня.
Доведя Танаку до кабинета административных разбирательств, я усадили ее за стол для «посетителей». Я посмотрел на Ито, молча предлагая ему оформить бумаги по факту административного правонарушения со стороны Мии Танаки. Ито также молча качнул головой в сторону двери, как бы говоря, что сам разберется с формальностями. Что ж Ито не так уж и плох. Ладно, я пока сварю ему кофе, стоит порадовать старика. С этими мыслями я вышел из кабинета и двинулся в сторону обще кухни.
Я шел по пустым коридорам самого офисного вида, в которых никогда не гас свет. Тихо работали кондиционеры. Пахло сигаретным дымом. Да, в здании запрещено курение, но попробуйте запретить сигареты, когда происходит аврал, и весь убойный, это я по старой памяти так называю, отдел не спит, пытаясь раскрыть очередное убийство.
Согласно официальной статистике в Японии раскрываемость убийств девяносто девять процентов. Наверное, несведущий человек восхитится и скажет, ничего себе, вот это профессионализм. Но все не так просто. Процитирую Марка Твена — существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика. Все дело в том, что считать убийством. К примеру, в России при пропаже человека при определенных обстоятельствах, например с кем-то подрался и пропал без вести, автоматически возбуждается уголовное дело по статье «Убийство». В Японии же убийство — труп с признаками насильственной смерти. Как говорится, нет тела — нет дела.
При таких разных подходах к подсчету и процент раскрываемости будет различный. Да и что в России, что в Японии эти девяносто девять процентов убийств носят исключительно бытовой характер, то есть не представляют особой сложности при расследовании и раскрытии. Оставшийся же процент — это убийства по найму, бандитские разборки и так далее. Именно эти категории дел в большинстве своем остаются не раскрытыми.
Убийств и других преступлений совершается не меньше, чем в других странах. Конечно, такие преступления, как кражи, угоны для Японии менее характерны. Учитывая, что Япония страна развитая, то с каждым годом увеличивается процент других категорий преступлений — экономические и экономические в сфере компьютерных технологий. Коррупцию тоже никто не отменял.
Да уж, вот бы Ито удивился, если бы заглянул в мой мозг и увидел, о каких вещах я рассуждаю, ведь по его мнению наше дело маленькое — ловить нарушителей. Его может и маленькое, а я не собираюсь до старости косплеить космонавта.
Дойдя до кухни, я залез в один из шкафов, где хранилась моя заначка. Все дело в том, что я ненавидел растворимый кофе и кофе из автоматов. Если пить кофе, то только свежемолотый. Другой я не признавал и привычек менять не собирался. В моем тайнике хранился холщовый мешок с зернами особой обжарки, ручная кофемолка и медная турка.
Насыпав зерен в кофемолку, отмерив точную порцию, я быстрыми движениями ручки кофемолки перетер зерна под их хруст. Высыпав зерна в турку, налил воды и поставил на плиту. Скоро общую кухню управления наполнил непередаваемый кофейный запах. Пока кофе готовился. Я включил вытяжку и воровато достал сигарету, которую с наслаждением закурил от электрической плиты. К запаху кофе добавился и запах табака. Вечер не такой уж и плохой.
Налив кофе по одноразовым бумажным стаканам, которые в избытке поставлялись на кухню, не забыв и нашу ершистую нарушительницу, направился в вновь в кабинет к Ито и Танаке. В кабинете Танака молчала, понуро опустив голову, а Ито сосредоточено заполнял какие-то документы на общем компьютере, имевшимся в помещении. Я поставил перед каждым участником сего действа стакан с кофе, ободряюще подмигнув Танаке, после чего уселся на стул недалеко от входа и стал пить кофе под стук клавиш служебного компьютера, наслаждаясь мигом внезапно наступившего умиротворения.
Хрупкое умиротворение момента нарушил резкий звук висящего под потолком устройства громкой связи, который передал голос дежурного:
— Четырнадцатый экипаж! Срочно пройдите в помещение дежурного по управлению! Повторяю… — вечер обещал быть томным.