Петр Владимирович Кириченко вышел из здания Правительства, и не замечая хлещущий с осеннего московского неба дождь, сел в свой "Мерседес", с трудом сдерживая ярость. Последние недели превратили его жизнь в ад. Сначала исчез этот ублюдок Воробьев — просто растворился из СИЗО, будто его и не было. Потом начался настоящий кошмар.
Кириченко откинулся на кожаное сиденье "Ауруса", вспоминая тот день, когда в его кабинет вошли двое в строгих черных костюмах. Они появились словно из ниоткуда — его служба безопасности не зафиксировала их прибытие, камеры наблюдения показывали только помехи.
"Мы можем помочь с вашей… деликатной ситуацией," — сказал тогда один из них, положив на стол папку с документами. На папке был странный символ — стилизованное дерево. Они знали все — про Андрюшу, про Воробьева, про утечку информации в СМИ. Предложили "элегантное решение" — дискредитировать следователя, превратить его в преступника в глазах общественности. Взамен просили самую малость — помочь в том, чтобы Воробьев оказался в следственном изоляторе. Кириченко тогда даже не стал вникать в детали — он был слишком озабочен спасением репутации сына и своей, в первую очередь.
"Чертова организация," — процедил он сквозь зубы, вспоминая, как люди в черной форме обещали ему "решить проблему" с Воробьевым. Теперь он понимал, что его просто использовали. Воробьев, попав в следственный изолятор, просто растворился там. Он пытался узнать, где тот находится, но все было тщетно. Как бы не напрягал Петр Владимирович все свои обширные связи, однако будто упирался в непроницаемую стену в попытках выведать информацию.
Дальше его жизнь и жизнь его семьи покатилась в тартарары.
Неделю назад его сына нашли около гей-клуба "Радужный единорог" — избитого, изуродованного, в женском платье. Медики констатировали необратимые увечья интимного характера — кто-то накачал Андрея наркотиками и удалил у него все половые органы. Но это было только начало. Какие-то неизвестные слили в сеть всю информацию о преступлениях сына.
Элита, десятилетиями считавшая его своим, теперь отворачивалась. Телефон молчал — никто не хотел связываться с человеком, чье имя полоскали во всех новостях. Даже самые верные союзники делали вид, что не знают его. Петр Владимирович Кириченко превратился в политический труп.
Вдруг его телефон завибрировал. Новое сообщение с неизвестного номера. Открыв сообщение, он увидел видеофайл. Запустив его. В кадре появился худощавый мужчина с кротким ежиком темно-русых волос. Мужчина улыбался, но его пронзительно-серые глаза казались двумя ледяным осколками.
— Воробьев… — с ненавистью прошептал Кириченко.
— Бу! Испугался? — со смехом начал Воробьев, — Вы наверное очень, удивлены, Петр Владимирович. Но, стоит признать, вы меня переиграли. Подставили очень хорошо. Наверное, когда вы смотрите эту запись, мой хладный труп уже кушают черви, либо я где-то пускаю слюни в смирительной рубашке. Но, как говорится, хорошо смеется тот, кто смеется последний. Кстати, как там Андрюша? Он уже научился справлять нужду сидя? Нравится ему мой прощальный подарок?
Дикая злоба и ненависть затопила все естество Кириченко. Воробьев в кадре, как будто знал реакцию Кириченко:
— Ну-ну, не стоит так нервничать. Нервные клетки не восстанавливаются. А знаете, что еще не восстанавливается? Оторванные конечности, после подрыва бензобака.
Кириченко пробила нервная дрожь. Он прекрасно понял к чему ведет Воробьев.
— Да, Петр Владимирович, — продолжил на записи Воробьев, — Вы все правильно поняли. Ваш автомобиль заминирован. Но если вы думаете, что я хочу вас убить, то вы глубоко заблуждаетесь. Смерть — слишком простой выход. О нет. Вы будете жить, — с этими словами улыбка сползла с лица Воробьева, превратив ее в оскал, — Вы будете жить и каждый день вспоминать меня, пока ваша жизнь превращается в ежедневные страдания. А теперь, позвольте откланяться. Всего хорошего.
Запись закончилась и Кириченко что есть мочи рванул из автомобиля. Он сделал пару шагов, подумав, что взрывное устройство не сработало. В этот момент за его спиной с силой прозвучал взрыв, переламывая тело Петра Владимировича и обливая его самого горящим бензином.
***
Церемония награждения проходила в главном зале резиденции премьер-министра. Все было торжественно и чинно — красные ковры, тяжелые шторы, позолоченные рамы картин. Журналисты щелкали фотоаппаратами, когда премьер-министр вручал нам награды.
Орден Цветов павловнии на моей груди казался неожиданно тяжелым. Хикари и остальные получили ордена Восходящего солнца разных степеней. Мы заняли свои места в первом ряду, пока премьер-министр произносил торжественную речь о доблести японской полиции и самоотверженности отдельных ее представителей.
— Хорошо хоть не наградили орденом Хризантемы, — шепнул я Хикари, сидевшей рядом. Это высший орден Империи, который вручается только посмертно. Такой своеобразный способ государства сказать "спасибо" тем, кто уже не может его услышать. Довольно мрачная шутка для того, кто технически уже умер в одной реальности.
Хикари сердито ткнула меня локтем под ребра. Я не унимался:
— И как тебе встречаться с национальным героем? Эх, сколько теперь будет фанаток…
Очередной удар локтем заставил меня хрюкнуть от неожиданности, внимавшие речи Премьера посмотрели на меня с недоумением. Я хотел продолжить острить, но в этот момент я почувствовал, словно кто-то открыл дверь в пустоту. Американцы говорят "как будто кто-то прошел по твоей могиле" — точнее и не скажешь. Холодок пробежал по спине, на мгновение показалось, что реальность вокруг стала зыбкой, ненастоящей.
Я сразу понял, что это значит. Где-то в другой реальности план мести свершился. Кириченко получил свое, а значит, справедливость восторжествовала сразу в нескольких мирах. Я позволил себе легкую улыбку — не каждый день удается отомстить через границы реальностей.
— Что с тобой? — шепнула Хикари, заметив, как я на секунду отключился от происходящего.
— Все хорошо, — ответил я с улыбкой, сжав ее руку, — Теперь уже все хорошо.
Конец первой книги
Больше книг на сайте - Knigoed.net