Горький. Это город Горький.
Тут судьба, а не вина.
Из стихотворения
«Неотступная память»
В.А. Шамшурина, 2012 г.
Даты 7 октября 1932 г. и 22 октября 1990 г. вошли в историю Нижнего Новгорода как начало и конец именования его в честь А.М. Горького. Многие жители нашего города помнят бурные словесные баталии в СМИ и различных конференциях в конце 1980-х годов при обсуждении целесообразности “возвращения” исконного имени. О подробностях этой «войны за Нижний» (выражение инициаторов), окончившейся переименованием города Горького, рассказывали нижегородские краеведы, журналисты, писатели И. Кирьянов, Ю. Галай, Т. Виноградова, С. Смирнов, В. Андрюхин, В. Шамшурин и другие заслуженные нижегородцы. Значительно меньше знаем мы о том, как происходила трансформация Нижнего Новгорода в Горький. Нечастые статьи, посвящавшиеся в былые времена этому событию, приурочивались, как правило, к какой-либо дате. Они содержали минимум подробностей, сосредоточиваясь на положительных изменениях за тот или иной юбилейный период.
Отчасти обстоятельства событий 80-летней давности всплывали в ходе выше упомянутых «военных действий», и хотя бы поэтому на объективность и полноту описания претендовать не могут.
Официальная версия заключалась в том, что переименование осуществлялось «в ознаменование 40-летия литературной и общественной деятельности М. Горького». Именно так было записано в Постановлении ЦИК от 7 октября 1932 года. В конце 1980-х годов это событие трактовалось исключительно как проявление сталинско-ждановского произвола, организовавшего переименование в обстановке всеобщего страха вопреки желанию всемирно известного писателя и с игнорированием общественного мнения. Один из сторонников “возвращения” рассказывал в центральных “Известиях”, «в каком отчаянии был А.М. Горький, узнав, что Сталин намерен “подарить ” его имя Нижнему Новгороду. И как Алексей Максимович буквально умолял его не делать этого…». Имя “свидетеля” рассказчик, известный исследователь творчества знаменитого писателя, почему-то не привел. Возвращение прежнего имени принимало при этом характер «восстановления» справедливости.
Более серьезным аргументом в пользу «возвращения» было утверждение, ставшее популярным в 1980-е годы, что старое название является “исконным”, т.е. данным городу князем Юрием Всеволодовичем при закладке его в 1221 году. Было даже подсчитано, что он «711 лет звался Нижним Новгородом»! Однако летописи, касающиеся этого события, составлены задним числом и лишь через много лет, да и употребляют при этом разные названия: Новъградъ, Новъгородъ, Новъгородъ вторый. Летописец и не настаивал на точности своих слов, добавляя, что творил по “ветшаным книгам ” и кое-где “переписалъ или не дописалъ ”.
Живописец Корнелий де Бруин, известный своими путешествиями и заметками об этих путешествиях, писал: «…Затем показался город, который русские называют просто Нижний, другие зовут его Нижний Новгород или Малый Новгород».
В царских указах и распоряжениях нижегородским губернаторам и воеводам наш город, как правило, назывался одним словом. К примеру, в петровском Указе о преобразовании Нижегородской провинции в губернию: «1714 генваря в 26 Великий Государь Царь и великий князь Петр Алексеевичь всеа великия и малыя и белыя России самодержец, указал: Нижегороцкой губернии быть особо. В ней городы: Нижней, Алатырь, Балахна… Губернатору быть Андрею Петрову сыну Измайлову, и о том к нему Андрею, а для ведома Казанскому губернатору, послать Великого Государя указы…». Поясним, что до той поры Нижегородский уезд входил в Казанскую губернию в качестве провинции.
В 1825 году топонимическая неразбериха привела в Нижний Новгород (на западных картах того времени Nisen) греческого митрополита Агафангела. Хотя направлялся он в старинный город Нежин, что на Черниговщине. Видимо, сыграло роль и то обстоятельство, что тамошние жители произносили название своего города как Нижен. К этому эпизоду, рассказанному нижегородским краеведом Храмцовским, можно добавить, что русский язык входил в число языков, на которых митрополит разговаривал довольно свободно.
В таком в высшей степени официальном документе, как титул Императорского Величества, вплоть до революции 1917 года присутствовали слова «Государь и Великий Князь Новогорода низовския земли». Это при том, что в этом титуле несколькими строчками выше указывался «Император и Самодержец Всероссийский, Московский,… Новгородский; царь Казанский…».
Надо сказать, что официальные бумаги, направлявшиеся царю его подданными, как правило, употребляли имя Нижний-Новгород (именно так, через дефис). И именно такая форма была принята в официальном употреблении в нашей стране после Октябрьской революции. В свою очередь можно считать, что именно с этого момента название Нижний-Новгород можно считать установившимся или законным (от слова «закончено»).
Инициаторы «возвращения» никак не объясняли свой выбор «исконного» имени, так же, как и ликвидацию дефиса.
Наверное, это можно посчитать мелочью по сравнению с тем, что «возвращенное» название с точки зрения употребления в обыденной жизни никак нельзя назвать удачным. Состоящее из двух слов, одно из которых к тому же является прилагательным, насчитывающее в общей сложности пять слогов, оно уже по этой причине имеет тенденцию к сокращению, т.е. к превращению в кличку. Точно так же четыре слога у названия Санкт-Петербург породили кличку «Питер». Восходящую, кстати, к тому названию, которое было еще при Петре: «Санкт-Питербурхъ». Такие имена следовало бы считать неустойчивыми, а значит имеющими тенденцию к изменению. Наиболее удачные названия состоят из двух слогов: Орёл, Ростов, Ельня, Москва, Киев… Три слога воспринимаются уже несколько тяжелее: Кострома, Одесса, Воронеж, Арзамас… Характерно, что соблазна заменить эти названия на клички не замечается. Так же, как не появилось подобной клички у города Горького, рожденного в 1932 году. В этом смысле можно говорить даже не столько о переименовании, сколько о присвоении законного (от слова «закончено») имени.
При осмыслении факторов, сопутствующих переименованию Нижнего, необходимо учитывать административно-территориальные изменения, осуществляемые в нашей стране в конце 1920-х и первой половине 1930-х годов. В феврале 1929 года вышло Постановление ВЦИК об объединении Нижнего Новгорода, Канавина и Сормова. С нынешней точки зрения это было неизбежно. Но Сормово и Канавино к тому времени имели статус городов. Поэтому встал вопрос о названии этого объединенного города. Поначалу из положения вышли, присвоив объединенному городу название «Большой Нижний Новгород» (в него вошли и некоторые деревни). Название для жителей этого словесного бронтозавра (“Большой Нижний Новый Город”), к счастью, придумать не успели. Тем временем было запущено и стало приживаться название Большой Нижний. К примеру, так именовался город в путеводителе издательства «Нижторг». Надо отметить, что «расставание» с прежним именем происходило довольно безболезненно.
Говоря об объединении трех городов, иногда формулируют этот процесс как присоединение Сормова и Канавина к Нижнему Новгороду. Эта формулировка спорная. Географически этот процесс выглядел как присоединение двух городов (Сормово и Нижний) к Канавину, находящемуся между ними. И центр нашего «бронтозавра» с его заводами и населением указанным Постановлением одномоментно перемещался на многие километры от центра бывшего Нижнего, соответствуя среднему арифметическому от географических координат этих трех городов. Это при том, что города Канавино и Сормово до этого входили в Балахнинский уезд, в котором находились на особом положении. Из 300 тысяч жителей Большого Нижнего, 65 тысяч были канавинцами, 40 тысяч – сормовичами. Для каждого из них его родной город имел право на свою историю и индивидуальность – наряду с историей и индивидуальностью старого Нижнего. И, что не менее существенно, промышленный потенциал канавинских и сормовских промышленных предприятий, количественный состав рабочего населения, особенно в применении к близкому будущему, был существенно больше нижегородского.
Эту ситуацию как-то обрисовал А.А. Жданов, своего рода губернатор в описываемвй период: «К пуговице пришили пальто». Что уж никак не похоже на «превращение небольшого купеческого города в промышленный мегаполис», как это было представлено в «Российской газете» в 2000-е годы. Своего рода отповедью стало выражение писателя Захара Прилепина в этом же номере газеты: «Горький не лучше и не хуже Нижнего Новгорода, у Горького была своя история, и она по-своему замечательна. Горький – это был брэнд. Может быть, теперь, когда мы отвыкли от самого имени Горький – название это кажется несколько неблагозвучным. Зато «горьковчане» - до сих пор звучит хорошо, даже нежно».
Еще большим был контраст, образовавшийся вскоре после переименования. Новые заводы возводились не только, а точнее, не столько, усилиями жителей старого Нижнего Новгорода, сколько рабочими Канавина, Сормова и включенных в объединенный город сёл Высоково, Гордеевка, Карповка, деревень Борзовка, Бурнаковка, Княжиха, Копосово, Костариха, Молитовка, Монастырка, Починки, Ратманиха и др., которые ранее в состав Нижнего Новгорода и даже Нижегородского уезда не входили. Много усилий впоследствии вложили в строительство новых предприятий жители нижегородско-горьковской области и других регионов социалистической страны. Они строили не только заводы, но и жилье, школы, больницы, детские сады, магазины и т.д. Они строили новый город. Город - для себя, а заводы - для всей страны.
В мае 1930 года Большой Нижний был разделен на районы: Свердловский, Канавинский и Сормовский. Старый Нижний Новгород стал Свердловским районом Большого Нижнего, потеряв не только имя, но и статус отдельного города. В скобках отмечу, что если бы к этому времени именем нашего земляка Свердлова не был назван Екатеринбург, то при описанных административных исканиях его имя вполне могло достаться Нижнему. Эта ситуация сохранялась до 1936 года, когда из Свердловского района в свою очередь был выделен Ждановский район, что в определенном смысле можно было определить как «разрушение» целостности бывшего Нижнего.
Впрочем, от этой фантазии вернемся к нашему повествованию. Прежние города Канавино и Сормово Балахнинского уезда стали соответственно Канавинским и Сормовским районами Большого Нижнего, также потеряв при этом статус отдельных городов, однако практически сохранив свои имена. Думается, что при этом сормовичи и канавинцы, еще не успевшие войти во вкус статуса городских жителей, но ставшие таковыми уже более основательно, так же как и население перечисленных выше сёл и деревень, не считали себя обиженными. Помимо городских традиций в обеспеченности жильем, медицинским обслуживанием, сетью школьных и дошкольных учреждений, развитием городского хозяйства и транспорта население их взамен безработицы получало рабочие места с централизованным снабжением продовольственными и промышленными товарами.
Вместе с тем, не уйдя от топонимической неустойчивости, власти и жители приобрели административно-территориальную неопределенность. Это и неудивительно: в былые времена переход к губернской форме правления в Нижнем занял двадцать лет.
И это не всё. В нашем случае параллельно с описанными процессами в стране шел процесс преобразования губерний в области и более крупные административно-территориальные единицы под названием краев. В январе 1929 года Нижегородская губерния была преобразована в область, которая просуществовала всего несколько месяцев. С июля-августа 1929 года по декабрь 1936 года область входила во вновь образованный Нижегородский (с 1932-го – Горьковский) край. Кроме Нижегородской области в него вошли Вятская губерния, Марийская, Вотская (Удмуртская) автономные области, Чувашская автономная республика. Вошёл Муромский уезд Владимирской губернии, Кологривский уезд Костромской губернии. Топонимическая сложность заключалась в том, что к тому времени на той же речной транспортной линии существовал Нижневолжский край, включающий в себя огромную территорию вплоть до Каспийского моря. Похожие названия для рядом находящихся административно-территориальных единиц явно нежелательны. Топонимически с учетом географии Нижневолжский край имел больше прав на существование, чем Нижегородский. Между Нижегородским и Нижневолжским краями находился Средневолжский край, в связи с чем в газетах того времени были весьма популярны ориентиры Нижняя Волга, Средняя Волга, Большая Волга…
Вот в этот момент и появилась идея, которой присвоили название «в ознаменование творческого юбилея».
Если до сих пор мы имели дело, я бы сказал, с объективными факторами, уже достаточными, как мы видели для переименования Нижнего Новгорода, то далее можно приступить к обсуждению факторов субъективных. Главным из этих факторов явилось благосклонное отношение Советского правительства к возвращению А.М. Горького в нашу страну. Думаю, что не стоит преувеличивать влияние Сталина. Конечно, вполне можно предположить, что идея именно его, хотя никаких документальных свидетельств этому не имеется. Примерно в это время состоялись прижизненные переименования городов Козлов в Мичуринск, Тверь в Калинин. Так что идея увековечить имя вполне здравствовавшего великого писателя на его родине скорее всего витала в воздухе.
Интересно и то, что к самому моменту официального озвучивания идеи переименования родины Максимыча уже был реализован ряд юбилейных акций в его честь. Был решен вопрос об организации литературного института имени Максима Горького с большой библиотекой; в вузах всех союзных республик учреждались именные стипендии имени Максима Горького, учреждался специальный фонд для премирования за лучшее художественное произведение на языках народов СССР. Наконец, МХАТу присваивалось имя Максима Горького.
Нижегородчина на правах родины великого писателя, естественно, не хотела отставать от столичных инициатив. 20 сентября «Нижегородская коммуна» сообщила о присвоении имени Горького областной радиостанции РВ-42, Мохогорскому стекольному заводу и педагогическому институту.
Последним штрихом к истории переименования Нижнего Новгорода я бы назвал процедуру движения идеи «возвращения имени». Это тем более важно, что в мае 1990 года не назвавшие себя адвокаты горьковской областной коллегии объявили, что «вынесенное в 1932 году постановление о переименовании … не может рассматриваться законным актом»! Причем опубликовано это определение было в том же номере «Горьковского рабочего», которым население оповещалось о решении горсовета о «возвращении».
Как было сказано выше, за дату переименования принято 7 октября 1932 года. При этом случайно или намеренно упускается из вида, что уже 26 сентября в краевой газете “Нижегородская коммуна” было опубликовано Постановление краевых и городских властей: «Переименовать город Н.-Новгород – в Горький, а Нижегородский край – в Горьковский край». Предложение было озвучено сормовским рабочим Овсянниковым и поддержано другими рабочими. Районная автозаводская газета тиражом 14 тысяч экземпляров 28 сентября на первой странице сообщила: «Пленум (райсовета. – А.Е.) одобряет решение правительства (имеется ввиду краевого. – А. Е.) о переименовании Нижнего в город Горького». Через две недели ЦИК своим Постановлением подтвердил решение местных властей, о чем «Нижегородская коммуна» коротко оповестила своих читателей.
Далее следовал естественный, но очень непростой процесс реорганизации управления городским хозяйством, перестройка общественных организаций, переименование заводов, учебных заведений и других учреждений.
С 16 октября Нижегородская епархия стала называться Горьковской. С этим фактом трудно увязать сравнительно недавнее заявление одного из журналистов, что «тех немногих, кто действительно осмеливался выступить против переименования, ждала печальная участь. Как случилось с нижегородским (?- А.Е.) митрополитом Русской Православной Церкви Феофаном (Туляковым). Его обвинили в организации “церковно-фашистского центра” и расстреляли 21 сентября 1937 года». Ведь он был назначен на горьковскую кафедру через несколько лет после переименования Нижнего-Новгорода. Ничего не известно о подобных репрессиях против Патриарха Сергия, который в своем письме горьковчанам, оказавшим помощь Красной Армии в годы Великой Отечественной войны, писал: «Браво, Нижний-Новгород. Не посрамили Мининскую память. Бог всех вас да благословит». Надо думать, патриарх знал судьбу репрессированного митрополита, но не побоялся назвать город по-старому.
Думается, в 1980-е годы вообще нередко преувеличивали страхи 1930-х годов. Такой необоснованный страх, к примеру, приписали и А.М. Горькому, выдвинув тезис, что он якобы боялся выдвинуть свои возражения в отношении переименования своего родного города. Факты говорят, что наш земляк отнюдь не скрывал своего отрицательного отношения к чересчур резвым инициативам. В качестве примера можно привести письмо А.М. Горького от 29 октября 1934 года Кагановичу, бывшему в то время правой рукой Сталина. В этом письме он назвал «Кафе-ресторан имени А.С. Пушкин», появившееся в процессе подготовки чествования великого поэта в связи со столетием его гибели, «выходкой, совершенно недопустимой и компрометирующей Советскую власть». Замечание Горького совершенно спокойно было воспринято как правильное, а наименование кафе было отменено.
В письме от 28 февраля 1933 года к председателю Оргкомитиета Союза советских писателей И.М. Гронскому Горький возражал против намерения Оргкомитета построить «Городок писателей». По мнению нашего земляка, реализация этого приведет к изоляции писателей от действительности, ограничит их наблюдения.
В один день с переименованием епархии краевая газета впервые вышла под названием «Горьковская коммуна» (с 1951 г. – «Горьковская правда»). В какой-то момент «поменял» место своего рождения на город Горький в своей автобиографии и рассказчик, чья побасенка была приведена в начале нашего повествования.
Просматривая книги и газеты 80-летней давности и более близкого к нам времени, я не отметил какого-либо отторжения или отрицательного отношения к так называемому “исконному названию”. В то же время никаких попыток не делалось переименовать в угоду времени нижегородский кремль, мининское нижегородское ополчение, Нижегородскую радиолабораторию, Нижегородский откос. Существовали и исследовались нижегородские периоды творчества ряда деятелей. Не уменьшался интерес к нижегородской ярмарке, существовавшей как в дореволюционный, так и в советский периоды.
Вместе с книгами «Герои Советского Союза – горьковчане», «Горьковчане в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «Кавалеры ордена Славы – горьковчане» и др. отлично уживались издания, в которых присутствовало прежнее имя города. Для примера назовем некоторые из них: «Нижегородское Поволжье Х-ХVI веков» (Каптерев Л.М., 1939 г.); «Очерки по истории Нижегородского ополчения 1611-1613 гг.» (Любомудров П.Г., 1939 г.); «Путь Нижегородского ополчения» (Чебаевский Ф. в «Историческом журнале» 1942 г., №12); «Горький-Нижний Новгород. Сокровища русского зодчества» (Агафонов С., 1947 г.); «Т. Г. Шевченко в Нижнем Новгороде» (сборник, 2-е издание, 1958); «М. Горький в воспоминаниях нижегородцев» (1968 г.); «Летопись Нижегородского - Горьковского театра» (Беляков Б., 1967 г.); «Нижегородская отчина» (Андрианов Ю., 1971); «Очерки жизни и быта нижегородцев» (Смирнов Д.Н., 1971); «Добролюбов в Нижнем Новгороде» (Орлов С.Н., 1985 г.); Нижегородское зодчество ХVII – начало ХХ в.» (Филатов Н.Ф., 1980 г.). В этом далеко не полном списке имеются книги с 1930-х по 1980-е годы.
Отметим, что, встретив упоминание о Нижнем Новгороде, читатель, слушатель или зритель легко настраивался на соответствующий период в жизни нашей страны.
Название нижегородский кремль осталось вне времени (действительно, название горьковский кремль резало бы наши уши). Этот «рудимент» не был единственным. А.И. Микоян, руководивший нашей областью в начале 1920-х годов на посту первого секретаря обкома Коммунистической партии, неоднократно бывавший в Горьком впоследствии, в 1970-е годы писал в своих воспоминаниях: «Удивительное это место – нижегородский (курсив мой. – А.Е.) Откос! Какие дали, какие просторы открываются с него! Нет, наверное, человека, который, побывав здесь, остался бы равнодушен к этой красоте».
Позднее, уже в городе Горьком появились кафе «Нижегородское», улица Нижегородская, Нижегородский район. Жители их с полным основанием могли называть себя нижегородцами. Таким образом три города – Канавино, Сормово и Нижний-Новгород - были уравнены в своих законных исторических амбициях. Кстати, Нижегородский район города Горького и по населению и по территории был существенно больше прежнего Нижнего.
Конечно же, административно-территориальные, а значит и топонимические преобразования города только Постановлением 1932 года не закончились. В 1933 году Автозаводский район, бывший до этого самостоятельным, включен в черту города Горького. Как видим, и для него название Нижний Новгород не было «исконным». Впрочем, как и для большей части города Горького на момент топонимических сражений конца 1980-х. Менялись географические привязки. К примеру то, что для нижегородского Автостроя имело северную ориентацию, для города Горького стало югом. Нельзя было допускать наличие улиц с одинаковыми названиями.
С принятием новой Конституции Горьковский край в 1936 году сократился до Горьковской области. А перед этим, 1 июля, Постановлением президиума исполкома краевого Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Свердловский район, как указывалось выше, был преобразован в Свердловский и Ждановский, чем поделил «исконных» нижегородцев на две части. Не останавливаясь на появлениях и исчезновениях других «именных» районов, отметим, что в 1956 году все эти названия, кроме Ленинского, были упразднены.
В этом же году под угрозой «упразднения» оказалось и имя Горького в названии города. Лишь вмешательство ЦК КПСС остановило покушение на него со стороны местных писателей. Эта инициатива увенчалась «успехом» лишь в 1990 году. Но об этом чуть позже.
Что же принесло имя Горького Нижнему Новгороду? Как было отмечено выше, нас, хотя и не особенно убедительно, уверяли, что оно было подарком Сталина. В любом случае А.М. Горький никак не выразил, что он этот подарок принял. Думаю, что своим прохладным отношением к этой теме он выразил принятие своеобразных правил игры, которую вело с ним всё советское общество, включая как высшую власть, так и простых людей. Кроме невнятных разговоров, сиречь сплетен, опровержения этой точке зрения я не нашел.
Прочитаем слова из выступления А.М. Горького на торжественном заседании в Большом театре (первоначально это мероприятие планировалось провести в Колонном зале Дома Союзов):
«Товарищи, рассказывать вам о том, как все это меня волнует, я, конечно, не стану. Я слишком стар для того, чтобы скромничать, но, разумеется, я понимаю, что мои заслуги переоценены вами. (Смех, аплодисменты). Пускай так, я принимаю вашу оценку как аванс, который должен я отработать. И поскольку у меня еще есть кое-какие силы, буду стараться делать то, что я делал, лучше, если мне это удастся...
Как вы думаете, товарищи, возможно ли где-нибудь в мире такое широкое чествование общественного работника, как вот у нас, в Союзе Советов? Невозможно. Позвольте мне с полной уверенностью заявить, что невозможно...
Я, конечно, никогда не сомневался в том, что рабочий класс умеет ценить заслуги любого из своих бойцов. Сегодня немножко повышенно, мажорно взято. Ничего! Это очень поучительно. Не для меня уже, потому что я человек не надолго, это важно для моих собратьев – молодых писателей. Я думаю, что моим сотоварищам – молодым писателям, тем писателям, которые еще, может быть, ничего не напечатали, но работают над рукописями, вот это отношение рабочего класса к литератору надо знать.
Это знание, несомненно, должно повысить энергию молодежи и вообще заставить ее серьезно и честно работать, воспитать в себе чувство ответственности перед страной за каждое свое слово, чувство ответственности за всё, что в ней делается, и за всё то, что в ней плохо или нехорошо делается. Действуют люди, которые уже знают, как надобно действовать, чтобы получился хороший результат. Если же результат плох, стало быть плохо работали, значит сами виноваты в том, что плохо. Всё - очень просто. Еще чего бы я пожелал молодежи – это веры, непоколебимой веры во всемогущество разума. Вот, товарищи, та сила, которая вас одевает, обувает, греет, вот вера в эту силу, вера в ее способность к дальнейшему безграничному развитию, вот это необходимо воспитывать в себе и это может быть воспитано только трудом, только накоплением знания, основа коего – труд, только ясным представлением о том, что дано разумом человеку, человечеству.
Я призываю молодых соратников моих учиться, как можно больше учиться, узнавать свою страну, знать хорошо где, что в ней, в чем она нуждается, знать ее прошлое, настоящее и будущее, чтобы иметь представление о том, как и что нужно делать для будущего. Я думаю, неплохой завет: надо учиться! Знание – как раз то оружие, которого всем нам, и мне в том числе, не хватает.
Ну вот, я всё сказал. Товарищи, позвольте вас от души поблагодарить за этот совершенно необыкновенный подарок… который вы мне сделали в этот день, и за ту энергию, которую вы вдохнули в меня…»
Эти слова были сказаны А.М. Горьким непосредственно после оглашения решений о переименовании в его честь Центрального парка культуры и отдыха города Москвы, о переименовании улицы Тверской, о награждении его орденом Ленина. И в том числе после оглашения секретарем ЦК ВКП(б) Постышевым предложения от имени Центрального комитета и нижегородских организаций присвоить городу Нижнему имя Горького.
Остановлюсь еще на одном моменте. В траурном выпуске газеты «Ленинская смена» за 1936 год, посвященном смерти писателя, его хорошо знакомый журналист Ф.П. Хитровский привел фрагмент из горьковского письма: «Я Вас знаю с 96-го года – 37 лет… Сегодня первый раз написал на конверте вместо Н.-Новгород – Горький. Это очень неловко и неприятно. Будьте здоровы, старый товарищ…». На мой взгляд, здесь отразился лишь факт досадной близости на конверте нового наименования города и имени отправителя, что объясняется зарубежным стандартом написания адреса. Письмо отправлялось Горьким из Италии, являлось ответом на мысли Хитровского о кустарном производстве детской игрушки, да и было написано через полгода после переименования Нижнего Новгорода. Так что на какое-либо «пожелание» недавнего юбиляра никак не походило.
Во время «военных действий» небрежно цитируя указанное письмо, секретарь комиссии по историческим наименованиям Горьковского отделения Советского фонда культуры И. Теплицкий уверенно датировал его октябрем 1932 года. По всей видимости, этот обман понадобился ему для придания убедительности своим словам, будто «сам А.М. Горький был категорически против “подарка Сталина”». Впрочем, в местных газетах периода «войны за Нижний» отмечались и другие искажения истины, относящиеся к выступлениям как членов, так и председателя комиссии по переименованию.
В октябре 1932 года Горький действительно написал несколько писем, в которых упоминается новое имя города, но какого-либо отрицательного отношения к переименованию в них не просматривается. Таково «Письмо Максима Горького рабочим и трудящимся города Горького», опубликованное в «Правде» 19 октября 1932 года. В этом же номере газеты было опубликовано и ответное «Письмо сормовских сталеваров М. Горькому», которое начиналось словами: «Дорогой Алексей Максимович! Прочитав и обсудив твое письмо, присланное тобою в президиум горсовета города твоего имени, мы сожалеем, что ты не сможешь, за недостатком времени, побывать у нас…». 20 октября того же года было опубликовано письмо
А.М. Горького, посвященное особенностям советского спорта по сравнению с буржуазным. В нем Горький пишет о своем знакомстве «с разнообразнейшей работой всесоюзной организации “Динамо”, в особенности с работой динамовцев Горьковского края».
Во время словесных баталий за «возвращение» прежнего имени были опубликованы слухи, будто Горький даже запретил своим домашним произносить новое название города. Трудно сказать, сколько правды в этом утверждении. По крайней мере для августа 1935 года не было ничего необычного в газетных репортажах типа «А.М. Горький предпринял многодневное путешествие по Волге на пароходе “Максим Горький”, в связи с чем побывает в городе Горьком».
Несмотря на неоднократные заверения в официальной печати, будто запущенный горьковчанами процесс затеян «не в ущерб великой славе» писателя и относится лишь к «возвращению» названия старинного города, стремительное развитие получило низведение с пьедестала самого писателя. На родине его имя исчезло из названия государственного педагогического института. Еще до «возвращения» названия города столичные «Наш современник» и «Литературная газета» убрали с первой страницы портрет-посвящение А.М. Горького. Позднее появились статьи, призывающие по-иному взглянуть на творчество и общественные заслуги писателя.
Как мы увидим позже, указ о переименовании города Горького соответствует образцу, которому следовали при Сталине при переименовании городов, носящих имена тогдашних «врагов «народа».
Что касается позиции М. Горького, то не исключено, что на настроении писателя сказались также некоторые, скажем, лингвистические, казусы переименования, заметные для его зарубежных приятелей. Такие выражения, как Горьковский автомобильный завод (сравнимо с безличностным названием Нижегородский), горьковские писатели (сравнимо с нижегородскими) несли для них определенный приватизационный, далекий от истинного смысл.
Если говорить о «подарке», то думаю, что он всё же состоялся, хотя и по другому адресу. И воспринимать имя Горького в названии города нам надо «в одной упаковке» с такими событиями, как начало работы Областной библиотеки имени Ленина (1924), начало работы Театра юного зрителя и открытие Дворца культуры имени Ленина в Канавине (1928), открытие Театра кукол (1929), открытие Дворца культуры в Сормове (1930), начало печатания множества районных и заводских газет (1930-1932), пуск в эксплуатацию постоянных мостов через Оку и Волгу, открытие Театра оперы и балета имени Пушкина (1935), открытие Дворца пионеров (1937), открытие памятника Чкалову (1940), создание консерватории (1947), окончание сооружения монументальной лестницы на волжском Откосе и начало реставрации кремля (1949), концерты на Волжской эстраде и начало работы Горьковского телецентра (1955), открытие Автозаводского Дворца культуры (1960), начало движения Горьковского метрополитена (1985). К сожалению, для этих и многих других ориентиров советского времени именно после «возвращения» в Нижний открылись печальные страницы. Но это отдельная история…
Как же произошло, что имя великого русского писателя исчезло из названия известного советского города? Этот процесс можно было бы назвать убийством имени советского писателя. Предсмертная агония длилась больше трёх лет, но мысль об этом преступлении была гораздо старше. Строго говоря, о преступлении говорить нельзя, т.к. убивавшие вроде бы никакого закона не преступали. 20 лет назад первый заместитель Председателя Верховного Совета РСФСР Р.И. Хасбулатов подписал Указ, которым постановлялось: “Переименовать город Горький в город Нижний Новгород”. Никаких вам ссылок или обоснований. А ещё до официального устранения имени знаменитого писателя из названия города его профиль, как уже было сказано, был устранен с главной страницы таких изданий, как «Литературная газета», «Наш современник».
Чеченец Хасбулатов, скорее всего, не знал, что вопрос о переименовании волжской столицы поднимался горьковскими писателями ещё в 1950-е годы. Возможно, тогда это было болезненной реакцией на обвинения их в творческой пассивности, отмечавшиеся на страницах местных СМИ. Не исключено, что сыграл свою роль и эпизод, связанный с посещением г. Горького Первым секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущевым. Встречавших его на вокзале местных начальников он приветствовал словами: «Здравствуйте, товарищи нижегородцы!».
Тогда за всемирно известного писателя и за его имя в названии города вступились виднейшие советские литераторы, мнение которых поддержали другие деятели культуры нашей страны. Как мы понимаем, спор в то время решился не в пользу писателей, которым ужасно не хотелось быть «горьковскими».
Александр ЕРМОШИН, город Горький
(Окончание следует)