Предложение.
Макс только поздно вечером добрался до Мадрида. До Барселоны было бы ближе, но оттуда Аэрофлот пока не летал. Да и консульства там еще не было. Здание под него купили уже российские власти во времена Ельцина. В той жизни из всей старой Европы Максу ближе всего были Барселона и Флоренция. Рим ассоциировался с развалинами и постоянным гвалтом и суетой. Париж с собачьим говном на улицах и арабами. Берлин был безлик после войны. Амстердам — с кофе-шопами и запахом анаши. Лондон не Европа — имперская столица, которая перестала ею быть и вобрала в себя сотни тысяч беженцев из колоний. Там был и индусский район, и пакистанский, и китайский. Отдельно жили белые беженцы из ЮАР и евреи из Бейрута, и приближенные свергнутого шаха Ирана. А также шейхи из Эмиратов и Кувейта, Аравии и Бахрейна, вспухшие от нефти и растаскивающие свои и чужие деньги по британским оффшорам через операции в Сити. Пожалуй, еще оставалась Вена, но Макс не знал немецкий и там чувствовал себя туристом. Когда в немецкой глубинке он остановился, чтобы спросить где тут заправка — не знающие никакого языка кроме немецкого местные бюргеры указали ему направление на «штуцер-танк» он понял, что не смог бы жить в Германии. Хотя масса его знакомых прекрасно там освоились. Испанцы всегда шутили: «todos los alemanes tienen una cabeza cuadrada» (у всех немцев квадратная голова), что потом подхватили и китайцы. Правда Макс всегда уважал немецких инженеров. Немецкие «дипломированные инженеры» становой хребет германской промышленности.
Вернув машину на стоянку у вокзала Аточа, Макс тут же у вокзала нашел отель и завалился спать. Много часов за рулем подвымотали его. И уже утром после завтрака он двинул в аэропорт к рейсу на Москву. Подтвердив билет увидел, что до регистрации еще часа два пошел искать кофейню. Купив свежую прессу сел за столик потягивая кафе кон лече (кофе с молоком, где полчашки был крепкий кофе и половина горячее молоко)начал читать. Незаметно кофе кончился и едва Макс встал, как столкнулся с мужиком в светлом костюме с бабочкой вместо галстука. Тот извинился на английском и тут же спросил, — Господин Юсупов, если не ошибаюсь?.
— Да верно, мы разве знакомы? — поднял брови Макс.
— Ну вас то не узнать было бы трудно! — рассмеялся незнакомец, — все газеты написали восторженные статьи про «русскую субмарину». Я Джек Каллахен — протянул руку он. Нью-Йорк Таймс.
Прононс у него техасский. На ньюйоркца не тянет, — подумал Макс. — Что этому говнюку надо?
— Ну меня вы и так знаете, — пожал ему руку Макс.
— Да вас уже весь мир знает, — улыбнулся типично американской улыбкой Джек. — Побил все рекорды и ушел из спорта на взлете. Вы легенда!
— Я уже объяснил все на пресс-конференции, — заметил Макс. — нет стимулов продолжать плавать. Пара моих рекордов простоят лет 10, а может и больше. Убивать здоровье на интенсиве за еще сотые доли секунды не имеет смысла. Для меня во всяком случае.
— Да я был на ней, — ответил Джек. Намерены перейти на тренерскую работу?
— О нет, это точно не моё. — поднял руки Макс. Консультировать буду, но не более. Да и работа у меня есть. Она вполне меня обеспечивает и устраивает.
— Вы о вашем увлечении иглорефлексотерапией? — качнул головой Джек.
— Это не увлечение, — господин Каллахен, — это работа. У меня своя практика. И я дипломированный специалист. — возразил Макс.
— Просто Джек, — отмахнулся он. А разве в коммунистической России разрешена частная практика? — удивленно спросил Джек.
— В некоторых случаях — да, — как у нас и например, гомеопаты тоже под это подпадают, — уточнил Макс. — нас очень мало и наши услуги не востребованы государственным протоколом. Подготовка точечная и нет достаточного количества учителей или как с гомеопатами — отсутствие школы. После революции множество гомеопатов уехало из страны и официальная медицина их не приветствовала.
— Зато в Америке их полно, — хохотнул Джек, — даже целая ассоциация есть. Но и у нас они с официальной медициной не ладят. Слишком разные подходы.
— Ну да, трудно объяснить линейному врачу общей практики как сотая доля грамма активного вещества может обратить вспять воспаление, — улыбнулся Макс, — лучше выписать кучу антибиотиков широкого спектра и болеутоляющих. А потом, для подавления чувства тревоги еще и транквилизаторов. И все довольны. Фармкомпании продали лекарства, страховые точно зная стоимость лечения, пролоббировали принятие протоколов лечения, пациент счастлив приняв успокоительное и линейный врач своим пэй-чеком. Идиллия! — закончил Макс.
— Откуда такие познания у молодого человека? — удивился Джек. — вы очень точно описали нашу систему. Все делают деньги, а платит за это обыватель. Но вы дали мне идею написать про частную практику в Советской России. Это может заинтересовать наших читателей. Сможете мне порекомендовать кого-то из гомеопатов? В Москве разумеется. Я готов даже поделиться гонораром, — хитро взглянул Джек на Макса.
— Дарю, Джек. Но я не москвич. Думаю, что ваш корреспондент в Москве сможет такого разыскать. Но он то точно с вас сдерет оплату, — вернул Макс любезность.
— Ладно дам заработать соотечественнику, если коммунист от денег отказался, — расслабился Джек, — а вы не хотели бы уехать в Америку? С вашими талантами там самое место.
— Нет Джек. Не хочу, — поняв наконец причину подката журналиста, ответил Макс.
— Да ладно вам! Все так говорят на митингах, а на самом деле разыгрывают грин-карты в лотереях и стараются свалить в Америку, — убежденно сказал Джек. — Там вся сила мира. И полная свобода.
— Ой не надо Джек! Вы еще мне расскажите про сияющий град на холме. Не превращайтесь в убогого пропагандиста. У нас своих пропагандистов хватает, — рассмеялся Макс. Не надо портить первое впечатление. Оно, как правило наиболее верное.
— Но почему? У вас огромные перспективы в Америке. Вы могли бы получить прекрасные контракты, заработать много денег и жить припеваючи не завися ни от кого. Надо только захотеть. — убежденно произнес Джек. — а жить в концлагере, это не для вас.
— Джек — Джек, — покачал головой Макс. Ну раз вы так хотите, давайте сравним вашу жизнь у вас и мою у нас. Вам сколько еще платить банку за свой дом? — наверное еще лет 15. Или двадцать. Сколько у вас остается на руках после всех обязательных выплат? — Думаю едва ли треть от всех доходов. Итого две трети от того, что вам достается тяжелым трудом вы отдаете банку, страховым компаниям, федеральному и местному правительствам, коммунальным компаниям, поставляющим воду, газ, электричество и телефонную связь. А еще вам надо накопить деньги на колледж детям. А если у вас трое, то всем троим. И не забудьте про пенсионные деньги вам на старость. Я могу вас поздравить — вы в долговой яме. И никогда оттуда не вылезете. А еще ваше любимое правительство стало выдавать образовательные кредиты, на которые, прошу заметить, не распространяются законы о банкротстве, Вас уже это не коснется, а вот ваших детей еще как, потому что, как только образование стало доступно — тут же вырастают цены на обучение. Машина — кредит, большие покупки — кредит, колледж — кредит. И так хорошо — ведь ставки падают и вам можно взять еще больший кредит и платить по нему меньше. Это же выгодно! И еще — сколько дней в году вы отдыхаете и где? Скорее всего у вас отпуск неделю и скорее всего не на Багамах или Гавайях, а на ближайшем озере или речке, где вы бронируете отель за полгода, чтобы сэкономить. Ведь велосипед не падает, пока он едет. А теперь представьте себе, что наступил кризис. Как известно при капиталистическом типе развития циклические кризисы неминуемы. И ставка в банках вновь выросла и долг в виде тела кредита не изменился, но проценты выросли. И вот вам уже не хватает на выплаты по всем долгам ваших доходов и у вас есть два пути или три. Первый — увеличить доходы, второй — уменьшить расходы, ну и третий — кого-нибудь ограбить и закрыть все долги. Наиболее приемлемый второй. Вы же не гангстер. — и вот такую жизнь вы предлагаете мне? — спросил Макс. — Благодаря покорно. Я воздержусь.
— А теперь моя жизнь, — продолжил Макс — я никому ничего не должен, — три диплома я получил бесплатно, причем на время обучения мне платили стипендию, которая не очень большая, но все-таки помощь. За свои спортивные достижение я получал и еще получу от государства премию или еще какой-нибудь бонус в виде квартиры или машины. У нас с родителями выплаченный большой дом у моря, машина и еще три квартиры в двух городах, тоже выплаченных. Мы можем купить еще хоть две машины, но вожу только я и маман. Поэтому нам хватает. На коммунальные платежи у нас уходит процентов 5 наших доходов. За свою работу я плачу налоги, которые составляют 13 процентов на доход и 6 процентов за бездетность. Но как только у меня появится первый ребенок — 6 процентов снимаются и остаются только 13 процентов. Ограничения в заработках нет. Отпуск у меня 21 календарный день — причем я обязан отдыхать в год не менее означенного времени. Это требование закона. Переработка не приветствуется, так как это ведет к потере эффективности работника. За аренду своего кабинета я не плачу ни цента, потому, что он на территории моего дома в отдельном здании. Налог на дом составляет 0.1 процента в год от оценочной стоимости. Которая составляет 10 тысяч рублей — то есть 100 рублей в год. Мой отец — офицер в отставке и получает большую пенсию, мать — врач высшей категории на пенсии, которая тоже не маленькая. И вы мне предлагаете променять мою такую жизнь на вашу? — это даже не смешно — заключил Макс.
— Но у вас же нет свободы — вы можете никуда поехать! — воскликнул Джек.
— Ну что вы как меленький Джек, — вздохнул Макс. — Куда я не могу поехать? Мы с вами сидим не в Москве, а в аэропорту Мадрида и пьем кофе и свежевыжатый апельсиновый сок, где вы мне рассказываете какой у нас концлагерь. Самому то не смешно?
— Но вы исключение, вы мировой рекордсмен и вы можете выехать из страны, а абсолютное большинство нет, — горячо запротестовал Джек.
— Джек я вас уверяю, что большинство американцев тоже не могут никуда выехать по банальной причине — у них нет на это денег. Потому что им надо вкалывать на двух работах чтобы прокормить семью. От силы Мексика или Канада. Но это сомнительно. Поинтересуйтесь какой процент американцев получили паспорта и сколько из них ими воспользовались. Сразу все вопросы отпадут. И потом они же не знают языков. Как им общаться с французами или немцами. Очень немногие слегка понимают по-испански — но это Флорида и Калифорния. — вот такая у нас с вами картинка вырисовывается. — подытожил Макс.
— Вы так не любите Америку, что не хотите к нам поехать? — обиделся Джек.
— Почему не хочу? Хочу поехать и посмотреть, может поработать с вашими пловцами. Я уже не действующий — мне можно. Но для этого нужен вызов и контракт. А туристом мне не интересно — далеко и просто так деньги тратить не хочу. А насчет любви — а что мне Америка такого сделала, что я ее должен любить? Ничего. Ну и кто вам доктор? — усмехнулся Макс.
— Так если вам дадут контракт и оформят вызов для консультаций вы поедете? — нетерпеливо спросил Джек.
— Когда будет тогда и поговорим. Их же еще нет. Так что не будем, как у нас говорится делить шкуру медведя, которого еще не убили. — улыбнулся Макс. — кстати приятно провели время и Джек не становитесь пропагандистом — у вас это не получается.
Макс распрощался с американским ловцом лохов и направился на регистрацию. Самолет из Москвы уже прилетел.
Дорога домой.
Летел Макс первым классом. ИЛ-62 был полупустой. Стюардессы тут же его узнали и стали виться вокруг. Макс спокойно съел свой обед и завалился спать. Лететь то пять часов. Проснувшись он пошел умыться и сделать свои маленькие дела. В первом классе двигатели шумели как вентиляторы. Удобно. Макс почитал советские газеты и удивился. Про него было пять строчек в спортивной колонке и все. Надо же, — подумал он, — опять не угодил кому-то даже не знаю кому. Но слово сказано и надо делать. Неожиданно внутри раздался голос шефа — как дела? Макс подумал — нормально лечу в самолете. Ага — уловил. — ответил шеф. Теперь устойчивой будет. Тут из-за недостатков ресурсной базы был затык, но вроде пробил канал к тебе. — Ну я вообще-то на высоте 11 тысяч метров над землей. — заметил Макс. — Это не влияет на мнемоническую связь, — отверг все шеф. Все — конец связи.
Вот жеж блин учудил-то, — подумал Макс и вернулся к своим делам.
Этот Джек, который ни фига не Джек, первая птичка. Обычно амеры сразу реагируют и начинают перетягивать к себе таланты, суля золотые горы и кисельные берега, а этот даже визитку не дал. Шифруется. Что-то они припоздали. Наверное, в Грозный застремались ехать. Да и хрен с ними. Пока не до них.
Макс по прилету опять во Внуково и улетел Новороссийск. А там до Геленджика рядом. Маман встретила его полным столом фруктов и пошла делать плов. Отец должен скоро прилететь — он сдал квартиру и уже переезжает в дом. Бабушка пока остается в Уфе. Там все налажено. Макс поймал кошку, которая тут нашла себе развлечение ловя полевых мышей. Тэсска сразу прижалась и заурчала. Потом подняла свои голубые глаза и умно посмотрела. Умная у нас кошка. И деликатная.
Потом сели отмечать все прошедшие достижения. Плов горкой возвышался по центру стола и мы с маман ложками его потребляли периодически сдобряя перцем и закусывая помидорным салатом с луком и красным перцем и высасывая сладкий чеснок. По рюмке выпили конечно. Маман просто светилась. Ей дом по душе пришелся. Она и виноградом занялась, и абрикосы на урюк посушила, протрясла тутовник на настойку и закатала пару десятков баллонов на зиму с компотом и вареньем. Отец приезжал помогать. Работа у нее на полставки в санатории энергетиков. Полдня и свободна. На ставку нельзя — будут с пенсии снимать. Но ей молодой и красивой отлично. Настойку мою она так и пьет по чайной ложке в день по утрам натощак, что ей явно к лицу. Рассказала, что когда на пенсию её провожали девчонки её плакали. Такая молодая и на пенсию.
За полночь отбились. На утро Макс встал и побежал на свою тропинку в гору. Позанимавшись спустился и двинул на море.
Ну что дядька Макс — первая часть пройдена, — прикинул он сидя на молу под мягким солнцем. Сейчас надо все закончить с Грозным и потом оттуда выдернуть свою жену. Она как раз в Москве сейчас. Макса пронзило — она же заболеет ангиной этой осенью. Вот же тупой качок. Забыл совсем. В Москву надо будет в ноябре рвать. После поговорю с Доком как её продержать до капсулы Шефа. И пару уколов с собой взять надо. Она же рассказывала, как там голодала, потому что еда была непривычная. При мысли о жене у Макса всплыли воспоминания. Как он её ждал все это время. Но никак нельзя было сломать ход событий. Иначе они могли бы и не встретиться. А быть в этом мире одному — без неё — зачем? Когда он её потерял чуть с ума не сошел. Как вот такая, не старая еще, любимая жена оставила его. Макс тогда, впервые в жизни запил. Вытащил его сын. Он нашел какие-то слова. Хотя тоже скучал по матери и страдал также. Сашка почернел, но выдержал. Тогда Макс понял, сын уже вырос. И стал опять работать, чтобы передать ему то, что должен был.
Через две недели Макс двинул в Грозный закрывать дела. Приехав в осиротевший дом, он все-таки попарился напоследок. Сменил замки на нормальные, позвонил на телефонную станцию по поводу телефона, чтобы его оставить будущему хозяину. Объявил о продаже дома с телефоном и канализацией рядом с центром. Покупатель нашелся тут же. Оформили как полагается. Макс получил книжку на маман на 10 тысяч рублей и пошел пешком в бассейн. Надо Григорича уважить.
Григорич сидел в своем кабинете среди кубков и фото в рамках немного печальный.
— Бросаешь нас. — кинул взгляд Борисов.
— Брось Григорич. — отозвался Макс. — Ты знал, что это произойдет. Рано или поздно. Я тебе все методики передал. Расти молодежь. Не моё это — быть тренером. Я одиночка. И потом, у тебя сейчас такой авторитет, что никто не сможет тебя сместить. Ты заслуженный тренер СССР. Не забывай об этом. Если что обращайся — всегда помогу. И обнял старого тренера. Григорич пустил слезу.
— Как часть моей жизни уходит, — всхлипнул он.
— Никуда я не ухожу, — сказал Макс, — считай я в отпуске — и улыбнулся.
Москва.
Макс приехал в Москву и устроившись в том же Измайлово, поехал проведать математическую школу имени Колмогорова. Его будущая жена училась именно там. Охраны в школе не было и Макс сразу пошел к завучу школы. Представившись родственником ученицы, спросил о её здоровье. Солидный рост и дорогой костюм с пальто не оставили сомнений в статусе гостя. Завуч пожаловалась, что Нина часто болеет и они её поставили на отчисление, так как не могут обеспечить ей должный уход. Гость огорчился. Они так были рады, что их родственница попала в такое знаменитое учреждение. А так как это выпускной класс он намерен создать все условия для нее и её благополучного окончания школы. Завуч дала адрес больницы, где Нина сейчас находилась и гость откланялся.
Он развил бурную деятельность и нашел однокомнатную квартиру на сдачу в Кунцево, недалеко от школы. Квартиру он снял на имя маман, с её удостоверением депутата Верховного Совета республики, чем подкупил членов семьи дипломатов, которые сдавали квартиру сына уехавшего за границу советником посла. Потом привел её в порядок и заявился в облике доктора в больницу.
— Ну-с молодая принцесса, как вы сегодня себя чувствуете? = спросил Макс грубым голосом. Его лицо скрывала марлевая маска. Дополнял образ белый халат и шапочка врача.
— Уже лучше, — проговорила удивленно Нина, не понимая, что происходит. Она уже неделю лежала тут и врач к ней подходил только раз. Ей было скучно и плохо. Лекарства были ужасные и ничуть не помогали. Буквально от неё оставались одни глаза — цвета янтаря.
— Ваша школа нашла возможность попросить меня — с этого момента — вашего лечащего врача присмотреть за их ученицей. Зовите меня Максим. Я еще молод, чтобы по отчеству. Так вот — молодая принцесса — вам сейчас надлежит пройти со мной в смотровую и потом я назначу вам лечение. И потом буду следить за исполнением предписаний. Я строгий врач. И Макс сдвинул брови.
— Хорошо, строгий врач, пойдемте в смотровую, — улыбнулась Нина.
Макс продиагностировал её состояние. Это было что-то. Он тут же сделал ей укол от Дока и дал настойку для питья. Наказал есть тут по мере возможности и перевернув на живот стал ставить иглы. Выставив все, он укрыл её простыней, усыпил нажатием определенной точки и вышел покурить, предупредив медсестру, чтобы не тревожила пациентку. С завотделением он уже договорился.
Через два часа он снял иглы и разбудил Нину.
— Ну как? Сейчас по-настоящему лучше? — спросил Макс.
Нина захлопала глазами и сказала — Да, сейчас намного лучше — и улыбнулась.
Ну что же, молодая принцесса, вы сейчас выглядите еще пока не на миллион долларов, но стремительно приближаетесь к оному, — заключил Макс. — Вам еще предстоит два таких сеанса в этой богадельне, а потом вас ждет сюрприз.
Макс провел еще две процедуры в больнице, но потом ей нужна была нормальная еда. Зная её предпочтения, Макс нанял женщину, которая будет ей готовить и убирать в квартире. Он расставил настойки на кухонном фронте. Их всего то было две. Обучил женщину что говорить и отправил нанятого студента привезти Нину домой.
Нина ничего не понимала, что происходит. Сначала она очередной раз заболела. На этот раз ангина. Потом ей объявили, что она не сможет из-за болезни успевать по всем предметам и будет отчислена. Но потом в больницу приехал молодой доктор и начал ей ставить иглы. Его лицо было скрыто маской, но она запомнила его глаза изумрудного цвета уходящего в янтарный, за густыми длинными ресницами. И после его терапии ей стало легко и свободно. Кашель ушел. Температура выровнялась. Прощаясь, он сказал, что её ждет сюрприз. В день выписки ее встретил у выхода молодой парень-студент, посадил в такси и привез в квартиру в одном квартале от школы. Отдал ключи и попрощавшись ушел. В квартире ее ждала женщина средних лет, которая будет ей готовить и убирать в квартире. Она повела её на кухню и показала 2 бутылочки с настойкой, что ей выписал доктор. И наказала ничего другого не принимать. В течении полугода как минимум. Нина села на тахту и увидела записку.
Макс проследил, чтобы все было сделано как надо и уехал в Геленджик. Предстояла огромная работа с Доком и Шефом. Надо выстроить приоритеты на будущее.
Совещание.
Макс вернувшись в Геленджик тут же поговорил с Шефом и получил от него полномочия узнать у Дока всю их историю. Оказалось, что это исследовательский комплекс, который автоматический зонд выпустил на планету около двух тысяч лет назад. Зонд запускали какие-то гуманоиды, для исследования дальнего космоса. Пиренеи были выбраны оттого, что тогда цивилизация кучковалась в основном вокруг Средиземного моря и Пиренеи — горы старые, где можно было найти материалы нужные для нормальной работы модуля. Но около тысячи лет назад было сильное землетрясение и модуль завалило. Внешние антенны смело и большая часть дроидов погибла. С этого момента модуль перешел в режим выживания. Когда появился на горизонте Богдан у модуля почти не осталось надежд на сохранение работоспособности и дав ему базу по геологии модуль надеялся, что он отыщет ему новое убежище, но Богдан просто обманул модуль и забрав два хранилища с Доком смылся. Намерено или нет уже и не узнаешь. Но Богдан не выполнил обещание. Срок хранения стержней уже подходил к концу и модулю, чтобы восстановит свою работоспособность нужна энергия. Нужны новые стержни. Модуль мог бы их сделать, но в Пиренеях нет урана. А нужен Уран-238, немного тория и алюминия плюс флегматизатор, который модуль мог синтезировать сам. Макс был уверен, что стержни сделать не проблема, но нужны деньги. Чтобы их заказать и выкупить. А широко известный кот говорил, что чтобы продать что-то ненужное. надо купит что-то ненужное. Деньги Макса ничто перед таким заказом. Там только конструкторские работы потянут на приличную сумму. Потом оснастка и технология откатки стержней на прокатном стане. Упаковка и доставка.
После этого Макс заказал Доку комплект чертежей в метрической системе на его реактор. Он небольшой и приличной мощности в полмегаватта. Такой реактор купит любой город в заполярье, любой рудник или месторождение. Для очистки совести он позвонил дядьке в Сургут и предложил купить такой реактор их управлению. Они как раз осваивали Ямбургское месторождение. Так тот готов был хоть сейчас деньги перечислить, потому как на дизель-генераторах работать тяжело и постоянно надо возить топливо и держать три смены дизелистов и запасные дизеля на всякий случай. Макс знал где сделать стержни по опыту прошлой жизни. Теперь осталось сделать корпус и кожух с энергошинами на выход. Основная фишка была в ускорителе нейтронов и преобразователе тепло-электричество. Это сделает Док, причем в одном бронекорпусе без возможности его вскрытия с зарядом термита на случай его вандального вскрытия. Схема его работы была просто как валенок. Ускоритель нейтронов создавал пучок нейтронов, которые поджигали Уран-238 в стержнях. Они выдавали запредельную температуру и преобразователь переводил тепло от стержней в электричество без генератора и вообще трущихся и вращающихся частей. Надо было только загрузить стержни в колодцы из некорродирующего материала типа циркония и затянуть болты. Похожие технологии на Земле появились позже — как, например ускоритель Богомолова на обратной волне, да и печки были с прямым преобразованием тепла в электричество, правда с низким КПД. Но это уже в начале 21-го века. Но мы чуть ускорим процесс, — подумал Макс. Главное не патентовать пока изобретение. Пусть поломают голову.
Макс решил делать опытную партию в сто штук — экономика показывала, что это возможно. Корпуса решил делать на заводе Гидропресс в Подольске, который делал корпуса реакторов для ледоколов и субмарин, а стержни отдать на откуп Чепецкому механическому заводу в городе Глазов в Удмуртии. У них есть прокатный стан на катание трубок из циркония и обедненного урана море. Окончательную сборку решил пока отдать в Глазов. Там глаз поменьше. Хе-хе.
И он поехал. Сначала в Гидропрессе его не восприняли серьёзно, но главный инженер увидев чертежи лукаво его спросил кто их делал. Макс честно сказал, что они отдали чертежи в один институт и те на компьютере их распечатали. Дорого конечно, но так у них ничего не останется. Нам потом патентовать это все. Договор они подписали с вновь созданном кооперативе «Доступная энергия» с тремя учредителями — маман, отец и Макс. Потом он поехал в Глазов. Памятуя, что в той жизни он с ними много общался, Макс решил проверить работает ли тут зам. главного инженера Зусманович Илья Зельманович.
Оказалось, что он аж главный инженер. Ну раз так, то он точно возьмется. Тогда они не знали куда девать этот обедненный уран -238. Даже на балласт яхт его продавали — тяжелый же зараза. Сердечники снарядов наши из него не делали, но немного произвели и держали на складе, а то мало ли. А если война? Вольфрама не напасешься.
Илья Зельманович со своей фирменной хитрой улыбкой спросил о цели такого заказа. Макс старался не врать и честно рассказал о принципах работы реактора и что корпуса делает Гидропресс и показал договор с ними без цен. На вопрос кто делает ускоритель и преобразователь Макс тоже честно сказал, что не скажет, так как это не его тайна, а коллектива, который стоит за разработкой. Поэтому — нет. И потом это опытная партия и у них уже есть заказчик — Сургутское управление «Нефтегаздобыча». Ну да протянул Зусманович, — у этих деньги есть. Они могут себе позволить. А потом небось от них отзывы получите? — подмигнул Зусманович. Не без этого, Илья Зельманович, — кивнул Макс.
— Зови меня Илья Семенович, — сказал Зусманович. Я ведь по еврейским законам — гой. Мать у меня удмуртка. И я привык уже.
— Как скажете Илья Семенович, — согласился Макс.
— Слушай, а откуда такие деньги то у вас? — это ведь на Гидропрессе незабесплатно вам корпуса делают. Там не привыкли мелочиться учитывая, что они делают как основную продукцию. — Хитро посмотрел на Макса Зусманович.
— Ну часть у нефтяников авансом взяли, часть родители внесли, часть я свои призовые и часть народ собрал по сусекам, — все просто — развел руками Макс.
— Какие призовые? — удивился Илья Семенович.
— Ну так я в этом году выиграл чемпионат мира по плаванию и взял 6 золотых медалей вот и набежало, — хмыкнул Макс.
— Ну удивил так удивил, — покачал головой Зусманович, — и что больше не плаваешь?
— Нет завязал. Нет целей — я и так 4 мировых рекорда установил. Куда еще? — пусть молодые корячатся.
— Впервые вижу, чтобы спортсмен ушел в производство. — заключил Зусманович.
— Спорт у меня — хобби. Так и остался. А вот дело на всю жизнь ищу. Вот уже часть нашел. Такие реакторы по миру будут расхватывать как горячие пирожки, если вы доведете стержни до ума. — сказал Макс.
— У тебя тут не только стержни, но еще и стаканы под стержни. А почему цирконий, а не нержавейка? — задал вопрос Илья Семенович.
— А почему вся запорная арматура на реакторах из циркония, а не из нержавейки? — задал ответный вопрос Макс.
— Ну да- ну да. Все потому же — срок эксплуатации. — задумался главный. — получается, что тот, кто купит у вас реактор будет иметь почти бесплатное электричество?
— Именно так, — подтвердил Макс, — одной загрузки реактора хватит, по нашим расчетам, на 12 лет работы. Потом просто глушите машинку, меняете стержни и еще на 12 лет. Ускоритель тоже не имеет трущихся и вращающихся частей, преобразователь тоже. Минимум обслуги и максимум эффективности. МАГАТЭ идет лесом — там фон на уровне природного. Бомбу не сделаешь никак. И обедненного урана в мире просто море — миллионы тонн в отвалах. Если что-то сломается дадим гарантию и просто бесплатно поменяем ускоритель с преобразователем. А технология изготовления стержней будет только у вас, — улыбнулся Макс. — и потом мы уже начали работы по утилизатору стержней, который будет утилизировать все от органики до неорганики и расщеплять на составляющие их вещества.
— Потрясающе! — проговорил Зусманович. — теоретически это возможно, но на практике…
— Мы покажем опытную установку через полгода примерно. — уверил Макс.
— Ну что молодой человек — давайте заключать договор на опытно-конструкторские работы и второй на производство. По первому цену вы уже знаете. А вот по второму будет понятно, когда мы отработаем технологию проката стержней. — финально произнес Зусманович и протянул Максу руку.
Юридическое.
Макс сразу поехал в Москву, где встретился с Хандамировым. Вячеслав Зеликович изменился в лучшую сторону. Появился румянец на щеках и даже чуть выше стал вроде. Хотя у него и так 190 было. Решили пообедать в Праге. По старой памяти. Макс показал ему договора с Подольском и Глазовым. Настал момент истины.
— Вячеслав Зеликович, я хочу, чтобы вы возглавили юридическую часть нашей конторы. Учредители — моя семья, то есть я, маман и отец. Вы возглавите юридическую службу. О зарплате не волнуйтесь — она будет достойная. На сегодня у нас два договора с Гидропрессом и ЧМЗ. Дальше вал договоров только возрастет. Вторая часть — патентное дело. Вам надо будет найти человека, который разбирается в патентном деле и попозже закрыть патентами наши разработки в США, Европе и Японии. Может и Китай туда же засунем — только они все равно попытаются спереть все забесплатно. На сегодня у нас реактор и утилизатор, далее последуют другие разработки. Они уже идут. Итак каков будет ваш положительный ответ? — поднял брови Макс.
Хандамиров согласился. Он почувствовал мощь этого парня и уверенность, которая била из него ключом. И сразу взялся за дело. Пока ему еще надо было завершить мелкие уголовные дела, которые он вел. Но Макс его не торопил. Основная работа пойдет, когда они соберут реакторы. По ходу заехал в Спорткомитет, где на него наорали, что он пропал и они не могут его найти. Оказывается ему за установление мировых рекордов и золотых медали на чемпионатах Европы и мира полагался орден Трудового Красного Знамени и кооперативная однокомнатная квартира в Москве около метро Спортивная. А также премия в 10 тысяч рублей. И тут же выдали знак заслуженного мастера спорта, Орден и Денежный сертификат для сберкассы. Смотровой ордер ему обещали выдать завтра в хозуправлении. Макс обалдевший от таких плюшек поехал в Измайлово отдыхать. Там он долго говорил с Шефом на предмет стоит ли поступить на физфак заочно, чтобы потом не было разговоров о том, что неуч придумал что-то новое. Но так и не решил для себя надо ли ему это.
С утра заскочил в Кунцево, проверил все ли нормально у Нины. Потом получил смотровой ордер и поехал по адресу. Новый дом был построен в районе Пироговки и еще не был полностью заселен. До метро минут 5 ходьбы как и до Усачевского рынка. Хамовники — хороший район. Тут потом так цены на квартиры взлетят, что голова отвалится. Квартира оказалась на 4 этаже с видом во двор. Большая кухня метров 12 квадратов, раздельный санузел и большой коридор. Комната под 25 метров. Подписав смотровой ордер получил обычный. И ключи. Сразу поехал прописываться. Сдав паспорт на прописку и получив справку, что паспорт на прописке, поехал договариваться о ремонте. Паркет уже лежал, так что остались стены и потом кухня. На все потребовалась неделя. За телефон только пришлось побороться, но взятка сделала свое дело и ему поставили телефон и даже аппарат ГДРовский, а не наш. После чего получив военный билет отдал его на регистрацию по новому месту жительства. Отдав ключ консьержке, поехал в аэропорт.
Через три месяца Макс получил телеграмму, что его заказ в Подольске готов и отгружен в Глазов по жд. Пережив первую зиму в Геленджике он понял, что все сделал правильно. Зима была мягкая, он много занимался с Доком и на своей полянке. Иногда купался в море. Ловил рыбу и просто отдыхал. Отец уже давно приехал и устроился в местный военкомат на мобработу. Там он проводил полдня и потом шел по набережной домой. Его здоровье пока не вызывало у Макса тревогу. Маман гоняла на своей шестерке в свой санаторий. Там проводила тоже полдня и ехала обратно. Их семью уже знал весь город и опять выдвинули маман в местные депутаты Она согласилась. Выборы должны пройти весной. Макс оборудовал свой кабинет и проводил прием три раза в неделю. Платили хорошо. На стенах в кабинете Макс повесил все свои сертификаты, медали и фото в рамках и вырезки из журналов. Кто сказал пиар? Но клиентов это вдохновляло. Грозный уже стал забываться. Родители только радовались. Они не знали какой пипец там скоро начнется. Огород давал свои плоды и сад тоже. Покупать приходилось не много.
Макс выехал в Глазов, заручившись помощью своего одноклассника, который доучивался в МЭИ. Тот был на последнем курсе и ждал распределения. Подхватив его в Москве, они сели на поезд в Глазов. Не говоря ему о цели поездки они отдыхали на перегоне.
По приезду Макс встретился с Зусмановичем. Тот сразу повел его в цеха.
В одном из цехов Макс увидел свой реактор. Точь — в — точь как он себе его представлял. Шины были подключены к нагрузке и вокруг стояло человек 50 не меньше.
— Вот — показал рукой Зусманович на реактор, — творение человеческого разума. Никто не может поверить, что он работает. И дает энергию в сеть. Больше нашей подстанции. — Макс ты гений.
Потом долго разбирались с тестами и нагрузкой, написали кучу замечаний и требований, но изделие работало на всю мощь. Потом смотрели протоколы испытаний стержней и оценочные выводы комиссии. И тут Макс понял, что реактор построен. И выдохнул все 8 литров воздуха из себя.
Маркетинг по-советски.
Макс договорился, чтобы реакторы пока оставались в Глазове на ЧМЗ. Места они много не занимали, а площадей на заводе было море. В Москве уже сев в своей квартире с Серегой Давыдовым, тем одноклассником, которого он выдернул с собой, на кухне начал разговор. В принципе его и уговаривать было не нужно. Он и так понял что это было. Это если не переворот в энергетике, то очень серьёзный шаг. Макс расписал области возможного применения реактора. И предложил взять на себя реализацию продукции. Ему надо было засветиться по всему Севморпути, на Чукотке, Камчатке, Магадане, Якутии, то есть по всем местам где не было централизованного электроснабжения. И там раздать красочные буклеты нашего реактора. Макс предупредил его, чтобы не светился перед газовиками и угольщиками, которые продавали свою продукцию тем же городам. Макс помнил, что в той жизни Сергей поднялся именно на производственной теме. Он всегда был более инженером, чем комерсом. И если он понимал суть идеи, то мог любого убедить в своей правоте. Часть буклетов надо сделать на английском и по пути забросить в Норвегию из Мурманска и в Штаты на Аляску. Обязательно поговорить с управлением «Арктикуголь», что добывал уголь на Шпицбергене. Мурманск тоже мазутом топит свои ТЭЦ. Это же какая экономия. Потом надо проехаться по НИИ которые проектируют электростанции на угле и мазуте. Цель определить сегодняшнюю стоимость строительства ТЭЦ, чтобы иметь информацию по стоимости выработанного мегаватта. Так можно получить ориентир по стоимости, которую можно требовать за свой продукт. Наш мегаватт. должен стоить намного дешевле, чтобы заинтересовать покупателей. Серега сразу понял идею и тут же согласился. Макс то знал, что себестоимость у него копеечная, так как основные комплектующие у него в руках, а стоимость материалов для ускорителя и преобразователя (Макс решил этот узел назвать блок УИП) была несущественна. Да стержни стоили каких то денег, но обедненный уран стоил копейки, а себестоимость в основном росла из-за технологии откатки самих стержней и флегматизатора, который поставлял уже Макс и формулу, которого он на ЧМЗ не передавал. С ЧМЗ договорились, что выкупать стержни они будут постепенно. Не надо им знать наши финансовые возможности. В общем печатные кооперативы уже вовсю работали на мощностях государственных типографий и с заказом буклетов проблем не было. По юридической части Макс связал его с Хандамировым для подготовки типового договора поставки, монтажа и сервисного обслуживания матчасти. Надо будет Сереге подготовить бригаду монтажников и отработать процедуру шеф-монтажа по срокам и материалам. Счет в банке уже открыт и Макс положил туда 100 тысяч из денег Богдана. Мало конечно, но с первого же проданного реактора все отобьется с дикой прибылью. Еще одно задание Серега получил от Макса — это найти помещения для кооператива в каком-нибудь НИИ, но не выселках, а где есть рядом метро. ТЗ на помещение Макс ему передал. Как раз скоро откроется навигация по Севморпути и к ней надо успеть всех возможных клиентов оповестить о новой мульке отечественной промышленности. Также Макс обещал привезти проект кустового присоединения, если клиентам надо больше полумегаватта. Придется ставить куст реакторов чтобы запитать большой объект.
Раздав задания Макс уехал в Геленджик. У него на очереди был проект утилизатора и поездка в Абрау-Дюрсо и Дивноморское. И еще он решил все-таки поступать на физфак заочно. Так как прописка у него в Москве то наверное физфак МГУ, но там нет заочного обучения. Но потом решил проверить МИФИ или что-то в этом роде. Хотя времени жалко.
Первая продажа состоялась все-таки нефтяникам из Сургута. Дядька развил бурную деятельность и Макс дал команду поставить первый в мире реактор с блоком УИП. По требованию заказчика реактор поставили на колесную базу восьмиколесного грузовика МАН, которые наши нефтяники вовсю используют, укрыв в кунге для мобильности. Машину пригнали на ЧМЗ и там довели до ума. Смонтировали выводы, протестировали под нагрузкой и отправили железкой в Сургут. Долго спорили по цене. Потом пересчитав все параметры остановились на цене в 5 миллионов рублей, которые в самом договоре не отразили, а увели цену в одно из приложений, чтобы кому не надо не видели. Дядька вообще побожился убрать его в свой сейф и доставать только для проверки или ревизии. Деньги упали на счет и Макс, который специально прилетел на сделку, и Серега с Хандамировым отмечали первую продажу на квартире Макса сидя на кухне. Ни Давыдов, ни Хандамиров не могли у себя уложить в голове такую сумму. 5 миллионов рублей. Тогда Макс объяснил им разницу между безналичными деньгами и наличными. Производственники безналичку просто не считали за деньги. Вот они сейчас купили электростанцию. Отдали пять миллионов рублей, а вот себе выписать премию уже не могли. Это целевые деньги на оборудование. И из наличного оборота они выпадали. Но это для них, а для кооператива — это реальные деньги, которые можно снять со счета и использовать как ты хочешь. Но Макс снял только десять тысяч и отдал по пять тысяч Сереге и Зеликовичу в виде поощрения. И они поняли, что не прогадали, потому как сейчас это реальные деньги. Серега тут же себе снял квартиру и простился с общагой. И тут же умотал в Мурманск окучивать клиентов.
А Макс зарегистрировал свой кооператив как юрлицо имеющее право заниматься внешнеэкономической деятельностью и открыл счет во Внешэкономбанке. Тогда только полезли совместные предприятия и Макс зная, что одни ухари открыли СП с японцами по прокату автомобилей арендовал у них легковой Ниссан Санни за еще полновесные рубли с желтыми номерами СП, которые гаишники не останавливали.
Второй реактор ушел в Финляндию. Финны увидели у норвегов буклет приехали в Москву и нашли Макса через Внешторг, где его зарегистрировали. Хандамиров родил двуязычный договор и финны перевели инвалютные переводные рубли по расчетам с Финляндией и привезли 5 компьютеров ХР 286 с цветными мониторами в комплекте с принтерами. Остаток денег они перевели на счет Макса в Юникредитбанке в Италию. Пересчитав все эти квазивалюты в доллары, Макс получил сумму контракта в 1.2 миллиона долларов без стоимости шеф-монтажа. Вывезти монтажников в Финляндию Макс не мог. На ЧМЗ их бы не пустили — все-таки закрытый город. И пришлось выдумывать выездные курсы для финских монтажников в Москве. Ну хотя бы тут водки напьются, — с улыбкой подумал Макс. Так поселок финских лесорубов получил электростанцию, так как тащить туда ЛЭП было очень дорого.
Один комп Макс оставил себе в контору, еще один на раздербанивание Доку, а три положил в загажник, но как только у него увидели компьютер, директор НИИ тут же прибежал и слезно упросил Макса продать им компьютер для работы. Макс денег не взял, а взял уплаченной арендой до 90го года и увеличением площади помещений. Подписав документы Макс отдал комп в упаковке и договорился с завхозом института о ремонте.