Глубоко уязвленный подозрением во лжи, Жак воскликнул:
- Нет, я не вру! Вы же знаете, начальник, как я люблю и уважаю моего приемного отца. Ну ладно! Клянусь своей головой, что не позже чем через месяц я проведу вас туда... в то место, где находится золото. - Голос его внезапно дрогнул, как будто он произнес нечто ужасное.
- Но чего же ты боишься, дитя мое? - ласково спросил доктор.
- Понимаешь, отец, из-за привязанности к тебе я стал клятвопреступником! Эту тайну нельзя раскрывать, она опасна! И убивает тех, кто ее выдает. Злые духи меня погубят...
Глаза его округлились, голос охрип от волнения, черты лица исказились все указывало на мучительную душевную борьбу.
После паузы он продолжил более спокойным тоном:
- Ты спас меня совсем маленьким. Моя жизнь принадлежит тебе, отец! И все-таки я не пойду до самого конца... А вы идите вместе с начальником. Злые духи краснокожих боятся белых. Мы отправимся... через месяц... Ты возьмешь заступы, молотки.
- Молотки? Зачем?
- Потому что золото находится там не в земле, как в Аикупай или Синнамари. Оно в скале.
- В скале! - воскликнули хором начальник и доктор, пораженные этим известием. - Но до сих пор в Гвиане не открыли ни одной рудной жилы!
- Я не знаю, что вы называете "рудной жилой", но там скалы беловатые с голубыми прожилками, а в них запрятаны большие зерна металла. Там еще есть черные скалы, и кусочки золота светятся внутри, как глаза тигра! А кроме того, я видел большую пещеру, которая всегда шумит. Там раздаются удары грома, а молний никогда не видно. В этой пещере живет дьявол, который убивает всех, кто проникает в его тайну.
- А много ли там золота? Ты бы мог набрать?
- Когда я тебя туда проведу, ты соберешь его столько, что сможешь сделать ободья для колес своей повозки, дать солдатам золотые сабли и ружья, будешь есть из золотой посуды и заменишь им все, что сделано из железа!
Оба европейца с улыбкой слушали этот вдохновенный рассказ, в котором волшебство легенды переплеталось с действительностью.
- В каком же направлении надо двигаться к цели?
- Я скажу тебе, когда вернусь.
- Значит, ты покидаешь нас?
- Уйду этой ночью. Хочу повидаться с моей женой. Она вместе со своим отцом и моими родственниками находится недалеко от пещеры золотого дьявола. Я боюсь за нее, лучше приведу ее сюда.
- А сколько времени займет путешествие?
Юный индеец ненадолго задумался. Затем извлек из своих калимбе несколько щепочек разной длины. Там было шесть одинаковых. Он стал считать:
- Шесть дней плыть по Марони.
Взял две покороче и добавил:
- Два дня в заливе.
Осталось три щепки длиной с палец. Туземец выложил их рядом с другими:
- И три дня идти в лесу. Перед тобой встанут семь гор, и это золотые горы... Прощайте, - сказал он вдруг, безо всякого перехода. - Я вернусь через месяц с моей женой.
- Дождись хотя бы рассвета... Темень такая, хоть глаз выколи...
Жак улыбнулся.
- Взгляд краснокожего пронзает тьму. Он не боится ночи. День - это предатель. Ночь - это друг. Никто не пойдет по моим следам. Прощайте!
- До свидания, дитя мое, до скорой встречи! - сказал доктор, крепко обнимая сына.
Начальник проводил юношу до будки часового, который не пропустил бы гостя без пароля, и молодой индеец растворился в черноте ночи.
Просторное жилище начальника тюрьмы оставалось пустым. Отбой прозвучал уже давно, каторжники спали в лагере под присмотром надзирателей, вахты морских пехотинцев и часовых, занявших свои посты с оружием на изготовку.
Несмотря на тщательную предосторожность, на все дозоры и сигналы, эта беседа, которую двое друзей полагали абсолютно секретной, имела слушателя. Притаившись за могучими кустами пышных китайских роз, мужчина, о присутствии которого никто не подозревал, жадно ловил каждое слово из разговора двух белых с индейцем.
Когда молодой человек вышел в сопровождении начальника, неизвестный воспользовался моментом, чтобы покинуть свой тайник. Крадучись, ползком, производя не больше шума, чем хищник на охоте, он выскользнул из кустов, затем вскочил на босые ноги и стремительно промчался по аллее маговых деревьев, ведущей к реке, чьи воды катились метрах в четырехстах от дома. Он с трудом перевел дыхание после бешеного бега, но ему удалось намного опередить индейца, который со всей неизбежностью должен был проследовать этим же путем, направляясь к дебаркадеру, где оставил свою лодку.
Незнакомец резко остановился, пробежав две трети дистанции по аллее, и тихо присвистнул сквозь зубы. На этот сигнал, который разве что изощренное ухо дикаря могло расслышать в нескольких метрах, молча выступили из темноты двое босых мужчин, скрывавшихся за манговыми деревьями.
- Внимание! - чуть слышно прошептал первый. - Вот он! Хватаем без шума... Ставка на жизнь!
Индеец сказал: "Взгляд краснокожего пронзает тьму. Он не боится ночи. День - это предатель. Ночь - это друг". Слова бедного юноши очень скоро оказались жестоко опровергнутыми. Глаза его были еще ослеплены светом, не успели приспособиться к темноте.
В глухом лесу, где опасность подстерегает в многочисленных и причудливых ликах, его бы не захватили врасплох.
Но мог ли он даже помыслить о ловушке в цивилизованном месте, среди такого множества охранников и военных...
Вот почему молодой человек даже не вскрикнул, когда железная рука неожиданно сдавила ему горло с такой силой, что он чуть не задохнулся, только легкий храп вырвался из груди. В считанные мгновения ему заткнули рот кляпом и связали так плотно, что бедолага не в силах был даже пошевелиться. Один из похитителей взвалил пленника на плечи, и все трое быстрыми тенями проскользнули по тропинке, которая поднималась от берега Марони и исчезала в лесу над бухтой Балете. Уверенные в том, что их не преследуют - настолько быстро и ловко совершили они похищение! - разбойники замедлили свой шаг и достигли устья притока, не вымолвив ни единого слова.
- Лодку! - грубым голосом скомандовал человек, несший индейца.
- Вот она, - лаконично отозвался один из сообщников, наткнувшись на лиану, служившую якорным креплением. Он стал потихоньку ее подтягивать.
Черная скорлупка пироги возникла среди водных зарослей; одна из ее оконечностей, изогнутая, как у гондолы, едва возвышалась над уровнем реки.
Неподвижного, словно труп, индейца уложили в средней части легонького суденышка.
- Садимся! Все на весла! Ну, готово?..
- Готово!
- Отчаливай!
Абсолютно бесшумно маневрируя веслами, трое незнакомцев вывели пирогу из прибрежных зарослей. Судя по всему, они в совершенстве владели стилем гребли, незнакомым европейцам. Не мешкая, преступники покинули французскую территорию и устремились на речной простор, держа курс наискось, по кратчайшей прямой к голландскому берегу. Поднявшаяся приливная волна помогала им двигаться вверх по реке. Вскоре они миновали поселок Кепплера, тянувшийся не более километра, какое-то время еще плыли вдоль берега, затем бросили весла.
- Мы прибыли к месту! - сказал старший, не подавая команды причаливать.
Он громко свистнул несколько раз, причем свистки его по ритму и модуляции напоминали звучный, пронзительный голос флейты. Такой сигнал далеко слышен... Подождав несколько минут и не услышав ответа, он повторил все сначала. Прошло не менее четверти часа, и хриплый голос, как будто из-под земли, грубо крикнул: "Кто идет?"