* Агами, или трубач - южноамериканская птица размером с петуха. Оперение черное с голубовато-зеленоватым отливом.
Бернаш робинзонов, выросший рядом с Матао, составил с ним дружную компанию. Горсть куака, размоченного в воде, довершила знакомство пернатого с новыми хозяевами. Гусь немедленно стал всеобщим любимцем.
Что касается Матао, то, напуганный шумом и движением машины, он сначала жалобно скулил, однако не делал никаких попыток броситься в воду, чтобы спастись на берегу. Казалось, умное животное вняло рекомендациям хозяйки и хотело строго им следовать. Пес покрутился на месте несколько минут, а потом свернулся калачиком у ног Шарля, доверительно положив ему голову на пальцы.
Матао был представителем очень любопытной породы индейских собак, которых краснокожие дрессируют с неподражаемой терпеливостью и упорством. Эти животные способны на столь смелые и резкие выходки, что поражают самого опытного охотника. Верный и незаменимый спутник автохтонов* Экваториальной Америки нисколько не походит на обычную собаку. Он невелик и скорее смахивает на шакала со своей удлиненной приплюснутой мордой, прямыми и заостренными ушами, рыжеватой мастью и пышным хвостом. Иностранец не назовет его ни красивым, ни приятным. Но какое бесподобное животное! Какой безошибочный нюх! Какая сила и выносливость! И высочайшая степень преданности хозяину. Настоящий alter ego первобытного браконьера, чьи охотничьи угодья простираются на шестьдесят тысяч квадратных лье, молчаливый или грозно шумный, вкрадчивый или стремительный, атакующий или убегающий, легко меняющий лес на саванну, горы - на болотистую низину, в зависимости от команды. И никогда - ни единого просчета; пойдет по любому запутанному следу, знает все хитрости и уловки лесного зверья, не ведает усталости, очень долго может обходиться без пищи и воды - такова индейская собака.
______________
* Коренные жители.
Преследуя любую местную дичь на земле, на воде, на деревьях, она легко берет след обезьяны и тапира, ягненка и косули, тигра или гокко, рыбы или выдры - как и каймана, и даже самого человека в случае необходимости. Так что индеец никогда не возвращается с пустыми руками, что нередко приключается с охотниками всех стран. Если его идущая по следу собака, например, натыкается по дороге на одну из этих маленьких и таких вкусных земляных черепах, то она умудряется ловким ударом лапы и с помощью морды перевернуть черепашку на спину, чтобы та не убежала. И при этом нисколько не снижает скорости бега и ни на йоту не отклоняется от направления следа! Воистину с такой собакой охотник не останется голодным. Управившись с дичью, его хвостатый друг возвращается по своим следам и аккуратно подводит хозяина к каждой из перевернутых черепашек, так что тот собирает еще дополнительный "урожай"...
Легко понять, что для краснокожего такой помощник незаменим, и он дорожит им сверх всякой меры. Индеец готов отказаться от очень лестных предложений, пожертвовать сотней литров тафии, ружьем, боеприпасами и чем угодно, лишь бы не расставаться со своей собакой. В наше время, когда из-за промышленной добычи золота оживились транспортные связи между верховьями и низовьем Марони, иногда можно купить такую собаку. Она стоит от двухсот до трехсот франков. Но подобные случаи - редчайшее явление.
Чтобы дать четвероногому другу настоящую выучку, индеец готов перенести любые трудности, и только невообразимое терпение способно их преодолеть. Методы дрессировки весьма необычны. Прежде всего он должен предохранить животное от укусов ядовитых змей, и для этого ему делают прививку, такую же, как и гвианским жителям. Если владелец хочет "натаскать" собаку на определенного рода дичь, то он добывает это животное: ягненка, гокко, поросенка и проч. Берет его кости, прокаливает их, мелко дробит, смешивает с другими компонентами, известными только ему, после чего вводит полученную смесь в собачий нос при помощи маленькой палочки. Эту операцию повторяют в течение целого месяца, чередуя ее с охотой, чтобы приучить воспитанника ко всякому виду дичи. Когда собака обретает способность безошибочно преследовать специально "изучаемое" животное, краснокожий несколько дней моет ее особым составом, секрет которого ведом лишь ему одному (это продукт вымачивания, свой для каждого из видов животных). Вот теперь собака становится намытой, то есть дрессированной, натасканной - одна на ягуара, другая - на кабана, на косулю и т.д. Однако большинство индейских собак "намыты" на всех местных животных.
Таков был и Матао, новый воспитанник гвианских робинзонов. Индианка подарила им собаку в такой момент, когда подобный дар имел для них значение воистину неоценимое, и уже очень скоро замечательное животное оправдало ту высокую оценку, которую дала хозяйка своему любимцу, вручая его своим благодетелям.
ГЛАВА 9
Огонь без дыма. - Первый выход Матао. - След. - Метка на дне бутыли. О чем рассказала пробка. - Подозрительный муравьед. - Стрельба в ночи. Подвиг бернаша. - Потрясение робинзонов.
Предпринятые гвианскими робинзонами розыски с целью обнаружить пропавший груз могли бы показаться совершенно излишними человеку, мало знакомому с первобытной жизнью. А надежда французов на успех предприятия должна выглядеть еще более иллюзорной.
Трудности затеянного дела казались и вправду велики. Сильные и хитрые похитители не оставили никаких следов; они обладали значительным преимуществом во времени; наконец, огромная река не сохраняла ни малейших примет маршрута негодяев. Но вера бесстрашных колонистов в свое умение идти по следу была такова, что они нисколько не сомневались в успехе. Ведь для человека, с детства привыкшего к тяготам полной опасностей и приключений жизни, у природы нет тайн. Его тело натренировано и способно переносить любые лишения. Его органы восприятия всегда начеку и обладают поразительной проницательностью. С неистощимым терпением он умеет различать мельчайшие детали, угадывать едва заметные следы, методом индукции* восполнять недостающие элементы и реконструировать всю картину. Так поступит ученый, умеющий расшифровать изъеденную временем надпись и оживить человеческую мысль, которая казалась утонувшей в веках. Не только примятая травинка, увядший цветок, оцарапанная кора, сдвинутый с места камень, но еще и вид птицы, планирующей вдалеке и внезапно меняющей курс, и чуть-чуть измененный крик животного, и прыжок в воду каймана, запах дыма от костра** очень многое могут сказать человеку, с детства научившемуся читать раскрытую книгу природы.
______________
* Метод индукции - метод логического умозаключения от частного к общему.
** Некоторые способности индейцев совершенно замечательны. По одному запаху дыма они могут не только назвать дерево, горевшее в отдаленном костре, но еще и точно определяют, кто его разжег: туземцы или цивилизованные люди. Индейцы и негры раскладывают и поддерживают костры по особой системе, так что ошибки очень редки (Примеч. авт.)
Такого рода способности не являются, впрочем, принадлежностью исключительно первобытного образа жизни, равноценное встречается и в нашем цивилизованном мире. Разве не наблюдаем мы удивительные действия сыщиков, обладающих интуицией подлинного детектива или эстрадного актера, помогающей им отыскать преступника в огромных лабиринтах Лондона или Парижа?
Все эти качества отличали робинзонов, позаимствовавших методику индейцев и негров и с помощью собственного интеллекта усовершенствовавших обычные приемы расследования. Сведения, полученные от раненого, нисколько не проясняли ситуацию, тайна становилась еще более непроницаемой. И действовать надлежало быстро, ничего не упуская из виду, одним словом, схватывать на лету все озарения и догадки. Одно из двух: либо лодки с грузом спускались по течению Марони, либо же похитители выгрузили добычу на берегу и спрятали ее в глубине леса, предварительно разделив на части.
В первом случае лодка Шарля с ее мощной машиной скоро догнала бы грабителей. Вторая гипотеза, более правдоподобная, нуждалась в тщательном изучении обоих берегов большой реки. Следовало сначала спуститься по течению и произвести разведку, которая подтвердила бы отсутствие или наличие флотилии.
Первая часть экспедиции прошла без помех, но не принесла никаких результатов. Впрочем, можно было ожидать такого итога. Робинзоны спустились до водопада Гермина, крайней точки, какой тяжелогруженые лодки могли бы достичь за двадцать четыре часа, с учетом ветра и течения. Марони хранила угрюмое молчание. Робинзоны расспрашивали встречавшихся на пути индейцев и негров-бони, но те ничего не видели. Значит, флотилия не покидала верховьев реки и скорее всего воры спрятали ее в какой-нибудь бухточке или протоке, замаскировав за густой стеной растительности, тянувшейся по обоим берегам.
Лодка медленно шла на сбавленной скорости. Стоя на корме возле Шарля, Анри пристально вглядывался в однотонно тусклую массу зелени, прорезанную лианами и бугорчатыми стволами, с яркими точками цветов. Его брат, не отрывая бинокля от глаз, рассматривал противоположный берег, до которого было километра полтора, а то и больше. Молодые люди не замечали ничего подозрительного. Как вдруг старший из робинзонов, более часа сохранявший неподвижную позу охотника в засаде, резко дернулся. Он схватил ружье и зарядил его с видом человека, готового тотчас выстрелить.
- Что с тобой, Анри? - тихо спросил отец, не отрываясь от руля.
- Костер, - коротко откликнулся тот.
- Правда-правда, - подтвердил Ломи.
- Да где же ты видишь костер, дитя мое милое? Нет никаких признаков огня!
- А я и не вижу, я его чувствую.
- Ты чувствуешь... дым?
- Да, отец.
- Не понимаю.
- Ну вот же, вот... Огонь горел пять минут назад, вон там... в сотне метров. Его только что загасили.
- О!.. О!.. - с восхищением причмокнул Башелико. - Дорогой компе Анри, ты сказал правильно, да-да!
- Совсем недавно горящие угли полили водой, и я отчетливо различаю запах теплой смоченной золы... Ветерок доносит до меня испарения... а к ним примешивается другой запах... сейчас, сейчас скажу!..
Ноздри Анри раздувались от усилий и возбуждения.
- Готов биться об заклад, что они жгли дерево сассафра!
- О, компе! - восторженно воскликнул Ломи. - Ты прав, прав!
- Анри точно сказал, - в один голос подтвердили Эжен и Эдмон, вдыхая маленькими порциями влажный болотный воздух.
- Стоп! - скомандовал Робен.
Никола сбросил пар, лодка замедлила бег и остановилась. Была уже половина пятого пополудни. Следовало подумать и о ночлеге; так что капитан все равно скомандовал бы остановку, если бы ее не ускорил инцидент, столь незначительный на первый взгляд.
Высадку произвели осторожно, с оглядкой. Робен и его сыновья слишком хорошо знали хитрости и уловки обитателей девственного леса, чтобы броситься туда вслепую, наугад.
Шарль свистом подозвал собаку. Умное животное навострило уши, потянулось, зевнуло и громко фыркнуло. Молодой человек легонько приласкал ее, нагнул голову к земле:
- Ищи, Матао, ищи!
Животное медленно двинулось вперед, сделало два или три круга поблизости, минут на пять исчезло из поля зрения и возвратилось стремглав, когда Шарль чуть слышно пощелкал языком.
- Путь свободен, - заявил юноша, - можно отправляться. Ты не возражаешь, отец, чтобы мы с Анри шли впереди?
- Хорошо, дитя мое, но при условии, что Ломи и Башелико будут рядом с вами.
- О, муше, мы тоже пойдем! Мы согласны, да, да! - хором вызвались черные братья.
Четверо молодых людей, с заряженными ружьями в правой руке и с обнаженными мачете - в левой, последовали за собакой, которая без малейших колебаний привела их к костру. Он был расположен в глубине леса и совершенно скрыт за нижними ветвями и корневищами огромного дерева сассафра.
- Браво, Анри! - восхищенно воскликнул Шарль.
- Тсс!..