ЛЁТЧИК.
Прошла неделя. Ещё одна, заканчивался Март. Постепенно боевые будни сгладили эмоции, память заполнилась новыми событиями, улеглись волнения того дня. Отметили награждённых. Командир полка получил подполковника и боевик, многие лётчики получили повышения и награды. В частности Строгий — старшего лейтенанта, его пилоты стали младшими лейтенантами. Всё звено — отвагу. В ОГМ — старшего и младшего сержанта. Сашко — Красную звезду, но пока не афишировал. — как второй получу, одену сразу два. — шутил он и ждал обещанного. Не награды, разрешения на полёты!
Наконец вчера вечером его вызвали в штаб. Прибыл. Доложил. Оказалось собран консилиум по приёму зачетов на допуск к полётам. Пытали без всякого снисхождения, но в рамках необходимого. Аэродинамика, теория полёта, авиатехника (УТИ-4 и И-16), аэродромное обеспечение, штурманская подготовка, карты и район полётов, вооружение, метео обеспечение. Составили акт, всё по взрослому. Сегодня Сушков обещал, если позволит обстановка, вывозной и контрольный на УТИ. Было предложение на У-2, отказались по здравому размышлению. Дальше по результатам. Первая половина дня прошла в мандраже, в аэроклубе так не волновался. Хорошо срочной работы не было, диагностику делал на автопилоте, на качество не сказалось. Прошёл обед — тишина. Успокоился. С боевого вернулся битый в мотор борт, сразу загнали на авральную площадку, стало не до переживаний. Григорий Иванович вынул раненого лётчика из кабины, я помог и ощутил осколок в бедре, нитки в раневом канале. Всё извлёк автоматом, спохватился: медик же будет искать пулю, но не совать же обратно, получилось смешно. Доктор успел с наружи обработать рану, пациента самолётом увезли в сан бат. Обратно пришло сообщение-благодарность, что док так искусно вынул осколок грозивший неприятностями и так вычистил раневой канал что тот в глубине уже закрылся, нет ни выделений, ни воспаления. Лётчик через неделю будет в строю. Вот док и недоумевал, что он такое сотворил. Мы же лечили железного коня. За работой ни чего не замечал. Всё шабаш. Оглядываюсь, у площадки стоит командирская машина.
— Много ещё работы?
— Мы всё. Ребятам тяги заменить, да дырки залатать. А, что?
— Если всё, пойдём полетаем, — видя моё замешательство, — садись в машину.
Быстро вымылся, переодел комбез, сказал Грише, то что он и так понял, юркнул на заднее сидение. Поехали. Остановились у площадки управления. Механник УТИ доложил о готовности самолёта к вылету.
— Вперёд! — хлопок по плечу. В кабину не лезу. Осматриваю, похлопываю, подёргиваю. Наконец забираюсь на переднее место, краем глаза замечаю одобрение инструктора. Проверял.
Запуск. Управление, поехали. Исполнительный. Ручка слегка стукнула по коленям, из переговорной трубы: — взлетаю я, полёт по кругу, посадка. Ты смотришь.
— Ясно. Управление отдал.
Взлетели, набор, разворот. Пара не сложных фигур: — Как самочувствие?
— Отлично!
— Заходим на посадку.
Да! Сушков пилот если не от бога, то очень близко к этому. Техника пилотирования с комиссаром не сравнить. Сел.
— Ну как?
— Божественно!
— Я не про полёт, как себя чувствуешь?
— Норма. Готов!
— Хорошо, бери управление. — Ручка снова слегка хлопнула по коленям.
— Взял! — и тоже слегка качнул ручкой влево-право.
— Давай на исполнительный.
Полёт собственно ничем не выделялся. Взлетели, набрали высоту, выполнил оговоренные фигуры (никаких мастер классов), снижение, заход, посадка. Зарулили на стоянку. Передали самолёт механику.
— Разрешите получить замечание.
— Слишком академично. Может и правильно. Показал школу, согласен. Но в бою этого слишком мало. Убьют на раз. Ты это понимаешь? — я кивнул, — Тогда завтра слетаем ещё раз, пожёстче. День непонятный, давай с утра по раньше. Я механиков предупредил.
— По раньше, это во сколько?
— Как проснёшься.
— Тогда я в кабине спать буду!
— Не надо в кабине. Восход в 7.20, давай в полседьмого.
Чуть засерели сумерки я был на месте. Принял самолёт, осмотрел, проверил. Стал прогревать мотор, подошёл подполковник. Хотел выбраться, доложиться, тот махнул рукой мол сиди. Сам сделал обход, забрался в кабину.
— Проверил? Готов?
— Да, готов! — через техника передал листок.
— Что это?
— Порядок выполнения фигур. — программу я приготовил агрессивную. УТИ конечно не ЯК-18, но кое-что может, в особенности на пределе.
— Хорошо.
— Разрешите выруливать?
— Давай!
Сказать, что полёт произвёл впечатление, не сказать ничего!
Взлетели, набрали высоту и началось! Сашко не выполнил ни одной азбучной фигуры: вместо бочки размазанная кадушка, не координированные развороты, петли, полу петли, скольжения. С максимальной перегрузкой, какую могла выдержать старенькая машина. На очередной фигуре самолёт пошёл вертикально вверх, вдруг мотор затих, вместе с ним казалось остановилось сердце инструктора. Ещё немного в верх и полная остановка. Душа ушла куда-то в хвост на который стал оседать самолёт, сначала медленно, затем всё быстрее. Наконец перевернулся и….. вошёл в плоский перевёрнутый штопор. Вышел на установленной в плане высоте, плавно вписался в коробочку. Иван Маркович С силой выдохнул воздух: — я что не дышал всё время! мелькнула мысль. (Тут надо сказать пилотаж переносится легче когда выполняешь его сам и наоборот, в особенности когда фигуры не знакомы и не координированы). На земле он только и сказал: — Змей, Говоришь комиссар летать учил? Ну-ну! И пошёл в штаб. А Сашко остался стоять с глупой счастливой улыбкой. Никому ничего он не доказывал. Просто дорвался до неба.
Вечером командир вызвал к себе. В ответ на приветствие пожал руку.
— Александр Янович по вам решение такое: к полётам допускаю, самолёта пока нет, но на днях выводят соседей на перевооружение. Свои остатки перегонят нам, там тип 24 и 28, вводить их в БГ состояние будет и ОГМ, один подберёшь и оборудуешь под себя. Будешь у меня вторым ведомым
(т. е. резервным. Полк теперь полностью летает парами, в звене управления две, в эскадрильях 2 звена по 4 и пара комэска. Регулярные нападки отбивали нехваткой техники, л/с, тактических групп, другими объективными и не очень причинами. Главная индульгенция — успешная боевая работа. Больше полвины лётчиков орденоносцы, а "счастливчики" подобрались к геройским показателям. Штурмовики и бомбардировщики считали удачей когда в сопровождение назначался наш полк. Тем не менее желающих прищемить зарвавшихся "сушковцев" не уменьшалось, так и шла вялая пикировка. Иван Маркович на рожон не лез, обещал всё исправить как только, так сразу. Иногда, при звёздных инспекторах, даже взлетали показательно тройками, а дальше не видно. И всё оставалось на своих местах.).
Командир подошёл в плотную, взял за пуговицу, тихо, сказал: "Саша ты не имеешь права погибнуть, половина успеха полка, если не больше, ваша с Григорием Ивановичем заслуга. В декабре это поняли самые не догадливые. Как лётчик я тебя понимаю. Только заклинаю будь осторожен!" — потёр щеку, — летать будешь одиночно, даже в тактических группах. За тобой хрен удержишься и держать на хвосте нет смысла, обращаю внимание — осмотрительность, осмотрительность и ещё раз осмотрительность, верти головой на 360 постоянно. Заведи себе шёлковый шарфик."
— Зачем? — вырвалось непроизвольно, хотя сам знал ответ.
— Чтобы шея не перетёрлась. Эквилибриста не свети, пока не разрешу. Всё иди.
Заканчивался Март. К нам пригнали Одиннадцать И-16 тип 24 и 28. ОГМ под руководством инженера полка, при участии других служб их принимали, диагностировали, составляли график и объём работ по вводу в БГ состояние (двигатели, радиофикация, вооружение). По инициативе инженера (с моей подсказки), на всех свободных грузовиках съездили к соседям за запчастями, за одно вернули лётчиков, среди которых был и руксостав, обратно. Ехать в кунге "Гнёздышка" им так понравилось (ещё бы, стол, закуска, посуда, мягкий ход — вместо кузова полуторки), что нам включили режим максимального благоприятствования. Забрали все их запасы (им больше не надо, перевооружаются на ЯК-1), попросили порыться на свалке. Удивились, но возражать не стали и, даже выделили людей для демонтажа. А когда набралось столько, что мы зачесали репу, как это везти, выделили транспорт. Хоть и обозвали куркулями, понимали не себе в огород, а бить фашистов! В дороге рулил Григорий Иванович и делился силой (Одно другому не мешает), я готовил высоковольтные комплекты. Запас у нас был, на М-62, а на М-63 немного, но отличается. По приезду сразу включились в аврал.
Дело в том, что на сегодняшний день в полку собрался винегрет из И-16 разных типов: — 17, 10 с М-25В; 18, 27 с М-62 27 штук. Теперь ещё одиннадцать тип 24, 28 с М-63. Поэтому командир приказал: один тип 17, два тип 10 и ещё один на своё усмотрение — вывести в резерв, остальные упорядочить по АЭ согласно типа или хотя бы двигателя. Такая первоапрельская шутка. Видимо он рассчитывал на обещанные метеослужбой три дня нелётной погоды. Метео не ошиблись, расчёт оправдался. Лётчики побурчали, мол привыкли к своим. Сушков отрубил: — привыкните к новым, с началом погоды будем облётывать!
Механики восприняли спокойно, хотя им пришлось на ходу изучать особенности М-63.
В итоге к ясному утру пятого апреля 1я АЭ была вооружена И-16 тип 28 и тип 24 с крыльевыми ШВАК, вместо штатных ШКАС (что делало их однотипными). 10 тип27 — 2я АЭ и 4- звено управления (по факту остались на своих). 3я АЭ получила 10 тип 18 с УБК на крыльях из памятного штабеля. Все с прокачанными моторами, рациями, незаметно усиленные и облагороженные. В резерве: 2 — тип 10; 1 — тип 17; 1 — тип 24 с наименьшим ресурсом, да и по состоянию худший (наметил его себе, всё равно переделывать).
Чуть только рассвело, командир полка посадил себя и своё звено в ДС (так как остались на своих самолётах). Первая прогрела моторы и гуськом по одному потянулись на старт. Как нововведение каждый лётчик получил программу облёта — что, как, когда делать. Как всегда поворчали, в итоге признали разумным. До обеда успели проверить ещё 6 из второй. На этом обещанный сверху покой закончился. Пришёл срочный приказ сопроводить штурмовики. Выбора нет. Из готовых только первая, им и лететь. Остальным дальше по программе.
Мы с Гришей отсыпались после бешеной скотогонки этих дней. Два дня до плановой профилактики у нас есть. Ближе к обеду перетащили резервный тип 24 на свою стоянку. Диагностика показала усталостные деформации фюзеляжа и приличный расход ресурса двигателя. Что ж выправим, усилим, а мотор так и так планировал модернизировать. После обеда боевым порядком взлетела первая. Нам приказы доводят в части касающееся, но и ослу понятно — не на прогулку. Как бы не пришлось бросать свой. Да ладно часа полотора есть. Сняли винт, его тоже облагородим, укрепим, облегчим, а пока на стол под навес. Начали готовить двигатель к съёму, тут начали заходить на посадку наши. Первый, второй… — …десятый. Все. Почему суматоха? Куда бегут? Сердце ёкнуло, баран нет бы радиообмен послушать. Гриша рванул, я за ним. В первую! К ╧ 21 (самолёт другой, номер тот же)! Снова нехорошее предчувствие. Вокруг самолёта уже толпа. Лёшку на руках вынимают из кабины (он то чего лыбится), передают на землю и….. начинают подбрасывать. Толпа ревёт. Тьфу ты! Отлегло. А я навыдумывал! Оказалось: сопроводили, отработали спокойно. Уже на обратном пути их перехватили. Звено Строгого, в котором Алексей уже летал ведущим пары, связали нападавших боем, и Смирнов умудрился сразить двоих. Он первый в полку пересёк рубеж "десять сбитых". Теперь у него барабанные палочки (11)! Если с земли подтвердят сбитие, герой ему корячится. Понятно ликование, сейчас к нему не пробиться.
Задела мысль, подтверждения сбитых. Есть же ФКП (фото-кино пулемёты), и наши, и немецкие. Надо будет провентилировать тему.
Разобравшись и успокоившись мы тихо ретировались. По дороге к себе попросил ребят через час помочь снять двигатель. Обещали подойти. По двигателю мысли были по отработанной схеме. Упрочить материал, за этот счёт стенки сделать тоньше, объём больше. Ход менять не стал, чтобы не менять размеры. Увеличил степень сжатия, фор кам, впрыск, уже проверены. Нужно только время.
Прошло три недели. На нашей площадке стоит в общем обычный, на вид, И-16 тип 24. Добавился вместо ПАК-1 прицел собственной конструкции с совмещённым ФКП. Всё из-за этого ФКП. Когда углубился в тему, оказалось что и наш и немецкий могут зафиксировать, что ты выстрелил в сторону цели, то что попал, если только первым снарядом и очередь была достаточно длинной чтобы он долетел. С отпусканием гашетки съёмка останавливалась и что делала цель дальше (падала или спокойно улетала) понять невозможно. Во вторых — установить так чтобы не мешал, и снимал в нужном ракурсе очень затруднительно, если не невозможно. После некоторого рассуждения установил на козырьке приборной панели телескопический прицел с механическим дублёром (для грубой наводки), широкоугольным объективом, фиксированной сеткой, полу прозрачным зеркалом для отвода изображения на камеру установленную под козырёк, затвор синхронизировал с оборотами винта в пропорции 1: 3,5, что бы не фотографировать лопасти (на плёнке получалось будь-то летишь с горизонтально остановившимся винтом). Пуск от гашетки или специальной кнопки, останов через 20 сек после прекращения огня или сразу по отпусканию кнопки. Неразрешимой проблемой стала невозможность менять настройки камеры в воздухе и трудность установки и извлечения довольно большой кассеты, придётся корячиться каждый раз. Второй трудностью было набрать нужное количество оптического стекла, облазил в его поисках всю немецкую свалку, но добыл хорошее, цейсовское. Мне-то прицел особо и не нужен, но как остальным, если кто полетит? Пусть будет.
Из оружия, решил как в третьей, моторные ШКАСы и крыльевые УБК. Их в полку оприходовали, оружейники составили акт какие номера на какие самолёты установлены и т. п. В конструкторское бюро Березина отправили отчёт. Указали и главный недостаток: полная не заменяемость комплектующих, отличный пулемёт фактически каждый штучное изделие, из двух один не соберёшь, как мы ШКАСы для УТИ-4 собирали, что для фронта не есть хорошо. Интересно, что ответят.
Отличительной особенностью стал нарисованный с двух сторон от хвоста до мотора красно-оранжевый змей горыныч (кличка змей, с лёгкой руки Сушкова уже прилипла) с раскрытой пастью изрыгающий огонь. Понятно, что все силовые элементы, сочленения восстановлены, укреплены, облегчены не нарушая центровки, баки протектированны, поверхности облагорожены и укреплены до состояния лёгкой брони. Командир сказал надо беречь меня любимого.
С рассветом разрешили облетать, позывной закрепили — змей. Заправили трансформированным топливом (с возросшей силой его приготовление перестало быть проблемой, в размерах потребностей двух самолётов и машины). Облёт оказался рутинным, отклонений не выявил, только удовольствие непосредственно от полёта. Доложил, оказалось Сушков решил ещё слетать парой (всё таки я его ведомый). Задача удержаться за хвостом ведущего, вторая часть воздушный бой. Договорились о взаимодействии и мерах безопасности. Вперёд на полосу. Взлетели. Пристроился. По рации: "Начали". В ответ: " Понял." Понеслась душа в рай. Правда ведущий не зверствовал, строй выдержал не напрягаясь. Вновь из рации: "Закончили. Расходимся."
— Понял.
Теперь Маркович выжимал из своей машины всё на что та способна. не помогло. Трижды зашёл ему в хвост и опробовал ФКП. Он, по моему, так ни разу атаку и не зафиксировал.
— Закончили, на посадку. Ты первым.
— Понял.
На земле: — разрешите получить замечания!
— Нормально, Змей, я чётко словить тебя не смог. А ты?
— Проявят плёнку глянем.
— Ах, да у тебя кино снимает. Добре вечером посмотрим.
Как стемнело на просмотр трёх минутного кино собрался чуть ли не весь полк. Откуда только узнали, я вообще никому слова не сказал, кроме Гриши, в нём уверен. Но командир каков! Не побоялся уронить авторитет, наоборот устроил показательный разбор. Из трёх атак, две признали безоговорочными, третья 50 на 50. Обсуждение в итоге свели к необходимости установки ФКП как для тренировки, так и для фиксации результатов атак. Был бы у Смирнова такой, не пришлось бы ждать подтверждение столько времени (кстати представление на него отправили). Желание установить всем и немедленно, пришлось охладить, и делать не быстро, главное нет оптического стекла, какое попало не подходит. Тут же было объявлено всем обращать внимание и докладывать. Я пояснил: — нужны любые оптические приборы, лучше немецкие, прицелы, бинокли, стереотрубы в любом состоянии — мятые, гнутые, ломаные, треснутые. Только без фанатизма, что бы с дуру дров не наломать.
Предложение снять с немецких танков, что в охране стоят, признали неправильным и относящимся как раз к выше обозначенной категории.
Тем не менее ручеёк потёк. Иногда в материальном виде, иногда в виде информации где без вреда можно разжиться. Одна из точек — расположенный недалеко танковый рембат. К ним притягивали битую технику, в том числе и немецкую. Договорились с ними. Целые приборы конечно никто не даст, а калеченые, пожалуйста, будут собирать за небольшое вознаграждение.
20 Апреля контр наступление остановилось. По всему фронту перешли к позиционной обороне. Мы так никуда и не перебазировались. Наслаждались тёплыми днями и комфортом обжитого места. Полётов было мало. Весенняя распутица превратила лётное поле в болото. Когда скапотировал опытный лётчик (хоть не убился, самолёт восстановили), прекратили вовсе. Пока солнце не подсушит землю. Во время затишья. Пролился дождик наград по итогам зимней компании. Главная, в полку появился герой. Алексей Смирнов сиял новенькой звездой.
Приезжали "финики", посчитали прослезились и выплатили премиальные за сбитые (мне тоже досталось), за боевые и т. п.
Не за награды воюем, тем более не за деньги, а всё равно приятно когда твой труд оценён. Пришёл ответ из КБ Березина. Эту часть партии для войсковых испытаний считали утерянной. Очень обрадовались, благодарили руководство полка и группу вооружения за грамотную и вовремя предоставленную информацию. Сетовали, что устранить наше замечание, на сегодня не представляется возможным из-за больших допусков на обрабатывающих станках в серийном производстве.
Мы с Гришей переделали Эквилибриста под колёсное шасси. Потихоньку тренировались в трансформации, клепали новые ПИСК-1ФК (прицел истребителя Смушкевича Киселёва, первый, с фото контролем). Пытались разобраться почему пули то заряжаются то нет. К ответу подтолкнула некогда сказанная фраза, что мои способности без подпитки убывают как и откат моторов. А может у патронов откат по другому. Проверили. У взрывчатки в пулях откат оказался от 15 минут = 100 %, до 25–30 практически 0 %. Если за это время самолёт вступал в бой, что иногда случалось, Эффект был значимый. Если позже, пули становились обычными. Я своим присутствием добавлял около 40 минут. Гришу в самолёте обрезает даже при рулении по земле. Дальше мысль пошла в направлении чем заменить Гришу. Патроны заряд держат плохо, железный мотор — лучше, но от него ничего не заряжается. Я то-же, заряд слабый. А есть ли то, что может быть аккумулятором или конденсатором? Опыты пока дают отрицательный результат. Даже металл, если это не двигатель, ведёт себя чуть лучше патронов. Единственное что скрашивает — ёмкость моего аккумулятора медленно, очень медленно, растёт. Стекло — отрицательно, может какие камни драгоценные, кристаллы да где их взять?
Ещё одна проблема — вероятное перебазирование, не в том дело, что оно возможно, а в том, что оно возможно внезапно! У нас в группе два самолёта и тягач-кунг с прицепом, приличный лётчик и хороший водитель. То-есть арифметика не складывается. Выходом посчитали изготовление трейлера под "эквилибриста". Сильно заморачиваться не стали. Сделали платформу с держателями так что бы можно было убрать шасси и при опустить фюзеляж. Крылья, кили просто обрезать и в прицеп. Предусмотрели дуги под брезент.
Оказалось торопились зря. Красная Армия севернее пыталась срезать "Демьянский выступ" — неудачно. Группа немецких армий "Центр" пыталась срезать выступ между н.п. Белый, Нелидово, Сычёвка — тоже неудачно, к сожалению успешнее они ликвидировали котлы в районе Ельни и Рославля в которые угодила группа Белова, увлёкшиеся наступлением с неприкрытыми флангами. Наши полководцы учились на практике искусству войны. Теперь войскам, неся тяжёлые потери, приходилось пробиваться обратно. Как только подсохла земля, стали вылетать на помощь прорывающимся частям. Штурмовик из "Ишака" так себе, но как говорится: — всё что могу! Несколько раз Сушков во второй половине дня брал меня в пару. Нашей задачей было прикрытие штурмующих групп. Серьёзных боестолкновений не случилось, так что проявить себя и машину возможность не представилась. Постепенно бои затихли, где-то наши прорвались, где-то немцы добились своего. Нашему полку всё чаще ставилась задача разведки. Сашко понимал, что верховное командование ожидает нового наступления на Москву и боится прозевать удар, а Василий знал, что здесь будет топтание на месте, а главный удар будет значительно южнее. Вот и выклянчил слетать на свободную охоту. Возражений было два. "Во-первых, — загибал пальцы подполковник, — твоего красного горыныча видно за сто километров, на тебя всё люфтваффе слетится!"
— Вот и хорошо, что ж мне их по одному ловить, всех сразу и перебьём!
— Вооот, чтобы всех не перебил, полетишь в паре с Поповым, это во-вторых.
— Нууу, командир, мне за ним скушно, а ему за мной не удержаться.
— Хам!
— Змей.
— Ага. Искуситель. Чёрт с тобой, полетите тройкой. Попов с ведомым, ты сам по себе, но с ними. Договоритесь о связи и взаимодействии. Первая половина дня у тебя занята, вот после обеда и поняйте (идите, летите, двигайте).
— Есть!
С Григорием Ивановичем выполнили обход согласно графика, Установили ПИСК-1ФК командиру первой и его ведомому. Так как видел траекторию полёта пуль и снарядов, настройку проводил без реальной стрельбы. Зарядили кассеты заранее приготовленные в разведотделе штаба. На занятия по работе с новым оборудованием собрались все лётчики АЭ. После обеда обговорили взаимодействие и полетели. Первый блин получился не то, чтобы комом, но около того. Встретили Ю-88 разведчик. Достать не смогли, лишь попугали. Вторая охота тоже не задалась. Видимо, даже прокачанный, И-16 для охоты не годился, надо выгонять "эквилибриста". Схитрил. Доложили: идём на третью охоту, а на чём не уточнили. Взлетели, пошли в тот район где встретили разведчика. Пара внизу, а я полез повыше. Вот и Юнкерс, идёт прямолинейно. Ведёт съёмку, заметил меня, привычно полез на высоту. Попробуй достать! Не тут-то было. На "Эк" вмиг его настиг, дал очередь по правому мотору. Тот задымил, но не загорелся, вовремя выключили. А как теперь лететь? Пошли вниз. На моём самолёте стоит две рации, одна наша, вторая немецкая (зря что ли немецкий учил). Слышу фашист заверещал, помощь зовёт, сам к фронту тянет со снижением. Полоснул ещё разок, теперь по кабине стрелка. Всё теперь Попов добьёт, сам полез повыше встречать помощников. Те не заставили себя долго ждать, но всё равно опоздали. От Юнкерса к земле сыпались обломки. Четвёрка Ме 109 решили хотя бы отомстить. Почему, не знаю, но начали с меня. Наверно их раздражал мой почти красный цвет. Во всяком случае нечто подобное услышал в их радиообмене. Ну и зря. Заходили конечно грамотно, как-то по книжному. Я тоже не стал мудрить — крутнул размазанную кадушку, чуть пропустил вперёд и пробил обоим моторы, затем перевернулся на спину полоснул по физиономии ведущего второй пары (он качественно загорелся), довернулся, ушёл в вираж в противоположную от ведомого сторону. Тот, видя что подранков Добивают проклятые "Ратте", дал дёру Вереща на весь эфир про какого-то красного дракона, который крушит всё и вся. Огляделся по сторонам, драконов не увидел, это он меня так? Почти угадал: змей — дракон. На земле, при разборе, оказалось, что на "Эквилибристе" нет ФКП, за-то у Попова шикарное кино как разлетается на куски разведчик, а затем мессер. Такие же кадры гибели мессершмита у его ведомого. Они что-то пытались возражать, но руководство полка решило отчетность не нарушать, мне погрозило кулаком за обман. Подтверждение на моего месса так и не пришло — незачёт. Так дальше и пошло, на охоту летал на "эквилибристе", в паре с командиром на "красном драконе" с лёгкой руки фрица кличка прилипла к самолёту. Так появился Красный Дракон с позывным "Змей".