Центральный.
Перебазирование нам задержали почти на три недели. Связано с тем, что Донской фронт, завершивший ликвидацию Сталинградского котла, было решено упразднить. Силы объединить с частями из резерва ВГК, сформировав Центральный Фронт (2), под командованием того же Рокосовского, куда вошла и наша 16 ВА.
За выдавшееся время натаскивали молодняк. Утрясли штат. Любопытным было возвращение Хижняка. На утреннем построении из машины стоящей на виду строя "малиновые" вывели двух бойцов без знаков различия, в одном из них узнали, теперь уже бывшего майора. " Допрыгался" и "расстреляют перед строем" — первая мысль пришедшая многим, была верной на половину. Первую половину. Обвинение в дезертирстве с него сняли, иначе точно расстреляли бы. Всему виной был зелёный змей. После в полку появилась шутка: "теперь у нас два змея красный и зелёный" Сейчас он перед строем каялся, просил простить и взять на поруки, обещал приложить все силы и саму жизнь, не посрамить полка. С таким же обещанием выступил и второй, правда взять на поруки не просил (с ним было проще. Не поделил ППЖ со старшим по званию. Досталось обоим. Конкретно Свиридова разжаловали. Упросил дать возможность искупить вину по специальности. Ожидая приговор познакомился с Хижняком, так их вместе и направили к нам, в звании рядовых красноармейцев, типа на перевоспитание). Вопрос с ними начальством, видимо, уже был решён. Определили пока в распоряжение Круглова. Семён у нас стал признанным инструктором по переучиванию, Лётчик ещё довоенной выучки, на фронте с первого дня, имеет 7 сбитых, два ордена, Личный ведомый командира полка (Сушкова, потом Попова) имел серьёзный авторитет и, как выяснилось, педагогический талант. Разжалованные рьяно взялись за учёбу, были сильно удивлены значительными отличиями наших самолетов от того, что видели раньше, причём оба, чему удивлены были уже мы. Получается за пьянкой Хижняк даже не заметил отличий матчасти. Теперь всё по другому. Опыт не пропьёшь и пришлые быстро нагнав в подготовке новичков, влились в боевой состав. В итоге всех этих пертрубаций ком полка стал капитан Строгий. Комэск 1 — лейтенант Смирнов, который со своим ведомым составляли единственную слётанную пару в 1ой АЭ. Командиры звеньев л-ты Штерн и Круглов. Все ведомые были "птенцы", задача их подготовки стояла на первом месте. 2я АЭ к-на Карманова оказалась наиболее боеготовой, но и у них было два "птенца".
Третьей АЭ — ст. л-т Скорик. Ему достались трое из первой (включая его самого), двое из второй, трое фронтовиков, двое разжалованных (из за них погоняло АЭ стало штрафбат). Слётанными были пара из второй и пара фронтовиков, но не было птенцов. Уровень подготовки был пока не понятен. Так что во время передышки интенсивность учебных полётов была, даже выше чем боевых. И не напрасно, в средине февраля боеготовность части поднялась на очень приличный уровень. Надеюсь экзамен, который у нас будут принимать немцы, им сильно не понравится!
Кроме учёбы все службы полка готовились к перебазированию. В основном планировалось перемещение ЖД транспортом, но собрался и авто караван. Головной машиной традиционно определили Автопоезд ОГМ, старшим — комиссара Пучкова, зам — мл. л-та Киселёва имеющего опыт как дальних, так и зимних вояжей. Дальний и зимний одновременно внове. Ориентировочный район Елец. Маршрут проложили через Тамбов с уточнением конечной точки. Узнав об этом к нам начали подтягиваться те, чьи дома находились в полосе маршрута, обещали ночлег и прокорм. Всех предупреждали — специально заезжать и даже останавливаться не будут, может лучше и не травить душу? Но комиссар посчитал, что если боец хоть на час заскочит домой, это должно сильно повысить моральный дух. Поэтому распорядился собрать сведения, согласно которым разбили маршрут на участки. Кому-то повезёт переночевать дома, кому-то лишь на часик заскочить пока остальные разминают ноги или обедают. На продукты местных рассчитывать не собирались (как бы наоборот не получилось), а вот ночь провести в нормальных условиях, дело хорошее. Таким образом получалось четыре этапа по 200 км с одной-двумя дневными остановками. Обескрыленный Эквилибрист уже установлен на трейлер и зачехлён. В прицепе пять бочек модифицированного топлива и три обычного на всякий случай. Так же там разместились остатки расходников. При оборудовании новых самолётов возникла проблема ПИСКов, из за отсутствия оптики. Снятая, когда удалось наладить контакт с трофейщиками. Техники в Сталинграде осталась тьма, так что набрались с запасом стекла и металлов. Переработали в удобную для транспортировки форму. Сюда же загрузили запас боеприпасов 12,7 для УБК на "Эк" е. В завершение нашего пребывания в составе Донского Фронта произошёл курьёз. За самые низкие потери и высокие показатели в уничтожении врага Руководство полка отметили наградами, в том числе и командира приступившего к руководству всего ничего. Тот возражал, но награды правительственные, представления переписывать некогда и некому, фронт упразднён, сказали аванс- отработаешь! Про второй курьёз, рассказал намного позже п-к Крикун. В захваченных немецких документах обнаружили жалобу на гнусных советских бомбардировщиков, которые в дым разнесли месячный запас боеприпасов и теперь их артиллерии нечем стрелять. Посмотрели у себя, оказалось в этот день из за погоды был только один вылет на бомбометание по наводке истребителя. Так и написано: — "сбросили в белый свет, Ла-5 стрелял по облакам, там что-то полыхнуло, выскочившие 2 Ме-109 разомкнулись и ушли в низ, больше до посадки ничего не происходило. Эксперимент считать не удачным." Оказалось не совсем так.
Наконец оргпериод закончился, заработал новый штаб фронта. Основная задача — перебазирование частей, в том числе воздушной армии и нашего полка в частности. По отработанной схеме транспортным самолётом улетела передовая группа во главе с НШ, вторым этапом по железке отправили основную часть наземных служб, остались лётчики и минимум механиков, который их выпустит. Уедут с автоколонной. Прощай обжитое место, как там будет на новом? Да так же как и всегда. Задач полку пока не ставили, потому с перелётом не торопились, пока не получили сообщение, что основная группа прибыла, обустраиваются. Выдержали ещё сутки. Пора. Через час после взлёта замыкающего в путь выдвинулась и автоколонна. На перелёте Паша поставил меня между второй и третьей АЭ. Я рассчитывал идти в голове, смотреть в перёд. Он опасался что в сложных метеоусловиях кто-то может отбиться, заблудиться, в общем потеряться. Оказался прав. Один из птенцов вторй умудрился потерять ведущего, как на зло на его самолёте стояла не полноценная рация, а только приёмник. Хорошо хоть включённый. Парень запаниковал, начал метаться. Аккуратненько успокоил, дал курс, тот понял что его видят, очнулся включил мозг, восстановил орентировку. По тому, как перестал метаться и занял правильный курс, понял что меня слышит, подвёл к положенному месту. Теперь он сам начал маневрировать, видимо увидел ведущего пристроился. Тот слышал мои команды, но свои пять копеек вставлять не стал. Лишь на земле поблагодарил, обещал птенцу хвост выщипать. Посоветовал этого не делать:
— Как без хвоста, твой хвост защищать будет?
— Я чуть чуть.
— Тогда другое дело! — посмеялись, смотрю у стоявшего здесь же виновника отлегло. — метео действительно было не простым, опыта маловато, в развороте облако зацепил, всего чуть, а выход прозевал. Ладно разбирайтесь. Буквально через пару часов вызвал Строгий.
— Надо слетать на разведку, думаю лучше тебе. Карманов со звеньевыми будет на подстраховке, сам видишь птенцов рано выпускать.
— Как скажешь командир, Что смотреть конкретно говорили?
— Разведка в интересах пехоты, так что общее положение, скопления войск, техники. Ну и для себя аэродромы посмотри, площадки.
— Якши.
— чего?
— Хорошо, по татарски.
— Господи и ЦК ВКПб, ты где этого набрался? — а вот сам где набрался я знаю.
— Да, ещё своих посмотри, всё что заметишь.
По итогам разведки заполнил три карты: одну на немцев — ничего особенного, вторую на наших — тоже ничего, а вот третью на наших если очень-очень внимательно присмотреться, напрашиваются выводы. Будет наступление и очень скоро. Думаю немцы этого не заметят, маскировка на уровне, хотя пределов совершенства не бывает, подсказал несколько тонких моментов. Вечером объявили благодарность лично от Рокосовского за качество разведданных. Приказали с утра повторить. Интересно, утро у них во сколько? И на чём лететь, небольшой запас модифицированного бензина который удалось отправить по ЖД ушёл. Баки не пустые, на 10–15 минут если что над аэродромом. Придётся пудрить мозги Строгому про присадки. Отозвал его в сторонку:
— Тщ капитан у меня проблемы с топливом, обычный бензин не идёт, запас кончился, а присадки с Григорием Ивановичем едут, без них никак "дракона" не поднять.
— Что ж ты запас отправил, а присадки не догадался? — смотрит лукаво. Не прокатило. Что же так стыдно, молчу.
— Вот, Саша! Зачем ты боевому товарищу, другу, голову морочишь? Гришка тебе нужен, а не присадки и мастерскую на колёсах ты кроме него никому доверить не можешь. Все старики знают, вы в самом деле шаманите, все эти танцы с бубном не просто так и друг без друга вы обычные люди. Были желающие, и я в том числе, поставить ваш дар на службу Родине, всему трудовому народу, да умные люди подсказали, что может делает, больше — вред будет. Так что не переживай, старики поддерживают вашу легенду, в глубь вопроса не лезут и новичкам не дают. Полетишь на 02. Я дал команду с утра подготовят. На дежурстве Скорик с фронтовиками. Всё, иди отдыхай, сам понял горячие деньки на носу.
А я то думал хорошо замаскировался. Глупо было думать — не заметят. Если Ишаки внешних изменений не имели, то наши Лавочки сильно отличаются от серийных.
Вот так получилось, что на начало наступления я остался безлошадным. Ещё и слепым, заряда пластины хватило на два вылета. Дальновидение потребовало зарядку, а сила в пути.
Обоз прибыл в предпоследний день февраля. А на 28е уже запланировано перебраться 80 км западнее вслед за наступающими армиями. Грише пришлось напрячься на остаток дня и начало ночи. Первым делом навесил на него планшет с пластиной, дальше пошли по самолётам с профилактикой, потом готовили топливо для дракона. Хоть на машину не надо, осталось достаточно. В завершение заглянули на склад боепитания, отнивилировали снаряды. Что-то завтра зарядят, что-то с собой возьмут, остальное всё равно нашим останется, отступать не собираемся. Блин — накаркал.
Дело в том, что наступление нашего фронта планировалось как развитие успеха Воронежского фронта наступавшего по плану сталинградской операции, но из за трудностей передислокации, задержавшееся больше чем на неделю. Воронежци выдохлись и остановились. У нас хорошо пошло левое плечо в направлении на запад. Более менее на северо-запад. Совсем никуда не пошло на север.
Перебазировались достаточно быстро. Перелёт я совместил с дальним разведывательным рейдом. Пока наши пёрли от души, но уж больно узким клином с не понятным мне стратегическим замыслом. Если бы на окружение, кому-то на встречу. Без поддержки с флангов, а её нет так как воронежский стоит и наши справа тоже, это удар рапирой которую надо будет вынимать обратно. Но 2 гв Кав Корпус упрямо продвигался на запад. Однополчане уже засобирались перемещаться западнее. Из каждой разведки я привозил сведения всё более тревожные: — фланги растягиваются, справа в них уже появились разрывы. Я наносил свежие данные по только состоявшемуся вылету. Подошёл к столу командир, подождал разглядывая как мы с НШ и разведчиком рисуем синие стрелы предполагаемых немецких контрударов. Я выпрямился и ясно увидел знакомые очертания выступа, позже названного "Курская дуга".
— Что думаете?
— По нашим данным получается либо Кав корпус надо немедленно останавливать и переходить в оборону, даже если они выйдут на Десну позиций не удержать. Либо нужны серьёзные резервы для укрепления флангов. — выдал справку Синеватов.
— По нашему полку, — добавил я, — Двигать на запад, да и драпать на восток врядли придётся, а вот укрепить оборону аэродрома не помешает, вернее обязательно нужно (а то иш полководцы, за себя подумайте. Дааа, танков бы с десяток, как тот раз, да где их взять).
Выкладки доморощенных стратегов оказались близкими к действительности, Конников осадили. В средине марта немцы попытались отыграться. Наши несколько попятились и встали в глухую оборону, по бодались до конца месяца и обе стороны успокоились пережидая весеннюю распутицу. Курская дуга сформировалась. Павда была более вытянута на запад. Так как своевременно остановленный прорыв и переход к обороне позволили закрепиться на достигнутых рубежах и отразить немецкое контрнаступление.
Работа полка особой интенсивностью не отметилась: кроме разведки, летали на сопровождение штурмовиков и бомберов, немного воздушных боёв, ещё меньше воздушных побед, совсем ни каких потерь (что радовало). В общем отличная обстановка для натаскивания молодняка. Теперь и вовсе лётная жизнь затихла. Летали только те кому достались аэродромы с хоть каким-либо покрытием, нам такого счастья не выпало. Копили боеприпасы, запасались топливом. Василию вспомнился послевоенный фильм с Михаилом Жаровым в главной роли, "Беспокойное хозяйство". Подкатил к Паше с "рацухой". Прямо по курсу взлёта километрах в 10–12 из под снега всплыло то-ли болото, то-ли сильно заросшее озерко. Даже сейчас открытой воды не было. Мысль организовать там ложный аэродром, всем показалась здравой. Складывалась возможность взлетать здесь, а высоту набирать над ложным. Глядишь и прокатит, даже один раз — хорошо, а не один — ещё лучше. Выдвинулись на тягаче с трейлером, на который навалили всё, что мало-мальски напоминало самолёт, обрывки маск сетей, аэродромный мусор, бочки. Это должно было придать достоверности нашей приманке. Пока добрались два раза застряли, выручила лебёдка. Провозились три дня, придавая достоверный вид. Где торчал плохо замаскированный хвост, где крыло, подразумевалось, что остального не видно под маскировкой, где штабель бочек или ящиков. Обустроили зенитные ячейки из деревянных пушек. В общем подошли творчески. Как только будет возможность посмотрим сверху, если что подкорректируем.
К 22 апреля меня направили в Москву, для вручения звёздочки. Выпросил в сопровождающие Григория Ивановича, думал хоть на денёк смотается в Горький. Так как друг без друга ценность наша была не велика, обстановка позволяла, то разрешили. Получилось это так: 20го во второй половине дня объявили построение. Повод оказался приятным. Пришли награды, представления на которые посылали в Москву, Командиру, НШ, комиссару, а также особо отличившимся (не особо отличившимся уже вручены на уровне дивизии, армии, фронта). К-ну Строгому присвоено звание "майор". Награды вручал представитель оперативного отдела армии п-к Крикун (- так вот ты какой крикун! — совместилась фамилия и образ человека в голове Александра). Как изюминка на торте: мл. л-т Смушкевичь командируется в столицу для получения звёздочки. После роспуска строя подошёл к Синеватову, просить придумать повод послать со мной Киселёва.
— В штабе поговорим, тебя полковник видеть хочет.
У командира сидел полковник.
— Разрешите, по вашему приказа….
— Заходите. Просил? — спросил гость у НШ.
- Ну так… — видимо подводя итог предыдущего разговора Тимофеич.
— Мл. л-т Смушкевич, — начал официально, теперь уже, майор
— направляетесь в штаб ВВС РККА, для получения награды. Вас будет сопровождать мл. л-т Киселёв. Срок командировки вам определят.
Понятно, меня просчитали и заранее пошли на встречу, смотрю и полковник в курсе. — Через час выезжаете вместе со мной, готовится самолёт для представителей от фронта на награждение, полетите с комфортом. Обратно по обстоятельствам.
Я дёрнулся бежать друга предупредить, да собираться.
— Не спеши, — продолжил Крикун, — Твоего товарища предупредили, форму подготовят. К тебе есть вопросы. Во первых спасибо за качество разведданных, кроме того в штабе фронта оценили ваши аналитические выкладки. Гаврила Тимофеевич говорит, что в основном это твоя заслуга, — пресёк жестом попытку возразить, мол сейчас не о том разговор, — Ты летал, смотрел своими глазами, предыдущие прогнозы были достаточно точны, что думаешь сейчас. — увидел, что я замялся, — Говори всё как есть, ничего не бойся.
Как сказали Ильф и Петров: "Тут Бендера понесло". Рассказал всё что помнил про план операции "Цитадель". Помнил-то не много, в общих чертах. Категорически отверг мысль об упреждающем ударе, хорошо не подготовить, зачем ломиться на свежие силы, лучше в обороне выбить пехоту и танки. Главное выбить у них танки и ещё раз танки. А вот нам авиации как раз и следует нанести упреждающие удары. Задачи: разведка, истребителям уничтожение разведчиков врага, штурмовикам готовиться уничтожать танки и подвижные моторизованные части, бомбардировщикам нанести превентивные удары по аэродромам, немцы, скорее всего, захотят сделать тоже, надо их опередить — хорошо подготовиться, тщательно разведать, всем что есть нанести удар, можно даже один, но неожиданный и концентрированный. Ну и готовиться отражать встречный.
— Так вот откуда идея ложного аэродрома.
— Так точно, мы все нюансы докладывали. — вопросительный взгляд на НШ, тот кивнул.
— Да, я изучал, вот, кстати, снимки вашего района, — подвинул лежащие на столе фотографии большого формата, — очень достоверно. Наши дешифровщики сказали, 90 % что купились бы, кое-что по мелочи подсказали, а также перспективные площадки для ловушек. Командование решило инициативу поддержать, сеть ложных аэродромов развивать, особенно актуально, если действительно будет решено в первую фазу сделать ставку на оборону. Сейчас рассматриваются варианты. Много идёт информации, что противник собирается наступать южнее.
— Деза, тоже информация если знаешь, что это деза.
— Логично. Ладно поговорили, я услышал. — только тут я обратил внимание на, пристроившегося в уголке неприметного человечика с кипой исписанной бумаги — Стенографист, ну и ладно, зато не забудут, — Давай собирайся и подходите сюда. Я вас дождусь.
В дороге ничего примечательного не произошло. Из лётчиков в группе был я один. В Москву прилетели рано утром. Встретили, разместили в гостинице. В предписании было указано явиться в штаб ВВС. Понимал что Гриша рвётся в Горький, но попросил дождаться меня (как оказалось правильно сделали). На улице моросил дождь, конечно не ливень, но парадку жалко. Одел плащ палатку. На входе в штаб, возле дежурного кучковалась группа лётчиков, человек пятнадцать, в парадной форме. Грудь у всех украшали ордена и медали.
— Тебе чего, мальчик? — увидев меня, тут же, несколько свысока, поинтересовался один из них.
Невольно вырвалось: — Да вот звезду героя получить хочу!
Народ развеселился. — Понимаешь, браток, — перешёл на покровительственный тон собеседник, — Что бы стать героем, надо вначале выучиться летать, потом с полгодика повоевать, фрицев сбить штук пятнадцать…
— Уже.
— Что уже?
— Всё уже.
— Что всё?
— Что ж такое! Лётчик, а доходит медленно. Уже выучился, на фронте со второго июля 41, и фрицев насбивал чуть больше чем 15. - сбросил плащ, две красных звезды и два боевого красного знамени, ясно давали понять, что не вру. Говоривший опешил, публика незлобно смеялась уже над ним. Я подошёл к дежурному, предъявил документы и предписание. Тот посмотрел: — Ждите с товарищами. Группа соберётся, вас отвезут на вручение.
Вернулся к лётчикам, представился: — младший лейтенант Смушкевич Александр, 16 ВА, *83 ИАД, **3 ИАП
— Серафим Сергеев, — представился давешний собеседник, — извини обмишулился.
— Ничего, я привык, все покупаются на мой внешний вид.
— Да, молодо выглядишь, а на самом деле сколько? — спросил кто-то.
— Скоро 18.
— Фюить, — присвистнул, — и с июля летаешь?
— Нет, летаю с апреля 42, но в полку с июля, мотористом был, в полку и подготовку прошёл и летать комиссар научил.
— Такого не бывает!
— Не знаю, наверное, но один раз было, точно!
Все рассмеялись. Начали вспоминать случаи, которые в принципе не возможны. Кто-то садился на половине крыла, кто-то пулю рукой ловил, кто-то без парашюта прыгал и живой оставался. Как обычно сами не видели, но рассказывали верные люди.
— Вот и мне рассказывали во время переучивания в втором ЗИАП, — начал очередной рассказчик, — был у них курсант позывной "Змей". - я слегка дёрнулся и с удивлением заметил, что оживилась бОльшая часть слушателей, — так вот он сначала Михалыча, инструктор местный, на спарке укатал, тот еле из самолёта вылез. А перед отлётом мастерство показал, сначала боевое пилотирование, этим нас не удивишь, но местные говорили — за ним и секунды не удержишься, не то что прицелиться. Потом высший пилотаж, очень красиво. А в завершение выполнил "НАБАТ".
— "Колокол" — на автомате поправил я, в очередной раз язык обогнал мозг, но сошло.
— Точно "Колокол". Слышал, да? — это мне. Пришлось кивнуть.
— Самолёт свечой идёт, потом останавливается, — он начал руками показывать как это должно выглядеть, — висит минуту и падает хвостом в низ. Все чуть с ума не сошли. Его командир так материл, все мухи на километр подохли. Только Акуленко и не дал убить. Сказал, что с такими лётчиками побьём фрицев, но кто захочет повторить трюк пусть сразу копает себе могилу. Если выживет сам убью.
— Может сказка, уж больно не реально.
— Вот человек не даст соврать! — обратился за поддержкой ко мне рассказчик. Я снова кивнул: — не дам, но трюк для боя бесполезный.
С этим все согласились.
— Я про Змея то-же кое-что слышал- будто он в первом боевом три мессера и один лапотник срезал.
— А в первой рассказывали у него на весь "Ишак" красный змей горынычь нарисован был. За это немцы прозвали его на свой лад красный дракон. Так вот напал он на четвёрку стодевятых, двух срезал, а двое сами выпрыгнули не дожидаясь пока собьёт.
— Да не может быть, это уж совсем ни в какие рамки.
— Я в восьмой под Сталинградом воевал, — начал следующий, — в соседях 16я. У них свой змей имелся, тот же или другой не знаю, а только немцы его до икоты боялись, в особенности транспортники. Как увидят, сразу перед собой садятся, либо летят куда укажет. Рассказывают под новый год Юнкерс пятьдесят второй с коньяком и шоколадом прямо к столовой посадил, а другой раз разведчика Ю-88, прямо к штабу армии.
— Про коньяк с шоколадом то-же слышал, а вот разведчика майор Попов посадил, не к штабу конечно, на аэродром, но близко. Я в то время в 16ой на ПЕ-2 летал. Пересеклись мы со Змеем, не здорово получилось, но так и быть расскажу. — Все затаив дыхание слушали бомбера, это не кто-то где-то, очевидец. — Погода за Волгой дрянь сплошная многослойная облачность, земли не видно нам работы нет. Приходит приказ бомбометание по наводке истребителя, выделили моё звено, подвесили по 10 соток. Летим. Ну и где лидер, а тут я и выскакивает перед носом из облаков как чёрт из табакерки. Ещё и глумится, не боись мол, я тебя видел. Самолёт не поймёшь, вроде Ла-5, а вроде и нет. Какой-то горбатенький, фонарь большой и на весь фюзеляж змей красный. Начал голову морочить, то ему включи, то выключи, то подверни, то разомкнись пошире. А что толку под нами сплошная облачность словно снежная целина. Так послать его хотелось, да приказ! Он вообще сзади пристроился и командует, ну кто так бомбит, сброс. Короче сбросили в белый свет как в копеечку, как нам казалось. Затем ещё момент: — на обратном пути отошёл от нас чуть в сторону и крадётся словно кошка за мышью. Две очереди в облака, там что-то полыхнуло, что именно не видно, за то своими глазами видел, как ещё дальше пара худых из облаков выскочила, плотненько так, а Змея увидели, так в разные стороны и обратно. В общем доложили всё как было, результатов нет. На том всё и затихло. Потом в госпиталь попал, по излечению в другой полк направили. И вот недавно награда нашла героя. Выяснилось, мы тогда стратегический склад боеприпасов в дым разнесли. А мне стыдно, человеку даже спасибо не сказали.
— А какой он Змей?
— Этого сказать не могу, самолёт видел, Его лично нет. Говорили Здоровенный выше двух метров, руки как грабли, силищи неимоверной (ясненько, описывает Гришу).
— Товарищи офицеры. — Полковник провёл перекличку, все на месте. — прошу на выход в автобус.
Подвезли к помпезному зданию, вошли в не менее колоритное фойе. Там приличное количество гражданских и военных ожидали приглашения в зал. Ровный гул голосов разорвал женский окрик: "Сашка!! Змей!!" Сквозь толпу, словно ледокол через льды, двигалась женщина приличных габаритов. Остановилась на секунду, словно хотела удостовериться, что не ошиблась, вновь повторила: "Сашка!…… Змей!" Катя сграбастала меня в свои объятия, расцеловала, она плакала и смялась одновременно приговаривая: "Сашка…. Змей". Люди наблюдавшие эту трогательно-комичную сцену, очень даже понимали её участников, а какой-то фотограф изловчился пыхнуть фотовспышкой. Наконец я смог сообщить, что Гриша тоже в Москве и может хватануть в Горький. Мы как по команде, подхватив слетевшую фуражку, бросились искать телефон. А за нами как шлейф тянулся шепоток: "Змей", Так это и есть Змей! Неужели Змей? К концу церемонии Гриша уже ждал нас у выхода. Принимать участие в массовке, более необходимого, желания не возникло, по тихому слиняли. Награждённым военным выделили два дня на отмечание. По истечении этого срока нас ждал самолёт для возвращения. Но эти два дня были наши. В день прилёта я составил компанию супругам, когда узнал все новости, оставил их наедине до самого отлёта. А новости были такие. Военпред на заводе, то-ли из вредности, то-ли из благодарности, возможно потому что лётчик, а не инженер, или не нашёл другого способа. Короче отдал наработки жене одного из нас, то есть Екатерине Васильевне как раз инженеру с высшим образованием. Та быстро разобралась: — в первой части предложения не требующие изменений технологии или не значительно, легко осуществимые. Во второй части: — важные, дающие значительный эффект, но требующие серьёзного изменения технологического процесса. Третья часть: — на будущее, неосуществимые на теперешнем уровне. Вот первую часть Катя и понесла на совместное "заседание" представителей КБ и заводских технологов. Предложения признали очень даже разумными. Часть приняли решение претворить в жизнь немедленно, оставшееся предали на ознакомление генеральному. На заводе сложилось мнение, что предложения исходят лично от Екатерины, работы на дефектной площадке проходили под её руководством где и были отработаны все тонкости. Катя, помня обещание не светить участие друзей, не подтверждала и не опровергала оное. Поэтому Лавочкину её представили как автора разработок. Знакомясь с ними (разработками) Семён Алексевич в основном задавал вопрос: " А зачем это нужно?", всегда получал исчерпывающий ответ и что его удивляло, основной акцент сделан на удобство лётчика и эффективность боевого применения, словно автор сам пилот, иногда в ущерб ТТХ, хотя их прирост с лихвой покрывал этот ущерб. Все предложения утвердил и даже кое-что добавил. А вот когда Екатерина Васильевна попросила обсудить разработку, требующую серьёзных изменений производства, энтузиаст и замечательный конструктор на пару с разработчицей перестали существовать для внешнего мира. Когда они наконец вернулись в реальность, задал вопрос: — товарищ инженер, у меня сложилось такое чувство, что у вас есть чем добить меня окончательно?
Катя предъявила на его суд радикальное предложение из той же второй части. Конструктор собрался снова отключиться, но остановил себя: — нет это слишком серьёзно, я вас забираю в КБ. Надо внимательно изучать, считать, проверять.
Забирать то он забирает, да кто же отдаст. Директор встал бетонным дотом,
— Не пущу, по крайней мере пока не внедрит свои же предложения! — всё же немного уступил. К вопросу перевода обещано вернуться обязательно. Екатерину назначили ответственной за внедрение, для веса поставили на должность второго зама главного технолога.
К вечеру прибыл представитель от КБ Швецова, получил такую же обстоятельную беседу, так же решил забрать в КБ сей бриллиант. Здесь Катя, не имевшая тяги к моторам, передала материалы первых двух частей (помнила суждения Александра о вреде несвоевременных знаний) и наотрез отказалась, сославшись на уже решённый вопрос о переводе в КБ другого направления. Было выражено сожаление и Валентин Иванович отправился изучать, да внедрять.
За отладку технологического процесса Екатерина Васильевна получила солидную денежную премию (которую тут же внесла в фонд победы) и орден Трудового Красного Знамени. Который сегодня ей вручили. Похвалил решение дозировать материал (хотя сам это заложил), оставил влюблённых наслаждаться обществом друг друга, пообещав набросать ещё идеек, раз в лице Кати получилось такое надёжное прикрытие. Орденоносцы "обмывали" награды по ресторанам. Я просто побродил по военной Москве, узнавая и не узнавая столицу, а затем исполнил обещание. Перенёс на бумагу всё, что вспомнил. Получилось как бы завещание, хотя не было никакого предчувствия. Насыщенные работой два дня для меня показались долгими, наполненные любовью для Гриши — одним мигом.
Раннее утро 25 го. Поезд на Горький и самолёт на Центральный фронт уходили почти одновременно. Расстались в гостинице. Мы уходили не оглядываясь. Катя молилась так тихо, что услышать мог только я, просила господа сохранить её любимого. Всё правильно на фронте неверующих нет.