АВГУСТ.
Прошёл месяц боевой работы. За это время ещё три раза откатывались на восток. Теряли лётчиков, самолёты, но на общем фоне выглядели прилично, поэтому пополнялись из разгромленных частей, выводимых в тыл. Без необратимых потерь работала только первая АЭ. Их стали называть "счастливчики". Они, по прежнему, в тихаря, практиковали боевой порядок пар. Как бы, два звена по три пары. Результат был, но подхватывать новшество никто не торопился. В Особой группе мотористов обязанности свелись к добыванию запчастей, помощи при авралах, ну и отладка. Выяснилась статистика. Откат начинался через три дня при активных полётах или четыре, хоть и вовсе не летай. Проходил плавно. На шестой-седьмой день достигал 50 %. На десятый 99 %. Поэтому проводили спец обслуживание раз в пять дней. Приходилось за этим следить. Обнаружился ещё один эффект нашего с Гришей симбиоза: при его прикосновении ко мне, я не только мог видеть структуру материала, но и очень медленно её менять, если чётко представлял конечный результат. Например, могли зарастить микротрещину в металле или дереве, упрочнить деталь или покрытие, и даже склеить, плотно подогнанные детали, точнее срастить. Гриша впервые воочию увидел результат наших трудов:
— И, что без меня ты так не можешь? — удивлялся он.
— Я ж, тебе объяснял, вся сила от тебя, я только инструмент.
— Здорово! — соглашался он.
За-то зарядить боеприпасы больше не получалось, причина не ясна.
Всё свободное время, в основном вечерами, я пропадал у лётчиков 1ой АЭ. Мы подружились с тех ночёвок, в самый первый день. Так сложилось, что меня опекали ребята звена Паши Строгого. Лёва Штерн, и особенно Лёша Смирнов, да и вообще в первой был своим человеком. Разговоры велись, в основном по двум направлениям: — Аэродинамика и теория полёта (они думали, что просвещают меня), техника пилотирования И-16 (здесь я много почерпнул практических моментов).
— Тактика боевого применения и вытекающая отсюда оргштатная структура эскадрильи, полка. Выше не замахивались.
По первому направлению все было более-менее ясно, а вот по второму, порой, разгорались горячие споры. Все сходились в том, что существующий порядок громоздкий, неуклюжий, ущербный надо менять. Дальше мнения расходились, я своё, тоже, высказывал, так как после предложения пар, все считали, что имею право голоса. Наши диспуты стали посещать пилоты и командиры соседних АЭ, а недавно заглянул командир полка с комиссаром (после двух сбитых, он стал лётчикам ближе).
— Ну, что притихли. Знаю, о чем спорите. То, что было, проверки войной не выдержало. Это понимает и начальство, будут перемены. Мне интересно до чего вы додумались? Кто выскажется? — посмотрел на меня,
— Давайте начнем с младшего.
Я поднялся: — будущее в истребительной авиации вижу за парой. Исходя из этого звено четыре самолёта: — командир, старший лётчик, два ведомых. Эскадрилья — либо три звена, комэск ведущий первого, 12 самолётов. Либо два звена и пара комэск с ведомым. Тогда 10. В полку — две-три эскадрильи и звено управления; звено связи 1–2 У-2; желательно УТИ — понятно, для чего; ПС или типа того — раненых увезти, запчасти привезти. Что бы не клянчить каждый раз. Вот как-то так.
— Стройно, — отозвался комиссар, — только полк у тебя жидкий получился.
— Густой, — парировал я, — на одном аэродроме лакомая цель для вражеских бомбардировщиков, один налёт и полка нет. Если несколько площадок: рация не работает, провод перебит, всё потеря управления в самый не подходящий момент. "Жидкий" легче по аэродрому рассредоточить, самолёты замаскировать.
— Дааа! — почесал голову Сушков, — уста младенца истину глаголят? И налёты, и потеря управления были, верно, но 20 самолётов в полку, думаю маловато, да и с парами не всё однозначно. Какие ещё будут мнения?
Народ расслабился, посыпались предложения: три эскадрильи в полку, четыре звена в эскадрильи, ну и вариации всего этого. Любопытно, все отталкивались от звена в две пары. Марковичь всё записал в блокнот, хлопнул в ладоши: — хорошо, я вас услышал. Доложу, как инициативу снизу, узнаю, что думают сверху.
Что там думают узнали через три дня. Пришли новые штаты. Полка они почти не коснулись. У нас и так осталось три эскадрильи. Звено осталось трёх самолетным. Забрали один У-2, а прикомандированный ПС стал штатным. Да из первой отжали двух лётчиков, осталось 10: три тройки и командир (не официально пять пар). Василий помнил: официально на пары перешли только в сорок третьем.
Через две недели пришли изменения, но они касались полков, переходящих на новую технику. Нам, пока, и старой хватало. Кстати, УТИ-4 списали, он теперь находился в полку нелегально, хоть и был вполне работоспособным, для проверки пополнения, восстановления после госпиталя самое то.