остается удивительно высоким, составляя приблизительно половину от официально
заключаемых браков. Это гораздо больше, чем в других про-мышленно развитых странах:
более чем в 2 раза, чем в Германии и Франции, и почти в 2 раза — чем в Швеции и
Великобритании, т.е. в странах, где государство осуществляет программы в области
здравоохранения, обеспечивает детям доступ к образованию и здравоохранению, а
воспитывающим их родителям регулярно выплачивает пособия. (Все это несколько смягчает
экономические последствия развода.) По данным Бюро переписи населения, число
разведенных людей выросло более чем в 4 раза: с 4,3 млн в 1970 г. до 19,3 млн в 1997 г., что
составило 10% всего населения старше восемнадцати лет по сравнению с 3% в 1970 г.72
Развод может быть серьезной социальной проблемой, но не в том смысле, в каком об этом
говорят многие политические комментаторы. Во-первых, высокий уровень разводов семью не
разрушает. Сейчас семья распадается почти также часто, что исто лет назад. Как показывают
исторические сравнения, в наше время семьи распадаются в результате сознательных
действий, а тогда распадались из-за высокой смертности. Как пишет историк Лоренс Стоун,
«средняя продолжительность
223
брака сегодня почти такая же, что и сотню лет тому назад. Развод, короче говоря, теперь
выполняет туже функцию, что и смерть: оба явления служат средством преждевременного
прекращения брака». (Конечно же, добавляет Стоун, развод и смерть оказывают разное
психологическое воздействие73.) Нельзя также говорить, что число разводов свидетельствует о
всеобщем разочаровании в браке. 95% мужчин и 94% женщин в возрасте от сорока пяти до
пятидесяти четырех лет состоят в браке. Фактически, пишет социолог Констанс Ароне, автор
книги «Хороший развод», «нам так нравится брак, что многие из нас вступают в него два, три
и даже более раз». Повторные браки теперь составляют около половины ежегодно заключае-
мых браков74.
Проблема разводов тесно связана с искусственной проблемой безотцовщины и реальной
проблемой тендерного неравенства. Реформу развода в конце концов продавили феминистки
на рубеже XIX—XX вв., чтобы обеспечить юридические основания женщинам, которые
хотели расторгнуть браки, ставшие безнадежно несчастными, где они подвергались
жестокостям и насилию. Возможность развода ослабила брачную связь и тем самым
уменьшила давление на женщину в браке. Как и в вопросе с правом на аборт, право на развод
подорвало мужскую власть над женщинами и уменьшило тендерное неравенство в семье.
Хотя разрешение разводов снизило тендерное неравенство в браке, оно не отменило его в
целом и не уменьшило его после развода. В недавнем опросе три четверти женщин отметили в
качестве причины развода ненормальное поведение своего партнера (прелюбодеяние,
насилие, токсикоманию, уход из семьи). Есть «его» и «ее» взгляд на брак, и есть «его» и «ее»
взгляд на развод, поскольку развод по-разному отражается на женах и мужьях. Он
увеличивает тендерные различия в браке, усиливает тендерное неравенство. В середине 1980-
х гг. Леонор Вейцман показала, что после развода доход женщины снижается на 73%, в то
время как доход ее бывшего мужа увеличивается на 42%. В последнее время эти данные
рассматриваются как завышенные, но никакое исследование не может доказать равенство
экономического и социального статусов женщины и мужчины после развода. Исследователи
соглашаются, что снижение экономических ресурсов женщины сопровождается улучшением
экономических возможностей и ресурсов мужчины. Социолог Пол Амато пишет: «Чем
сильнее неравенство между мужчинами и женщинами в конкретном
224
обществе, тем более пагубным оказывается влияние развода на женщин»75.
Развод по-разному воздействует на женщин и мужчин. Многие разведенные отцы «со
временем почти полностью теряют контакты со своими детьми, — пишет Дэвид Попе-но. —