продолжают работать, они будут знать о финансах меньше и меньше, в то время как
мужчины, продолжая работать, будут знать о финансах все больше»18. Так что именно наш
опыт, а не тендер определяет, как мы будем управляться со своими пенсионными
сбережениями.
А что же по поводу огромных тендерных различий, обнаружившихся на рабочем месте
(подробнее в главе 8)? Мужчины, как мы повсюду слышим, являются конкурентоспособными
социальными верхолазами, использующими каждую возможность продвинуться, женщины же
— склонные к кооперации «создатели коллективов» и могут даже страдать от «страха перед
успехом». Но пионерское исследование Розабет Мосс Каптер в книге «Мужчины и женщины
корпорации» показывает, что тендер имеет значение куда меньшее, чем возможности. Когда у
женщины те же самые возможности, связи, наставники и шансы для продвижения, что и у
мужчины, то она ведет себя подобно мужчине. Женщины не добивались успеха не потому,
что боялись его, а потому, что не обладали достаточными возможностями. Когда у мужчин не
было соответствующих возможностей, то они вели себя стереотипно «по-женски»19.
Наконец, вспомним наш опыт в семье (подробнее в главе 6). Мы ведь предполагаем, что
женщины социализированы для воспитания и материнства, а мужчины должны быть сильны-
ми и молчаливыми, относительно эмоционально сдержанными арбитрами справедливости в
семье. Поэтому женщины и должны выполнять работу «материнства», поскольку у них такая
социализация, — именно так все мы думаем. И снова социологическое исследование
показывает, что наше поведение в семье меньше относится к тендерной социализации, а боль-
ше—к тем семейным ситуациям, в которых мы находимся.
Например, исследование социолога Кэтлин Герсон показывает, что тендерная социализация
не очень помогает в объяснении семейного опыта женщины. Лишь немногим более половины
женщин, выражавших желание стать неработающими
30
матерями, действительно это сделали. И лишь немногим более половины женщин,
заинтересованных в полноценной карьере, сумели ее сделать. Оказалось, что стабильность
брака, доход мужа, опыт женщины на рабочем месте и сеть социальной поддержки — все это
намного больше влияет на выбор в пользу материнства или полной занятости20.
С другой стороны, исследование социолога Барбары Риз-ман показало, что, несмотря на
тендерную социализацию, преуменьшающую значение эмоциональной отзывчивости и вос-
питания детей, большинство отцов-одиночек способны на умелое «материнство». Такие отцы
не нанимают женщин для ухода за детьми, а сами выполняют типично женские работы по
дому. Ризман нашла слишком мало различий между одинокими отцами и матерями
(неженатыми или состоящими в браке), когда речь заходила об их домашних обязанностях, о
том, как они общались с детьми или даже какое участие они принимали в эмоциональном и
интеллектуальном развитии своих детей. Родительский стиль мужчин в действительности
практически не отличался от женского, и это позволило Ризман утверждать, что «мужчина
может выполнять материнские функции и что совсем не является необходимостью, чтобы
воспитателем ребенка была обязательно мать, а не отец»21.
Все эти данные позволяют взглянуть на наши исследования в новом свете. Например, были
обнаружены значительные различия в объеме стресса, который мужчина и женщина испы-
тывают каждый день. У женщины оказывался более высокий уровень стресса и меньшее
количество дней, «свободных от стресса», чем у мужчин. Дэвид Альмейда и Рональд Кесслер
резонно заключили, что это не является следствием биологически обусловленных различий и
показателен Меньшей приспособленности женщины к управлению стрессом. Скорее, данные
указывают на то, что у женщины в жизни намного больше стрессовых ситуаций, так как она
должна балансировать между семьей и работой больше, чем мужчина22.
Результаты исследования Альмейды и Кесслера газеты опубликовали с фанфарным треском.