янно находятся в центре внимания, их замечает каждый из-за непохожести на других. Их
никогда и не считают похожими на других членов группы. Таким образом, их восприятие
окружающими имеет две особенности: они всегда на виду как члены особой «категории», но в
них никто не видит личность.
Вспомните ситуацию, когда вы в единственном числе представляли кого-либо, были
единственным мужчиной или единственной женщиной, единственным белым или цветным,
единственным геем или гетеросексуалом в группе. Что вы чувствовали, когда к вам
обращались со словами: «Ну, а что по этому поводу думают белые люди?», или «А что
женщины об этом говорят?» В этот момент вы перестаете быть личностью, поскольку в вас
видят лишь представителя группы. Конечно, вы можете ответить: «Не знаю. Я не могу
говорить за всех женщин или всех белых. Попробуйте провести опрос». Если вы сможете
вообразить, что переживает человек на работе, когда одни его стороны постоянно
рассматривают, словно под микроскопом, а другие — в упор не желают замечать, то начнете
вникать в саму идею «показательного образца».
Быть в центре внимания и оставаться незамеченным — такая ситуация имеет серьезные
последствия. «Показательному образцу не нужно упорно трудиться, чтобы заметили его при-
сутствие, упорно трудиться нужно, чтобы заметили его достижения», — пишет Кантер.
Человек-символ часто вынужден выбрать одно из двух: «или стараться быть незаметным, или
воспользоваться своей примечательностью и стать „нарушителем спокойствия"». Это может
привести к огромным эмоциональным и психологическим издержкам:
«„Показуха" чревата стрессом; нагрузка, которую несут „образцы", управляя социальными
отношениями, приводит к психологическому напряжению, даже если они преуспевают в
работе. Неудовлетворительные социальные отношения, жалкий образ Я, фрустрации от
противоречивых ожиданий, невозможность выразить себя, ощущение неполноты и ненависти
— все это является следствиями „показухи"»30.
Кантер утверждает, что ее теория «показухи» применима и к мужчинам, и к женщинам. Более
поздние исследования говорят о значительной разнице между тем, что переживают женщины,
становясь образцами в мире мужской работы, и тем, что переживают мужчины, становясь
образцами в женской профессии. По словам Линн Зиммер, «мало оснований для вывода о том,
что рост числа женщин в организациях обязательно приводит к улучшению их условий
труда», а Нина
299
Торен и Веред Краус заключают, что «судьба меньшинств определяется не только их
относительной численностью»31.
Мужчина, занимаясь преимущественно женской профессией, встречает прямо
противоположный прием. Мужчины не натыкаются на «стеклянный потолок», а, напротив,
едут на том, что социолог Кристина Уильяме называет «стеклянным эскалатором», т.е. легче
получают продвижение по службе, чем сами женщины. Уильяме провела интервью с
семьюдесятью шестью мужчинами и двадцатью тремя женщинами, работавшими в яслях,
библиотеках, сфере начального образования и социальной службе. Она показала, что
мужчины в этих профессиях испытывают положительную дискриминацию; несколько человек
отметили явное предпочтение мужчин при найме, их также быстрее и регулярнее продвигают
на руководящие посты, и поэтому их доля в руководстве превышает долю занятых по отрасли
в целом. Мужчины, которые делают женскую работу, могут зарабатывать меньше, чем
мужчины, имеющие преимущественно мужские профессии, но они зарабатывают больше и
быстрее делают карьеру, чем женщины с той же самой профессией32.
Мужчины все же испытывают определенное негативное отношение, особенно со стороны
публики. Например, санитары сталкиваются со стереотипом, что все они — геи; мужчины-
библиотекари сталкиваются с представлениями, что они «слабаки» и «бесполые существа»;