библиотекарь обнаружил, что посетители библиотеки воспринимают его как любителя
рассказывать детские байки. Уильяме вскрыла тот факт, что, как ни странно, отрицательные
стереотипы мужчин, делающих «женскую работу», накладываются на эффект «стеклянного
эскалатора», «заставляя мужчин выдвигаться из сфер, считающихся чисто женскими, и
стремиться наверх, чтобы занять более престижное место, по праву принадлежащее
мужчине»33.
Подобно Зиммер, Уильяме делает вывод, что мужчины «приносят свою тендерную
привилегию, приходя на женскую работу: это становится их преимуществом, несмотря на их
малочисленность». Мужчины, кажется, выигрывают в любом случае. Когда женщина
выступает показательным образцом, мужчины сохраняют свое численное превосходство и
способны удерживать свою тендерную привилегию, ограничивая доступ женщины к их
профессии, ее продвижение по службе и получение опыта работы. Когда мужчина выступает
показательным образцом, его приход на работу приветствуется, и его тендерная
300
привилегия используется для быстрого продвижения в профессиональной иерархии.
«Несмотря на всевозможные проблемы, — пишет Альфред Кадушин, — очевидно и
неоспоримо то, что представитель мужского меньшинства имеет существенные преимущества
в любой женской профессии»34.
Это утверждение многое проясняет в том, почему мужчины продолжают сопротивляться
равенству на рабочем месте. В конце концов, их вполне может устраивать существующее
положение дел. Экономист Хайди Хартман пишет:
«Низкая заработная плата держит женщин в зависимости от мужчин и поощряет к
замужеству. Замужние женщины должны выполнять работу по дому для своих мужей.
Мужчины получают двойную выгоду и от более высокой заработной платы, и от домашнего
разделения труда. Это домашнее разделение труда, в свою очередь, приводит к ослаблению
позиции женщин на рынке труда. Таким образом, иерархическое разделение домашнего труда
поддерживается рынком труда и наоборот»35.
Неравенство на рабочем месте выгодно мужчинам, и они часто стараются его не замечать.
Неравенство почти всегда не видно тем, кому оно выгодно, и фактически в этом заключается
главнейшая выгода! Явно несправедливый порядок воспринимается как справедливый, и это
вдохновляет мужчин на его отстаивание. Приведу пример. Недавно на телевизионном ток-
шоу я оппонировал трем «сердитым белым мужчинам», которые считали себя жертвами
дискриминации на рынке труда. Название шоу «Черная женщина украла мою работу» должно
было привлечь большую аудиторию. Эти мужчины жаловались, что стали жертвами
«обратной дискриминации», поскольку не получили работу из-за женщины, менее
квалифицированной, чем они.
В своей реплике я предложил этим «сердитым белым мужчинам» обратить внимание на одно
слово из названия шоу — слово «мою». Что оно означало? Они думали, что рабочие места
действительно принадлежат им, что они имеют на них право и что когда кто-то другой —
черный или женщина — получает эту работу, то получает буквально «их» работу? Но по
какому праву это — их работа? Только по праву унаследованного от прошлого обычая
дискриминации? Конечно, шоу было бы точнее назвать «Черная женщина получила работу»
или «получила эту работу». Но почему «его» работу? Оспаривать равное право на заработок
просто на основании расы или пола — это и есть дискриминация. Но равенство всегда
неудобно тем, кто ранее извлекал выгоду из неравенства.
301
Другое основание для отстаивания тендерной чистоты на работе заключается в том, что, как
утверждают мужчины, женщины будут их отвлекать. Заголовок в «Уолл-стрит джорнэл» в
1991 г. гласил: «Коллеги-женщины могут вырубить мужчин». В 1995 г. в отчете комиссии по