равенство с одинаковостью. Многими из нас идея одинаковости воспринимается как призыв к
принудительному растворению различий в мягкой, безвкусной амальгаме, в которой индивид
теряет свои особенности. Это напоминает голливудские образы коммунизма, где классовые
различия сливаются в бесцветную, аморфную массу, в которой все выглядят, поступают и
одеваются одинаково, или рекламные ролики, в которых показывают бедно, но одинаково
одетых русских. Андрогинии часто боятся, потому что думают, что реализация этой идеи
загонит жизнь в плоское, совершенно пустынное, дегендеризован-ное пространство. Разве
единственный способ установления равенства между женщинами и мужчинами в том, чтобы
стать одинаковыми? Разве нельзя представить равенство, основанное на признании и
уважении различий?
Опасения андрогинии смущают нас как тендер изо ванных людей с гендеризованнЫми
признаками. Дело не в том, чтобы женщины и мужчины стали еще больше походить друг на
друга, чем сейчас, а в том, что все психологические черты, установки и поведение, которые
мы, как носители данной культуры, определяем как «мужественные» и «женственные»,
нуждаются в пересмотре. Эти черты и установки, в конце концов, несут в себе положительные
и отрицательные ценности, и именно из-за иерархии ценностей, из-за их неравнозначности
тендерное неравенство тесно переплетается с тендерным различием. Дегендеризация людей
сама по себе не приведет к устранению тендерного неравенства.
Фактически призывы к андрогинии, как это ни парадоксально, реифицируют сами тендерные
различия, на устранение которых они направлены. Защитники андрогинии часто убеждают
мужчин больше выражать свои «женские» стороны, а женщин —- свои «мужские». Такие
увещевания, откровенно говоря, меня глубоко оскорбляют.
Приведу один пример. Я сидел в парке неподалеку от дома и держал на руках
новорожденного сына, и проходящая мимо женщина сказала: «Как замечательно, что в наши
дни мужчина выражает свои женские качества». Бурное негодование я скрыл фальшивой
улыбкой. Я постарался быть вежливым, но хотел ответить ей следующее: «Ничего подобного
я не выражаю, мэм. Я чуткий, любящий, заботливый отец. Мне кажется, я выражаю свою
мужественность1.»
408
Почему, в конце концов, любовь, забота и нежность считаются женскими чувствами?
Почемуя должен подражать другому полу, чтобы иметь доступ к тому, что я считаю
человеческим чувством? Будучи мужчиной, я выражаю свою мужественность во всем, что
делаю. И я уверен, что моя жена была бы оскорблена не меньше, если бы, отредактировав
какую-нибудь особенно трудную статью или написав какое-нибудь пространное и
проникновенное эссе, услышала, как необычно и замечательно, что женщина выражает свои
мужские качества, — как будто компетентность, честолюбие и уверенность в себе не
являются общечеловеческими качествами.
Любовь, нежность, забота, компетентность, честолюбие, самоуверенность — это человеческие
качества, которые должны быть одинаково доступны и женщинам, и мужчинам. И когда мы
их проявляем, мы выражаем собственную тендерную идентичность, а не чью-то иную. Весьма
странная идея считать одни чувства «мужскими», а другие — «женскими», поскольку на
самом деле все чувства присущи человеку вообще, так что весь широчайший диапазон чувств
полностью доступен и женщинам, и мужчинам.
Странно и немного грустно. «Пожалуй, ничто так не удручает, как каталог бесчеловечного
поведения сторонников мужского превосходства, как тот факт, что более светлые
человеческие черты назначены люмпенизированному классу: привязчивость, отзывчивость,
доброта, жизнерадостность», — написала феминистка Кейт Миллет в своей знаковой книге
«Политика сексуальности», впервые изданной в 1969 г.'
С тех пор многое изменилось. Мир, в котором я сейчас живу, гендеризован совершенно иначе,