исполнением тендерной роли, то маленький ребенок лишь «знает», что его или ее тендер —
это всего лишь ярлык с очень небольшим содержанием. Однако
125
именно этот ярлык и используют в воспитании ребенка далее, чтобы дать ему или ей новое
знание на основе уже испытанного. Кто, например (с точки зрения тендера), уходит из дома
утром на работу, кто отвечает за домашнее хозяйство, кто играет с машинками или куклами
(или, по крайней мере, как дети видят эти игры в СМИ)? Все эти действия более или менее
гендерно типизированы, в основном по признаку того, кто это делает, а не того, что именно
делается. Кроме того, все дети постоянно слышат устные увещевания взрослых насчет того,
что делают и не делают мальчики, а что — девочки. Дети естественно склонны подражать
поведенческим моделям взрослых, даже если имитация не закрепляется дальше. Перед их
глазами проходит невероятное количество ситуаций типичного тендерного поведения. Дети
плавают в океане гендерно маркированного поведения, и ужасно трудно плыть против
течения10.
С этой точки зрения, стабильность чувства своей тендерной принадлежности не зависит от
врожденных биологических различий, опыта раннего детства или когнитивного фильтра. Она
зависит от ежедневных ситуаций, которые непрерывно стабилизируют в ребенке смысл того,
что значит быть мальчиком или девочкой. Каждый из нас имеет такую историю социального
обучения, мы можем найти тендерные различия в поведении и ценностях детей и взрослых.
Для понимания нашей тендерной идентичности нам следует сначала взглянуть на то, какие
социальные установления существуют в нашем обществе относительно поведения мужчин и
женщин и как они сами себя воспринимают. Если вы воспринимаете себя как женщину и
находитесь в обстоятельствах, когда люди в вашем окружении ожидают от женщин
определенного типа поведения, тот факт, что вы считаете себя женщиной, определит способ
вашей реакции на эти обстоятельства. Таким образом, в обществе всегда есть два фактора,
которые влияют на тендерное поведение: требование социальной ситуации и
предшествующий опыт бытия девочкой или мальчиком, женщиной или мужчиной.
Феминистские вызовы психоанализу и психологии развития
Фрейдистская теория психосексуального развития предложила очень необычную альтернативу
идеям биологического детерминизма. Вместо того чтобы сосредоточиться на тендерном
разнообразии, как это сделали антропологи, Фрейд подчеркнул универсальность сексуальных
различий между муж-
126
чиной и женщиной, но при этом утверждал, что эти различия производятся — дети научаются
им в своих взаимодействиях с семьей и обществом. Он не видел ничего неизбежного ни в
становлении человека мужчиной или женщиной, ни в приобретении им гетеросексуальной
ориентации. Сексуальная ориентация и тендерная идентичность были для него результатом
развития человека.
Многие женщины не согласились с аргументацией Фрейда, поскольку он заявлял, что
развитие женщин является результатом чувства стыда, которое охватывает их, после того как
они понимают, что у них нет пенисов. Мало того, что это абсурдное утверждение придает
такое значение небольшому кусочку плоти, зависть к пенису означает также, что женщины
всегда считают себя неполноценными по отношению к мужчинам. К тому же Фрейд
утверждал, что женское развитие требует отречения от клитора как источника сексуального
действия и удовольствия ради «более зрелой» сексуальности принимающего влагалища.
Как только Фрейд опубликовал свои работы, женщины бросили вызов его принципу зависти к
мужскому члену как центрального момента в развитии девочек. В своем эссе 1922г. «О
происхождении комплекса кастрации в женщинах» Карен Хорни предположила, что теория,
согласно которой половина человеческого рода является вечно неудовлетворенной, кажется