можно найти женщину, которая имеет государственное мнение. Обычная женщина
интересуется людьми, а не принципами. Только когда принцип воплощен в конкретном
человеке, она может отнестись к нему с энтузиазмом. Она может образно представить себе
причину какого-либо явления, но не может проследить за экономическим процессом... Она
скорее заинтересуется чем-то незначительным, касающимся ее собственной жизни, чем
большими делами, определяющими судьбы наций».
Позже представители военной школы «Цитадель» и Военного института штата Виргиния
цитировали аргументы Гиллиган о различиях между женщинами и мужчинами в качестве
оправдания исключения женщин из государственного корпуса каде-
130
тов, а отделения пожарной охраны стремились лишить женщин возможности вступить в их
ряды. (Поскольку законодательство требует безразличного применения закона и
приверженности абстрактным принципам, можно предсказать также аргументы за то, чтобы
исключить женщин из ранга судей18.)
Сама Гиллиган была гораздо более осторожной в оценках и сожалела, что ее книга привела к
«рационализации притеснения». На самом деле она писала о том, что «североамериканские
мужчины, которых поощряют в нашей системе образования, имеют выраженную склонность
сосредоточиваться на проблемах справедливости в своих описаниях опыта морального
конфликта и выбора; две трети мужчин в наших исследованиях проявили такую
„одержимость справедливостью". Одна треть женщин в нашем исследовании имела такие же
характерис*ти-ки. Но другая треть женщин проявила приверженность принципам заботы, по
сравнению с только одним из сорока шести мужчин-респондентов». Кроме того, «третья часть
и женщин, и мужчин артикулировала ценности справедливости и заботы в равной мере».
Далеко идущие выводы, сделанные на основе этих данных, и утверждения о том, что
мужчины и женщины отличаются в своих моральных взглядах, не могут не привести к
искажению ее выводов и превращению их в стереотипы.
Она пишет: «Название моей книги выбрано преднамеренно; „другим голосом" не значит
„голосом женщины". Во введении я объясняю, что этот голос определяется не гендером, а
темой. Даже если „другой голос" на эмпирическом уровне ассоциируется с женщинами, я
предостерегаю читателей, что „эта ассоциация не абсолютна, и контрасты между мужским и
женским голосами здесь используются не для обобщений по вопросу полов, а для
выдвижения на первый план различий между двумя способами мышления и привлечения
внимания к проблеме интерпретации". Я указываю на взаимодействие этих голосов в
пределах каждого пола и предполагаю, что их конвергенция указывает на времена кризиса и
изменений. Я настаиваю на том, что не делала никаких заявлений о происхождении этих
моральных голосов или их распределении среди населения, культур или во времени (с. 2).
Таким образом, аспект заботы в моем понимании биологически не предопределен и не
уникален для женщин. Это, однако, моральная перспектива, отличная от того, что в настоящее
время вкладывается в психологические теории и измерения, и эту перспективу я сформули-
ровала для себя, когда слушала и женщин, и мужчин, описывающих свой собственный
опыт»19.
131
Последующие исследования оказались не в состоянии воспроизвести дуалистические
тендерные различия в этике. Большинство исследователей «не находят каких-либо
устойчивых различий среди мужчин и женщин в оценке моральных вопросов, на основе ли
заботы или на основе справедливости»20.
Несмотря на эти оговорки и явную недостаточность данных о категорических гендерных
различиях, поколение феминисток-эссенциалисток использовало работу Гиллиган в качестве
пробного камня. Различия, которые мы видим между женщиной и мужчиной,