рискуем проигнорировать другие факторы, формирующие наши идентичности. Фактически в
ранних исследованиях половых ролей социальные психологи предполагали, что, например,
черный мужчина или черная женщина, гей или лесбиянка являются доказательствами
«слишком большой» или «слишком малой» приверженности соответствующей половой роли.
Гомосексуалы или цветные превратились в некое олицетворение проблем половой роли. Так
как их роли отличаются от нормативных, они сами и представляли собой проблему. (Хотя, и я
об этом здесь уже писал, самые искушенные теоретики половых ролей понимают, что такие
нормативные определения являются внутренне противоречивыми, но они все еще путают
понятия «нормативный» и «нормальный».)
На основе такого ложного универсализма теория половых ролей определяет, какие
потребности необходимо объяснить, какие нормативные определения следует установить и
далее воспроизводить, — поставляет за пределами своего внимания различия мужчин и
женщин между собой. Эта теория не может вполне справиться с существованием таких
различий. Более глубокие исследования должны принять во внимание существование разных
определений мужественности и женственности, которые конструируются и выражаются
различными группами мужчин и женщин. В этом смысле мы и говорим о маскулинностях и
фемининностях во кножественном числе. Более того, социологи считают, что различия в
типах мужественностей или женственностей выражают отношения, как раз противоположные
тем, о которых писали теоретики половых ролей. Последние, даже если они могут принять
идею этих различий вообще, видят эти различия как отклонения, как неудачу человека в
попытках соответствовать нормальной половой роли. Социологи, с другой стороны, полагают,
что различия в определениях мужественности или женственности
149
являются самостоятельным результатом разнообразных взаимодействий групп людей со своей
окружающей средой. Таким образом, как утверждают социологи, нельзя понять различия в
мужественности или женственности, основанные на расе или национальности, без
рассмотрения сначала способов, с помощью которых институциональное и межличностное
расовое неравенство структурирует контексты формирования идентич-ностей членов этих
групп. Теоретики половых ролей могли бы сказать, например, что черные мужчины,
лесбиянки или пожилые латиноамериканские женщины испытывают дискриминацию, потому
что их определения мужественности и женственности «отличны» от нормы. Для социолога в
этом содержится лишь половина правды. Социолог добавит, что эти группы развивают разные
определения мужественности и женственности в своем активном взаимодействии с
социальной окружающей средой, в которой они дискриминируются. Таким образом, их
различия оказываются больше продуктом дискриминации, чем ее причиной.
Все это ведет нас к третьей сфере, в которой социологи бросают вызов теории половых ролей.
Тендер не только множественен, но и относителен. Теория половых ролей устанавливает две
отдельных сферы, словно дифференциация половых ролей является больше вопросом
сортировки стада крупного рогатого скота в два соответствующих загона, снабженных
табличками. Мальчики будут пастись в мужском загоне, а девочки — в женском. Но такая
статическая модель также предполагает, что эти два загона не имеют практически ничего
общего друг с другом. «Результатом использования ролевого подхода стало абстрактное
представление о различиях между полами и их ситуациями, не вытекающее из конкретных
взаимоотношений между полами»3. Но исследования показывают, что мужчины
конструируют свои идеи по поводу того, что означает быть мужчиной, в постоянном
соотношении с определениями женственности. Быть мужчиной означает быть непохожим на
женщину. Действительно, как подчеркивают социальные психологи, различные группы
мужчин могут расходиться по другим аспектам и в оценке их значимости для определения
тендера, но компонент «антиженственности» в их понимании мужественности остается,