В-четвертых, так как тендер множественен и относителен, он также ситуативен. Что значит
«быть мужчиной» или «быть
150
женщиной», меняется в различных контекстах. Эти различные институциональные контексты
востребуют и формируют различные формы мужественности и женственности. «Мальчики
могут быть мальчиками, — резонно комментирует феминистская исследовательница в
области законодательства Дебора Роуд, — но они выражают свою идентичность по-разному в
своих мужских компаниях и при проведении интервью о приеме на работу с женщиной-
менеджером»4. Тендер, таким образом, является не свойством индивидов, некоей «вещью»,
которой обладает каждый, но определенным набором типов поведения, продуцируемых в
определенных социальных ситуациях. Следовательно, тендер меняется по мере изменения
ситуации.
Теория половых ролей не может адекватно объяснить различия среди женщин и мужчин или
их разные определения мужественности и женственности в различных ситуациях без
объяснения этих различий отклонениями от норм. Не может она и осмыслить относительный
характер этих определений. Кроме того, полоролевая теория не может полностью объяснить
отношения власти между женщинами и мужчинами, между различными группами женщин и
различными группами мужчин. Таким образом, пятая и, возможно, самая существенная
проблема этой теории состоит в том, что она деполитизирует тендер, не считая его аспектом
социальной структуры, а превращая его в индивидуальный набор характеристик. «Понятие
„роли" сосредоточивает внимание больше на индивидах, чем на социальных структурах, и
подразумевает, что „женская роль" и „мужская роль" являются взаимодополняющими (то есть
отдельными или отличными, но равными), — пишут социологи Джудит Стейси и Барри Торн.
— Эти термчны его [гендер] деполитизируют; они лишают человеческий оъыт его истори-
ческого и политического контекста и пренебрегают вопросами власти и конфликта»5.
Но как можно говорить о тендере, не говоря о власти? Я уже указал во введении к этой книге,
что плюралистическая и релятивистская тендерная теория не может строиться на позиции,
будто все мужественности и женственности созданы равными. Все американские женщины и
все американские мужчины также должны бороться с односторонним пониманием и му-
жественности, и женственности, потому что эти определения создают нормативные модели,
относительно которых мы себя оцениваем. Социолог Р.В.Коннелл называет их «гегемонным»
определением мужественности и «подчеркнутой» версией
151
женственности. Они являются нормативными конструкциями, с которыми соизмеряются все
остальные, и почти неизменно их находят привлекательными. (Резкий критический анализ
теории половых ролей, предложенный Коннеллом, основан на его утверждении, что
психологи — сторонники половых ролей не осмысляют их критически, но фактически вос-
производят гегемонную версию как «нормальную».) В качестве гегемонных фигурируют
лишь некоторые виды маскулинности, относительно которых остальные — и среди них
молодые люди, похожие на женщин, равно как игомосексуа-лы, — являются подчиненными6.
Таким образом, мы узнаем о том, что означает в американской культуре быть мужчиной или
женщиной, противопоставляя эти определения «другим» — расовым или сексуальным
меньшинствам и т.д. Одна из самых плодотворных областей исследований в социологии
сегодня связана с определением того, как именно эти гегемон-ные версии утверждаются и как
различные группы устанавливают свои отношения с этими проблематизированными
определениями.
Теория половых ролей доказала свою неадекватность для исследований вариаций в
определениях тендера, поскольку это требует соответствующего теоретизирования по поводу
различий внутри категорий «мужчины» и «женщины». Такое теоретизирование позволяет