Убив человека без согласия — убьёшь животное,
убьёшь человека по согласию — убьёшь бога
— Дава-а-ай! Давай — давай — давай — давай — давай!
Оп!
Ус-спели!
Закрываем на ключик!
Толстяк, пыхтя, провернул ключ в замочной скважине и ухмыльнулся, в упор глядя на стройного кандидата в белой рубашке, едва успевшего заскочить в дверной проём. Кандидат невольно отстранился, резкий запах пота роем мелких пчёл влетел в ноздри и мигом свил улей прямо внутри черепной коробки.
«Ну и запах, — пронеслось в голове у вошедшего. — Это здесь-то скучно не будет?»
Это странное обещание молодой человек обнаружил рано утром в ящике своей электронной почты. Там так и было указано: «Вам выпала уникальная возможность принять участие…», далее шёл долгий и нудный текст, который бы он сразу отправил в корзину, если бы не приписка в конце «Скучно точно не будет».
— Присаживайся, чего впал в ступор! — толстяк похлопал новичка по спине. — Чуть не опоздали из-за тебя! Ещё б чуть-чуть и всё.
— Приношу свои извинения, но я вроде вовремя. Одиннадцать ноль-ноль, как и было указано в вакансии. Сначала лифт, на котором я поднимался сюда ровно сорок четыре секунды, потом бесконечный лабиринт офисных коридоров…
— Заранее надо приходить! — перебил его толстяк, — Зар-а-анее! А то вот придёшь «вроде вовремя» и уже опоздал! Будешь «Ступор», стало быть! — Его лицо было похоже на раскатанное тесто с прорезями для глаз и рта. Он широко улыбнулся, отчего малюсенькие глазки и крошечный рот сделались совсем невидимыми. — Присаживайся! — толстяк откатил от овального стола кресло с колёсиками.
— Весёлая компания у нас подобралась: Ступор, Портфель, Мятик, Гусар и Нюня! Такие у вас сегодня будут прозвища. А меня зовут Тито. Я — ваш потенциальный работодатель.
Ступор анализировал обстановку, краем глаза наблюдая за пухлой рукой, которая касалась по очереди плеча каждого, кто сидел за столом.
«Пятеро соискателей. Болтливый наниматель, он здесь, видимо, главный. А это кто в углу стоит и непрерывно что-то записывает?»
Влажный след, оставленный потной ладонью на его собственном плече, становился всё светлее от кандидата к кандидату. Нюне повезло больше всех, когда очередь дошла до него, рука толстяка была совсем сухой.
— Виктор! Объявите, пожалуйста, начало собеседования, или как сейчас модно говорить — ассесмента, не сочтите за труд.
— Ассесмент объявляю открытым, — из угла подал голос высокий худой человек, одетый во всё чёрное. В своей неестественно длинной руке он сжимал планшет с бумагами. Сама рука и длинные тонкие пальцы были усеяны кольцами и браслетами, совершенно не сочетающимися между собой. Он покосился на часы, записал время и присел на столик рядом.
— Великолепно! Ну-ка, кто мне скажет, что такое ассесмент? М? Только чур правило, кто хочет сказать, поднимает руку!
Взметнулось несколько рук.
— О! Портфель выше всех тянет! Сними ты уже его, неудобно же сидеть!
Мужчина лет сорока вздрогнул, встал со стула и принялся стягивать со спины громоздкий портфель:
— Групповое собеседование, по сути, этот ваш ассесмент. Сразу с несколькими кандидатами одновременно, для экономии времени руководителя и создания конкурентной среды. Часто в игровой форме. Только мне что-то расхотелось уже к вам. На полчасика выскочил сюда, посмотреть что да как. Мне и на старом месте нормально сидится. И это ваше неформальное общение… прозвища… переговорка без окон… пойду я, пожалуй.
— Эх, — наигранно расстроился толстяк, — обидчивый какой! Иди, пожалуйста, любитель формального общения, никого не держим. Распишись только у Виктора и захвати буклетик о нашей компании, покажи боссу, если спросит, как пообедал. Ты же ему сказал, что на обед пошёл? Скажи «пообедал, господин работодатель, отлично, сыт по горло пустыми обещаниями конкурентов и покорнейше прошу взять меня назад». Виктор! — обратился он к долговязому помощнику, — как там наша компания называется, напомни? Чем мы, стало быть, занимаемся?
Виктор взял из пачки буклет и покрутил между пальцев:
— Веб-разработчик «Ваши решения». Мы решаем масштабные задачи веб и мобильной разработки, интеграции и автоматизации, интернет-маркетинга и консалтинга в сфере диджитал.
— Вот ведь глупость! — прогоготал толстяк. — Масштабные задачи они решают! То есть мы, а не они! Но вот название мне нравится! «Ваши решения»! Не «наши» решения, а именно ваши. Дороги, которые мы выбираем, решения, которые мы принимаем. Торжественно!
Мужчина уже водрузил на плечи рюкзак, не глядя засунул буклет в карман, расписался на бланке у Виктора и остановился у двери на выход. Толстяк уже спешил к нему, на ходу доставая небольшой ключик. Сделав пару оборотов, он повернул рукоять и пожал руку первому отсеянному кандидату:
— Компания «Ваши решения» благодарит за участие в ассесменте и желает всего наилучшего в карьере и жизни.
После этих слов он отворил дверь и буквально вышвырнул кандидата наружу.
В охлаждённую стареньким дребезжащим кондиционером переговорную комнату, ворвался поток раскалённого воздуха, будто кто-то резко распахнул духовку. Ступор, сидевший спиной к двери, развернулся и попытался рассмотреть происходящее, но поток нестерпимого жара не давал разлепить глаза. Было ясно одно: офисного коридора, с уютным бежевым ламинатом и пластиковыми панелями на стенах, за дверью больше не существовало. Руки непроизвольно прикрывали уши, которые готовы были взорваться от потока невероятно сильного лязга, воплей, рёва, чавканья и шипения. Разобрать отдельные звуки он не мог, кроме одного: истошного вопля, летящего в непонятно откуда взявшуюся бездну жара и мессива звуков Портфеля.
Толстяк в это время, как ни в чём ни бывало поглядел вниз и сокрушённо покачал головой:
— Эх, Портфель, Портфель! Надеюсь, у него не просто портфель, а парашют…
— Золотой, — добавил Виктор.
— Почему золотой? — толстяк, с усилием затворил дверь и удивлённо уставился на человека в чёрном.
— Так бонус называют, при увольнении — золотой парашют. Это выражение, которое употребляют офисные сотрудники, описывая хорошее выходное пособие за годы преданной службы.
Толстяк на секунду замер, после чего издал короткий смешок и вернулся к овальному столу.
— Ужас, там снаружи, конечно! Всё смешалось в одну кучу! Не первый раз подобное наблюдаю, но каждый раз передёргивает. Налей кофейку, Виктор. Выпьем за нашего золотого парашютиста. Выпьем бодрящего напитка с оттенком горечи. Может из ребят кто хочет горяченького?
Ступор, Мятик и Нюня отрицательно помотали головой, колёсики их кресел скрипнули от напряжения. От испуга и недоумения троица старалась не двигаться и смотреть прямо перед собой. В отличие от четвёртого кандидата:
— Что это ещё за дрянь такая?! — вскочил Гусар, быстрыми дёрганными движениями огибая стол. — Вы зачем его выкинули?! Что там за дверью вообще происходит?!
Ступор отметил, что даже в такой странной ситуации кандидат автоматически продолжает формально обращаться на «вы».
— Так он же сам захотел, — пожал плечами толстяк, — вон и подпись есть. Есть подпись, Виктор?
— Есть, Тито, — Виктор ткнул в свою папку, не отвлекаясь от приготовления напитка.
— Я сейчас покажу вам подпись! — усы разъярённого кандидата искривились в злобной ухмылке.
«А ведь и вправду, гусар, — отметил Ступор. — Удивительно точно подмечено.»
Гусар уже подлетел вплотную к толстяку, норовя пальцем продырявить ему лоб. Палец вздымался вновь и вновь, с каждым новым ругательством приближаясь к потной блестящей коже Тито. Всё вокруг казалось оставшимся за столом кандидатам абсолютно нереальным. Такое ощущение возникает, когда случайно задеваешь стакан с водой и он медленно приземляется на кафельный пол. Твоё сознание уже понимает, что произойдёт прямо сейчас, как прекрасно чувствует и то, что тело уже ничего не успеет с этим поделать.
Когда палец уже окончательно готов был пристыковаться ко лбу Тито, на его пути внезапно появилось кольцо, в которое разъярённый перст влетел со всего размаха, так и не достигнув цели.
Гусар попытался одёрнуть руку, но палец был уже намертво зажат в висящем прямо в воздухе медном колечке. Тито, не сдвинувшись с места, скосил глаза и расплылся в улыбке.
— Вот до чего доводит несдержанность, господин Гусар, обручились в одностороннем порядке.
— Обручился? Жирный ублюдок, что это ещё такое? Что ты со мной сделал?! Сию же секунду отпусти меня!
— Начнём с того, что это вообще не я. Это всё он, — кивнул Тито в сторону Виктора. Все разом посмотрели на его вытянутую руку, со скрюченными пальцами, на которые всё ещё было надето множество колец.
— Да, это всё я. — Потупился тот. Его смущало столь пристальное внимание кандидатов к своей персоне.
— Неуравновешенные кандидаты нам ни к чему! Решать вопросы рукоприкладством?! Решительно не одобряю! Виктор, выпроводите кандидата наружу! В одностороннем порядке, без подписи.
Тито, переваливаясь, прошествовал к Виктору и с пыхтением обрушился на стол, подхватив поданную чашку:
— Ключ на кофе, любезный Виктор! Равноценный обмен!
Помощник в чёрном молча направился к двери и приоткрыл её. Жар и вопли вновь заполнили комнату, а Гусар, следом за намертво сжимающим его кольцом, медленно двинулся к выходу.
— Ха-ха! Ну и бред же приснится! Это же всё страшный сон! Просто чёртов сон! — после нескольких яростных попыток высвободиться, несчастный смирился и покорно плёлся вслед за кольцом.
— Это вы верно подметили, господин бывший кандидат, очень точно! Кстати, неужели вы даже не попытаетесь отгрызть себе палец, к примеру? Мы к вашему резюме за это пару баллов накинем. Виктор, ну-ка просветите нас, что там в резюме написано по прошлому месту работы?
— Склонен к злоупотреблению алкоголем, рукоприкладству, воровству. — Констатировал Виктор.
— Врёте! Не написано там такого! А-а-а!
Кольцо уже вытянуло Гусара наружу, и он беспомощно завис над пропастью, удерживаемый лишь пленённым пальцем. Виктор прикрыл дверь, оставив только небольшую щель, и внимательно следил за волнами тяжёлого горячего воздуха вокруг.
— Всего доброго, господин кандидат! — Выкрикнул Тито. — В случае положительного решения, мы вам перезвоним. Прикрывай быстрей, Гимнаст, жарко.
Дверь захлопнулась, в последний момент впустив внутрь маленькое медное колечко. Колечко сделало несколько оборотов и мягко вернулось «на базу» — безымянный палец Гимнаста Виктора.
— Продолжаем, друзья! — Тито болтал ногами и довольно прихлёбывал кофе. — Времени у нас впритык. В конце останется только один, как в том фильме, помните? Рубить головы, правда, нам нечем, поэтому просто сыграем в игру. Слушайте внимательно!
Итак! Представьте себе, что мира, который находится за этими дверями больше не существует. То есть привычного вам мира. Со всеми его стройностями: встаём с утра, наливаем кофе, — он демонстративно смачно отхлебнул, — ммм.!
Что именно теперь вместо того мира пока не важно, считайте, что хаос абсолютный и беспощадный, разобраться в котором вам не под силу. И все вариации ваших действий находятся только в этой комнате. Здесь, как вы видите, царит порядок. Слегка странный, конечно, но порядок. И вот, значит, вам выпал шанс, довольно редкий, хочу заметить, выйти не в ту дверь с парашютистами, а в другую, получше. С новыми, совершенно уникальными вариациями действий. Шансы здесь уже весьма неплохие, один к трём. Тридцать три и три-три-три процента! Красота! Кстати! Куда вы устраиваться-то пришли? Совсем забыл спросить! Виктор?
— Разработчики, Тито.
— Разработчики?
— Разработчики, Тито. — тем же тоном подтвердил Гимнаст.
— Разработчики чего? Месторождений? Философских концепций? Вечных двигателей?!
— Разработчики программного обеспечения. Кодеры. Программисты. Компьютерщики.
— А-а-а! Компьютерщики! Компьютерщики нам нужны! Сразу бы так! Любишь ты умничать!
Толстяк повернулся к застывшим кандидатам:
— Наш директор обожает компьютерщиков. Любит игры, приставки старые и другое подобное барахло. Ну а применение компьютерщиков у нас особое! Тито пыхтя порылся в карманах, извлёк три смятых листочка и, словно игральные кости, кинул в центр стола.
— Мятик, задание как раз под твой внешний вид, не правда ли? Приятно работать с такими мятыми бумажками, а? Вот и мне неприятно работать с людьми в таких мятых рубашках! Я-то себе могу позволить, на моём внушительном теле любая рубашка натягивается так, что и гладить не надо, а таким доходягам как ты следует быть аккуратнее!
— Господин, Тито, — затараторил Мятик, — учитывая обстоятельства, предлагаю договориться. Мой отец — очень влиятельный человек, я сюда пришёл назло ему. Понимаете? Так вот он мог бы…
«Богатенький, — мелькнуло в голове у Ступора. Богатенький и бесполезный. Желание слушать, что мог бы отец этого болтуна сразу отпало. Если верить своим глазам и ушам, то снаружи больше вообще никто и никому не поможет. Лучше немедленно заняться задачей. Пройти это собеседование, ассесмент или как это мероприятие ещё назвать. Противник у меня теперь только один, сидит напротив и уже вовсю что-то пишет. Терять время непростительно. Надо отключиться от окружающих помех. Полное сосредоточение на задаче.»
Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Коснулся кончиками пальцев дужки очков и расправил листок.
«Хм… Похоже на вырванную из учебника страницу. Непонятные символы. Цифра 6 — шестая страница. Не похоже ни на один из известных языков. Шифр. Никакой математики и привычной разметки. Похоже, это вообще не программирование. Странное чувство, как будто я уже видел подобное раньше…
Стереокартинка? Нужно слегка расслабить глаза… нет. Стереотекст! Удивительно как много текста помещается на столь маленьком клочке бумаги. Вращать. Его ещё можно вращать. Обретает смысл, но суть ускользает. Закорючки танцуют. Танцующие забавные закорючки водят хоровод. Почему же вот эти закорючки не танцуют? Только делают вид. Зачеркнуть, одну, вторую, третью… Такой огромный листок. Для танцев закорючек не нужно так много места. Его даже не обязательно вращать. Вычёркиваем, вычёркиваем… вычёркиваем. Жарко! Жарко и шумно! Не отвлекаться. Вычеркиваем… Вот теперь всё на месте. Доволен.»
С трудом оторвав глаза от листка, он увидел ритмично покачивающегося взад-вперёд на стуле Нюню. Тот глядел прямо перед собой и улыбался.
— Спятил, бедняга, твой конкурент, — вздохнул Тито. Он пристально вглядывался в текст с зачёркнутыми символами и сжимал плечо Ступора стальной хваткой.
В голове снова зашевелились ароматные пчёлы.
— Виктор, взгляни, парень-то вроде что-то дельное написал. Не особо понимаю, конечно…
Кандидат вздрогнул и отстранился, когда перед ним возникла чёрная шевелюра Виктора, который уже внимательно изучал листок. Он него, в отличии от толстяка, не исходило абсолютно никакого запаха.
— Девятая аксиома, Тито. О телах и возвращении…
— Ой, хватит умничать! Знаю я! Аксиомы же нельзя сокращать. Они же на то и аксиомы… верно? Так ведь?
— Именно так, Тито.
Они переглянулись, и листок с заданием мгновенно исчез в растянутом кармане грязно-белых брюк толстяка.
— Неплохо, молодой человек! Восхищён вашей попыткой. Провальной, разумеется. Но решение весьма любопытное, надо отдать должное. Кстати, нам самим уже пора возвращаться, осталось меньше минуты! Проводи Нюню к выходу, Виктор, поблагодари за уделённое время и всё такое. Пусть распишется, кстати, если получится. Может ещё Мятика догонит, вдвоём веселее будет.
Виктор послушно взял стул за спинку и покатил к двери. Шум колёсиков в абсолютной тишине разбавляло только прерывистое сопение Тито. Нюня продолжал смотреть в одну точку, не оказывая сопротивления. Дверь распахнулась в четвёртый раз, и кандидат остался один.
Один, но при этом с двумя весьма странными нанимателями за спиной. Он вяло бродил взглядом по пальцам собственных рук и прикидывал предстоит ли ему следующий этап отбора.
Пластиковая обивка стен уже начинала темнеть и скукоживаться от жара.
Он уже не видел как Виктор достал из кармана горсть песка и одним движением рассыпал его вокруг кресла. После чего потные ладони Тито, оставляя жирные следы на бывшей всего тридцать минут назад такой белой рубашке, сильно вдавили молодого человека в пол. Пол стал вязким и рыхлым, принялся осыпаться вниз, постепенно погружая в себя всю троицу.
— Сколько ему лет, Виктор? — толстяк непринуждённо глазел по сторонам, словно ехал в лифте, а не стоял по колено увязнув в разверзшемся под ними зыбучем песке.
— Двадцать девять, Тито.
— Совсем ещё молодой! Ты привыкнешь парень, поверь. Мы, люди, ко всему привыкаем, не то, что эти… — он кивнул в сторону своего коллеги.
— Забавно, конечно, прозвучит в текущих обстоятельствах, но психологи говорят, что существует всего пять этапов принятия смерти: отрицание, гнев, торг… что там дальше, Виктор?
— Депрессия, Тито.
— Депрессия и, наконец, принятие. Ты примешь парень, тебе придётся принять.