Тактику нападения на колонну изучают все военнослужащие, как обязательное чистописание в школе. Только называться эта тема может по-разному: для общевойсковиков — «Атака на головную походную заставу», для десантников — «Встречный бой», для специальной разведки — «Ликвидация объекта, находящегося под усиленной охраной»… Есть, конечно, отличия — в деталях, используемом оружии и так далее, но в принципе все «дикие гуси» хорошо знали, что делать.
Волк выбрал место засады в двух километрах от дворца — извилистый поворот, где заросли близко подходят к узкой грунтовой дороге. Группу он разместил только с одной стороны, чтобы бойцы не перестреляли друг друга. Две боевые пары: Лис и Царь, Хвост и Гид с гранатометами, рассредоточившись на пятьдесят метров, должны были поразить первую и последнюю машины. Француз и Плуг с пулеметами — подавить огневое сопротивление охраны, все остальные с ручными гранатами и автоматами — окончательно «зачистить» колонну. Сам Волк с Птахом после «зачистки» должны поставить в операции заключительную точку.
Собственно, ничего гениального и необычного в разработанном Волком плане не было: можно сказать, это обычный, типовой вариант. Чтобы он «закрутился», требовалась, правда, одна «мелочь» — чтобы объект выехал из дворца. Волк не был уверен, что это произойдет. Тем более что смирный «француз» Жан ночью освободился от веревок и бежал. По всем правилам теперь использовать его информацию было нельзя. Но выбора у них не было. К тому же, хотя Жан и был «темной лошадкой», но не подставой — точно. Ведь это они нашли его, а не он их! Волк мучался сомнениями, и время для него остановилось.
Но около одиннадцати на узкой грунтовке показался открытый джип, набитый вооруженными до зубов чернокожими бойцами. Они внимательно смотрели по сторонам, один — бритый наголо здоровяк, всматривался в поверхность дороги. Было ясно, что обученная в Европе служба безопасности проверяет маршрут своего президента.
«Проверяй не проверяй, а дорога тут одна, другую не выберешь, — с усмешкой подумал Волк. — Африка есть Африка…»
Томительно тянулись минуты. Шустрые мартышки прыгали с ветки на ветку и пронзительно кричали. Наконец, фырча двигателем, из-за деревьев показался окутанный сизым дымом бронетранспортер. Это был старый советский плавающий «БП-60». Сквозь выцветшую желто-белую камуфляжную окраску отчетливо пробивались большие пятна ржавчины. Крупнокалиберный пулемет в башенке боевой машины медленно, но грозно поворачивался из стороны в сторону, будто нащупывая возможные цели. Амбразуры десантного отсека были закрыты.
«Интересно, есть внутри живая сила? — отстранение подумал Волк. — Тогда добавятся еще два отделения…» Но изменить ничего уже было нельзя. Как отвечали в специальной разведке на вопрос о количестве противника: «Потом по трупам посчитаем!»
За бэтээром, не особенно выдерживая дистанцию, двигался грузовик с автоматчиками в кузове. Они громко смеялись.
«Человек пятнадцать», — прикинул Волк. Он лежал перед поворотом с готовым к бою гранатометом и хорошо видел, как за грузовиком, раскачиваясь на усиленной подвеске, выкатился черный бронированный «хаммер». Замыкал кортеж еще один ржавый «ПБ-60».
Колонна надвигалась. Естественную тишину тропического леса смял и искорежил рев моторов, а девственно-чистый воздух отравила вонь бензиновых выхлопов, даже непривыкшая к тяжелой технике, спекшаяся под солнечными лучами земля ощутимо подрагивала. Нервно тряслась листва обступивших дорогу деревьев, испуганные обезьяны убегали в глубину джунглей. Суставчатая металлическая сколопендра медленно втягивалась в крутой поворот. Передовой БТР скрылся за зеленой стеной, потом исчез из поля зрения грузовик с солдатами… И тут же впереди свистнули гранатометы, сразу же грохнули два взрыва, ударили пулеметы и автоматы. Справа от Волка выдвинулся из кустарника Лис с «мухой» на плече, раздался свист вылетевшей гранаты, реактивная струя выжгла черное пятно в зеленой стене сзади и, разогнав гранату, воткнула ее в желто-белый, со следами ржавчины борт замыкающего «ПБ-60». Взрыв, вспышка, из открытого люка повалил черный дым, а из амбразур вдоль бортов замелькали огоньки автоматных очередей. Неподалеку вскочил Хвост с «мухой», но наблюдать за развитием боя не было времени.
«Хаммер» резко затормозил, слегка клюнув носом, и выпущенная Птахом граната пролетела перед ним и рванула в кустах. Президентское авто принялось неловко разворачиваться на узкой дороге. Волк вскочил, чтобы граната не зацепилась за кусты, и выстрелил в заднюю дверцу «хаммера». На черной стали расцвел красный цветок кумулятивной струи, огонь прожег броню и ворвался внутрь, за толстыми темными бронестеклами метнулись блики пламени, но тут же погасли.
Ударил крупнокалиберный пулемет бронетранспортера, из десантного отсека выскочили несколько «черных леопардов» и, от живота паля из «Калашниковых», бросились к президентской машине. Рысь швырнул несколько гранат. Пули и осколки свистели и жужжали над головой так густо, что начисто срезали ветви деревьев. Волка что-то чиркнуло по животу и груди, он машинально провел рукой, но крови не было.
«Берегись, сзади!» — истошно заорал Кот. Глазами вытатуированного на спине Рыцаря Волк увидел фигуру, целящуюся из кустов ему в затылок. Он резко присел, упал на бок, перекатился в сторону и дал короткую очередь. Посланные в него пули веером прошли вверху. А пули, предназначенные неизвестному, нашли свою цель: раздирая простреленную грудь, он опрокинулся на спину. Это оказался Зуб.
Выругавшись, Волк вскочил на ноги. Вокруг полыхал бой. Царь, Плуг и Колун расстреливали президентский автомобиль. «Черные леопарды» окружили «хаммер» и заняли круговую оборону, несколько красных беретов мелькали за бронированным корпусом — очевидно, гвардейцы пытались спасти своего президента. Сильно дымил замыкающий БТР, из люка наполовину свешивался убитый боец. Вокруг в разных позах чернели еще несколько трупов. Волк открыл огонь по «черным леопардам», швырнул гранату за бронированный корпус. Красные береты разлетелись в разные стороны и повисли на ветках. Рядом раздался взрыв, что-то ударило в правую руку, он едва не выпустил автомат.
Из-за поворота, надсадно ревя на предельных оборотах двигателем, внезапно выкатился перекошенный головной БТР. Два ската по правому борту превратились в лохмотья, в башне зияла дыра. Машину окутывали клубы сизого дыма: то ли из выхлопной трубы, то ли из горящего корпуса. За ним бежали несколько «диких гусей» с черными от пороховой гари лицами. В одной фигуре Волк узнал Гида. БТР стрелял в преследователей из пулемета. Но вдруг башенка повернулась, перенеся огонь на тех, кто атаковал «хаммер». Струи свинца хлестнули по зарослям. Будто огромные садовые ножницы срезали густой кустарник. Кто-то вскрикнул. Царь и Плуг отлетели в стороны и, раскинув руки, остались лежать на усыпанной гильзами земле.
Но Волк не мог отвлекаться.
— Все за мной! — рявкнул он и бросился к просевшему на разбитых колесах «хаммеру», корпус которого был исклеван пулями, как хлеб в птичьей кормушке. Три «черных леопарда» уже лежали на земле без признаков жизни. Что-то сильно ударило в правую лопатку, он споткнулся, чуть не упал, но удержался на ногах. Обогнув исклеванный «хаммер», он увидел двух президентских гвардейцев, раскинувшихся в неестественных позах. Судя по тому, что один был без головного убора, а второй вдобавок — и без головы, это их береты забросило на дерево взрывом его гранаты. А в нескольких метрах лежал и сам президент — в богато расшитом золотом маршальском мундире, изрешеченном осколками гранаты. Еще пара секунд — и он бы скрылся в зарослях. По инерции Волк дал короткую очередь. Крупное тело дернулось от ударов пуль. Завершающие точки были поставлены.
Он быстро осмотрел усеянное трупами поле боя. Стрельба прекратилась, перекошенный БТР, смрадно дымя, горел желто-красным пламенем. Волк бросился вперед, считая потери. Царь, Плуг и Лис не подавали признаков жизни. Гид был еще жив, он лежал, скрючившись, и прижимал руки к распоротому осколками животу. Внутренности вываливались на траву.
— Как ты? — крикнул Волк в ухо раненому. — Где остальные?
— Не знаю, — прошептал Гид побелевшими от боли губами. — Возьми мою долю, только спаси… Деньги — мусор…
Тело бойца выгнулось в конвульсии, он перевернулся на спину и замер, уставившись невидящим взглядом в высокое синее небо. Волк машинально провел рукой по лицу убитого, закрывая ему глаза, потом продолжил поиски. Лис лежал неподалеку. Пуля попала ему прямо в голову. Хвоста разорвало пополам.
Волк прошел вперед, к горящему грузовику. Вокруг валялись трупы охраны. На обочине он нашел убитых Качка и Цыгана. Больше никого в поле зрения не было.
Он глянул на часы. Бой длился семь минут. Надо уносить ноги — вот-вот подоспеет помощь из дворца. Оглядевшись в последний раз, он бросился в чащу. Сзади, со стороны побережья, послышался шум мотора. Похоже, это возвращался джип с головным дозором. Пригнувшись, Волк побежал — мягким, «спецназовским» шагом. Он мог так бежать долго. Очень долго. Но не бесконечно.
Через десять часов его настигли. Замаскировавшись в кустарнике, Волк увидел пятерых «черных леопардов», которые растянулись цепью и настороженно прочесывали джунгли. Правильное направление они выбрали не случайно: с поводка, пригнув голову к следу, рвался крупный доберман-пинчер.
В него первого Волк и выстрелил. Пес ткнулся мордой в прелую листву и заскулил, скребя лапами по земле. Волк выстрелил в проводника, потом в самого высокого гвардейца… Три выстрела, три трупа, — это всегда впечатляет. Опомнившись, гвардейцы залегли и открыли ответный огонь.
Вжимаясь в землю и стараясь не задевать высоких кустов, Волк стал пятиться как рак: назад и влево. Пули секли листву в другой стороне, что выдавало специальную подготовку президентских гвардейцев: они знали, что, меняя позицию, стрелок машинально перемещается вправо, в сторону своего оружия. Но Волк тоже это знал и действовал по-другому. Стрельба постепенно отдалялась.
Волк отполз на достаточное расстояние, потом поднялся и осторожно пошел «на кошачьих лапах», постепенно ускоряя движение. У него был компас и даже GPS-навигатор, он двигался тем же маршрутом, по которому группа пришла к дворцу, поэтому не боялся сбиться с пути. Волк шел к границе с Анголой. Он не ел и не спал, пил затхлую воду из лиан; он не представлял, как охраняется граница и как он ее будет переходить. Главное — убраться из Борсханы. Но еды не было совсем, патронов только два магазина, и будущее выглядело довольно туманным. Тем более что через несколько часов вдали послышался едва слышный лай собак. Пока едва слышный. Конечно, если бы к месту высадки опять прислали вертолет… Хотя теперь его можно было посадить и поближе. Но, похоже, проблемой возвращения группы никто не озабочен. Лай собак приближался, становился отчетливей. Волк прибавил ходу. Точнее, ему показалось, что прибавил. Силы таяли, и идти быстрее по густым джунглям было просто невозможно. Лай то приближался, то удалялся, и Волку казалось, что он сможет оторваться.
«Слышь, хозяин, сядь, отдохни! — посоветовал Кот. — А то совсем сдохнешь!»
«Некогда рассиживать! — одернула его Русалка. — Не слышишь — вертухаи на хвосте?»
Волк, шатаясь от усталости, вышел на поляну и тяжело опустился на землю.
«Научил на нашу голову, — недовольно проскрипела Женщина с креста. — Сейчас нас всех собаки на куски порвут!»
«Точняк, надо шкуру спасать! — согласилась Русалка. — Ноги в руки и деру!»
«Заткнетесь вы там или нет? — устало сказал Волк. — Моя шкура, а не ваша!»
«Одна шкура на всех! Че это нам затыкаться?» — огрызнулся Пират.
«Сам втянул нас в дохлое дело, а еще рот затыкает!» — возмутился Орел.
«Слышь, хозяин, а вертолетик-то маленький где-то тут, — рассудительно произнес Кот. — Ты на вертухе-то летать умеешь? Давай попробуем?»
И правда, вертолет! Волк подскочил на месте. Его когда-то учили управлять винтокрылой машиной. По упрощенной программе, правда: взлет-посадка, полет по кругу или квадратом… Но сейчас выбирать не приходится! Легкой машиной управлять проще, если только там баки не пробиты и все исправно.
— Молодец, Котяра, это мысль! — вслух сказал он. — Если получится, я тебя всего сметаной обмажу!
«А меня чем обмажешь?» — скабрезно хихикнула Русалка, но Волк даже не стал отвечать.
Теперь надо найти вертолет! Ориентируясь по навигатору, он понял, что цель совсем рядом. И действительно, вскоре он вышел на знакомое место и двинулся по спирали — от периферии к центру. Вот и труп в маскировочном костюме, а вот и вертолет… Маленький, легкий, он аккуратно сидел на переплетенных кронах, несколько завалившись на хвост. Может, это и хорошо, запас при взлете будет, когда машина, набирая вертикальную тягу, клюнет носом.
Веревка так и свисала из люка. Волк хотел передохнуть, но лай собак раздавался уже гораздо ближе, и он полез сразу. Уставшие до предела ноги плохо слушались и периодически соскальзывали. Весь упор пришлось делать на руки, но они тоже отказывались подтягивать тяжелое тело. Одолев половину пути, Волк обессиленно повис между небом и землей. И тут раздался нежный голос Софьи:
«Напрягись, Володенька, уже близко! Я тебя жду…»
В боку у Волка потеплело, мышцы налились силой. Несколько движений — и он оказался в кабине. Вначале пришлось выбросить скелет пилота, что оказалось делом нетрудным, но малоприятным. Потом он осмотрел панель приборов, органы управления — на вид все было в порядке. Осторожно высунувшись из одной, а потом и из другой двери, Волк ножом перерезал лианы, захлестнувшие посадочные салазки. Легкая машина шевелилась от каждого его движения. Сверху собачий лай слышался так отчетливо, будто погоня уже внизу.
Вспоминая уроки первоначальной летной подготовки, Волк стал включать оборудование, тумблер за тумблером, переключатель за переключателем, кнопка за кнопкой. Пока все шло нормально. Лишь бы аккумуляторов хватило на запуск двигателя. И лишь бы лопасти не задели крону. И лишь бы салазки не запутались в ветвях.
Волк находился в таком напряжении, что уже не видел и не слышал ничего вокруг. С замирающим сердцем он нажал красную кнопку зажигания.
— Гр-гр…
— Гр-гр-гр…
— Гр-гр-гр-гр…
С третьего раза двигатель запустился, винт провернулся и закрутился, образуя прозрачный круг над кабиной. Плавно наращивая вертикальную тягу, Волк поднял машину, старательно пытаясь удержать ее в горизонтальной плоскости. Аппарат раскачивался из стороны в сторону. Инструктор когда-то предостерегал: главное, не дать вертолету «клюнуть носом». Если угол наклона винтов окажется чуть меньше, чем нужно, то вертолет завалится на хвост и рухнет на землю, рубя все вокруг крутящимися, как ножи мясорубки, лопастями.
Но на этот раз все обошлось. Правда, незамеченная лиана зацепилось за салазки и некоторое время удерживала рвущуюся вверх машину. Казалось, джунгли не хотят отпускать свою добычу. Но через несколько секунд препятствие лопнуло, и освобожденный вертолет взмыл в яркое голубое небо.
«Банзай!» — восторженно заорал Кот, который раньше не отличался знанием японского.
«Ура!» — закричал Пират.
На радостях татуировки подняли шум и гвалт, но сейчас Волка это не раздражало. Навыки управления не исчезли, и он чувствовал себя все уверенней, как будто после долгого перерыва сел на велосипед. Косо набрав высоту, он лег на обратный курс. Конечно, безопасней лететь, прижимаясь к вершинам деревьев, но бреющий полет — удел мастера, а Волк почувствовал себя уверенно только выше пятисот метров. Ничего, авось пронесет. И хотя бьющий сквозь простреленное стекло поток воздуха напоминал о судьбе его предшественника в пилотском кресле, пуля дважды в одно место не попадает!
Внизу расстилался бесконечный зеленый океан, солнце слепило глаза, и Волк надел висящие над панелью зеркальные очки пилота. То, что их владелец убит, его не смущало — Волк не верил в приметы. Треугольник на экране навигатора медленно полз по толстой красной линии: он включил обратный маршрут и теперь должен был прилететь на ту самую заброшенную ферму, откуда группу не так давно забирал чернокожий и белозубый Джалго. Это будет конец путешествия. А когда вертолет пересечет границу Борсханы, то окончится самая опасная его часть. Но по джунглям определить, где проходит граница, было невозможно.
Наконец, зеленый океан сменился выжженной саванной. Точка вылета на навигаторе становилась все ближе. Но на приборной доске уже замигала контрольная лампочка уровня топлива. Волк стал снижаться, собираясь приземлиться в любом подходящем месте. Но тут он заметил окруженный пальмами домик, полуразрушенный сарай, разобранный старый трактор, пустой загон для скота. Отсюда они и вылетали! От сердца отлегло. Если бы еще и «Мираж» был на месте… Но ни вертолетов, ни автомобилей, ни людей поблизости не видно. Волк повел вертолет на посадку.
Это самый сложный и ответственный момент полета, особенно для неопытного пилота. Он старался плавно убирать вертикальную тягу и думал, что это удается, но салазки ударились о твердую землю с такой силой, что машина подскочила, накренилась, едва не перевернулась и опять шлепнулась на землю, но уже мягче. Волк выключил двигатель, лопасти прошелестели последними кругами над головой и замерли. Все!
Он открыл пилотскую дверь и расслабленно откинулся на жесткую спинку кресла. Вставать не хотелось, казалось, что остатки сил покинули его окончательно. Это была реакция на пережитые стрессы. Он долго сидел и ни о чем не думал. Легкий ветерок доносил ароматы тропического леса, которые сейчас не вызывали неприятных эмоций. Но вдруг в палитру пряных ароматов вплелась еще одна слабая нотка, которая сразу же вывела его из расслабленного состояния. Знакомая нотка, связанная с пережитыми стрессами и сопутствующая опасностям. Запах разложения. То, что это разлагалось человеческое тело, сомнений не было.
Легко, как кошка, он спрыгнул в высокую траву и, настороженно сканируя взглядом окрестности, направился к дому. Автомат остался в джунглях Борсханы, но «стечкин» висел на боку, и он привычно расстегнул кобуру. Запах тления усилился. Здесь все было, как раньше: все та же сорванная с одной петли дверь, рваная противомоскитная сетка, зияющие выбитыми стеклами проемы окон.
Прижавшись плечом к косяку, Волк скользнул в помещение. Все было таким же, как и в день отлета группы в Борсхану. Пыль, мусор, запустение и никаких следов. Трупный запах требовал противогаза, но Волк был особым, специфически тренированным человеком, способным вынести и не такое. Быстро осмотрев домик, он нашел источник вони. В большой кухне-столовой, лицом вниз, раскинув руки, лежал чернокожий, убитый выстрелом сзади, за левое ухо. Волк осторожно перевернул тело. Это был пилот Джалго. Он не пал в боевой схватке и не стал жертвой перестрелки с грабителями — вертолетчика просто ликвидировали: грамотно и профессионально. В чулане обнаружился и труп пожилого хозяина — ему просто перерезали горло.
Это было похоже на «зачистку» — ликвидацию нежелательных свидетелей. Но если устраняли второстепенных и даже третьестепенных лиц, то почему не брали в расчет основных свидетелей — группу Волка? Объяснить этот парадокс можно было только одним — группу сразу списали в расход. Уверенность в их гибели была стопроцентной! И она подтвердилась: вместо тринадцати человек сюда вернулся только один, который привык нарушать чужие расчеты.
Волк поспешно вышел на улицу, отошел подальше от дома и долго вентилировал легкие, но легче не становилось. Трупная вонь пропитала мозг и продолжала его преследовать. Ладно, это можно перетерпеть, существует проблема посерьезней: надо выбираться отсюда, а денег и документов нет. Ничего нет, кроме «стечкина» и трех двадцатизарядных магазинов. Но это тоже немало.
Он пошел в сарай, произвел тщательную ревизию и обнаружил две полные канистры с бензином. Судя по запаху — «экстра». Волк залил обе в бак вертолета. Километров на двести хватит. Он уже привычно запрыгнул в кабину. Руки воняли бензином, но запах тления это не отбило. Мозг не отмоешь… Когда-то с ним уже был такой случай. Отвратительный запах слизи одной из его женщин неистребимо преследовал его несколько дней.
Невесело усмехнувшись, Волк поднял вертолет в воздух.
Городок Дондо расположен неподалеку от Луанды, в нем всего три тысячи жителей и шесть полицейских. Старший полицейский Мбава — толстый, лоснящийся, напоминающий хорошо начищенный сапог, принимал смену. И был очень удивлен представленным рапортом.
— Гражданин Германии Вольфганг Гейнц, прибыл для охоты на буйволов, на что имеет надлежаще оформленную лицензию, — бегло читал старший полицейский, выбирая главное. — Вечером он находился в баре «Тропический рай»… Выйдя ночью на улицу, он был ограблен человеком в маске и камуфляжной военной форме, вооруженным большим пистолетом. Предположительно, грабитель белый, причем говорил на чистом немецком языке. Отличительная примета — сильный запах бензина. Преступник завладел одеждой Гейнца, его паспортом и деньгами в сумме шестьсот долларов. Дорогие часы, кредитную карту на пять тысяч долларов и спутниковый телефон нападающий не взял.
Мбава поднял глаза на подчиненных.
— Он был сильно пьян?
Полицейский третьего класса Ньяма пожал плечами.
— Средне, шеф.
— То есть, ты хочешь сказать, что единственного немца в нашем городе ограбил другой немец, неизвестно откуда взявшийся? И неизвестно куда девшийся? Ведь вы перекрыли дорогу?
— Перекрыли, шеф, — виновато кивнул Ньяма, будто это он ограбил незадачливого охотника.
— И проверили всех белых?
— Да, шеф. Двенадцать проживают у нас постоянно, еще семь — временно. Ни одного даже близко подходящего не обнаружено. А немцев у нас нет вообще.
— Кто же ограбил этого… Гейнца?
— Не знаю, шеф, — Ньяма так же виновато развел руками. Его напарник повторил жест.
— Тогда возьми свой рапорт, — старший полицейский протянул подчиненному лист бумаги. — Это пьяный бред Гейнца. У него не вяжутся концы с концами, в его рассказе нет ни капли логики. Разорви эту глупость!
— Слушаю, шеф, — с облегчением кивнул полицейский третьего класса.
Москва жила обычной жизнью. Но Волку казалось, что он оказался в другом мире. Сверкающие витрины, дорогие машины, водовороты людей, иностранные рекламы. Ни джунглей, ни змей, ни «черных леопардов», ни стрельбы.
Ему повезло — он остался жив. В него попали четыре пули: одна в крест с распятой женщиной на животе, вторая — в купол храма на груди, третья — в цепь на правом предплечье, четвертая в щит рыцаря на правой лопатке. Конечно, такого быть не могло: татуировки не способны останавливать пули. Но факт оставался фактом: рисунки вели себя как самые настоящие предметы материального мира, которые они изображали. И пули оставили на них следы: навершие креста заметно погнулось, звено цепи разорвалось, в куполе храма появилась вмятина, щит деформировался, одна паучья лапа нарисованной на нем свастики исчезла — то ли стерлась, то ли испарилась. Впрочем, это не везение — это мистика. Волк предпочитал принимать произошедшее как данность, не ища объяснений, основанных на законах природы. Так же, как принимал говорящие татуировки.
Вот с Вольфгангом Гейнцом ему действительно повезло! В захолустном городке чернокожей Анголы встретить самого настоящего немца, да еще похожего на него самого блондина, одинаковой комплекции!
И еще раз повезло: он собирался возвращаться долгим кружным путем: через Эстонию или Украину, с нелегальным пересечением российской границы. Но на аэродроме в Луанде как раз стоял военный транспортник, и «стечкин» с тремя обоймами сыграл роль прямого билета.
Теперь он стоит на Тверской — с обожженным африканским солнцем лицом, в поношенной одежде Вольфганга Гейнца, со ста долларами и немецким паспортом в кармане. Он один и ежится от холода. Телефон Сержа не отвечает. Молчит и телефон Валентина Ивановича, единственного человека в «Консорциуме», которого он знал. Практически все нити оборваны.
Подойдя к пункту обмена валюты, он сдал последнюю зеленую купюру, получив взамен три тысячи сто двадцать полноценных российских рублей. В киоске купил пачку газет, зашел в «Блинную», заказал чай и блинчики с медом, а сам принялся лихорадочно просматривать газеты. Почти в каждой сообщалось о народно-освободительном восстании в республике Борсхана, в результате которого прежний правитель — кровавый деспот и тиран Мулай Джуба низложен. Власть перешла к прогрессивному деятелю Тирен Бураю, который уже признан российским правительством. В некоторых газетах прошла информация, что Мулай Джуба предан народному суду, что он оказался людоедом и за многочисленные политические и уголовные преступления приговорен к расстрелу. Волк посмотрел на свою правую руку, сжал кулак, потом разжал пальцы. Оказывается, она исполнила приговор справедливого борсханского суда!
Как бы то ни было, теперь он богатый человек. По крайней мере теоретически. А практически — нищий бездомный с чужим немецким паспортом, да, возможно, еще и находящийся в розыске по запросу американцев за участие в борсханском перевороте, совершенном двенадцать лет назад. Интересно, когда его объявят в розыск за нынешний переворот?
Не чувствуя вкуса, он съел блинчики, выпил остывший чай и, расплатившись, вышел на холодную улицу. Спустившись в метро, Волк в десятый, наверное, уже раз набрал номер телефона Сержа. Телефон по-прежнему не отвечал.
Что ж, надо ехать в банк. Если ему выдадут деньги, можно купить приличную одежду, переночевать в хорошем отеле и начать новую жизнь.
В банке было свободно, только охранник в униформе прогуливался по залу, у банкомата неловко топталась чета пенсионеров, да восторженная молодая пара, не подозревая, что сует голову в петлю, оформляла кредит. Получив в автомате номер своей очереди, Волк сразу же увидел ее над окошком номер шесть, за которым сидела милая и приветливая девушка с бейджиком «Светлана» на строгой блузке.
— У вас в ячейке хранится сумма, которую я выиграл по договору спора, — стал объяснять Волк. Он чувствовал себя неловко и волновался. Казалось, что он говорит совершенную глупость. Хотя почему глупость? Они с Сержем вместе закладывали деньги, он лично контролировал все договоры. — Вот, здесь написано о смене политического режима в Борсхане, — он показал девушке одну из газет. — Значит, я выиграл! И хочу получить свои деньги!
По глазам Светланы он понял, что порет абсолютную чушь. Но она никак не проявляла это внешне.
— Простите, я могу посмотреть на ваш паспорт?
Волк развел руками.
— Да вот не взял с собой. Но мне хотя бы узнать.
— Простите, — с милой улыбкой ответила Светлана, буквально источая сожаление. — Это конфиденциальная информация. Без паспорта мы не имеем права обсуждать финансовые операции и даже разглашать сам факт наличия арендованной ячейки на чье-то имя. А насчет договора вы не ошибаетесь?
— То есть? — не понял Волк.
— Вы назвали странную форму договора, — пояснила девушка. — Такой банковской формы в природе не существует.
— А разве два человека не имеют права заключить какой угодно договор между собой?
— Юридически, наверное, могут, — дипломатично ответила Светлана. — Но это, к сожалению, не банковский документ.
— Я все понял, — кивнул Волк, сделав хорошую мину при плохой игре. — Придется съездить за паспортом.
— Да, пожалуйста, — снова улыбнулась девушка. — И я постараюсь вам максимально помочь.
Он вышел на улицу. Смеркалось. Было уже ощутимо холодно. Все прохожие шли в теплых куртках или пальто. Волк в видавших виды штанах, летней рубахе и легкой курточке невольно привлекал настороженное внимание, прохожие обходили его стороной. Правда, пачка газет в руках несколько успокаивала настороженных граждан. Грабители и разбойники газет, как правило, не читают.
Надвигалась ночь. Кругом простирался огромный чужой город. Озабоченные люди шли с работы домой, молодежь выходила погулять. Ему некуда было идти. Он стоял в центре Москвы совершенно одинокий, без денег, жилья, работы, документов. Если кто-то из группы все же выберется из джунглей, то рано или поздно счет предъявят именно ему, Волку. А ему не к кому обратиться за помощью. Софья не в счет — что она может? К тому же она замужняя женщина и у нее своя жизнь.
Холодный пронизывающий ветер заставил его поежиться.
Ночевать Волк решил на вокзале. По привычке отправился на Казанский — когда-то именно отсюда он уезжал в Тиходонск. Но спать в зале ожидания было нельзя, за этим бдительно следил милиционер — сержант с вытянутым лицом. Чтобы скоротать время, он стал просматривать газеты. В «Вечерней Москве» наткнулся на фотографии кандидатов в депутаты Мосгордумы.
И вдруг увидел знакомое лицо. Шнитман! Бывший торговый работник, потом заключенный, которого он защищал и на тюремных этапах, и в Мордовской колонии номер восемнадцать.[38] Значит, Яков Семенович не домотал двенадцатилетний срок и действительно оказался востребованным в политике, как и предполагал! Тут же была напечатана его героическая биография: честный созидательный труд, диссидентство и вольнодумство, борьба с коммунистическим режимом, несправедливое осуждение, героическое противостояние жестоким порядкам колонии для политосужденных… О том, что он трудился директором двух магазинов, осужден за хищения и взятки, а политическую «окраску» получил исключительно за желание выехать в Израиль, не было написано не единого слова. Зато приводился телефон предвыборного штаба, который работал круглосуточно!
Волк купил телефонную карточку, нашел редкий в нынешние времена автомат и набрал заветные цифры. Трубку сняли на третьем гудке.
— Избирательный штаб господина Шнитмана слушает! — бодро отозвался упругий голос молодого человека. Наверняка он одет в строгий темный костюм и светлую сорочку с галстуком.
— Моя фамилия Вольф, — сказал Волк. В трубке повисла настороженная тишина. — Владимир Вольф. Мы с Яковом Семеновичем сидели в колонии для политиков… Я Волк… — Тишина в трубке сгустилась. — Передайте Якову Семеновичу, что я хочу с ним встретиться.
— На какой предмет? — спросил молодой человек. И голос у него был настороженный.
— На предмет выпить водки и вспомнить старое. Мы друзья. Просто передайте ему, что Волк в Москве!
— Гм… Но уже вечер… Я могу только записать ваш звонок в журнал.
— Свяжись с помощником, секретаршей, я не знаю, с кем еще! — повысил голос Волк. — И передай то, что я сказал! Иначе потеряешь работу! А может, и еще кое-что!
— Ну, хорошо, — растерянно сказал дежурный. — Я постараюсь. Перезвоните через полчаса. Нет, лучше через час.
Волк повесил трубку и вздохнул. В зоне он не раз выручал Шнитмана, и тот сулил ему золотые горы.
«Это пустой базар, — сказал Волк тогда. — Здесь расклады одни, на воле другие. Там пути-дорожки обычно расходятся…»
Но Яков с ним не согласился: «Ты надежный и опытный человек. Скоро начнется другая жизнь, у людей появятся большие деньги, им понадобятся охранники, телохранители, специалисты для всяких деликатных дел, и ты будешь очень нужен всем!»
Но тот разговор происходил много лет назад в колонии, где Шнитмана в любой момент могли ударить, искалечить и даже убить. И только Волк мог оградить его от подобных неприятностей. Теперь их жизненные пути действительно здорово разошлись. Яков Семенович стал заметной фигурой, у него есть помощники, секретари, дежурные… Его будто состоящая из острых углов биография выглядела куда привлекательней, чем пресные биографии соперников. У него блестящие перспективы, и Волк ему совершенно не нужен. Сейчас самое время проверить Якова Семеновича на вшивость.
Волк кругами ходил по залу, нетерпеливо поглядывая на часы, чем привлек внимание милиционера. Сержант подошел, попросил паспорт. Недоуменно и с некоторой опаской покрутил документ гражданина Германии Вольфганга Гейнца.
— Все в порядке, офицер? — спросил Волк по-немецки.
Тот вряд ли понял, но козырнул и протянул документ обратно.
Выждав нужное время, Волк позвонил снова. На этот раз реакция дежурного была другой.
— Здравствуйте, господин Вольф! — радостно закричал он, как будто после долгой разлуки встретил родного отца, который считался погибшим. — Господин Шнитман выслал за вами свою личную машину! Где вы находитесь?!
— Да, Володя, да, я все правильно предвидел! Но, честно тебе скажу, до такого даже Шнитман не додумался! Кто такой сейчас Перепел? Жалкий урка, который жил в саманной хате и провел в тюрьме больше, чем на воле! Кто такой был я со своими двумя магазинами? Мелкий жулик, который не мог даже выехать за границу, не говоря о том, чтобы купить там недвижимость. И меня хотели подвести под расстрел! За десять тысяч советских рублей — меньше, чем стоила «волга» у спекулянтов! А сейчас у меня шесть машин — и «бентли», и «мазератти», и «феррари»… И виллы в Испании, в Англии, во Франции… И никто не спрашивает: откуда это все? Я уважаемый человек, вхож во все двери, сейчас иду в большую политику… Давай выпьем за нашу встречу!
За прошедшие годы Яков Семенович изменился в лучшую сторону и вроде даже помолодел: сказались диета, фитнесс, постоянный косметолог, а может быть, и пластические операции… Как бы то ни было, он похудел, избавился от морщин, округлого животика и двойного подбородка, только совиные глаза под выгнутыми полукружьями бровей остались прежними. Кроме того, на простоватом лице бывшего директора двух магазинов теперь лежала печать властной уверенности, свойственной большим начальникам. Как будто затрапезную гипсовую статую у деревенского сельсовета выкрасили золотой краской, придав ей многозначную монументальность. Какой операцией можно добиться такой метаморфозы, Волк не знал, но подозревал, что такой результат дают огромные деньги. На хозяине был смокинг с белой «бабочкой», который странно смотрелся бы в обычной домашней обстановке, но домашняя обстановка Якова Семеновича скорей напоминала дворцовые покои или кремлевский Зал приемов, только потолки пониже.
Жил он в огромном особняке, причем в самом центре Москвы, неподалеку от метро «Сокол». Вольф не знал, что здесь, среди привычных высоток, сохранился лес и расстроился богатый коттеджный поселок. Его привезли на огромной машине, марку которой он определить не смог. Водитель был одет в какую-то ливрею, а рядом с ним сидел широкоплечий молодой человек в черном костюме, неулыбчивый и молчаливый. Таких людей Волк знал очень хорошо.
Яков Семенович встретил старого знакомого на пороге, с распростертыми объятиями, шикарный стол был уже накрыт — оказывается, у Шнитмана был не только свой повар, но и официанты, и горничные, и другая челядь. Огромная столовая отделялась стеклянной стеной от бассейна, в котором резвились несколько девушек в узеньких разноцветных купальниках.
Ужин продолжался больше двух часов, Волк был сыт, пьян, расслаблен и хотел спать. Наконец, Шнитман прервал поток воспоминаний и совершенно трезвым голосом сказал:
— Извини, Володя, я увлекся. Ты устал и хочешь спать, а я кормлю тебя баснями и не даю слова сказать. Как я чувствую, у тебя жизненные проблемы?
— У тебя отменное чутье, Яков, — кивнул Волк. — Я с группой товарищей выполнял одну работу… За нее было обещано три миллиона долларов…
— О, солидная сумма! — оживился Шнитман.
— Для удобства получения эту сумму положили в банковский сейф, под договор спора: если мы выиграем, то можем забрать каждый свою долю. А сегодня я вернулся, зашел в этот банк и узнал…
— Что вас кинули! — прозорливо сказал опытный Яков Семенович.
— Точно, — кивнул Волк.
— Н-да, — Шнитман задумался, побарабанил пальцами по столу. — Ну, ладно, разберемся.
Потом улыбнулся и продолжил:
— Судя по твоему загару и сумме вознаграждения, работа не сводилась к выкорчевке сухих деревьев в Подмосковье. Да и твой предыдущий опыт подтверждает это наблюдение…
Яков Семенович ждал ответа или какого-то знака согласия, но Волк молчал.
— Сейчас много всяких спецов по охране развелось, — сказал Шнитман. — Только если что-то серьезное заварится, толку от них немного. У меня трех знакомых убили, и никакая охрана не помогла. Поэтому хочу предложить тебе и твоим ребятам поработать у меня в службе безопасности… Пока вы не получили свои три миллиона… Ты как?
Волк пожал плечами.
— У меня в кармане — вошь на аркане! Я-то согласен. А вот за ребят не скажу… Я один вернулся. А если они подтянутся, то у меня будут проблемы. Ибо за эти деньги перед ними отвечаю я…
Официант наполнил очередные рюмки, но Шнитман отставил свою, внимательно взглянул на гостя, задумчиво пожевал губами:
— Сегодня переночуешь у меня в гостевой комнате, а завтра я поселю тебя во вполне приличную квартиру…
Он поднял палец и за спиной тут же появился молодой человек в строгом костюме и с блокнотом наизготовку.
— Завтра выпишете Володе удостоверение моего помощника…
И пояснил Волку:
— Этого в принципе вполне достаточно. Да, я еще дам тебе свою визитку — любые проблемы исключены!
После чего продолжил уже для секретаря:
— Надо получить для него паспорт, оформить в мою службу безопасности с оплатой по высшему разряду и завтра же выдать аванс…
Молодой человек прилежно черкал в своем блокноте.
— С утра одеть его по сезону. Комплект для работы и комплект для отдыха, — продолжал Шнитман. — Подберите какую-нибудь машину, на первое время «тойоту-камри», или «форд-скорпио», с доверенностью и всем, что нужно…
Шнитман поморщил лоб.
— Я ничего не забыл? Ах, да, банк!
Он усмехнулся.
— Это, пожалуй, самое важное! Не будем откладывать на завтра. Как называется твой банк, Володенька?
Волк назвал. Время подходило к полуночи, и он не представлял, как сейчас можно что-то узнавать в давно закрытом банке.
Но Шнитман тут же набрал телефонный номер.
— Сергей Владимирович, не спишь? Спасибо, очень приятно. У меня деловой вопрос…
Он изложил суть проблемы, внимательно выслушал ответ.
— Спасибо. Да, уточните, пожалуйста. Буду ждать.
Яков Семенович развел руками.
— Похоже, что вас действительно элементарно кинули. Во всяком случае, владелец банка ничего не слышал о «договоре спора» и абонированной ячейке с тремя миллионами. Утром уточнит и перезвонит, но думаю, тебе надо настраиваться на худшее. Впрочем, я помогу тебе в поисках твоих денег! Кто должен был вам заплатить?
Волк наклонился к его уху и шепотом произнес:
— «Консорциум»…
Лицо у Шнитмана изменилось. Точнее, изменилось его выражение. Властность и уверенность сползли с него, как фальшивая позолота с гипса. Сейчас он стал похож на того беззащитного Шнитмана, которого прессовали в лагере эстонские националисты.
— Это крутая фирма! Она мне не по зубам… Извини, Володя!
— Спасибо, Яков! — Волк устало улыбнулся. — Ты и так очень много для меня делаешь…
Позолота вернулась на место.
— Ничего ли я больше не забыл? — озабоченно спросил Шнитман. — Ах да, девочку выберешь?
Он кивнул в сторону бассейна.
Волк покачал головой.
— Я уже засыпаю…
Гостевая напоминала двухкомнатный номер-люкс пятизвездного отеля: просторная, светлая гостиная, уютная спальня с прилегающей душевой, санузлом, и широкой мягкой кроватью. Как только голова коснулась подушки, он сразу же заснул. Ему снился бесконечный бег по джунглям, лай собак за спиной, топот преследователей, которых возглавлял Мулай Джуба с оторванной головой.
Волк проснулся около полудня, чувствуя себя свежим и отдохнувшим. Дверцы шифоньера в гостиной были открыты, чтобы он сразу увидел обновки: черный костюм-двойку с парой сорочек и галстуков, темное кашемировое пальто с шарфом, джинсы, кожаную курточку на густом серебристом меху, несколько пар обуви, рубашки под джинсы.
На столе лежало портмоне с двадцатью тысячами рублей, новенькое удостоверение члена предвыборного штаба Я. С. Шнитмана и мобильный телефон. Заслышав движение, в комнату постучала горничная и спросила, что желает гость на завтрак. Вопрос поставил Волка в тупик: он всегда либо получал казенную еду, либо готовил сам. Не сумев разрешить проблему выбора, он буркнул: «На ваш вкус», и получил два яйца всмятку, ветчину с тостами, стакан апельсинового сока и чашку кофе.
Потом один из охранников отвез его в однокомнатную квартиру неподалеку — прекрасно отремонтированную и обставленную, вручил ключи и оставил осваиваться, пояснив, что документы на машину оформят на днях, а приступать к работе Яков Семенович распорядился после недельного отпуска.
Потом позвонил сам Яков Семенович и рассказал, что денег в банке нет, а оформлявший договор сотрудник уволился и исчез.
— Отдохни пока, присмотрись к Москве, а потом начнем работать! — закончил он разговор и отключился.
Волк недолго думал, чем заниматься. У него был один ориентир, одна путеводная звезда — Софья. К ней он и поехал.
Об этих событиях написано в романе «Расписной».