По внушению должностных лиц и жреческого сословия язычники, и в особенности жители Никомедии, Антиохии и Тира, обратились к императору с почтительными адресами, в которых они выдавали хорошо всем известные намерения правительства за общие желания всего населения, просили императора сообразоваться с требованиями справедливости, а не с чувством милосердия, выражали свое отвращение к христианам и униженно молили об удалении этих нечестивых сектантов из пределов их территории. До нас дошел ответ Максимина на адрес, полученный им от граждан Тира. Максимин восхваляет усердие и благочестие просителей в таких выражениях, из которых видно, что он ими в высшей степени доволен; затем он распространяется касательно упорного нечестия христиан и соглашается на их изгнание с такой готовностью, из которой видно, что он считает себя одолженным, а не сам делает одолжение. И жрецам, и должностным лицам было дано право следить за точным исполнением его эдиктов, которые были вычеканены на медных таблицах, и хотя им советовали избегать пролития крови, упорствующие христиане были подвергнуты самым жестоким и позорным наказаниям190).
Жившие в Азии христиане могли всего опасаться от впавшего в ханжество монарха, который подготовлял свои жестокие меры с такой обдуманной расчетливостью. Но едва протекло несколько месяцев, как изданные двумя западными императорами декреты заставили Максимина приостановить исполнение его намерений: междоусобная война, которую он так опрометчиво предпринял против Лициния, сосредоточила на себе все его внимание, а его поражение и смерть скоро избавили церковь от последнего и самого непримиримого из ее врагов191).
В этом общем обзоре гонений, впервые дозволенных эдиктами Диоклетиана, я с намерением воздержался от подробного описания страданий и смерти христианских мучеников. Было бы вовсе не трудно извлечь из истории Евсевия, из декламаций Лактанция и из самих древних письменных документов длинный ряд страшных и отвратительных сцен я наполнить целые страницы описанием орудий пытки и бичеваний, железных крючьев и докрасна раскаленных кроватей и всякого рода истязаний человеческого тела при помощи огня и меча, диких зверей и еще более диких палачей. Эти печальные сцены можно бы было оживить множеством видений и чудес, назначением которых было или замедлить смерть, или прославить торжество, или открыть мощи тех признанных церковью святых, которые пострадали за веру во Христа. Но я не буду в состоянии решить, что должен я заимствовать от этих писателей, пока не буду знать, в какой мере я должен им верить192). Даже самый серьезный из церковных историков Евсевий косвенным образом сознается, что он записывал все, что могло способствовать увеличению славы христианской религии, но умалчивал обо всем, что могло ее унизить193). Такое сознание натурально возбуждает в нас подозрение, что писатель, столь явно нарушавший один из двух основных законов истории, не обращал большого внимания на соблюдение и второго; а этому подозрению придает еще более веса знакомство с характером Евсевия, который был менее заражен легковерием и более опытен в придворных интригах, чем кто-либо из его современников. В некоторых особенных случаях, когда должностное лицо было раздражено какими-нибудь мотивами, истекавшими из его личных интересов, или из его мстительности, или когда увлекшиеся своим усердием христиане, позабыв все правила благоразумия и даже приличия, опрокидывали алтари, осыпали бранными словами императоров или наносили удары судье, в то время как он заседал на своем трибунале, нетрудно поверить, что этих несчастных подвергали всякого рода истязаниям, какие только может придумать жестокосердие или какие только может вынести человеческое мужество194*. Однако нам по неосторожности сообщают два факта, которые заставляют думать, что вообще обхождение с христианами, арестованными по распоряжению судебной власти, было не так невыносимо, как обыкновенно воображали.
1. Духовникам, осужденным на работы в рудниках, было дозволено - благодаря или человеколюбию, или небрежности сторожей - устраивать внутри этих печальных жилищ часовни и свободно исповедовать свою религию195*. 2. Епископы были вынуждены сдерживать и осуждать отважное рвение тех христиан, которые добровольно отдавали себя в руки правосудия. Некоторые из этих последних, страдая под бременем нищеты и долгов, с отчаяния искали случая окончить свое жалкое существование славною смертью. Другие льстили себя надеждой, что непродолжительное тюремное заключение загладит грехи всей их жизни; наконец, были в числе их и такие, которые действовали под влиянием менее честных мотивов и надеялись извлечь средства существования и даже, может быть, значительные выгоды из добровольных приношений, которыми осыпало арестантов милосердие верующих196*. После того как церковь восторжествовала над всеми своими врагами, и личный интерес, и тщеславие христиан, вынесших гонение, заставляли их преувеличивать свои заслуга, преувеличивая испытанные ими страдания. Отдаленность времени и места страданий давали широкий простор вымыслам, а чтоб устранить всякие затруднения и заглушить все возражения, стоило указать на многочисленные примеры таких мучеников, у которых раны внезапно залечивались, силы восстанавливались и оторванные члены чудесным образом снова оказывались на своих местах. Самые нелепые легенды - если только они делали честь церкви - с восторгом повторялись легковерной толпой, поддерживались влиянием духовенства и удостоверялись сомнительным свидетельством церковной истории.
Для искусного оратора так легко преувеличивать или смягчать описание ссылок и тюремных заключений, страданий и пыток, что в нас натурально возникает желание исследовать такой факт, который более явствен и менее доступен для искажений, а именно, как велико было число лиц, потерпевших смертную казнь вследствие эдиктов, изданных Диоклетианом, его соправителями и его преемниками. Новейшие легенды рассказывают о целых армиях и целых городах, зараз стертых с лица земли неразборчивою яростью гонителей. Более древние писатели довольствуются тем, что изливают потоки несвязных и патетических ругательств, но не нисходят до того, чтобы в точности определить число тех, кто мог запечатлеть своею кровью свою веру в Евангелие. Впрочем, из истории Евсевия можно извлечь то сведение, что только девять епископов были казнены смертью, а из его подробного перечисления палестинских мучеников мы заключаем, что ие более как девяносто два христианина имели право на это почтенное название197*. Так как нам неизвестно, в какой мере отличались в ту пору епископы своим усердием и мужеством, то мы не в состоянии сделать какой-либо полезный вывод из первого из этих фактов; но второй может служить основанием для очень важного и правдоподобного вывода. Судя по распределению римских провинций, можно полагать, что Палестина составляла шестнадцатую часть Восточной империи198*; а так как были такие губернаторы, которые из искреннего или притворного чувства сострадания не хотели марать своих рук в крови верующих199), то есть основание думать, что страна, где родился Христос, дала по меньшей мере шестнадцатую часть тех мучеников, которые претерпели смерть в пределах владений Галерия и Максими-на. Стало быть, общая цифра должна простираться почти до тысячи пятисот человек; если же мы разделим ее поровну между десятью годами гонений, то найдем, что ежегодно умирало по сто пятьдесят мучеников. Если мы применим этот расчет к провинциям италийским, африканским и даже испанским, где по прошествии двух или трех лет действие строгих уголовных законов было или приостановлено, или отменено, то мы найдем, что число христиан в Римской империи, присужденных судебными приговорами к смертной казни, едва ли доходит до двух тысяч. Так как не может подлежать сомнению, что во времена Диоклетиана христиане были более многочисленны, а их враги более ожесточенны, нежели во время которого-либо из прежних гонений, то это правдоподобное и умеренное вычисление может дать нам верное понятие о числе самых древних святых и мучеников, пожертвовавших своею жизнию для распространения в мире христианства200).
Мы должны закончить эту главу печальной истиной, которая насильно навязывается нашему уму, несмотря на то,что она ему крайне неприятна, - что, даже допуская без колебаний и проверки все, что нам сообщила история, или все, что выдумало благочестие касательно мучеников, мы должны сознаться, что во время своих внутренних раздоров христиане причинили одни другим гораздо более зла, чем сколько они потерпели от усердия неверующих. В течение веков невежества, следовавших за разрушением Римской империи на западе, епископы царственного города распространили свое господство и на мирян, и на духовенство латинской церкви. На здание суеверий, которое они воздвигли и которое могло бы еще долго противостоять слабым усилиям разума, наконец напала масса смелых фанатиков, принимавших на себя с двенадцатого по шестнадцатое столетие популярную роль реформаторов. Римская церковь охраняла насилием то владычество, которое она приобрела обманом; система мира и милосердия скоро была запятнана ссылками, войнами, убийствами и учреждением инквизиционного суда, а так как реформаторов одушевляла любовь как к гражданской, так и к религиозной свободе, то католические государи связали свои собственные интересы с интересами духовенства и усилили с помощью огня и меча тот ужас, который внушали церковные кары. Только в одних Нидерландах, как рассказывают, погибло от руки палача более ста тысяч подданных Карла Пятого. Об этой громадной цифре свидетельствует Гроций201) -человек гениальный и ученый, который сохранил спокойствие духа среди неистовств враждовавших сект и написал летописи своего собственного века и своего отечества в такое время, коэда изобретение книгопечатания увеличило средства добывания знаний и усилило опасность быть уличенным в неправде. Если мы обязаны подчинить наши мнения авторитету Гроция, то мы должны признать, что число протестантов, казненных только в одной провинции и только в одно царствование, далеко превосходит число древних мучеников, пострадавших в течение трех столетий на пространстве всей Римской империи. Если же неправдоподобие самого факта должно иметь перевес над убедительностью свидетельства, если Гроция можно уличить в преувеличении заслуг и страданий реформаторов202), то перед нами натурально возникает вопрос: какое же доверие можно иметь к подозрительным и неполным памятникам древнего легковерия, - в какой мере можно полагаться на епископа-царедворца и на страстного декламатора, пользовавшихся, под покровительством Константина, исключительным правом описывать гонения, которым подвергали христиан побежденные соперники и презираемые предшественники их всемилостивейшего государя?203)
^ История первых времен христианства изложена лишь в «Деяниях Апостолов», к которым и следует обращаться когда приходится говорить о преследованиях, которым подвергались христиане; эти преследования касались в ту пору только людей известного разряда и ограничивались небольшим пространством, а потому интересовали одних преследуемых и были рассказаны ими одними. Гиббон, относя начало преследовании ко временам Нерона, совершенно опустил из веду те, которые предшествовали этой эпоха и о которых сохранил воспоминания св. Лука. Чтоб оправдать это опущение, не было другого средства, кроме наладка на достоверность «Деяний Апостолов», потому что если они достоверны, то необходимо справляться с ними и черпать из них сведения; но древность оставила нам лишь очень немного произведений, достоверность которых была бы так хорошо доказана, как достоверность «Деяний Апостолов». См. Ларднера Credibility of the Gospel's History, ч. 2. Отсюда следует, что Гиббон умолчал о повествованиях св. Луки, не имея на то достаточных мотивов, а этот пробел не лишен значения - Гизо. (Гиббон не сомневался в достоверности «Деяний Апостолов», так как он цитировал из них некоторые факты. Он не считал рассказанные там факты за доказательства публичного и общего преследования и их не считали за такие доказательства историки церкви. Один Гизо полагает, что там есть доказательства угнетения христиан императорскими указами и доказательства официальных жестокостей, которые не были в состоянии сломить твердость христиан. Гизо писал это примечание в качестве введения к одному из следующих примечаний, из которого будет ясно, что он придерживался указанного нами мнения - Издат)
^ В Кирене они умертвили двести двадцать тысяч греков, в Кипре - двести сорок тысяч, в Египте - огромное число жителей. Многие из этих несчастных жертв были распилены надвое согласно с прецедентом, который санкционирован примером Давида. Победоносные иудеи пожирали мясо несчастных, лизали их кровь и опоясывали их внутренностями свою талию. См. Диона Кассия кн. 68, стр. 1145. (Некоторые комментаторы и меиеду прочими Реймар в своих примечаниях у Диону Кассию высказывают ту мысль, что ненависть римлян к иудеям заставила названного историка преувеличить совершенные этими последними жестокости. -Гизо) (К этому следует прибавить наклонность древних преувеличивать общественные бедствия Их источники сведений были так скудны и неверны, что от этих сведений нельзя требовать точности. Они узнавали о случившемся по слухам, которые, как всякому известно, принимают тем большие размеры, чем значительнее число лиц, через которые они проходят. - Издат)
3) Не говоря уже о всем известном рассказе Иосифа, мы узнаем от Диона (кн. 69, стр. 1162), что во время войны с Адрианом пятьсот восемьдесят тысяч иудеев погибли от меча и что, кроме того, бесчисленное множество погибло от голода, болезней и пожаров.
Касательно секты зилотов см. Баснажа Истор. Иудеев, кн, 1, гл. 17; касательно характера Мессии согласно с мнением раввинов, кн. 5. гл. 11-13; касательно действий Бар-Кохбы, кн. 7, гл. 12. (Эта война продолжалась три с половиной года, с весны 132 до августа 135-го. См. Диона и Иеронима, цитируемых Клинтоном, F. R. 1,122 .-Издат)
^ Римскому юрисконсульту Модестину (кн. F. Regular.) мы обязаны точными сведениями об эдикте Антонина. См. Казобона ad Hist August стр. 27.
* См. Баснажа, История Иудеев, кн. 3, гл. 2,3. Должность патриарха была упразднена Феодосием Младшим.
т) достаточно будет напомнить о пуриме или спасении иудеев от ярости Амана; до царствования Феодосия они праздновали это событие с наглой торжественностью и буйной невоздержностью. Баснаж, Истор. Иудеев, кн. 6. гл. 17, кн. 8. гл. 6.
® По словам лживого Иосифа, внук Исава Тсефон провел в Италию армию карфагенского царя Энея. Другая колония состоявшая из идумейцев, спасаясь от меча Давиде, нашла себе убежище во владениях Ромула. По этим ли причинам или по каким-нибудь другим^не менее веским, иудеи относили название Эдома к Римской империи.
* Из аргументов Цельса, в том виде, как их излагал и опровергал Ориген (кн. 5. стр. 247-259), можно ясно понять, какое делалось различие мееду иудейским народом и христианской сектой. См. в Диалоге Минуция Феликса (гл. 5.6) ясное и не лишенное изящества описание того, как смотрел народ на отречение от установленного культа.
1(* Cur nullas aras habent? templa nulla? nulla nota simulacra?. Unde autem, vel quis ille, aut ubi, Deus unicus, soKtarius, destitutus? (Минуций Феликс, гл. 10). Языческий собеседник делает далее различие в пользу иудеев, у которых когда-то были храмы, алтари, жертвоприношения и пр.
Трудно, говорит Платон, возвыситься до познания истинного Бога,и было бы опасно опубликовать такое открытие. См. ТЬёокде des Philosophes аббата Оливе в его французском переводе сочинения Цицерона de Natura Deorum, ч. 1, стр. 275* (Однако и он и другие публично сообщали свои сведения или в устном изложении перед своими учениками, или в книгах для своих читателей. Мы вовсе не держимся того мнения - хотя некоторые и делают это из своих особых соображений - что публичность в древние времена была так же широка, как теперь. Однако мнения высказывавшиеся указанным путем, распространялись далеко и широко. Во времена Платона Аристипп распространил учение Сократа до самой окраины африканских степей, и оба эти современника соперничали друг с другом, распространяя его в Сиракузах в непосредственном соседстве с Лациумом. В следовавшие затем сто лет эти учения приобрели еще более всеобщую известность, благодаря учреждению постоянных школ и публичных библиотек в Александрии. Замечание Гиббона может относиться к Риму и. может быть, к Афинам, но не к образованным классам восточного населения - Издат)
12* Автор Philopatris’a постоянно отзывается о христианах как об обществе погруженных в грезы энтузиастов и пр., а в одном месте он ясно намекает на видение. во время которого св. Павел был перенесен на третье небо. В другом месте Трифон, олицетворяющий христианина, насмеявшись над языческими богами, предлагает следующую таинственную клятву:
Hyphimesonta theon, megan, ambroton, oyranidna,
Hyion patros, pneyma ek patros ekporeyomenon
Hen ek tridn. kai ex henos tria.
Arithmeein me didaskeis (таков нечестивый ответ Крития), kai horkos he arithm$tik? oyk oida gar ti legeis hen tria, tria hen!
Тайно связанному с нами Богу, великому, бессмертному, небесному.
Сыну Отца. Духу, от Отца исходящему.
Единому из трех (состоящему), и Троице из Единого.
Ты не научен счету (таков нечестивый ответ Крития). я же не знаю такой арифметической клятвы, которую ты произносишь, где одно - это три, а три - это одно. -Перев. ред.
13* По словам Юстина Мученика (Apolog. Major, гл. 70-85), демон, приобретший некоторые неполные сведения о пророчествах, с намерением устроил такое сходство, которое могло отклонить, хотя и различными способами, и народ и философов от принятия христианской веры.
14) В первой и второй книгах Оригена Цельс отзывается о рождении и характере нашего Спасителя с самым нечестивым презрением. Оратор Либаний хвалит Пор-фирия и Юлиана за то, что они разоблачили безрассудство секты, выдающей умершего в Палестине человека за Бога и за Сына Божия Сократ, Hist Ecciesiast,
III, 23.
15* Император Траян не позволил составить общество из ста пятидесяти пожарных для службы в городе Никомедии. Он вообще не любил никаких ассоциаций. См. Плиния «Письмо» X 42,43.
16) Проконсул Плиний издал всеобщий эдикт против противозаконных сборищ. Христиане, из предосторожности, прекратили свои агапы, но они не могли прекратить обрадов публичного богослужения.
17^ Так как предсказания об антихристе, о скором всемирном пожаре и пр. раздражали тех язычников, которых они не могли обратить в христианство, то христиане стали упоминать о них осторожно и сдержанно, а монтанистов порицали за то. что они. не стесняясь, всем раскрывали эту опасную тайну. См. Мозгейма. стр. 413.
18) Neque enim dubrtabam, quodcunque esset quod faterentur (так выражается Плиний), pervicaciam certe et inflexibilem obstinationem debere puniri.
l9* См. Мозгейма «Церковная История» ч. 1, стр. 101, и Шпангейма Remarques sur Jes Cesars de lulien, стр. 468 и сл.
^ См. Юстина Мученика Apolog. 1.35; 11,14. Афинагор in Legation., гл. 27. Тертуллиан, Apolog., гл. 7-9. Минуций Феликс, гл. 9,10,30,31. Последний их этих писателей излагает это обвинение самым изящным и подробным образом; а ответ Тертуллиана был самый смелый и энергичный.
21' Во время лионских преследований страх пытки заставил некоторых языческих рабов взводить обвинения на христиан, которым они принадлежали. В письмах к своим азиатским единоверцам христиане лионской церкви говорят об этих отвратительных обвинениях с надлежащим негодованием и презрением. Евсев. Hist Ecdes„ V, I.
22) Юстин Мученик, Apolog., 1,35. Ириней adv. Haeres., 1,24. Климент Александрийский, Stromat, кн. 3, стр. 438. Евсевий, IV, 8. Нам пришлось бы входить в скучные и отвратительные подробности, если бы мы стали приводить все, что впоследствии выдумывали писатели, все, чему поверил Епифаний, и все, что списывал Тильемон. Бособр (Hist du Manicbeisme, кн. 9, гл. 8,9) с большим одушевлением объяснил недобросовестные уловки св. Августина и папы Льва I.
23* Когда Тертуллиан обратился в монтаниста, он стал поносить нравственность церкви, которую прееде так решительно защищал. «Sed majoris est agape, quia per hanc adolescentes tui cum sororibus dormiunt appendices scilicet guiae tascivia et kixuria». De Jejuntts, m. 17. Тридцать пятое постановление собора Иллиберийского принимает меры против скандалов, которые слишком часто пятнали ночные бдения верующих и унижали имя фистиан в глазах неверующих.
24) Тертуллиан (Apolog., гл. 2) с большой рассудительностью и с некоторой напыщенностью распространяется об этом добросовестном и лестном отзыве Плиния
2® в разнообразных компиляциях, входящих в состав «Истории эпохи цезарей» (некоторая часть которой была написана в царствование Константина), нет шести строк о )фисгианах, а усердие Ксифилина не отыскало их имени в обширной исто-рииДиона Кассия.
^Годно не совсем ясное место у Светония (in Claud., m. 25) могло бы, как кажется, служить доказательством того, как странно смешивали римских иудеев и христиан одних с другими.
2Г* См. в восемнадцатой и двадцать пятой главе Апостольских Деяний, как вели себя проконсул Ахайи Галл ион и прокуратор Иудеи Фест.
2в) Во времена Тертуллиана и Климента Александрийского слава мученической смерти признавалась только за св. Петром, св. Павлом и св. Иаковом. Она мало-помалу была распространена и на остальных апостолов более близкими к нам по времени греческими писателями, которые из предосторожности избирали театром проповеди и страдания этих апостолов какую-нибудь отдаленную страну вне пределов Римской империи. См. Мозгейма, стр. 81 и Тильемона Mfemoires Ecdesiestiques, том 1, ч. 3.
Гиббон не принял в соображение того, в какой мере усиливавшееся влияние новой веры уменьшило доходы духовенства и всех тех, кто от него зависел в своих средствах существования или получал какие-либо назначения. В своем письме к Траяну Плиний говорит, что «храмы почти никем не посещаются, а священные жертвы с трудом находят покупателей». Это - единственное преступление, в котором он, в качестве правителя и судьи, может обвинить христиан; а Траян в своем ответе требует одного: чтобы они доказали свою невинность жертвоприношением, «Supplicando diis nostris». Таким образом был прекращен прилив священных доходов, а в таких случаях всякая религия, имеющая в своих руках власть, всегда прибегала к преследованию. Члены всех самых влиятельных римских семейств занимали должности при храмах, и все они были заинтересованы в поддержании источника доходов. И артисты, и ремесленники, и земледельцы извлекали денежные выгоды из того, что они поставляли для совершения религиозных обрядов. Им было нетрудно внушить такому государю, как Нерон, что секта, относившаяся с презрением к его титулу Pontifex Maximus, не могла относиться с большим уважением и к его титулу императора, и таким образом они навлекли на нее его гнев и недоверие. Клевета всегда служит орудием для преследований, а Тацит и Светоний, очевидно не проверяя фактов, писали только со слухов; впрочем, они говорят в обвинение христиан своего времени не более того, что говорят в наше время одна против другой ссорющиеся мееду собою секты или чем обмениваются с своими соперниками объятые страхом члены какой-нибудь церковной иерархии. -Издат.
^ Тацит, Анналы, XV, 38-44. Светоний, in Neron, гл. 38. Дион Кассий, кн. 62, стр. 1014. Орозий, VII, 7.
31) Цена муки (вероятно, модия) была уменьшена до terni nummi, что почти равнялось бы пятнадцати шиллингам за английскую четверть.
32) К этому можно добавить, что Тацит упоминает об этом слухе с весьма уместным недоверием и нерешительностью, тогда как Светоний передает его очень охотно, а Дион решительно подтверждает его. (По словам Тацита, Нерон находился в гор. Антиуме в то время как начался пожар. - Издат)
33) Одного этого свидетельства уже достаточно для того, чтобы вывести наружу анахронизм иудеев, которые относят рояадение Христа почти на сто лет назад (Баснаж, Histoire des Juifs, кн. 5, гл. 14,15). Нам известно от Иосифа (Antiquitat XVIII, 3), что время прокурапгорства Пилата соответствовало последним десяти годам царствования Тиберия т.е. 27-39 г. христианской эры. Что же касается времени смерти Христа, то очень древнее предание относит ее к 25 марта 29 к в это время консулами были два близнеца (Тертуллиан, adv. Judaeos, гл. 8). Это число, принятое Пажи, кардиналом Норрисом и Ле-Клерком, как кажется по меньшей мере так же правдоподобно, как общепринятая эра, которая (по неизвестным мне соображениям) назначена четырьмя годами позже. (Хроника Евсевия (anno 2048) служит авторитетом для 33-го года. См. анализ этого вопроса у Клинтона (F. R. i, р. 12-18), который соглашается с Теотулл ианом, и у Тернбупля в Трудах Хронологического Института (ч. 1, стр. 15 - 21). который принимает более позднюю, то есть общепринятую эру. - Издат).
34) Одна следующая фраза: Repressa in praesens exitiabilis superstitio rursus erumpebat доказывает, что христиане уже успели обратить на себя внимание правительства и что Нерон не был первым их преследователем. Я удивляюсь тому, что писатели не настаивали на подтверждении, которое получают Апостольские Деяния от слов Тацита: Repressa in praesens, и rursus erumpebat - Гизо. (Гизо должен бы был в точности указать те части священного рассказа, которые, по его мнению, находят для себя подтверждение. Мы находим там сведения о судебном преследовании, впрочем не очень строгом, которое было несколько раз направлено против отдельных лиц, а также о ярости народной толпы, раздраженной сопротивлением иудеев; но мы нигде не находим указаний на что. чтобы христианство было «подавлено» какими-либо судебными строгостями и чтобы оно снова восстало из-под гнета. Тацитово выражение repressa гораздо правильнее объяснено деканом Мильманом, который относит его к «ожидаемому искоренению христианской религии, вследствие смерти ее основателя». - Издат)