Пролог
В душный, набитый пьяными солдатами Лиронии трактир ворвался запыхавшийся посыльный барона Луи д’Аквинтани. Мальчишка, одетый не по погоде, сильно промок под весенним дождем и выглядел крайне напуганным, чем привлек всеобщее внимание.
В трактире мгновенно повисла тревожная тишина. Даже не пытаясь понять, кто и где сидит, посыльный выпалил:
— В плавильнях Крокхарда бунт! Капитан велел всей третьей лорте немедленно построиться на центральной площади лагеря.
Он, видимо, быстро бежал, поэтому надсадно закашлялся и начал хватать ртом воздух. Адам решил заказать парню выпивку, чтобы он промочил горло, но липкая тишина внезапно взорвалась криками и гвалтом десятка пьяных глоток, переорать который не стоило и пытаться. Обычно солдаты соображают туго, но в этот раз они все как один бросились на выход, чудом не растоптав мальчишку, который принес им тревожную, но слишком долгожданную весть. Пришлось и Адаму, забыв о приличиях, поспешить следом за своими ребятами.
— Сегодня я точно прикончу одного из зеленокожих! — радостно крикнул Хилт, пытаясь обогнать Адама, который быстро вырвался вперед, ведь он в их боевом копье был командиром и истинным воином. В поднявшейся вокруг лагеря суматохе десяток старался держаться вместе, но сам Адам успел пожалеть, что в трактир они пошли без оружия и доспехов, не пришлось бы сейчас возвращаться в казарму.
— Не забудь сменить портки, Хилт, когда вернемся после марша в казармы, — подначил товарища Ирен. — Уверен, что ты обделаешься на поле боя, увидев гору трупов, утыканных нашими новыми стрелами. Сомневаюсь, что тебе вообще достанется хоть капля скольда.
— Ещё посмотрим, Гнида, — огрызнулся Хилт, обозначив прозвище, давно прилипшее к старшему в отряде лучнику. — В последнее время ты стал слишком неповоротлив, а сегодня ещё и пьян как свинья.
— Заткнулись. Оба, — рявкнул Адам на это преувеличение, стараясь не сбить дыхание. Ирен, конечно, выпил, но не так много, как хотелось. Адам понимал, что все на взводе и перепалка грозит перерасти в потасовку, поэтому решил сразу жестко осадить болтунов. — Никакого поля боя не будет, это же орочьи плавильни. Там вообще трудно развернуться. Ирен, напомни своей тройке нацепить нагрудники и взять клинки. Луки быстро станут бесполезны, когда в толкотне начнется ближний бой. Я надеюсь, что от вас сегодня будет прок, и не вздумайте подохнуть, мамкины стрелочники.
Столько месяцев не участвовали в боях, и все это служение Мордреду с его баронами казалось бессмысленным, ведущим в никуда, а тут такая удача.
— Конечно, Баст. Слушаюсь, — Ирен отсалютовал, и все улыбнулись. Напряжение в отряде улетучилось, и на этот раз Адам простил старшему лучнику вольность, но впредь следовало пресечь обращения по дурацким кличкам. Не зря же родители и боги дали им имена. Собственно, имя — это все, что досталось Адаму от его отца.
Казармы давно обросли вонючим рвом и частоколом из заостренных бревен. Лес вырубили на десятки метров вокруг, а после сожгли, пытаясь обогреть дырявые избы в лютые морозы. На получившемся пустыре ветер разгулялся ещё сильнее, зима выдалась чересчур лютой и голодной. Начался мор.
Много отличных парней не пережили это испытание. Из слаженных воинов лиронской армии люди превратились в посредственных строителей, копателей и ленивых охранников казарменного порядка посреди забытых богами орочьих земель.
Больше всего Адам жалел, что Съерга сегодня не будет с ним в связке. Опытный южанин обычно шел в копье вторым и всегда надежно прикрывал спину, но проклятый понос убил бесстрашного воина. В то время как малейшую царапину командиров исцеляют зелья или армейские лекари, простые солдаты гибнут сотнями не пойми от чего и ради чего. Такими темпами ещё через десять лет казармы опустеют сами собой, и никакой войны для этого не потребуется.
— Хилт, пойдешь вторым. Возьми нагрудник и щит Съерга. Сегодня ты со мной выступаешь на острие, прикроешь спину.
Раньше их боевое копье состояло из четырех лучников, четырех копейщиков и двух истинных воинов, включая самого Адама. Давно примкнувший к команде Хилт в своем прежнем отряде был простым копейщиком, на этом месте значился и у них с тех пор, как ушел из жизни Гальтон. Лишь три месяца назад Съерг начал готовить Хилта для работы на острие, будто знал, что сам покинет эту землю. Со скуки ветеран так загонял молодого парня тренировками, что доходяга сумел не то что забраться, он взлетел на ступень ученика истинной школы боевого мастерства. В обычной жизни, чтоб добиться таких успехов, деревенскому вояке понадобился бы год, а может, два, однако, окруженный опытными бойцами, Хилт быстро перенимал науку боя кривой саблей. Оружие это нетипичное для лиронцев, но лишь такие клинки уважал Съерг, когда-то путешествовавший охранником по просторам Лиронии и пустыням Калирата в составе торгового каравана.
С саблей южанин прошел всю войну, и вот теперь он мертв. Ужасная судьба.
Десяти минут хватило, чтобы боевое копье Адама развернулось на большой площади плечо к плечу с такими же простыми солдатами, которые пришли чуть раньше.
— Сегодня нам выпала честь усмирить непокорный дух орков. Возможно, это последний очаг сопротивления диких племен в истории человечества, и мы войдем в летописи великими победителями, — вещал жирный барон Луи д’Аквинтани, проезжая мимо неоднородной массы солдат на своем красивом жеребце. Адам помнил этого барона ещё довольно молодым поджарым сильным воином, орудующим боевым молотом и магией в центре битв, но время изменило всех. Кто-то иссох и помер, а кто-то вот разжирел. Надо признать, что произносить пафосные напутственные слова у барона по прозвищу «ВЫхолодец» всегда получалось просто отлично. Адам представил себя на его месте и понял, что ему нечего было бы сказать этим людям, обреченным до конца своих дней прозябать в проклятых землях Хосдура, окажись он на месте барона.
Он невольно скосил взгляд на своих ребят и тяжело вздохнул. Его копье было далеко не лучшим даже среди пеших воинов, а в первых рядах всегда стояла конница. Всадники шли в атаку раньше всех, разбивали сплоченные ряды зеленокожих, превращая их в сборище опасных, но всё-таки одиночек, и всегда получали в награду больше. Первые в атаке, первые же при разделе добытых трофеев. И без того хорошо экипированные и вооруженные, они захватывали всё самое ценное. Богатые богатели, а пешие… Пешим доставалась только ржа, тлен и грязь. Да мечтать накопить деньжат и тоже стать верховым отрядом.
В Хосдуре конь стоит больших денег, а боевой конь — просто немыслимых богатств. Да и кто будет учить его лучников стрелять из седла, а копейщиков — держаться верхом.
Адам вспомнил свои уроки верхового боя в рыцарской школе и едва ли не пропустил главную мысль в речи капитана.
— Я решил, что первыми на этот раз пойдут пешие копья. Рыцари, вам тоже придется спешиться и вспомнить, каково это — брать врага на клинок. Вы спуститесь в плавильни последними. Вперед, мои верные воины, и да пребудет с нами Файрвен.
Глава 1. Предместье Крокхарда. Четырнадцать дней спустя
Заостренное ушко молодой рыжеволосой эльфийки украшало сразу три массивные орочьи серьги, инкрустированные кровавой яшмой. Под такой тяжестью мочка ее единственного уха вытянулась вниз, и это окончательно обезобразило добрую, но слишком уж мрачную целительницу.
Адам понимал, что за годы войны и рабства девушка с даром целителя наверняка видела раны куда как страшнее той, что уродливым шрамом затянулась на его груди, но почему-то хотелось быть для нее особенным, чтоб хотя бы она запомнила его.
— Что скажешь, красотка? — прохрипел он и зашелся приступом булькающего кашля. В груди разлился огонь, захотелось выть раненым волком, как это делали орки на поле брани. Пришлось терпеть боль, стиснув зубы.
— Жить будешь, — нехотя обронила эльфийка, поправив тугую повязку на груди очередного солдата ненавистной ей армии. На его груди.
Столько крови, столько смертей и увечий должны были встретиться на пути этой одаренной, чтоб блеск ее чуть раскосых золотистых лисьих глаз навсегда померк, плечи опустились, а спина, когда-то и в самом деле красивой девушки, согнулась под тяжестью и безнадегой существования. Но Адам во что бы то ни стало хотел запомниться ей.
— Хреново, — постарался пошутить он, получилось это и впрямь хреново, поэтому лицо девушки осталось безучастным.
Видимо решив, что говорить больше не о чем, эльфийка собралась уйти, однако он придержал в тот день ее сухую морщинистую руку.
Зрелище сломленной представительницы вечно веселых и заносчивых эльфов так засело в памяти, что и сейчас сознание решило вернуться именно с того разговора в общей палате захудалой лечебницы Крокхарда.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал он в тот день, протягивая целительнице мешочек с десятком золотых и рецептом летаргии. Редкий яд, по слухам, начал набирать популярность в последнее время, рецепт удалось достать с большим трудом, и то только на рынке в столице Хосдура. До последних событий Адам и не думал, что решится его применить, чтобы покончить с жизнью.
Попытавшись вынырнуть из воспоминаний, не открывая глаз, он сделал глубокий вдох, и стало только хуже. Боль в груди вспыхнула с новой силой, сознание опять затуманилось, возвращая в прошлое.
Темная полированная яшма в сережках эльфийки — скверный скольдер для сохранения магической энергии, но более драгоценных камней для рабыни с даром исцеления на землях орков не найти. Хотя… теперь это уже даже не их земли. Десять лет шла страшная война. Десять лет люди при поддержке эльфийских лекарей и гномьих мастеров пытались покорить дикие племена орков. И ещё десять минуло с решающей битвы у Кровавого Когтя, где централизованная оборона орды рухнула, власть над исконно-орочьими землями Хосдура медленно, но бесповоротно перешла в руки людей.
С общей картины мира мысли Адама Ромпали де Лонтура вновь перескочили в тот день, когда его и ещё две сотни солдат отправили усмирять очередное восстание рабов. Те орки, что занимались выплавкой стали в пригородных плавильнях Крокхарда, сбросили охрану городских гвардейцев и подняли бунт, как это обычно и происходило.
На этот раз всё началось, когда на переплавку поступили подводы со старым трофейным оружием. Адам понятия не имел, какой придурок привез орочьи скимитары в плавильню, где работало больше сотни зеленокожих рабов.
Поговаривали, что в одной из телег на куче ржавого железа оркам попался бронзовый тотем их прежнего правителя — Алояра. Это и стало последней, ну или первой каплей.
На усмирение взбунтовавшихся послали две сотни солдат из ближайшего военного лагеря. Копье под командованием Адама вошло в плавильни в числе первых. Бой получился страшным.
Вначале погиб Хилт, мальчишка оказался не готов стоять на самом острие атаки. Он приехал в Хосдур искать легкой жизни и богатства, а нашел лишь бесславную смерть. Один из одичавших орков проломил парню череп стальным молотом. Потом на перерождение отправились Ирен и многие другие. В этой кровавой мясорубке Адам даже толком и не разобрал, как всё произошло. Из первой сотни осталось едва ли больше десятка воинов, да и сам Адам едва ли не отбыл в темные покои Аморэн, покровительницы всех грешников.
Тупой орочий скимитар, ржавый и годный лишь в переплавку, рассек потрепанный кожаный нагрудник, а после мышцы под ним. С противным скрежетом он прошелся по ребрам. Адам успел всадить свой меч под подбородок орка, нанесшего ему смертельную рану, после чего отключился.
Очнулся уже в небольшом сарае на городской площади, наспех переделанном то ли в лечебницу, то ли в храм семи богов. Уже там по-своему красивая, но ужасно печальная рабыня лечила раненых мало кому понятной эльфийской магией.
Со свободными рыжими эльфами внебрачный сын барона Ромпали де Лонтур общался ещё в детстве в имении отца, поэтому ясно различил удивленный отблеск в глазах целительницы, когда после чудесного выздоровления на сносном эльфийском языке попросил ее о небольшом одолжении.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал он в тот раз, придержав ее за руку, надеясь, что кроме целительницы никто не поймет его слов.
«Из армии Мордреда так просто не уходят», — Адам с грустью вспомнил фразу Съерга, которая вертелась в голове последние месяцы службы, и понял, что пора бы уже выбираться из этой братской могилы.
За десять полновесных золотых драконов эльфийка сделала почти всё, как он просил. Следуя рецепту, она сварила отвар с поэтичным названием «летаргия», и на удивление вонючая жижа сработала точно так, как заверял торговец.
Теперь тело ломило, мысли путались, но, можно сказать, что Адам добился своего. Он удачно пережил свою смерть, пожизненный договор с Мордредом, ныне императором Хосдура, закрыт, а значит, впору радоваться жизни, вдыхая воздух свободы полной грудью, если бы не тошнотворный запах разложения вокруг…
***