— В том-то и дело! — вновь вскочил мастер, но тут же скривился от боли в пояснице и присел обратно, расплывшись, как кисель, в удобном кресле. — В том-то и дело, что это был не человек. Да и орден света остался далеко, в Лиронии. Когда еще их представительство доберется до нашей глуши. Думаю, у нас раньше появятся эльфийские банки, чем их верховный совет. Тут вся надежда на нас с тобой.
— Не человек? Это был орк? — недоуменно поинтересовался Лютер, который уже видел недавно вживую несколько зеленокожих, а ещё слышал рассказы про их страшных татуированных шаманов с совершенно другими, непонятными принципами магии, но ни разу в академии не рассказывали об орках-некромантах. Это в далеком Арриноре, королевстве ледяной степи, живут отверженные всеми богами существа, способные призывать нежить, воскрешать мертвых и пожирать души. И то это всё по слухам. А в просвещенном мире Хромиуса уже столетия не слышали о некромантии. Да и сами отверженные не выходили к границам уже много веков. Может быть, они накопили силы, и теперь всем грозит опасность пострашнее орочьих набегов?
— Хуже! — воскликнул магистр, и сердце Лютера пропустило удар. — Это был гном! Никому не известный худощавый, облезлый гном. Он воскресил кого-то из недавно павших. Из тех солдат, что после усмирения восстания на литейке теперь навалены целой кучей в могильной яме за городом. Гном воскресил мертвеца и заставил его убить двух городских гвардейцев. Потом он нарядил умертвие в гвардейскую форму, усадил на коня, и они вместе скрылись с места преступления в неизвестном направлении. Как вестники приближения вечного хлада. Представляешь, чем это может нам грозить?
Глаза мастера светились азартом. Было видно, что он так заскучал на своей службе, выслушивая горожан и решая их мелкие проблемы, что теперь просто грезил великим свершением. Например, поимкой настоящего преступника. Настоящего некроманта. Такое дело могло не только прославить его на весь город, о нем узнают и в столице. А если некромант окажется лазутчиком, способным подготовить вторжение отверженных, и получится его обезвредить, то и в Лиронии о мастере Ксандерсе заговорят. Так подумал Лютер.
— Гном? Но они же не ездят на лошадях, — усомнился он, вспомнив эту важную деталь. Ему вообще не очень-то верилось в нарисованную магистром историю. Больше она походила на страшную сказочку, которые рассказывают непослушным детям перед сном, чем на реальность. Конечно, гномы живут ближе всех к ледяным степям, и теоретически кто-то из них мог попасть под влияние отверженных, заняться некромантией, но как тогда он оказался в Хосдуре? Да и зачем, ведь в этом захолустье нет ничего стратегически важного. Ходят слухи, что напряжение между армией Мордреда и гномами действительно растет, но это всё происходит гораздо севернее, на границе, на спорных островах. А в центре хосдурских земель нет смысла устраивать провокации, воскрешать умертвий и убивать обычных гвардейцев. Что это дает?
— Не ездят. Кони боятся нас, магов. А гномы обычно сами боятся лошадей. Но разве не понятно, что конкретно этот гном необычный? Он не какой-нибудь шахтер, рыбак или овцепас. Мертвяка ожившего подчинил. Заставил его форму гвардейца напялить. Ты вообще слушал меня? Он владеет магией подчинения. Я так думаю. Такая магия и оркам подвластна. А раз так, то и живность ему подчинить проще пареной кукурузы.
— Но зачем убивать гвардейцев? Зачем переодеваться?
— Это тебе и предстоит выяснить. Сейчас ты пойдешь к старшему караульному, попросишь позвать гвардейца по имени Гапьер. Он хоть и издалека, но всё это видел собственными глазами. Проведет тебя на место и подробно расскажет, как всё произошло. След уходит на юг, так что ты пойдешь по отпечатку и попробуешь догнать некроманта. Не пытайся его убить, просто поставь метку, чтобы мы всегда знали, где он, и могли встретить, накопив силы.
— Призовем орден?
— Нет, — Ксандерс начал раздражаться. — Сказал же, тут только на нас надежда. Мне нужно заполнить скольдеры, пока ты разберешься с тем, кто он вообще таков и откуда получил знания. Книги-то по некромантии давно уничтожены, а поди ж ты, выискался откуда-то.
Старик говорил бодро, но выглядел плохо. Встретив его на улице, Лютер и не подумал бы, что это награжденный позолоченной милитарией аскер. Сейчас перед ним сидел обычный старик. С седой бородой, залысинами. И кряхтел он совсем как обычный, страдающий множеством болезней старик. Ксандерс не использовал магию для собственного усиления, не пытался лечить смещенные позвонки или хотя бы облегчить боль. Магии в нем как будто и не было.
Лютер четко видел, что магистру больно, поясничные позвонки зажали нерв, и воспаление светилось нежно-розовым цветом на отпечатке ауры, искрясь, когда он пытался встать или неловко поворачивался. Вряд ли боевой аскер умел хорошо лечить, тут нужен целитель уровня не менее мастера третьей ступени, но странно, что Ксандерс ещё не нашел такого.
Умение видеть ауры, магические отпечатки и всполохи стало основной способностью Лютера. На всем курсе не было ни одного человека, который мог бы так же легко определить размер внутреннего источника у противника или болевую точку на теле собеседника. Он мог видеть ауру, магию, её всполохи, отпечатки, всё что угодно, но делать что-то по-настоящему полезное, например, плести сильные заклинания лечения или накачивать скольдом боевые плетения, так и не научился.
Уже на втором курсе преподаватели отчаялись развить в Лютере способности к лекарскому искусству. Диагностом он считался отличным, но собственные тонкие внутренние меридианы не позволяли хорошо лечить. Даже зубную боль он мог лишь притупить. Боевой маг из него тоже не получился, и парня перевели в группу артефакторов. Там из-за собственных ограничений в магии он делал простенькие безделушки, которые пользовались спросом в основном в квартале бедняков. Камни, способные согревать ладони в мороз, дрова, которые горят вдвое дольше обычного, ваза, цветы в которой начинают светиться в темноте. Всё это отнимало уйму времени и сил, а стоило не так чтобы и дорого.
Из полезного действительно хорошо получалось искать магические ловушки и заряженные скольдом предметы. Даже замаскированные и спрятанные на небольшой глубине под землей, они были видны Лютеру при использовании плетения особого, магического зрения под названием «Взор». Жаль только, в поединках на арене это не помогает и на новую ступень в иерархии магических классов с помощью такого умения не перейти.
— Вот ещё что. Не знаю, большой ли у тебя источник, но с сегодняшнего дня в твои обязанности входит подпитка моего перстня. Лови.
Ксандерс снял с пальца одно из колец с крупным голубым камнем и катнул его по столу так, что Лютер едва успел поймать.
— Тут такое дело. Источник у меня есть и почти всегда полный, в отличие от вашего, но связи с ним чисто символические. Тонкие, словно паутина, — сознался Лютер и аккуратно положил кольцо на краешек стола. — Я поэтому и не стал нормальным артефактором. Слишком медленно высвобождаю энергию. Смогу, конечно, немного зарядить, но придется потратить на это целый день. А чтоб заполнить полностью… Наверное, месяца не хватит.
— Зараза, — прошипел Ксандерс. — Так и знал, что подсунут мне какого-нибудь инвалида. Хотя мы с тобой отлично дополняем друг друга. Я выжег свой источник в бою, зато раскачал меридианы так, что даже не знаю, есть ли предел потоку, который могу через себя пропускать. И не узнаю, ведь заряженные скольдеры — дорогое удовольствие, чтоб тратить много энергии в один момент. А ты с источником, предела которому не знаешь, но ни черта не можешь с ним делать. Здорово! Два неудачника в одном корыте. Ладно, всё равно бери кольцо. Утром вернёшь, тебе полезно. Тренируйся больше, и связи появятся, они же развиваются, нарастают всю жизнь. Чему вас только учили в академии. Эх, в наше время мастера были не чета нынешним.
— Но вы сказали, чтоб я уже сегодня шёл по следу преступника. Отпечатки же могут раствориться, да и некромант скрылся верхом, а мне придётся идти пешком.
— Точно, — Ксандерс досадливо поморщился. — Со следом ничего не случится, одним днём больше, одним меньше. Уже и так пять дней прошло. А вот привести свой внешний вид в порядок тебе не помешает. Люди же будут смотреть на тебя. Не хватало ещё, чтобы моего ученика прозвали недомагом или оборванцем каким-нибудь. Ладно, завтра пойдешь к яме. Всё равно ночью там ни черта не видно, а до вечера осталось всего несколько часов. Ты жалованье получил?
— Пять дней прошло?! Да почему вы раньше не пошли по следу? Упустим же некроманта.
— Не упустим. Куда он денется? Ты лучше скажи, что у тебя с деньгами?
— Жалованье получил за месяц. Двадцать золотых выдали в академии. Двенадцать осталось, — сознался Лютер. Врать ему никогда не удавалось, поэтому он решил не скрывать, что ему уже немного заплатили. Но настроение окончательно испортилось. Где теперь искать этого гнома, когда столько времени прошло?
— Негусто. Негусто. Ладно, заполнишь камень к утру — дам ещё десятку. Тебе нужен костюм, чтоб был по размеру, а то мой, вижу, великоват. Наймёшь повозку. Ты постарайся нацедить за ночь побольше энергии. Тут с ней туго, всё уходит в налоги, а у меня ранение, сам видишь. Без магии совсем боли замучили.
Лютер снова разглядел в мастере больного старика и кивнул. Пришлось забрать перстень со стола.
— Я тогда пошел?
— Ступай. Утром перстень не забудь отдать. Надеюсь, ты не совсем безнадёжен, — вздохнул Ксандерс и налил себе настойку кровянки из хрустального графина. Хоть она теперь и не помогала восстановить энергию в источнике, но без её привычно горького вкуса магистру делалось совсем тоскливо.
В тревожном и мрачном настроении Лютер выскочил за дверь, едва не сбив с ног проходившую мимо Таулину.
Глава 12. Крокхард. Трактир
— Прости, не думал, что ты тут. Давай на «ты»? Я Лютер, и мне нужна твоя помощь, — скороговоркой выпалил он, стараясь смотреть себе под ноги.
— Конечно, как вам будет угодно. Какого рода помощь понадобится? — спросила Таулина, и Лютер не удержался, снова утонул в её огромных глазах цвета изумруда. Говорят, что до того, как великая мать Астрелия наградила первых магией крови, девушек с зелеными глазами называли колдуньями. Теперь-то все знают, что цвет глаз одарённых золотистый, но Лютер был готов поставить свое годовое жалование на то, что Таулина владеет какой-то иной магией. Магией притяжения, очарования, ну или чем-то вроде того.
— Я должен… То есть, мне нужно приодеться приличнее, как сказал мастер Ксандерс, и купить кое-какие принадлежности. Где тут у вас ателье с портным, может быть, торговые ряды?
Таулина отчего-то засмеялась.
— Ателье? У нас точно такого нет. Лавка портного на краю центральной площади, а уличные торговцы уже разошлись по домам. Можно поискать, но сомневаюсь, что удастся купить всё, что вам необходимо, аскер Лютер. Я могу составить компанию и сама всё покажу, только дайте мне двадцать минут, чтобы закончить с ужином.
Лютер согласно кивнул и вернулся в комнату. К поездке он готовился, и, кроме короткой эльфийской кольчуги, какие стало модно носить в последнее время среди студентов академии под плащами и туниками, купил себе небольшой тоэледский клинок с узким лезвием и красивой гардой. Таким удобно колоть и фехтовать. А ещё он взял немного письменных принадлежностей, в том числе и блокнот, в котором любил не только записывать важные мысли, но и рисовать. Это ещё одна способность, которая, в отличие от магических умений, часто пригождалась Лютеру в жизни. Вот и сейчас, отложив учебник по основам магии земляных работ, что достался ему по привлекательной цене, он взял блокнот и принялся рисовать.
Заточенный грифель скользил по бумаге, оставляя тонкие линии. Жаль, что карандаш с собой был только чёрный, таким не выразить всю глубину и очарование этих прелестных зеленых глаз, что не удавалось выбросить из головы. Тут идеально подошли бы краски, но это слишком дорогое удовольствие для вчерашнего студента, так и не сумевшего толком развить магический дар. А ведь некоторые заканчивали академию, сколотив огромную клиентскую базу или даже завидный капитал.
Лютер так увлекся, что не сразу услышал стук за спиной. Таулина переоделась и теперь выглядела ещё лучше, чем прежде.
— Уже пора? — удивился он, закрывая блокнот, и взглянул в окно, но через слюду не смог определить точное положение солнца.
— Боюсь, что мы уже опоздали, но попробуем поторопиться. Обычно Скипарелли задерживается на работе. Он хоть и гном, однако шьёт удобные и симпатичные вещи, при этом использует отличную кожу, которую привозят из самой Лиронии, и теплые шерстяные ткани из Грандиона.
— Да мне бы что-то попроще, недорогое, но качественное, — сказал Лютер и взъерошил ещё влажные волосы, пытаясь привести их в порядок, что, конечно же, не удалось.
****
Улицы Крокхарда быстро пустели, город погрузился в легкий полумрак, и воздух наполнился тошнотворной сладковатой гарью. Лавка портного, куда так спешили Лютер с Таулиной, в этот вечер закрылась раньше обычного, и все попытки достучаться до её хозяина успеха не принесли.
Лютер отошел от закрытой двери, ещё раз бросил взгляд на яркую вывеску, намалёванную кем-то прямо на деревянном щите. Художник не особо старался, зато красок не жалел. Лютер тяжело вздохнул. Он сам сумел бы найти этим краскам более правильное применение.
— Что-то горит, — обратил он внимание, оглядевшись по сторонам. Двух- и трёхэтажные каменные дома, сложенные из плохо обработанных массивных блоков, окружали площадь плотным кольцом, сильно перекрывая обзор. Хорошо было видно лишь серое небо, что висело над самими крышами. — Похоже, орки строили свои города совсем без плана. Даже центральных прямых улиц нет, теперь непонятно, где пожар, а главное, как его тушить.
— Горит за городом. Это аскеры и помощники Лерхонда сжигают трупы. Третий день нечем дышать. Особенно по вечерам и на рассвете, — ответила Таулина, тоже оглянувшись, но уже на шумные крики пьяной компании, устроившей потасовку на противоположной стороне площади. Солдаты громко подбадривали пару дерущихся, выкрикивая ругательства. Лютер проверил, что в кольце скопилась совсем маленькая капля скольда, хоть он и пытался накачивать её туда непрерывно.
— Как жаль. А я рассчитывал, что мы погуляем и ты покажешь мне местные достопримечательности, — неловко признался он. Лютер понимал, что скоро стемнеет, но так не хотелось возвращаться в комнату. Очень редко ему удавалось свободно погулять по улицам, а чтобы с красивой девушкой, так и вовсе никогда.
В общежитии академии, где он провел последние шесть лет, были строгие правила. Возвращаться приходилось рано, а, по словам сокурсников, всё самое интересное всегда происходит ночью. Большинство студентов с детства проживали в столице. Их родители, богатые купцы, владельцы мануфактур и аристократы, позволяли своим отпрыскам делать всё, что заблагорассудится. В последнее время магический дар всё реже проявлялся у людей низшего сословия, и никто не мог объяснить, почему это так. Если бы случалось наоборот, то наверняка Академия бы занялась решением этого вопроса, но сложившаяся ситуация всех устраивала. Всего двадцать студентов, собранных со всей Лиронии, не имели собственного жилья в столице и занимали комнаты в общежитии академии.