К бою с некромантом хотелось подготовиться максимально хорошо, каждая йота скольда, каждое дополнительное плетение могли иметь решающее значение. Осталось только найти способ, как черпать эту энергию из внутреннего источника в полную силу, а не цедить по капле.
Вспоминая разговор с трактирщиком, а потом и с Гардом, что так любезно помог Эларе подобрать для диэрра аскера самого спокойного броиля, Лютер никак не мог определиться, чему верить. Оба деревенских жителя, лицом к лицу встретившихся с повелителем умертвий и его слугами, твердили, что гном не выглядел как некромант, а, судя по глазам, вовсе не обладал магическими силами. Ещё больше вопросов вызывал человек, которого гном поднял из мёртвых. Гард называл умертвие диэрром, трактирщик говорил о нём же как о наёмнике, и оба твердили, что этот мертвец хороший вояка, притом разговаривает, дышит, чувствует боль. Все это не вяжется с легендами о поднятых мертвецах.
А про орка из этой компании Гард и вовсе готов был слагать новые легенды, разве что не боготворил. Сильный, смелый, в одиночку навалял деревенскому старосте с его прихвостнями. Ещё и мяса дал Гарду, значит, пожалел мальчонку. Разве так ведут себя слуги некроманта? Всё больше доводов появлялось в доказательство ошибочности суждений Ксандерса. Лютер решил бы, что гном — обычный нелюдь, скитающийся по Хосдуру в поисках хорошей жизни, а убийство гвардейцев произошло по случайному стечению обстоятельств, если бы не одно «но» — восставшие мертвецы.
Следующий труп, бездумно бродивший по полю, был тем самым стражником, что в компании друга пытался попасть на прием к Эларе.
Лютер спрыгнул с броиля и рассыпал перед собой немного соли. Мертвец к этому моменту уже поспешно перебирал ногами в надежде догнать и порвать аскера на куски, но почуял преграду заранее, будто от соли исходил сильный запах. Мгновенно он изменил направление и переключил внимание на Элару, которая находилась в едва заметно мерцающем щите и совершенно не испугалась. Лютер истратил на этот защитный кокон столько энергии, что ещё неделю назад назвал бы себя сумасшедшим за такое расточительство, но не теперь. Он исчерпал крупную часть содержимого кольца на сохранение жизни малознакомой орчанки, не задумываясь, словно она была его самым лучшим, единственным другом, и почувствовал себя настоящим аристократом. Именно они тратят энергию почти не задумываясь.
Пока бывший деревенский стражник пытался дотянуться до Элары, Лютер подошел к нему со спины и легко пополнил запас энергии в кольце. Камень в нём по характеристикам даже лучше, чем в клинке, поэтому работать с таким накопителем было намного приятней, а главное, быстрей. Но и он заполнился. Последние искры скольда из магического источника мертвеца Лютер опять впитал в свой внутренний запас, не пропадать же добру. Мастера говорили, что чем чаще работаешь с меридианами, тем быстрее они развиваются и становятся шире.
Труп стражника упал на землю иссохшей куклой, а Лютера вдруг замутило. Минутное головокружение быстро прошло, но во рту почему-то появился привкус крови.
— Всё нормально? Ты что-то бледнее, чем обычно, — с тревогой заметила Элара.
— Нормально, — отмахнулся аскер, сделав несколько шагов к своему броилю, после чего снова пошатнулся и едва успел ухватиться руками за седло.
— Глэйд, Лютер, что с тобой? Ты случаем не заразился гадостью от этих тварей?
Элара не на шутку взволновалась, но аскер лишь усмехнулся, заметив тревожное выражение на её лице. Ни один человек прежде не переживал за него в Лиронии и академии. Даже когда заносчивые дворяне однажды чуть не выбили из него дух, всем было плевать. А тут уже вторая девушка проявляет доброжелательность и, возможно, бескорыстный интерес. Хотя Элара и не человек, но к бесам эти предрассудки. Женщина она красивая, глаз радуется, видя её формы, а большего ему и не надо, ведь где-то в Крокхарде его ждет красавица Таулина.
— Не вздумай помирать, парень, пока мы не разберемся в ситуации, — вернула его к суровой реальности травница.
— Я и не собирался. Просто… слишком много энергии собрал, наверно. Ничего страшного. Где, ты говоришь, источник воды? Пить хочу после твоей каши, сил нет.
Орчанка с сомнением заглянула в глаза Лютеру, но, не найдя в них ничего подозрительного, кроме более яркого, чем прежде, свечения золотистой радужки, неопределённо махнула в сторону рукой.
— Ещё немного, вон за тем лесом будет другой лес, а за ним роща. Щит свой будешь с меня снимать?
Лютер вдруг подумал, что в другой обстановке, будь Элара более спокойной и чуточку женственней, любой был бы совсем не прочь снять с нее пару вещей, но точно не он, не сейчас и не щит.
— К бесам его. Энергии столько, что меня от нее уже просто тошнит, в прямом смысле этого слова, — признался он, неуклюже взбираясь в седло.
— То мало, то много. Вы, маги, ведете себя как бабы. Вот наши шаманы никогда…
Элара ещё что-то болтала, но Лютер не вслушивался. Весь путь до заброшенного и заросшего тиной источника прошёл для него как в тумане. Орчанка трижды приближалась вплотную к броилю аскера, чтобы помочь парню удержаться в седле. Кажется, что в конце пути сознание и вовсе помутилось, так как у источника Лютер увидел сразу двух сияющих мертвых орков. Стоя по колено в воде, они взирали друг на друга белёсыми глазницами, иногда произнося звуки, похожие на незнакомый потусторонний язык. В то, что эти твари настолько разумны и могут разговаривать, Лютер не поверил, только в сказках некроманты способны по-настоящему вернуть к жизни мёртвого. В страшных сказках, потому что ничем хорошим это никогда не заканчивается.
— Похоже, придется обойтись без воды, — обычно шумная Элара стала говорить шёпотом и остановила броиля за несколько десятков метров от края болота, в которое превратился путь к источнику.
— Файрвен великодушна, ты тоже их видишь? — усмехнулся Лютер.
— Не время шутить. Конечно, вижу. Я даже чувствую, как они воняют.
Он попытался изящно спрыгнуть с броиля, и Элара не успела среагировать. Аскер упал прямо в грязь лицом, но не сдался. Он зарычал, поднимаясь.
— Глэйд, Лютер, куда ты?
Словно в пьяном бреду покачиваясь из стороны в сторону, аскер направился к мертвецам.
— Я хочу пить! Подожди, сейчас попытаюсь упокоить этих… ходячих умертвий, — громко крикнул он. — Если что, помогай. Главное, не спеши, как в тот раз.
Элара собралась тоже спрыгнуть и догнать Лютера, но магическая защита уже пропала, поэтому она передумала. Решила, что вмешается только в тот момент, когда действительно понадобится помощь.
Она видела, как аскер несколько раз пытался создать плетение щита, применив его на себе, но у него ничего не получилось. Одеревеневшие пальцы слушались плохо, и он всякий раз ошибался.
Мертвецы среагировали внезапно. Они набросились на Лютера, намереваясь впиться в его тело зубами, и лишь в последний момент парню удалось схватить одного из умертвий за шею. Маленький, худой аскер, ряженый в гвардейский мундир, сжал свои изящные непослушные пальцы, и Эларе показалось, что она услышала, как шейные позвонки крупного орка захрустели. Мгновением позже пляшущие язычки пламени на пальцах левой руки Лютера вспыхнули, превращаясь в настоящие огненные хлысты, ударили по телу второго восставшего орка. Карающей дланью очередное плетение располовинило тело мертвеца, и он упал, продолжая гореть очищающим пламенем. Монстры погибали молча, и это пугало ещё больше. Внезапно закричал сам аскер. Элара поняла, что он вопит от боли, разрывающей изнутри всё тело, но не знала, чем помочь. Спустя мгновение огненный вихрь вырвался наружу, поглотил парня вместе с врагами ещё до того, как она смогла броситься к этому безумному мальчишке.
Огонь ослеплял, он гудел и выжигал всё вокруг. Казалось, что даже вода в источнике пылала. А потом всё стихло так же резко, как началось. Свет погас, на Элару навалилась душная темнота.
Когда она смогла вновь открыть глаза, увидела Лютера на самом краю водного блюдца, что образовал источник. Парень жадно пил мутную воду, погрузив в неё лицо едва ли не целиком. Странно, но гвардейский мундир его лишь немного обгорел, да кудрявые волосы стали гораздо короче. В целом Лютер выглядел не так уж и плохо. Он всё пил и пил, не поднимая головы, показалось, что даже плавающий неподалёку чуть дымящийся труп орка нисколько не смущает его.
— Лютер, ты живой? — громко спросила Элара, боясь приблизиться. Аскер дёрнулся, поднял голову, словно по спине его ударили хлыстом, но даже не обернулся.
— Похоже на то, — прохрипел он и отвалился в сторону, распластавшись спиной на грязной жиже, в которую превратился берег.
Взгляд его упёрся в высокое небо, неясное, но всё-таки неизмеримо высокое, с тихо ползущими по нему серыми облаками. С удивлением Лютер заметил, как стало тихо вокруг.
Пока Элара вытаскивала из воды тело умертвия, собирала дрова и разводила погребальный костёр, аскер лежал, наблюдая, как колышутся ветви вековых деревьев на ветру, и думал. Только сейчас он отчётливо понял, как же хорошо, что энергия в оживших мертвецах не восстанавливается. Если бы пришлось таскать с собой такое чудище в качестве скольдера, то чем бы он сам отличался от некроманта? А ещё хорошо, что мертвецы медленные, иначе всё могло закончиться куда как хуже, и лежал бы он сейчас с разорванной глоткой, а два безобразных орка доедали бы его молодое тело.
От огня спас аптропей, подаренный торговцем Охром. Этот оркский артефакт сгорел, но непостижимым образом защитил от сорвавшегося с поводка плетения вихря. Лютер вспомнил, что ему удалось сотворить, и улыбнулся. Он создал новое плетение, которого точно не было в учебниках. Исполни он такое на выпускном экзамене, половина курса бы обмочила штаны, а артефакт, с помощью которого в академии определяют ранг, показал бы уровень магистра вместо презрительного «ученик второй ступени». Вот только скольд он потратил не свой, и что толку от умения, которое не сможешь применить без под завязку полных накопителей. Даже в дуэлях аристократов запрещено использовать скольдеры, а в обычном бою ученику и вовсе не светит заполучить и использовать накопитель.
— Ты обещал очистить воду, — орчанка перекрыла небо, нависнув над Лютером. Волосы её спадали косичками вниз, едва не касаясь его лица, ворот куртки оказался расстёгнут, и аскер невольно скользнул туда взглядом. В образовавшееся декольте, где на тонкой верёвочке скрывался замысловато сплетённый оберег орков. Почти такой, как только что спас жизнь самому Лютеру. Эти висюльки никогда не пользовались популярностью среди людей. О них даже не говорили в академии, а, может, зря не говорили?
— Броили хотят пить, — продолжила Элара, проследив за молчаливым взглядом Лютера. — А после того, как люди осквернили этот источник, вода в нём отравлена. Ты вообще слышишь меня?
— Что? Вода? А, да. Слышу. Сейчас, — Лютер попытался подняться, но чувство неимоверной усталости давило на плечи и голову. Он попытался создать малое плетение восстановления, но отчётливо понял, что энергии больше нет. Он не смог зацепить даже те тонкие меридианы, что были ему подвластны раньше. Паника тут же охватила сознание. Лютер попытался перейти на магическое зрение, чтобы заглянуть во внутренний источник, но и тут ничего не вышло.
— Нет, нет, нет, — он в спешке сел. Лютер перебирал одно за другим простые плетения, что приходили на ум, в напрасной надежде обнаружить в себе хоть каплю, хоть крупицу скольда. И всё зря.
— Что-то случилось? — не выдержала Элара, которая заметила его метания.
— Да, глэйд, случилось, — аскер сорвался на крик. Он подскочил, в поисках своего клинка бросился к месту боя, но камень в эфесе, как и кольцо на пальце, были безнадёжно пусты.
— Арр, что же это?
И тут Лютера осенила простая, но в то же время гениальная догадка. Он понял, где взять скольд. В панике Лютер подскочил к броилю и замахнулся клинком, однако тут же сам получил тяжёлый удар по затылку. Орчанка била открытой ладонью, так их матери учат детей, которые сильно провинились, но оплеуха получилась знатной.
— Эй, какого хрена? — потирая ушибленное место, Лютер повернулся к Эларе, каким-то образом очутившейся рядом. — Ты что, совсем головой поехала?
— А может, ты поехал? Ты что сейчас хотел сделать?
— Я? Мне нужна энергия. Скольд, хотя бы немного, — пояснил Лютер очевидные вещи.
— Мне кажется, тебе нужны новые мозги. Хотя бы немного, — съехидничала Элара. — Свои ты, похоже, поджарил. Убьешь броиля и до Хайкхура поскачешь пешком. А потом ещё и обратно.
— Но… Я боюсь, что… Тогда я не смогу очистить воду, — нашелся он.